еще увидимся

Хонджун просыпается среди ночи. Распахивает слеповатые сонные глаза, трет пальцами, стараясь понять, что произошло. Как вдруг вздрагивает от странного звука, зажав собственный рот рукой, чтобы не взвизгнуть. Сердце в две секунды разгоняется до бешеного ритма. По окну скатывается чернеющая масса в свете рыжего фонаря и сначала кажется, будто снова снится кошмар. Но Ким судорожно нащупывает очки у подушки, а масса скользит и отваливается, так и не достигнув подоконника. Он не отрывает взгляда от улицы и вновь подскакивает на месте, когда следом с таким же звуком о стекло ударяется новая порция. Теперь Джун признает в ней снег. Поднимается с кровати почти моментально, босыми ногами в два шага подлетает к окну, чуть не ударяется о него лбом. Там, внизу, очередной снежок голыми руками лепит Минги и явно намеревается запустить его все по той же траектории, но передумывает, заметив за стеклом знакомую мордашку, сверкающую отблеском очков, и только машет приветственно ладошкой. Джун было раскрывает рот, но тут же закрывает, понимая, что не доорется, а только разбудит родителей. Дергает со стула белый плед, набрасывает на хрупкие плечи в тонкой пижаме и запахивает, прежде чем открыть окошко и выглянуть наружу. От холодного воздуха бегут мурашки по шее. и спине. — Что ты здесь делаешь? — почти шипит он, стараясь быть достаточно тихим для дома и достаточно громким для улицы. — И тебе привет, крыска, — улыбается Минги во все зубы, словно ничего такого в этой ситуации нет, и отряхивает руки от таяющего снега. — Гуляю вот. Пошли со мной? — Ты с ума сошел?? — у Хонджуна в голове не укладывается такое легкомысленное поведение. Ночью гулять как минимум не безопасно, еще и в такой холод, еще и будучи так легко одетым! — Домой иди! — Не пойду, — Сон закладывает руки в карманах и принимает весьма красноречивую позу, усаживаясь прямо на снег. — Не пойду, пока не проводишь. — Но ты живешь в соседнем… — Ничего не знаю! Джун запинается, окончательно теряя все аргументы и только напряженно замирает в нерешительности. Этот дурак ведь все себе отморозит, сидя там, а зная его, он и правда никуда не уйдет. И Ким в который раз ему сдается. — Сейчас я спущусь, только, Бога ради, встань на ноги и застегнись! {…} Хонджун выкрадывается во двор так тихо, будто родители могут услышать его отсюда. Снег под ногами скрипит слишком громко для привыкших к ночной тишине ушей, его едва не бьет дрожь от нервов и любого окружающего звука. Он сбежал из дома среди ночи. Сбежал из дома! И все из-за Минги. — Ну и что за фарс ты здесь устроил? — шипит он, подходя ближе к Сону, но не поднимая взгляда. Только берет за руку, не замечая кривой глуповатой улыбки, и тянет в сторону соседнего дома. — Пойдем, давай. А то меня задушат, если узнают, после того раза… Но Минги не двигается с места - крохотных сил Кима критически недостаточно для того, чтобы тот хоть покачнулся. Зато сил Минги хватает на то, чтобы притянуть Хонджуна ближе и прижать к себе, зарыться лицом в ворот его куртки, между шарфом и шеей, вдохнуть уже привычный запах. — Т-ты чего? — Джун замирает, боясь сделать лишнее движение, когда вновь делит личное пространство с этим парнем. — Ты можешь помолчать хоть пару секунд, а? — фыркает беззлобно Сон, сильнее стискивая тощего паиньку в объемной куртке. Тот выдыхает, осажденный, но вдруг успокаивается. Будто и не страшно, что сбежал - так, подышать вышел, ничего такого ведь, да? Он ведь не один, а с Минги…значит и бояться нечего. И когда только он стал мыслить в подобном ключе?… Руки сами собой тянутся обвиться вокруг голой шеи, совсем не укутанной. Он поправляет чужой ворот, натягивая повыше, спасая от холода; пропускает сквозь пальцы торчащие черные прядки и сам прикрывает глаза, ощущая скорое сердцебиение. Кончики их даже чуть покалывает от странного ощущения бесконечного спокойствия с ним рядом. И вдруг на макушку Сона опускается тепло. Мягкое такое, чуть колется. Он отстраняется совсем немного, поправляя на макушке внезапную шапку. — Э-это чтобы…не заболел…б-больше.., — опускает взгляд Хонджун и щеки краснеют не от мороза. И то же случается с замершим Минги. Крысенок…позаботился о нем? — Эй, — зовет он, поднимая чужое личико на себя. Усмехается неверяще, мажет большим пальцем по скуле. — Спасибо, Хонджуни. А тот и слова сказать не успевает, как оказывается втянут в поцелуй. Такой же теплый и мягкий, как своими руками связанная шапка. Такой, как чувство умиротворения, что так неожиданно стал дарить этот бешеный и его нежные, нежные губы.