Че на улице то происходит?

– Розы любишь? Я давно никому цветов не носил, но розы вроде всем девушкам нравятся. Она любит розы, особенно красные, он попал точно в цель, но этот букет почему-то совсем не радует. Он крупный, бутоны почти полностью раскрыты, ножки ровно подрезаны, цвет алый, как свежая кровь на снегу, но Лиля не чувствует радости, которая точно должна быть, когда женщина получает букет. Даже когда отец на восьмое марта дарит хризантемы, которые она на дух не переносит, сердце всё равно начинает биться чаще, а букет, пускай и совсем не симпатичных, по её мнению, цветов, хочется поставить на видное место, потому что любимый человек дарит, даже если бы это одна жалкая ромашка была, она бы всё равно ею любовалась. А этот букет не вызывает ничего, даже отвращения. Она улыбается наигранно и кивает, рассматривает цветы, стараясь взглядом с ним не встречаться. Амиля вчера расспрашивала до последнего о произошедшем, грозилась рассказать всё родителям и плакала, она почти ничего не слышала из их разговора, ведь Кащей любезно и очень настойчиво сопроводил девочку за дверь, утверждая, что той надо немного развеяться. Но Амиля чувствовала, что произошло что-то плохое, это было видно, сестра сидела на кухне, сгорбившись, глаза были совсем красные, а с запястий всё ещё не сошли следы чужого хвата. Теперь она была меланхолично-спокойна, прижимала к груди кричащую младшую и тихо шептала, что всё хорошо, перебирая чужие пшеничные волосы. А теперь она принимает от него цветы, будто вчера совсем ничего не произошло, улыбается совсем наигранно, но этого, кажется, мужчина не замечает. Младшая рисуется за спиной сестры, ей не интересен ни букет, ни сам мужчина, она лишь хочет всем своим видом показать, что ему тут не рады, сводит брови и складывает на груди руки, чем у авторитета вызывает лишь лёгкую усмешку. – Люблю. Спасибо, я в вазу поставлю. Ты иди, родители скоро вернутся. – Отвечает старшая совсем безучастно, поправляя лепестки роз и всё ещё давя улыбку, читая посыл сестры и помогая ей выпроводить за дверь нежеланного гостя. Родители придут не скоро, даже в новогодние выходные у них полно дел и планов, в которые дети отнюдь не вписываются. Лиля, будучи уже взрослой, принимает это спокойно, почти не скучает, а младшая разлуку переживает тяжело, особенно, когда понимает, что это время они могли бы провести вместе, но разлуки закаляют, и с каждым разом отпускать родителей всё легче, а скучать больше не получается. – Боишься, что отец увидит, и нечего будет сказать? Ладно, в 6 приходи ко мне сегодня. Дело есть. Не опаздывай. Он не даёт девушке ничего ответить, скрывается на лестничных пролётах, и Лиля слышит лишь быстрый топот и хлопок подъездной двери. На улице Кащея поджидал крайне неожиданный сюрприз - милицейская машина и несколько человек в форме. Стало напряжено, но он, как человек матёрый, держал лицо, не торопясь проходя мимо бобика, мужчина знает, ему бояться нечего, некоторые деяния его и его парней доходят до миллиции, но это редко чем-то заканчивается, время сейчас такое, что ни день, то преступление. А будь это за ним, давно бы мордой в пол уложили. Но поглядывает на них всё равно с какой-то настороженностью, не даёт ему покоя эта усатая морда - Юнусович, что вечно крутится где-то под носом, из-за своего пасынка плотно наседает на все группировки и занимается их устранением, да только усатый пока понять не может, что группировку вырвать с корнем не получится, ты можешь засадить авторитета и приближённых, мальчишек-дебоширов, но остальные то разберутся по другим опг, найдут себе новых авторитетов, а менты останутся ни с чем. Усугубляет дело и Адидас-старший, который сразу после дембеля успел набедокурить, из-за чего Ильдара стал интересовать и универсам. С этим авторитет обязательно разберётся, и с Адидасом тоже. Спустя пару минут снова раздаётся дверной звонок, младшенькая хмурится сильнее прежнего, думая, что это мужчина вернулся, может забыл что-то, чёрт его знает. Но это оказывается милиционер. Высокий, с густыми усами и толстыми линзами в очках, делающие его взгляд чуть менее проницательным. Лиле сразу думается, что это очередной сосед напился или начал буянить, а их попросят быть понятыми, но мужчина показывает удостоверение и просит пройти в квартиру, Лиля ему пока не нужна, а вот младшая сестра - вполне. – Мне бы с вашей сестрой поговорить. Вы только не пугайтесь, она ничего не натворила, но поговорить я с ней хочу. Позволите? – Юнусович пытается заглянуть в комнаты, стараясь взглядов найти Амилю, но она сама выходит на контакт, высовывая голову из-за угла длинного коридора, услышав свою фамилию, девчонка не на шутку заволновалась, ибо дело с милицией никогда не имела, и, если честно, сама не понимала, что могла натворить. – Да, конечно, проходите, пожалуйста.. – Яматова старшая не решилась препятсовать действиям мужчины и позволила тому пройти в их с сестрой комнату. Амиля тихо сидела на кровати, съежившись и прижавшись спиной к стене, лёгкая улыбка и добрый тон Ильдара её успокаивал, вдрял-ли мужчина стал бы так себя вести, если бы она что-то натворила, но тревожное чувство, выраженное тянущей болью в животе и заставляющее всё тело неметь, не давало покоя. Милиционер присел на стул около девичьей кровати, достал из кожаного портфеля небольшой блокнот, который почти полностью был исписан каким-то заметками, текста девочка не разобрала, видно, что Юнусович писал спешно и совсем неразборчиво, иногда даже для самого себя. – Амиля, ты, пожалуйста, не пугайся. У меня нет к тебе никаких вопросов, но ты можешь мне помочь. Я знаю, что ты хорошо общаешься с Андреем, ты не замечала за ним ничего странного? Может, каких-то подозрительных личностей, может, он уходит в какое-то опредленное время? Ты пойми, я за него волнуюсь, а ты.. как его хорошая подруга, можешь знать что-то. – Он и сам всё понимает, понимает, чем именно занимается его сын и что за странные личности с ним ходят, многое знает, но конкретика нужна, конкретные имена, места, время, а девчонка наверняка до конца не понимает, что можно говорить, а что нельзя, вот и сболтнет чего-нибудь лишнего, что очень Ильдару поможет. К тому же, милиции она боится, как огня, побоится утаить что-то. Амиля делает вид, что задумывается, ей кажется, что она вот-вот отключится, ибо тревога накатывает с невиданной силой. Соврать Ильдару ей страшно, а что, если ей потом предъявят за сокрытие информации от милиции, а если родители узнают, но и правду рассказать она не может, ведь подставит всех парней, особенно Андрея и Валеру, каждый из них встанет в лучшем случае на учёт, а в худшем отправиться в места не столь отдалённые, да и Лиле наверняка попадёт. Она мнётся, пару минут молчит и в конце концов отрицательно кивает, говорит, что не заметила изменений в Андрее, не считая того, что он реже стал ходить в музыкальную школу. Милиционер задаёт ещё пару вопросов и обречённо вздыхает, видимо ошибся насчёт её страхов, перед тем, как уйти, он даёт девочке свой номер и просит обязательно сообщить, если она что-нибудь припомнит. – А вас, Лилия.. я бы хотел видеть в участке. Вы тоже не пугайтесь, пожалуйста, мы с вами просто побеседуем, ибо сейчас у меня времени не так много. Всего доброго, я буду вас ждать. В моменте девушке казалось, что её парализовало, она не могла пошевелить ни одной частью тела, а паника охватила разум. Успокаивались девушки вместе, старшая исходила комнату вдоль и поперёк, судорожно стараясь придумать что-то. Не идти в отдел нельзя, но если она придёт, то неизвестно, что там случится, может Юнусович знает о её особых отношениях с авторитетом и вызвал её в отдел именно поэтому, неприятные мысли лезут в голову и не дают проходу здравым умозаключениям. Амиля изо всех сил старается успокоить сестру, но, кажется, делает только хуже. Ровно в 5 Лилия оказывается в кабинете у милиционера, нельзя сказать, что он выглядит слишком уютно, но и давления, кажется, никакого не создаёт, портит всё только холодный свет, создающий неприятные ощущения как физически, так и ментально, у девушки он всегда ассоциировался с больницами и кабинетами самых злых преподавателей и учителей. Мужчина старается всяческие добиться расположения Лилии, предлагает ей чай и усаживает на достаточно комфортабельное кресло, хотя разговор им предстоит совсем не из приятных. Лиля может оказаться вполне полезнее своей младшей, ведь пускай и немного, но успела поработать учителем, наверняка могла услышать разговоры юных группировщиков. Более того, по крайне счастливому стечению обстоятельств, она учитель Суворова Марата - с недавнего времени лучшего друга пасынка Ильдара. Он экстравагантный молодой человек, который явно кичится своей принадлежностью к группировке, чтобы узнать что-то о нём, много ума не надо. А Яматова думает лишь о том, что милиционер позвал её из-за авторитета, что он знает о их знакомстве и будет выпытывать информацию у девушки, возможно даже шантажировать, ведь в последнее время милиция уделяет много внимания группировкам и идёт на многое ради поимки авторитетов и их приближённых. В этот раз Юнусович действует хитрее, задает вопросы на отвлечённые темы, постепенно повышая градус. Сначала спрашивает о том, как Лиля себя чувствует, как проходит практика, хороши ли ведут себя дети, возможно, она замечала что-то странное в их поведении? Может видела конфликты или драки, знает, кто в них участвовал? И наконец, не замечала ли она ничего подозрительного в общении Васильева Андрея и Суворова Марата? Утверждает, что последний вообще мальчик проблемный и сильно бедокурит, к нему стоило бы присмотреться и относится с осторожностью. Упоминает и про авторитетов некоторых группировок, имена не известны, но по описанию один из них походит на Кащея, что Лилю очень пугает. Девушка большую часть времени молчит, отвечает односложно, либо отрицательно мотает головой, совсем, как сестра, но держится намного увереннее, смотря мужчине прямо в глаза и не пытаясь съежиться и спрятаться. Милиционера это не на шутку злит, он видит, что они обе точно что-то знают, но молчат в тряпочку, хотя, может он и правда начал параноить, двинувшись на группировках. Яматову старшую не допрашивает, отпускает домой и даже номера не оставляет, что девушку очень радует, ибо из отделения она вылетает буквально пулей, не желая находиться там ни секунды. Время на часах уже перевалило за половину пятого, она уже немного опаздывает, остаётся надеяться лишь на то, что за опоздание ей ничего не будет. Совсем недалеко от качалки девушке встречается Марат, парнишка явно куда-то спешит и выглядит нервным, куртка нараспашку шапка набекрень, увидев Лилю, юноша сразу воодушевляется и бежит к ней, здоровается, всё ещё мнётся, ибо непривычно говорить с учителем на «ты». Но несмотря на это, Лиле он всегда улыбается и старается вести себя непринуждённо, её это немного забавляет, ведь парнишка выглядит забавно, несмотря на всю его гордость и раскованность, она, этого, конечно не показывает, но в душе тихо хихикает. – А ты.. в дк пойдёшь на дискотеку? – Немного неуверенно спрашивает парнишка, пряча руки в карманы синей куртки. – Я в общем.. совета попросить хотел, мне девчонка одна нравятся очень, я её собираюсь в дк позвать, но че дальше делать, я вообще не понимаю. У девушки это вызывает смешок, добрый, без злости, её забавляет и радует немного детская наивность мальчишки, первая влюбленность наверняка, теперь понятно, почему он так волнуется и спешит, девчонке этой, наверное, очень с ним повезёт, Лиля чувствует, что Марат хороший парень, ввязался в плохие дела, но сам плохим не стал. – Проводи до дома обязательно, за руку возьми, приобними, следи за её языком тела, девушки редко говорят, чего они хотят, но жестами явно понять дают, ты, главное, не переусердствуй и не напугай, понял? Марат одобрительно кивает и благодарит старшую, говорит, что будет держать её в курсе событий и спешно убегает, время уже за шесть часов перевалило. – Ты че опаздываешь? Я уже думать начал, что ты не придешь, к тебе хотел идти. – Сейчас ощущение, что он отчитывает её, как отец отчитывает дочь за то, что вовремя не пришла домой, Лиле от этого не по себе, хочется ответить что-то, отстоять себя, но выходит это слишком похожим на оправдания. Благо, почти все ребята ушли в дк, остались лишь несколько мужчин, что явно не были заинтересованы в диалоге авторитета с какой-то девушкой. Удивительно, но задержался и Вова, которые с того момента, как с Афганистана вернулся, не пропускал ни одного дискача. – Прости. Я сначала в отделе была милиции.. меня Ильдар Юнусович спрашивал насчёт вас.. ну, группировки, насчёт Андрея, Марата и ещё описывал некоторых людей, один по описанию на тебя похож, ну Ильдар имён не называл, так что я не уверена, ты в любом случае.. аккуратнее будь и ребятам скажи, чтобы милиции на глаза лишний раз попадались, он так взъелся на вас, у него взгляд бешеный. Я ничего не сказала, но он так неодобрительно смотрел на меня, думаю, догадывается о чём-то. А потом когда сюда шла, Марата встретила, он у меня совета насчет какой-то девчонки спрашивал, мы заболтались, я даже не заметила, что уже шесть было. Извини. Она мнётся, стоя у двери, смотрит на круглый нос тяжелых ботинок и старается говорить тише. Авторитет удивлённо приподнимает брови, слыша о милиции, Юнусовичу явно нечем заняться, что он берётся за расследование столь непростого дела, авторитета ловить это не то же самое, что какого-нибудь беспризорника схватить на улице, Кащей сомневается, что у стражей порядка хватит смекалки, средств и наглости, чтобы провернуть задуманное, но он обязательно придумает что-нибудь, чтобы провал милиции был ещё более сокрушительным. – Слышь, Адидас, че скорлупа уже натворить успела, что за них даже у девчонок спрашивают? Ты бы своего Маратика приструнил, а то сам вижу, каши он заварил уже, молоко ещё на губах не обсохло, а лезет куда только может. То шапку свистнет, то на соседей наших пойдёт, может это у вас семейное? – Он лишь слегка приподнимается с дивана, взглядом отыскав Вову в проходе, Кащею не хочется сейчас конфликтов и разборок, но лишний раз пожурить Адидаса уже вошло в привычку, доставляющую немало удовольствия. Он всегда так вскакивает с места, выпрямляется смешно, смотрит злобно из под густых бровей, а щётка эта под носом ещё комичнее смотрится, ну правда рожа автоматная. – Они с тобой два года были. Че не воспитал то никого, а? Сидишь, водку жрёшь до одури, да черняшкой догоняешься. Я за две недели тут всех построю, не то, что некоторые.– Они как две собаки на цепи, злющие, давно бы сцепились уже, да только цепь звенит и назад оттягивает, хотя казалось бы, пара миллиметров до чужой морды, ещё немного дотянуться и вгрызаться зубами в неё, но оба из последних сил держатся, особенно по Адидасу это видно, аж вена на лбу вздулась. – Строить в армии всех будешь. Гуляй, Вован. – Кащей лишь посмеивается, отмахивается от товарища в очередной раз, не будь тут Лили, он бы обязательно ввязался с ним в длительную словесную перепалку, как раньше, как всегда, они ведь шли всегда рука об руку, да языками цеплялись по поводу и без, выросли вроде оба, да не поменялось ничего. Лиля выглядит совсем уж помятой и раздосадованной после беседы с милиционером, мужчине не хочется заставлять её волноваться, и эту рожицу печальную видеть тоже не слишком приятно, уж слишком она грузит, а ему сейчас грузиться не хочется совсем. – Ну всё, хорош киснуть, сюда иди и это, дверку прикрой. Садись, садись, не бойся. Я с этой рожей ментовской разберусь обязательно. Умаслю, кого надо. Девушка с осторожностью садится на старенький диван, который с каждым днём вбирает в себя всё больше сигаретного дыма, иногда она задумывается, изначально ли плитка здесь была жёлтой или же приобрела такой цвет из-за отсутствия уборки и нескончаемого курения, но ответ, если честно, знать не хочется. Авторитет её легко обнимает за плечи и прижимает к себе, продолжает о чём-то вскользь болтать, не выпуская сигареты из пальцев, которые уже наверняка не принимают иного положения, но она почти не слушает, слишком устала, слишком много навалилось, сейчас хочется просто полежать, слушая гул мужского грубого голоса, что раньше слишком настораживал, а теперь убаюкивает. – А давай.. в Москву поедем? – Прерывая пламенную речь Кащея внезапно заявляет девушка, вызывая заливистый смех, он так давно не смеялся, искренне, без насмешки и желчи. – Ты что там делать собралась, красотка? Чё я в этой Москве не видел? Большая Казань, мусоров больше, свободы меньше.– Мужчина выкидывает очередной окурок в пепельницу и лишь разводит руками. Что за мода у молодёжи - Москва, да Москва, делать там нечего, как говорил сокамерник авторитета - Москва - большая деревня. Всё там про всех известно, и каждый друг друга знает. Но Лиля смотрит так.. что аж в груди щемить начинает что-то, сердце это вроде называется, авторитет не уверен до сих пор, но чувство это на всякие безрассудства его вынуждает. А когда она речь про детство заводит, про неудавшееся поступление, про запрет отца, голос у неё дрожит, глаза уже на мокром места, что мужчине приходится прервать эту тираду, ответив коротким кивком, свозит он её в Москву, с ментами разберётся, и сразу свозит.

***

– А я уже думал, что ты не придёшь.. Снова оделась так легко, Амиль, блять, уши продует. Ну ты чем думаешь вообще? Мозги, наверное, тоже уже продуло. – Он снова пытается на неё шапку свою натянуть, не желая слушать никаких слов об укладке, только что вымытой голове и прочих, по его мнению, бредней. Она даже в мешке из под картошки и с гнездом на голове будет казаться ему привлекательной. Самой-самой. А она зачем-то парится, одевается покрасивее, краситься, волосы укладывает, часами перед зеркалом крутиться. Ему, конечно, приятно, что девчонка хочет перед ним в лучшем виде быть, но.. что, если не перед ним? Что, если на неё и другие универсамовские заглядываться начнут, а они точно начнут, против Турбо не пойдут, но смотреть с жаждой будут. А если из других группировок? Те себя точно ограничивать не будут, а Валера не будет ограничивать себя в силе, с которой будет им лица разбивать. Она ничего не отвечает, только смеётся со слов парня, не станет же девчонка признаваться, что специально шапку не берёт. В ДК этот раз уж слишком много народу, Амиля сразу заметила почти всех своих одноклассниц, что радостно улыбались и махали подруге, некоторые, конечно, стали хихикать и шептаться, увидев, в компании кого пришла девчонка, но она чётко решила, что этот вечер ничего не испортит. В кругу универсамовских она быстро подмечает новые лица - девчонку в милом платьице и колготках, удивительно, когда она добежала до ДК и не замёрзла, холода в последние дни нешуточные. Она ещё совсем маленькая, лет 14 на вид, тёмные волосы, аккуратное личико и очень красивые глаза, вокруг неё вечно крутится Марат, видимо, он её сюда и привёл, вместе они смотрятся очень забавно, особенно, когда смущаясь отводят друг от друга взгляд. Подозрения Валеры оправдываются, парни из других группировок совсем не скрывая смотрят на девочку, тоже шепчутся о чём-то, это настораживает и ужасно злит. Она чистая и симпатичная - для таких олухов это главное. Да, парень из другой группировки даёт девчонке неприкосновенность, но если бы она ходила с Валерой - об этом знала вся Казань. – Валер, а ты.. когда меня уже со всеми универсамовскими познакомишь? – Долгожданный медляк. Теперь обоим не так неловко, они не держат дистанцию, смотрят в глаза, и Туркин без опасения кладёт ей руки на талию. – Тебе зачем это? Сеструха рассказала, что-ли? – Он держит небольшую паузу, отводя взгляд и раздумывая над ответом. – Ну как ходить со мной будешь, так и познакомлю. Девчонка удивлённо распахивает глаза и хмурит брови, Валера и без того слишком дерзкий, а сейчас кажется уж слишком нахальным. – А ты предлагаешь что-ли? Валера не успевает ничего ответить, да что там, ему даже мысль никакая в голову придти не успевает, когда его пассию достаточно резко и настойчиво отталкивают. Амиля всем весом наваливается на чью-то спину, благо это оказывается Андрей, не давший девчонке завалиться на пол танцевального зала, она ничего не понимает, оглядывается удивленно, в толпе глазами ищет Валеру, неужели он её так толкнул? Нет, он точно не мог, он бы её и пальцем не тронул - старается успокоить себя девушка. Валере проход преграждает его старая "подруга". Он уже столько раз себя проклял за то, что потанцевал с ней, а она себе уже что-то навыдумывала, небось и подругам уже растрепала, что вот-вот и будет ходить с ним. А теперь кричит что-то, ногами топает и краснеет от злости, Турбо нравится подмечать то, что она становится очень похожа на помидор сейчас, ситуация ему совсем не серьёзной кажется, скорее смешной, пусть побеситься, покричит, да уйдёт, а он дальше с Амилей танцевать будет. – Да как ты мог?! Ты тогда со мной танцевал и сейчас должен со мной танцевать! Со мной! – с надрывом кричит юная дама, уже заводя руку для звонкой пощёчины, но вовремя останавливается, переводя взгляд на вторую причину свой ярости. – А ты.. нормально тебе с чужим мужиком танцевать, а? Охуела совсем. Мало того, что разоделась, как шалава, так ещё и ведёшь себя так же. – Эй, слыш, ты кипиш не наводи, какой твой мужик, какая шалава, ты за языком своим следи, а иначе бл – Он снова не успевает ничего сказать, слышит лишь истошный крик и замирает как вкопанный. Амилю тащат за волосы, не дав шанса на разъяснения, держат крепко, тянут, не жалея силы, им что-то кричат, просят успокоиться, но разнять их никто не пытается, только толпятся и глазеют, бабская драка - явление редкое и крайне интересное. Яматова собирает остатки сил в кулак, пока эта ненормальная не вырвала ей все волосы, бьёт мыском ботинка куда-то в ногу, не зря ей всегда тяжёлая обувь с массивной подошвой нравилась, ей, оказывается, не только по Казанскому бездорожью удобно передвигаться, но и бить больно можно. Её стараются повалить на пол, бьют в солнечное сплетение, в нос, выбивая весь воздух из груди, не оставляя даже возможности вздохнуть, кровь заполняет рот, стекает по подбородку и капает на выстиранную одежду, в глазах темнеет, всё плывёт и здраво мыслить становится совсем тяжело, сил придаёт лишь желание отстоять честь, сделать больно и доказать свою правоту. Она бьёт не думая, вкладывает в удар всю силу, попадает в челюсть, оставляя заметный след, который вскоре приобретает синий цвет, оставляет несколько царапин на щеке, вырывает клок чёрных волос и.. Как-то оказывается на улице, не помнит как, знать тоже не хочет. Рядом Андрей, его обеспокоенные голубые глаза смотрят в самую душу, он шевелит губами, но Амиля не может разобрать слов, в ушах только бесконечный звон, а голова словно раскалывается. Его плечо кажется сейчас самой удобной подушкой, хочется приложиться и уснуть, веки тяжёлые, сил не остаётся, хочется обмякнуть в мальчишечьих руках и не думать ни о чем. Но её куда-то ведут, что-то говорят, подталкивают, заставляя передвигаться на своих двоих. Яматова сплевывает кровь, с носа всё ещё течёт, оставляя за собой яркий след алых капель на снегу, во рту неприятный металлический привкус и горечь обиды, разъедающая глотку и спускающаяся к самому сердцу. Васильев приводит девчонку к Ирине, она явно не ожидает, что её спокойный вечер прервет юный группировщик и избитая девушка, но оставить её без помощи не может. К себе Андрей её повести не может - мама панику наведёт, к Амиле идти тоже не вариант - сестра с родителями будут волноваться. В больнице сразу вызовут милицию, начнутся разборки. А Ира не откажет, поможет, успокоит. Она и правда помогает, обрабатывает девчонке раны, прикладывает лёд к ушибам, осматривает нос, что чудом оказывается не сломан, девчонка отделывается лишь кровотечением, небольшим синяком в области солнечного сплетения и ещё несколькими на руках, ну и десятком вырванных волос. – Расскажите хоть, что случилось. Котёнок, тебя кто так и за что? – Ира поглаживает девочку по голове, обстановка кажется уже более спокойной, на столе чашка горячего чая и множество не самых вкусных конфет, которыми девушку задарали на работе в преддверии нового года. – Не знаю.. Я танцевала, а она.. толкнула меня, потом ещё шалавой назвала и ударила.. ну я её тоже ударила. – Амиля соображает совсем туго, отправляет карамельку в рот и отпивает горячего чая, немного хлюпая. – Вам спасибо большое. Мне идти надо, а то.. мама с папой будут волноваться. Андрей бросается проводить, но Яматова утверждает, что дойдёт сама, ей нужно подумать, побыть наедине со своими мыслями, да и осмыслить как-то произошедшее. Она совсем одна, дорогу тусклыми пятнами освещают уличные фонари, морозный ветер обдувает лицо, нос и уши краснеют, щеки обжигает январский мороз и горькие слезы, бесконечно скатывающиеся по аккуратному личику, ими можно было бы напоить всю Казань, а потом ещё и на Челны осталось бы немного. Идти тяжело, силы с каждым шагом покидают тело, и Амиле очень хотелось бы знать, причина тому физическая боль, что сковывает верхнюю часть тела, отзывается болью в кисти и ссадинами на костяшках, ушибленной ногой и носом, что слишком болезненно щиплет, или же боль моральная, что заставляет сердце окаменеть, что вынуждает думать, что вынуждает принимать решения, из-за которой хочется кричать, срывая голос, хочется упасть в сугроб и остаться в нём до весны, замерзнув насмерть, как местные алконавты. – Амиля, подожди! Постой, постой.. ты почему так убежала резко, с Андреем.. куда-то, я тебя еле догнал. Это.. это че было вообще? – Туркин выглядит запыхавшимся: алые щеки, лёгкая кожанка нараспашку, растрёпанные волосы и сбитое дыхание. Он растерян, немного взволновал и явно почти всё понимает, просто оправдываться ему сейчас не хочется, Валера надеется, что она ничего не понимает, что кинется в его объятия, заплачет и просит, потому что.. просто потому что так надо, Турбо и сам пока не понял почему, но так точно будет. – Валера, уходи. Я так больше не могу, я наверное, не зря тогда тебя боялась.. все мои проблемы, вся моя боль, всё принес с собой ты. Разрушил всё, превратил мою жизнь из разменного плана в разруху и хаос. И знаешь, что я тебе скажу, Валера. Я так больше не хочу, не хочу тебя видеть, не хочу слышать, не хочу обжигаться.. Встреча с тобой - кошмар моей жизни, я не хочу иметь с тобой ничего общего.