Ужас - дитя Хаоса

      

Глава 1

      На город опускался вечер.       Солитьюд был великолепен в своем каменном спокойствии. Натаниэль стоял под аркой, ведущей во двор мрачного замка, и смотрел на бегущую вниз улицу. По обе стороны возвышались величественные двухэтажные дома. Их черепичные крыши напоминали острые кроны деревьев в лесу, на которых резвились оранжевые отблески заката. Под окнами росли цветы, на обочинах зеленели кустарники. По ровной брусчатке неспешно прохаживались торговцы и ремесленники, носились дети. Под уличными фонарями болтали жители. Город вселял чувство спокойствия и безопасности. А над всем этим, обнимая дорогу каменными крыльями, возвышался Синий Дворец, обитель верховного короля.       Эльф обернулся к Мрачному Замку. Капитан Алдис отдал новобранцам команду разойтись, и те с отвисшими от усталости руками побрели в расположение. Через площадь неспешно прошли двое стражников в алых накидках поверх кольчуг и чешуйчатых кожаных нагрудников. Еще в Сиродиле, в лавке Урбула, Натаниэль понял, что не бывает легких доспехов. Чтобы быть броней, то есть защищать, легкого материала должно быть много, а следовательно, доспех будет больше весить. А комбинация стали и кожи, хоть и не облегчала жизнь и службу стражникам, но давала определенные преимущества. Так кожа лучше гасила силу удара, в ней вязли стрелы и тупились мечи. Зато сталь надежней защищала от порезов.       С круглых щитов стражников бдительно наблюдала нарисованная волчья голова. Натаниэль задумался, а с каких пор волк стал гербом Солитьюда? До Потемы? Или же все-таки после? Если второе, то это странная дань уважения как минимум спорной правительнице.       Проходя мимо, один стражник посмотрел на альтмера хмуро, а второй громко фыркнул в глухом шлеме. Эльф вежливо им поклонился. Он всегда с почтением относился к представителям закона.       Ниже по улице показались патрули с факелами, а один караульный зажег фонари, теплый свет которых окутал мягким уютом столицу северного королевства. Прохожих на улицах становилось все меньше, но то и дело с разных концов города слышались громкие разговоры. Но они не шли ни в какое сравнение с гомоном шумного праздника, что доносился от здания коллегии Бардов. Поэты, литераторы, певцы, танцоры и философы с приходом ночи, казалось, оживали. Во дворе коллегии играла музыка, танцевали пары, кто-то с пьяным акцентом декламировал поэмы, а особенно талантливые на ходу переделывали строгие оды в бранные стихотворения. Свет в окнах коллегии не гас никогда.       – Красиво, да?       Натаниэль обернулся. Алдис стоял рядом и с хмурой заботой, свойственной суровым но любящим родителям, смотрел на город. Высокий, как и большинство нордов, он носил аккуратную бороду, а гриву черных волос заплетал на висках, чтобы не лезли в глаза. На широких плечах офицера поверх доспеха красовалась накидка цвета крови.       – Капитан, – эльф поклонился и ему.       – Вижу, ребята тебя недолюбливают, – кивнул он на спины своих подчиненных, медленно спускающихся по дороге.       – Наверное, это из-за талморской физиономии.       – Я тебя умоляю, – капитан фыркнул. – Из тебя талморец, как из меня жрица Дибеллы. Нет, они все еще злятся из-за того переполоха с саботажем, которого не было.       – Мне жаль, что я тогда поднял на уши стражу, вас и генерала.       – Ха, – Алдис отмахнулся. – Патрулям и караулам нужна была встряска. А то эти обормоты повадились спать на постах. А тут ты с криками о диверсии и предательстве.       – А что я еще мог подумать?       – Ну, ты же не норд, чтобы понимать, что в Скайриме у всех в каждом городе или деревушке есть родственники, друзья и знакомые. Подружки, в конце концов. Даже во время войны к ним наведываются.       – Раз так, – Натаниэль улыбнулся, – значит, Ульфрик еще не все уничтожил.       – Не все, но многое, – печально выдохнул капитан. – В общем, ты все правильно сделал, когда рассказал о тех двоих. Парни этого не понимают. Но я понимаю, и понимает Тулий.       – Рад это слышать. – Эльф смотрел на офицера выжидающе, а тот все время отводил взгляд и искал повод заговорить о чем-то. Натаниэлю это надоело, и он нарушил неловкое молчание: – Капитан, норды славятся своей прямотой. Так в чем сейчас дело? Говорите, с чем вы пришли?       – Не знаю, как о таком просить.       – Словами, капитан. По возможности вежливо.       – Нужно еще снаряжение для пополнения.       – Опять? – удивился эльф. – Мы же только недавно доделали предыдущий заказ.       – И вот уже есть новый.       – Неужели в Скайриме еще остались молодые глупцы, готовые вступать в легион?       – Видимо, да, – мрачно ответил Алдис.       – Плохо это.       Капитан как-то совсем поник, взгляд его стал отстраненным, в голосе скрипели печаль и злоба:       – Ага. Но намного хуже то, что есть еще молодые глупцы, которые присоединяются к Братьям Бури.       Натаниэль отвел взгляд.       – Простите, капитан, мне не следовало…       – Да я сам все прекрасно понимаю, эльф. – Они двинулись через площадь, которая еще недавно была плацем для новоиспеченных легионеров. – Только сделать ничего не могу. Мальчишки едва выучатся ходить строем, а их уже в пекло. Достало это все, понимаешь?       – Да.       Офицер и альтмер прошли под низкой аркой рядом с кузницей. Горн уже остыл, и казалось, что тень Мрачного Замка давила всей тяжестью. Тяжестью штаба имперской армии, тяжестью войны, тяжестью бед и невзгод, против которых стояли могучие серые стены.       – А в обливион все! – Алдис встрепенулся, похлопал себя по заросшим черной бородой щекам. – Натаниэль, пошли в «Крысу»? Напьемся, поговорим, морды друг другу набьем? А?       – Это вряд ли, капитан, – сказал кузнец совершенно спокойно и свернул на серпантин огороженной парапетом дороги, – тамошние завсегдатаи мне не рады. К тому же вашей репутации в городе компания «талморца» не пойдет на пользу.       – Да нет уже никакой репутации. Так что мне плевать.       – Из-за Роггвира?       Офицер не ответил.       Рыночная площадь пустовала. Деревянные прилавки были прибраны, продавцы разбрелись по домам. И только стража прохаживалась патрулем вдоль клумб и обочин, внимательно заглядывая в каждый закуток и тыча факелом в каждую тень. Тишина царила над торговым районом. Зато из двухэтажной таверны доносились приглушенные пьяные беседы, неразборчивые шутки, раскаты хохота и нескладное пение. Пахло едой.       – Да, – наконец сказал Алдис, – из-за Роггвира. Из-за Ульфрика. Из-за всего. Многие считают меня врагом.       – Не принимайте близко к сердцу, капитан, – заговорил кузнец. – В сложные времена людям хочется, чтобы мир был проще. Потому разделяют его на черное и белое, на врагов и друзей.       Алдис и Натаниэль остановились под деревянной вывеской с изображением крысы, сидящей на бочке. Небольшой фонарик выхватывал из сумерек крепкую дверь в таверну.       – И порой отстаивают свое мнение кулаками и громкими речами – продолжал эльф. – Это все болтовня за кружкой меда и бессмысленное бахвальство. Оно показывает только то, что людям страшно. Страшна действительность. Она сложна, требует действовать и думать не так, как привыкли, требует гибкости. Людям страшны перемены, смерть, голод. И чем сильнее страх, тем громче они кричат и рьянее защищают свою идею. Им хочется, чтобы все было по-старому, а тех, кто видит картину лучше, иначе, хочется заткнуть ударом. Так проще не обделаться.       – Да ты философ, – капитан хохотнул. – Так значит, Ульфрик неправ? И норды не достойны иметь свой уклад и свою культуру?       – Я не верю, что Ульфрик бьется за нордов. Слишком много их гибнет из-за него. И не верю, что он сражается за Скайрим. Многовато разрушенных селений.       – Тогда за что же он воюет?       – Месть? – Натаниэль посмотрел офицеру в глаза. – Любыми способами и любой ценой. Ему плевать, сколько земель будет сожжено, городов разрушено. Плевать, сколько людей умрет. Он утопит Империю в крови. В ее или своей.       – Ульфрик много говорит о чести.       – Как и Тулий. – Эльф рассмеялся. – Капитан, мы еще не пьем, а вы уже начали эти разговоры.       – Заранее готовлюсь. Ну, так что? Ответишь?       – Хм. Пожалуй, – он немного подумал, прежде чем сказать: – Много ли чести было в убийстве мальчишки?       Алдис приподнял бровь.       – Этот мальчишка был королем. И дуэль была по правилам. Да и хорошим ли был королем Торуг? Самостоятельным? Сильным и справедливым?       – А мне казалось, что крючкотворство и лазейки в законах – это удел Империи. Будь королем НЕ мальчишка, вызвал бы его Ульфрик на дуэль? Справился бы Ульфрик с сильным королем? Не уверен. Он сыграл на юности Торуга, на его гордости и незрелых представлениях о чести и традициях. Сути дела это не меняет: он убил ребенка, чтобы самому занять трон. Ну, да скамп с ним, занял и занял. Не он первый, не он последний. Но что хорошего принес Ульфрик Скайриму? Ладно, хотя бы Виндхельму? Даже если отбросить размышления о престолонаследии, правильности его поступка и прочем. Где изменения к лучшему? Где благо народа? Хотя бы его собственного. Что Ульфрик принес нордам кроме смерти?       – Правильный вопрос, – несмотря на предмет беседы, Алдис улыбнулся. – Ты прав. Все именно так и есть. В Ульфрике слишком много ненависти. К империи, к другим расам. И он отравил этой ненавистью весь Виндхельм. Отравил ею умы простых нордов, и те пошли за ним на войну, несут его идеалы и его волю, но дальше своего носа не видят.       – Таковы норды, – пожал плечами альтмер. – Без обид, капитан.       – Да чего уж там, – отмахнулся норд. – Ладно. Пойдем уже. Хочу скорей напиться, чтоб не думать об этом больше.       – Я, пожалуй, откажусь.       – Тогда не стоило провожать. Я бы и сам дорогу к бутылке нашел.       – Мне нужно взять еды на ночь. – В ответ на непонимающий взгляд капитана кузнец добавил: – Поступил большой заказ от Империи. Нужно приступать немедленно. А работать всю ночь на голодный желудок я не умею.       Офицер расплылся в широкой благодарной улыбке, приятельски хлопнул альтмера по плечу и взялся за ручку двери. Потянул. Заскрипели петли, и в образовавшуюся щель на улицу просочился желтый лучик света, запахи выпивки и съестного, вырвался шум разговоров.       И все это утонуло в пронзительном вое солдатского рожка.       Натаниэля прошиб холодный пот, Алдис выхватил меч и повернулся в сторону городских ворот, на барбакане которых носилась стража. В таверне на миг все смолкло, а затем тишина взорвалась паническим гвалтом, грохотом переворачиваемой мебели и стуком сапог по деревянному полу.       – На стены, – рявкнул капитан на ближайших патрульных. Те, тут же повыхватывали оружие и ринулись к воротам.       В темных окнах домов боязливо показались бледные лица горожан. Кто посмелее, или полюбопытнее, выбежали на середину улицы и пялились по сторонам, мешали стражникам, что спешно занимали позиции перед Грозовыми воротами. Шум усиливался. Волна панической бодрости прокатывалась по столице, оживляя Солитьюд.       Распихивая отупевших от страха зевак, Алдис и Натаниэль пробирались к воротам. Офицер орал на собравшихся и щедро раздавал тумаки. Вдохновленные его примером, другие стражники пустили в ход щиты. Несколько прохожих повалили наземь, какому-то мужчине сломали нос, и он вопил в этой толчее, катаясь по брусчатке.       – Что там? – крикнул снизу капитан, оказавшись возле двух укрепленных сталью створок высоченных врат.       Через секунду между бойницами над ними свесился солдат и выкрикнул:       – Отряд на дороге!       Его слова рухнули в колодец внутреннего двора и разбежались в разные стороны гулким эхом, которое услышали все горожане.       Стража уже выстроилась полукругом, готовая оборонять последний рубеж столицы. Обе башни ощетинились лучниками. Алдис, взяв в левую руку щит с волчьей мордой, встал в первых рядах защитников. Натаниэль держался возле стены, но был готов прийти на помощь в любой момент.       С укреплений свесился тот же страж и крикнул:       – Наши, капитан! Легионеры. Раненые!       – Впускай.       Когда открывающиеся ворота загромыхали, стало понятно, отчего их называли Грозовыми. На всю округу скрипело дерево, стонали петли, лязгали засовы и кряхтели тянувшие створки стражники. И как только образовалась щель, чтобы протиснулся человек, в город, хромая втащились легионеры.       Колонна еле живых солдат в изодранной кожаной броне доползла до рыночной площади и там рухнула. На мощеную улицу опустили носилки с покалеченными юношами и девушками, обессиленные и раненые бойцы без сил сели на грубые камни, некоторые лежали на спине и, закрыв лицо руками, плакали. У многих не хватало конечностей, а большинство кое-как смогло закрыть порезы тканью или бинтами. От пропитанных кровью повязок уже пахло гнилью. Были и те, кто не догадался или не нашел в себе сил поступить так же. На их лицах зияли ужасные глубокие раны, вокруг которых краснела припухлость воспаления.       – Лекарей! – орал Алдис. – Живее лекарей.       – Пропустите! Пропустите! – кричала старая Анжелина Моррар. Она и Вивьен Онис бежали от своего магазина с духами босиком, растрепанные, а в подолах ночных рубах задорно позвякивали склянки с зельями.       Рядом с Натаниэлем привалилась к стене девушка. Даже в свете факелов ее лицо казалось бледным. Она держалась за живот, а по бедрам в сапоги стекала кровь. Альтмер подал ей руку, усадил под стену и только тогда увидел, что все это время она пыталась засунуть в разрез на животе свои кишки. Они висели отвратительно блестящими темными веревками и капали кровью.       – Все будет хорошо, – успокаивал ее эльф, хотя не знал наверняка. Он с такими ранами никогда не сталкивался.       Грубый голос легата Рикке раздался совсем рядом и заглушил царящий над площадью испуганный гомон:       – Отгоните зевак!       Рикке явно готовилась ко сну, когда раздалась тревога, так как на ней была только бардовая рубаха, сапоги и наручи. Густые рыжие, как у многих северян, волосы буйным водопадом опускались на плечи. Несмотря на отсутствие экипировки, легат умело усмиряла толпу, во всю работая рукояткой меча.       – Арестовать всех, кто не отходит, – рявкнула Рикке и в доказательство серьезности своих слов ударила лысого здоровяка навершием рукояти в нос. А после схватила его за одежду и швырнула под ноги стражникам: – Этого в первую очередь! Санитаров зовите!       Толпа расступилась, давая работать Вивьев и Анжелине. Травницы пичкали раненых зельями, втирали мази в раны, быстро переходя от одного пострадавшего легионера к другому. Тех, что лежали на носилках, женщины не трогали. А именно от лежачих солдат исходили самые истошные вопли.       – Алдис! – Рикке указала на капитана мечом. – Где санитары?       – Уже бегут!       – Пошлите кого-нибудь в Синий Дворец! Пусть вызовут Сибиллу.       – Нечего так орать, – спокойно проговорила возникшая из ниоткуда Сибилла Стентор. Высокая бретонка в своих обычных синих одеждах с капюшоном шествовала мимо раненых. – Я уже здесь.       – Сибилла, – Рикке указала на корчившихся на носилках легионеров, – займись самыми тяжелыми. Но береги силы. Как только почувствуешь, что не можешь спасти, переключайся на других.       Придворная магичка только фыркнула. На ее руках теплым золотом засияла исцеляющая магия.       – Все будет хорошо, – уже уверенней сказал Натаниэль, глядя как бретонка встает на колени рядом с ближайшим раненым и кладет на него светящиеся ладони. – Тебя вылечат. Придворный маг уже здесь.       Девушка, что он гладил по взмокшим светлым волосам, слабо кивнула. Глаз она не открывала.       Подоспели полевые медики. В свете факелов засверкали хирургические пилы и скальпели, и торговый район взорвался множеством воплей. Вивьен и Анжелина вливали и вливали зелья, стражники перетягивали конечности раненых ремнями, а хирурги приступали к своему малоприятному ремеслу. Прибежал даже Бейранд с целым пучком кожаных ремешков. В толпе начали затыкать уши и отворачиваться. На брусчатку полилась кровь.       – Эй ты! – крикнула Сибилла. – Да, ты. Альтмер. Хватит обниматься с трупом. Лечи других!       Натаниэль от удивления моргнул. Девушка лежала перед ним и не шевелилась. Задранный носик больше не морщился от боли, губы не дрожали, из-под длинных ресниц не текли слезы. На красивое девичье лицо, наконец, снизошел покой. Казалось, что она просто спит, если бы не кишки, что альтмер бережно придерживал. Они были еще теплыми. Как и лужа крови под его коленом.       – Магия, идиот! – напомнила Сибилла.       – Я не маг, – только и ответил кузнец.       Магичка брезгливо фыркнула и выплюнула:       – Недоносок.       «Недоноску» на миг показалось, что ее глаза в тени капюшона сверкнули золотым. Но в следующий миг она продолжала лечить, и ничего странного не происходило, так что альтмер решил, что это блик факелов, которых принесли на площадь целую кучу. Одежды волшебницы пропитались кровью, руки тоже блестели темной влагой, с лица сходили краски. Но раз за разом Сибилла накладывала лечение, или прижигала раны, помогала медикам останавливать кровь, носилась между ранеными.       Натаниэль оттаскивал трупы, помогал вправлять кости и накладывать шины, держал брыкающихся. Он бегал не меньше остальных, и вскоре его рубаха отяжелела и липла к телу. От пота или крови, он не знал. Во время очередной пробежки он чуть не столкнулся с кем-то, и лишь подняв глаза, увидел перед собой Элисиф. Измождению не удалось до конца стереть изящество с тонких черт лица девушки, а растрепанные рыжие волосы казались очаровательно неряшливыми. Дорогое платье ярла покрывали алые и бурые пятна, тонкие руки, дрожа, держали чистые повязки. Ее служанка, худощавая Эрди, волокла в сторону отрубленную ногу.       – Сибилла, – позвала ярл свою волшебницу, – где моя помощь нужнее?       – Разве что в синем дворце вы бы не мешали, – грубо отозвалась магичка, поднимаясь от очередного солдата. – Или же вы можете отправиться в храм богов.       – Не время молиться.       – Не молиться. А позвать жрецов. Они должны хоть что-то знать об исцелении.       – Эрди, – властно сказала Элисиф, и служанка выпрямилась, так и не оттащив ампутированную конечность. – Слышала? Живо в храм, позови сюда Рорлунда и Фрейру. И Силану. Все нужны здесь. А потом беги к Уне, пусть подготовит койки для раненых.       Служанка убежала, а ярл передала повязки медикам, и взялась сама оттаскивать отсеченные руки и ноги. Глядя на нее, Сибилла лишь хмыкнула, но продолжила лечить. Через минуту на разных концах площади засияла магия исцеления: жрецы пришли на помощь.       На руках Натаниэля от болевого шока скончался паренек. Как его не уговаривали терпеть, как сильно он не грыз кожаный ремешок, сердце не выдержало, когда хирург допилил его голень до середины.       Рядом другой юноша стонал от того, что ему холодно. Сидящая рядом Вивьен Онис объясняла, что это из-за замораживающего зелья, что оно остановит кровь. А врачи тем временем пытались зашить поврежденную артерию на бедре. Парень умер, не приходя в сознание.       Натаниэль не заметил, как вечер превратился в ночь, какую-то особенно темную и зловещую.       Наверное, собравшиеся на улицах жители тоже не заметили, так как расходиться не собирались. Или заметили, но не могли себе позволить уйти. Они не нашли себе дела в лечении, их помощь оказалась не нужна и в других делах. Но они не могли уйти, не могли не участвовать. Стояли на площади до самого рассвета, окрасившего город в синеватую серость. И делали то, что могли – они сострадали. Женщины плакали, мужчины хмуро молчали, так обозначая свою печаль. В предрассветных сумерках пятна крови на площади казались черными. Отчего белые полотнища, укрывающие погибших юношей и девушек, выглядели еще белее. Еще вечером эти молодые люди были живы. Страдали, но жили. А теперь от них остались лишь силуэты под тканью. В ту ночь война добралась до Солитьюда.       Под серыми стенами спали обессиленные лекари. Анжелина Моррар, несмотря на преклонный возраст и хрупкость, разносила зелья. Из жрецов на ногах остался только Рорлунд. Его супруга и приемная дочь уже час спали неспокойным сном, прислонившись спинами к дереву в углу площади. Сибилла Стентор нашла в себе силы удалиться в Синий Дворец засветло. Ярл Элисиф держалась за стену, чтобы устоять на ногах. Эта ночь выжала из нее последние крохи красоты. Бейранд, хмурый как напыжившаяся туча, прохаживался между телами и бубнил ругательства. В центре временного кладбища неподвижной тенью стоял, склонив голову, капитан Алдис.       Натаниэль, глядя на дюжину белых прямоугольников на площади, злился.       – Легат, – альтмер нашел Рикке сидящей на бочке за углом таверны. Глаза у женщины были красные, одежда и руки, как у всех остальных, покрывала кровавая корка. За ночь она, казалось, состарилась на десяток лет.       – Кузнец, – к грубости в голосе нордки примешалась скрипучая усталость.       – Примите меня в легион, – это не была просьба, скорее требование.       – Нет, – она закрыла глаза и прислонилась затылком к стене, которую сверху уже заливало рассветное золото. – Легиону нужен кузнец.       – Зачем, Рикке? – не выдержал Натаниэль. – Чтобы снарядить новую порцию мальчишек, которых отправят на безнадежное задание? Чтобы в итоге моими мечами завладела какая-нибудь банда?       – Значит, делай доспехи лучше…       – Да никакие доспехи не спасут, если нет умения.       – Умение приходит с опытом, – легат спрыгнула с бочки и пошла на эльфа. – А опыт невозможен без ошибок. Доспехи должны помочь эти ошибки пережить.       – Они помогли, – альтмер ткнул на площадь, на которую неумолимо надвигалась жизнерадостность нового дня. – Только особо никто не рад. Нельзя отправлять отряд без опытных бойцов. Только благодаря доспехам у нас дюжина трупов, десяток живых и раненых. Остальные не вернулись. Без брони не вернулся бы никто.       – Сделай, как он говорит, Рикке. – Подошедший Алдис был мрачен. Черты его лица заострились, голос звучал сурово, но вместе с тем устало и скорбно: – Хватит бессмысленных смертей.       – У меня нет лишних людей, – выпалила Рикке.       – Возьмет моих, – решительно сказал офицер, чем немало удивил альтмера.       Легат злилась на них обоих. Плотно сжимала челюсти и коршуном смотрела на кузнеца и капитана стражи. Злилась, но не находила чем возразить. А Алдис, увидев, что уверенность ее пошатнулась, дожимал аргументами:       – Дам десяток опытных ребят. Местность знают, кто-то охотился, другие гоняли бандитов по владениям. Не пропадут.       – Ладно, – наконец сдалась она и села обратно на бочку. Сейчас она выглядела той, кем была на самом деле: уставшей женщиной, которой слишком часто приходилось принимать непростые решения. – Захватишь для нас форт Храгстад, и считай, что ты в легионе.       – Пойду готовиться, – сказал Натаниэль, но Рикке его остановила:       – Нет. Пойдете завтра утром. Сегодня отдыхайте. Алдис, нужно подготовить пополнение, а Бейранду передай заказ на новое снаряжение.       – Я передам, – сказал альтмер. – Мне кое-что нужно в лавке.       – Все за твои средства, – отрезала легат, видимо в надежде, что кузнеца это смутит. Не смутило. Тогда она повернулась к капитану: – Твоя десятка готова?       – Завтра к утру будут ждать у Грозовых ворот.       – Хорошо. Свободны.       Алдис удалился. Натаниэль кивнул и, хотел было уже подняться к кузнице для разговора с Бейрандом, но передумал и пошел в обход.       Солитьюд медленно облачался в свет. Черепичные крыши сияли синевой, серые камни добротных домов обрели живую четкость и перестали походить на размытые элементы кошмара. Растущие по обочинам цветы медленно распускали бутоны. Над городом, пронзительно крича, выписывал круги сокол. Главная улица поднималась вверх по спине скальной арки и упиралась в Синий Дворец. Мирное и красивое место. Даже Мрачный Замок с его площадью, обрамленной зеленым кантом вездесущей травы. Натаниэлю казалось, что он видит это в последний раз.