***
По правде, ему точно следовало этого ожидать. Оглядываясь назад, очевидно, что это должно было случиться с ним. Боги никогда не любили его, и он единственный, кто сейчас знает о маленьком… секрете Джейка? Может сработало его шестое чувство? Джейк стоит у входной двери, через плечо перекинута сумка, а в руке он держит пухлую, ещё более маленькую ладошку. — Пожалуйста! — чуть ли не на коленях умоляет его Джейк. — Ни за что, черт возьми, — поправляет он себя, когда Джейк бросает на него грозный взгляд. — Я не чертова нянька. — Следи за своей речью! — ругается Джейк. — Да ладно тебе, чувак, я отплачу тебе, когда ты попросишь, клянусь! Только, пожалуйста! Меня не будет целых четыре дня, ему нужен кто-то, кто присмотрит за ним до этого времени! — Нет, ни в коем случае, — твердо заявляет Джей, убирая руки с груди и собираясь закрыть дверь. Джейк быстро бросается вперед, просовывая ногу за входную дверь, тем самым не давая Джею запереть её. — Пожалуйста! Я бы не просил, если бы у меня были другие варианты! Никто не должен знать, что он со мной, и я не могу оставить его с няней! Я не могу допустить, чтобы кто-то ещё знал, где я живу, Джей! — Джейк умоляет. — За ним легко ухаживать, тебе даже не придется с ним разговаривать, если ты не хочешь, просто следи за тем, чтобы он ел и вовремя ложился спать, это просто, правда! — Джейк… Джейк поджимает губы, глаза блестят и широко раскрыты с этим чертовым щенячьим умоляющим взглядом. Он даже скулит, как расстроенный щенок. Господи, у этого парня точно нет чувства собственного достоинства. — Пожалуйста… Джей стонет от поражения. Было бы проще согласиться и просто забыть о ребенке, как только Джейк уедет. — Черт возьми, ладно, — он ворчит, открывая перед ними дверь. Джейк радостно вскрикивает, затаскивая мальчика в гостиную, и бросает его вещи посреди комнаты, даже не спросив, куда их можно положить. — Ты мог хотя бы снять свои ботинки, — с отвращением говорит Джей, наблюдая за тем, как Джейк заносит грязь в дом. Ему придется снова убираться после его ухода… какая морока. — Прости! Спасибо, что согласился оставить его у себя, я пришлю тебе сообщение с подробными инструкциями и советами, — он разворачивает Ники и приседает на уровне глаз ребенка, крепко держа его за плечи, а Ники в ответ смотрит на него с улыбкой. — Так, Ники, я вернусь через… четыре дня! — он показывает четыре пальца перед лицом ребенка. — А пока твой очень милый дядя Джей позаботится о тебе, хорошо? Ты должен вести себя хорошо, но если он будет плохо к тебе относится, ты можешь быть грубым в ответ, и обязательно скажи мне об этом, когда я вернусь, хорошо? — Это против правил — быть плохим по отношению к Ники, — Ники послушно кивает и поддакивает в ответ. — Именно! Это против правил — быть грубым с Ники! — он улыбается и ласково гладит Ники по голове, а затем встает и делает глубокий вдох. Шим берет одну из сумок и засовывает её под мышку. — Ладно, мне пора, спасибо ещё раз, Джей, и пока, Ники! Я скоро вернусь, обещаю! — и, не дав Джею даже краткого шанса прийти в себя, Джейк выбегает через входную дверь, оставляя его стоять посреди собственного дома с долбаным ребенком. Джей неловко наблюдает со стороны, как ребенок подбегает к одной из сумок, оставленных Джейком на полу, расстегивает молнию и выхватывает из неё игрушечного тигра. Он кладет тигра на винно-красный бархатный диван Джея и забирается рядом с плюшевой игрушкой. — Дядя Джей, твой диван сломан, — говорит Ники, к большому недоумению Джея. — На нем больно сидеть. — Эй, не оскорбляй мою мебель, — не удерживается от колкости Джей. — И сними обувь! — Извини, — это всё, что он слышит в ответ. И это даже близко не похоже на извинения. Джей прикусывает язык, чтобы не завалить телефон Сонхуна жалобами. Он не может пожаловаться на то, что нянчится с ребенком Джейка, учитывая, что тот не должен знать о существовании Ники. Он гадает, что, черт возьми, они собираются делать с ребенком, когда у них обоих есть совместные миссии за пределами страны. В конце концов он решает, что это не его проблема, а проблема Джейка. А вот с чем у него сейчас проблемы, так это с состоянием фойе, ведущего в гостиную. Он хватает сумки Ники и замирает на месте, понимая, что у него даже нет свободной спальни, где мог бы спать ребенок, а он только что выразил своё недовольство диваном. Хотя Джею может быть и наплевать на ребенка, он не настолько плохой, чтобы приговаривать его к трем ночам сна на этой штуке. (Он не будет врать, этот диван сделан так, чтобы оставлять необратимую боль в заднице. Он даже ни разу не сидел на нем с момента покупки, просто ему лень от него избавиться). Вопрос о том, как правильно лечь спать решится позже. Сейчас ему нужно убраться. Опять. Боже, как он ненавидит уборку. Джей откладывает сумки в сторону и тихо недоумевает, какого хрена пятилетнему ребенку нужно на четыре дня целых пять сумок непонятно чего. Даже не похоже, что их одежда достаточно велика, чтобы заполнить одну сумку. — Можно мне посмотреть телевизор? — спрашивает Ники, когда Джей возвращается с метлой в руках. Его ботинки теперь стоят на полу и, очевидно, были скинуты, так как они находятся далеко друг от друга. — Если это поможет тебе не шуметь, то да, вот, — Джей берет пульт на журнальном столике и передает его Ники. — Сходи с ума и не мешай мне, если только не собираешься умирать. — Хорошо!***
Как выясняется, Ники хорошо справляется с задачей не беспокоить Джея, потому что он, честно говоря, забывает, что Джейк вообще оставил ему ребенка. Он занят тем, что помогает Сонхуну изучать дело, которым должен заниматься Чонвон, что случается редко, а значит, это очень важное дело. Естественно, оно привлечет внимание Джея. Он так заинтересован в этом человеке, и разве можно его винить? Политик из Америки, несколько скандалов за плечами, кусок дерьма, которому нет дела ни до кого, кроме себя, и у кого-то есть достаточно денег и возможностей, если судить по тому, что он прочитал в записях интервью Сонхуна с клиентом, чтобы убрать его. Их заказчик — другой политик, Сонхун не сказал ему, кто это, но количество информации, деньги, назначенный день убийства — выборы… всё слишком идеально… Это немного будоражит его, если быть до конца честным. Он хочет однажды выполнить миссию такого уровня. Его внимание и сосредоточенность нарушены вибрацией телефона. Он переводит взгляд с устройства, стоящего сбоку от компьютера на монитор рабочего стола. Конечно, кто бы не написал ему сообщение, может подождать. Он только начал изучать связи этого парня с одной из самых злобных групп торговцев людьми во всем мире. Но тут снова раздается назойливое жужжание. И снова. И опять. И он не перестает жужжать после примерно десяти минут отчаянных попыток игнорировать его. Немного побежденный и очень раздраженный, Джей хватает свой телефон, в очередной раз вибрирующий. Он снимает блокировку, чтобы проверить, кто и что от него хочет. Он ожидает, что это Хисын или Сону, так как это сто процентов не может быть Сонхун, ведь они оба сейчас на связи, и если бы он хотел что-то сказать, он бы сделал это, но, к его удивлению, виновником оказывается Джейк. Получить сообщение от Джейка не так уж и удивительно, и даже не редкость. Просто… это не то, что они делают, если у них нет активного дела. Даже просто звонок Джейка с просьбой принести пиццу несколько дней назад был странным, но не из-за просьбы, а из-за того, что Джейк разговаривал с ним в нерабочее время. Они и так вынуждены проводить вместе так много времени, что, наконец освободившись, они не могут не игнорировать существование друг друга так. С любопытством он нажимает на сообщения, а когда открывает его, то впадает в панику. [Jake] Как поживает Ники? Ты уже покормил его? Уже довольно поздно… И я знаю, что ты не видел сообщения, которые я отправил после того, как оставил его… они числятся непрочитанными… Джей Джей Джей Джей, пожалуйста, покорми моего ребенка. Джей, пожалуйста, сообщи мне о благополучии моего ребенка. ДЖЕЙ. ДЖЕЕЙ ЧОНСОН!!! Пожалуйста… Я скучаю по моему мальчику Пожалуйста… Мне нужно знать, что ты не убил его… [You] О, блядь, боже мой, да он в порядке, он уже поел, господи, перестань мне писать. Он лжет и отправляет сообщение, бросая телефон обратно на стол. — Ладно, мне пора идти есть, но я помогу тебе с исследованиями позже, — говорит он вслух, чтобы Сонхун услышал: они сегодня работали в тишине, что редкость, когда дело касается их обоих. — А? О-о-о, черт. Уже поздно, как долго мы уже заняты этим? — Сонхун ахает от осознания. — С трех часов дня, да? — Да, уже около семи часов. Увидимся позже, не забудь поесть, — он быстро заканчивает разговор, вставая со стула. Джей очень надеется, что ребенок не умер у него на диване. Джейк бы его задушил. А это означало бы ещё больше уборки… Он заходит в гостиную, где в последний раз оставил Ники. У него чуть не случается сердечный приступ, когда он не замечает черную копну волос Ники из-за спинки дивана, но, подойдя ближе, обнаруживает, что Ники, свернувшись клубочком вместе с тигром, крепко спит на жестком диване. Джей вроде как находит в себе силы расчувствоваться. Ни одеяла, ни подушки, ни ужина… Наверное, ему следовало бы помнить, что до четверга у него, по сути, на попечении ребенок, но увы… Он тщательно обдумывает все возможные варианты: можно разбудить ребенка, накормить, отправить умываться, а потом дать ему одеяло и подушку, чтобы было удобнее устраиваться на диване. Но он не хочет будить ребенка. Будить людей сложно, потому что никогда не знаешь, как они отреагируют, когда проснутся. А вдруг им не понравится, что вы их будите? Он же не знает об этом заранее! С Ники дело обстоит ещё хуже, потому что он догадывается, как с ним обращался отец, а что если пробуждение от прикосновения его напугает? Джей никак не может этого знать заранее. Он даже не имеет возможности спросить Джейка, потому что тогда тот устроите ему допрос, расспрашивая зачем ему нужно будить Ники, а значит, узнает, что он солгал о том, что кормил его. Но и другой вариант — накинуть на Ники одеяло и лечь спать самому — тоже не кажется правильным. На самом деле, это звучит подло и безответственно. Маленькие дети должны есть три — четыре раза в день с перекусами между каждым приемом пищи, но Ники, вероятно, не ел сегодня и двух раз. Но будить его… как-то страшно. Может, просто… оставить для него печенье и на этом всё, на случай, если он проснется ночью. Надеемся, он не сдаст его потом Джейку… Он отправляется на поиски одеяла для Ники, находит в шкафу своё самое мягкое и теплое и накидывает его на мальчика. Это лучшее, что он может сделать в данной ситуации, решает он, и отправляется на кухню в поисках закусок, которые можно оставить для ребенка. …или он бы оставил, если бы у него были. Сонхун и Сону, должно быть, съели всё, что у него осталось, когда пришли на ужин в выходные, ёмаё. Ну должен же он что-то оставить для ребенка, так, шоколадные крошки у него есть… мука тоже должна быть, конечно… Давненько он не пек печенье, но наверняка у него где-то завалялся старый рецепт в поваренной книге, доставшейся от бабушки, — единственной вещи, которую он потрудился сохранить с момента поступления на работу в агентство. Печь уже поздновато, но завтра ему не нужно идти на работу, и он может позаниматься дома, если очень нужно… Джей вздыхает, решая, что приготовление печенья поможет ему легче уснуть. Он правда сочувствует ребенку, его домашняя жизнь в те времена, вероятно, была не самой лучшей, а сейчас он находится в очень нестабильной ситуации. Его опекун неоднократно уезжает на работу, на несколько дней, заметьте, и о нем не должны знать люди, окружающие его и опекуна. Его приходится хранить как маленький грязный секрет, и, честно говоря, Джей может ему сочувствовать, хоть и не хотел бы. Он достает поваренную книгу из шкафа над холодильником. Джей редко прибегает к ней, страницы хрупкие, а скоросшиватель на трех кольцах стал хлипким и сломался ещё в средней школе. Сейчас стало только хуже, ведь книга была в его руках на протяжении почти всей средней школы и он её регулярно перечитывал. Он давно собирался отсканировать страницы и сохранить их в цифровом виде, но мысль о том, что однажды ему придется пользоваться компьютером вместо страниц, которые бабушка с любовью писала и оформляла сама, наводит на него тоску. По этой причине он прибег к заучиванию, насколько это возможно, хотя бы для того, чтобы отсрочить неизбежное. Джей подумывал о том, чтобы переложить страницы в лучший переплет, но он не художник, и ему будет не хватать домашней и теплой атмосферы, которую создают клетчатый узор и милые мультяшные наклейки, украшающие обложку, поэтому он чинит её насколько это возможно. Он осторожно, очень осторожно открывает кулинарную книгу, едва касаясь страниц, чтобы найти рецепт печенья в разделе десертов. Он помнит лишь несколько видов этого печенья и едва помнит их вкус, поэтому не может сказать, какое из них самое вкусное, но, конечно, никто не может ошибиться с классическим шоколадным печеньем, верно? Сахар есть сахар, и дети его любят, ведь так? Он носится по кухне, разогревая духовку, а затем достает ингредиенты и смешивает их в миске. Это легкая работа, думает он, и расслабляющая тоже. Джей работает на автопилоте, смешивает тесто для печенья в миске и формирует из него шарики, а затем выкладывает их на пергаментную бумагу для выпечки. В этот момент он решет, что надо печь больше. Если не для себя, то для тех немногих людей в его жизни, которых он может смело считать более чем знакомыми. Может быть, он сможет делать Джейку побольше печенья для Ники — ребенок наверняка оценит это. Он равномерно выкладывает три ряда из пяти аккуратных шариков теста для печенья и ставит противень в духовку. Не проходит и пары минут, как на кухне начинает пахнуть сладким и ароматом домашнего печенья, приятным и немного ностальгическим. Джей моет миску и посуду, использованную им для приготовления печенья. В ближайшее время он должен попробовать приготовить одно из других видов печенья, записанных бабушкой в поваренной книге, а может, и все. Может быть, Сонхун попробует… он бы с радостью согласился. Он так поглощен уборкой и планированием предстоящей выпечки, что не слышит шагов и топота едва проснувшегося пятилетнего ребенка, пока тишину не рассекает скрежет стула о деревянный пол. Он едва успевает сдержать вскрик, поворачиваясь и замечая ребенка, пытающегося взобраться на табуретку, стоящий у стола на кухне. — Ники? Что ты делаешь, почему не спишь? — спрашивает он, нахмурив брови. Он ведь не слишком сильно шумел, правда? Ники сонно хмыкает, потирая глаза кулаком, а другой рукой держит за лапу своего тигра. — Я голоден, и здесь вкусно пахнет. Это разбудило мой животик. — Ох, — говорит Джей. Что ж. Это, по крайней мере, означает, что он сможет нормально накормить ребенка, и ему даже не пришлось будить его самому. — Может, ты хочешь съесть что-нибудь конкретное? — Кон-кре-тно-е, — повторяет Ники, выговаривая гласные. — Что это за слово? Джей моргает. Точно. Пятилетний мальчик. Наверное, никогда не ходил в детский сад. — Это значит… конкретно? Или точно. Например, что именно ты хочешь съесть прямо сейчас? — он изо всех сил пытается объяснить. — Ахх, — Ники говорит, будто понимает, но усталое и растерянное выражение его лица говорит Джею, что он всё ещё не совсем разобрался. — Что ты хочешь съесть? — снова пытается Джей. — Эмм, — Ники пожимает плечами. — Дядя Джейк просто готовит рамён или заказывает пиццу. Этого ответа достаточно, чтобы нахмуриться. Его напарник действительно не может быть законным опекуном живого существа. Это не самая лучшая диета для такого маленького и всё ещё растущего ребенка, как Ники. Может быть, такое подойдет студенту колледжа, но не маленькому ребенку. — Это нехорошо, — комментирует Джей. — Сегодня я приготовлю тебе настоящий ужин, и не хочу видеть на тарелке крошки, хорошо? Ники кивает, прежде чем скрестить руки на стойке, а свою игрушку он кладет в небольшое пространство между руками и грудью. Он опускает голову на мягкий материал, используя его как своеобразную подушку. Джей проверяет печенье, вынимает его, видя, что оно готово и выключает духовку. Что можно быстро и легко приготовить и пятилетний ребенок обязательно съест? Рис — определенно легкая еда. Все дети любят рис, а кто бы не любил? Он дает печенью остыть на прилавке у раковины и идет промывать рис, насыпая столько, чтобы они вдвоем могли поесть. Он аккуратно ставит кастрюлю с рисом в рисоварку и запускает программу. Одного риса недостаточно, он не может критиковать дерьмовое планирование питания Джейка, если он сам не даст ребенку достаточно питательных веществ, верно? Что ещё любят дети? У него есть курица и яйца. Дети любят куриные нагетсы, верно? Замороженных у него нет, но он точно может сделать их с нуля, так будет полезнее в любом случае. Есть ли у него ещё панировочные сухари? Он всегда может сделать их сам, но если у него ещё осталось хоть немного, это значительно упростит задачу. Джей находит пачку панировочных сухарей в глубине шкафа, за несколькими коробками хлопьев, которые он ест только тогда, когда ему лень готовить. Он собирает всё, что нужно для куриных нагетсов, и приступает к работе: режет куриные грудки без костей на мелкие кусочки, обмакивает их в муку, окунает в миску со взбитыми яйцами, а затем в миску с панировочными сухарями, сильно вдавливая каждый кусочек в сухари, чтобы убедиться, что они прилипли. На протяжении всего процесса Ники ни разу не поднимает головы, и Джей беспокоится, что готовит куриные нагетсы просто так. И только когда он поджаривает на сковороде растительное масло, Ники подает признаки того, что проснулся. Из-за спины Джея доносится тихое бормотание. — Дядя Джей, — едва слышно зовет он его по имени. Он оглядывается на Ники, не обращая внимания на то, как масло из сковороды вылетает и попадает ему на предплечье. — Я очень голоден, — хнычет малыш. В груди Джея возникает странная боль, которой можно дать определение. — Хочешь поесть печенье, пока я заканчиваю готовить? — спрашивает он, хотя уже убавляет огонь на плите и моет руки, чтобы переложить печенье на тарелку и поставить перед Ники. Ники сонно моргает и смотрит на Джея, когда тот ставит тарелку перед ним. — Я могу взять одну? — Да, ты можешь взять одну, — говорит он мягко, что обычно не присуще Джею. Или, по крайней мере, уже не ассоциируется с ним. Не у тех, кто знает его в настоящем времени. Он возвращается к плите, кладет нагетсы на сковороду и переворачивает их, когда нужно. — Можно мне ещё одну? — спрашивает Ники после минуты или двух молчания, единственный звук на кухне шипение горячего масла. Он странно нервничает для ребенка, просящего печенье. — Если ты сможешь доесть еду, которую я тебе готовлю, можешь брать сколько хочешь, мне всё равно. Ники довольно хмыкает, и, возможно… совсем чуть-чуть, это вызывает улыбку на лице Джея. (Хотя он никогда в этом не признается). Джей выключает плиту, когда все нагетсы становятся золотисто-коричневыми, что свидетельствует об их готовности, накладывает их на тарелки и откладывает в сторону, прихватив запас брокколи и две морковки. Он моет их, очищает морковь от кожуры, затем нарезает её и кладет в кастрюлю вместе с брокколи. Он знает, что дети обычно не любят овощи, но у него есть подозрение, что Джейк никогда раньше не видел моркови, и это точно не изменилось с тех пор, как он взял в дом Ники, он в этом не сомневается. Закончив, он берет две тарелки, открывает рисоварку и зачерпывает рис в обе тарелки, распределяя куриные нагетсы и овощи. Он дает Ники немного меньше, не зная, сколько ребенок может съесть за один присест, а если он захочет ещё, то Джей просто даст ему всё, что останется. Он снова поворачивается к Ники, замечая, что тарелка с печеньем явно уменьшилась в количестве, а растопленный шоколад остался в уголке рта ребенка. Он ставит перед Ники тарелку с едой и тот загорается, как рождественская елка. — Нагетсы! — он хлопает в ладоши, смело хватает куриный нагетс, ещё горячий, и запихивает его в рот. Его лицо искажается, рот открывается и он машет на него маленькой ладошкой. — Горячо! — пищит он. Джей делает всё возможное, чтобы не захихикать от такой реакции. Он наливает ребенку стакан холодного арбузного сока, который Ники быстро заглатывает. — Лучше? — спрашивает Джей. Ники кивает, берет вилку, положенную Джеем на его тарелку, и берет кусочек риса вместо очередного нагетса. Джей не уверен, чего ожидал от заботы о Ники для Джейка. Возможно, большего разочарования и слез. Разочарования — с его стороны, слез — со стороны Ники, разумеется. Может быть, это потому, что Джей сказал ребенку отвалить, и потому, что Ники в какой-то момент уснул, но ребенок… довольно спокойный. Это не самое худшее, что ему приходилось делать. По крайней мере, в данный момент с ними всё в порядке. Остается надеется, дальше всё будет не так плохо.***
Джейк стонет, услышав, как автоответчик в десятый раз за утро просит его оставить сообщение. — Боже, ты такой навязчивый с утра, — комментирует Сону, проходя мимо него в маленькую гостиную их номера. — Кому ты вообще пытаешься позвонить с утра пораньше? Своей тайной подружке? — Что?! — возмущенно восклицает он, глядя на Сону так, будто это он сумасшедший, а не Джейк, звонящий целых десять раз за утро. — Нет! У меня нет девушки! Я пытаюсь позвонить Джею! — Какая разница? — невозмутимо смотрит на него Сону. — Что значит «какая разница»?! — Господи, ну ты и тупица, — бормочет он. — Что такого важного, что ты звонишь в такую рань? — Ничего! Я имею в виду, ты бы не понял! Просто… — кончики ушей Джейка окрашиваются в алый цвет. Лицо Сону искажается от отвращения. — Неважно, я не хочу знать. Должно быть, это что-то очень извращенно, если ты краснеешь и заикаешься из-за этого… — он фальшиво хмыкает и отходит от Джейка. — Не могу поверить, что ты отдаешь предпочтение отвратительному сексу по телефону перед завтраком, ты такой странный, чувак. — Это не извращение и не секс по телефону! — Джейк кричит вслед, и красные пятна на ушах распространяются по его лицу. Он смотрит, как Сону открывает дверь в их комнату, выходит и захлопывает её собой дверь. Выдохнув, Джейк оглядывается на свой телефон и снова нажимает кнопку вызова, но вновь неудача. Он стонет от того, что сообщение переходит на голосовую почту. Он просто хочет поговорить со своим мальчиком… Он уже собирается снова нажать на кнопку вызова, когда экран телефона загорается, высвечивая изображение разъяренного мокрого кота. Он ещё никогда в жизни так быстро не отвечал на телефонные звонки. — Наконец-то, блядь! Господи, почему ты так долго не отвечал?! — Ты можешь не кричать на меня с утра пораньше? — стонет Джей, его голос грубый и низкий ото сна. — Ты спал всё утро? Чувак, уже почти одиннадцать, — Джейк укоряет. — А что, если Ники проснулся и хочет есть? Что, если он пытается воспользоваться плитой, потому что ты проспал и уморил его голодом? Он может обжечься, Джей! — Боже правый, ты как будто дышишь только для того, чтобы досадить лично мне, — ворчит Джей. — Он только просыпается, чувак. Малыш, иди поздоровайся с Джейком и докажи ему, что ты не умер. — Дядя Джейк? — милый голосок Ники говорит в трубку, сонный и милый. — Привет, я слишком сонный, — бормочет он, и у Джейка замирает сердце. Такой милый, что он не может удержаться от внутреннего воркования. — Оу, ты не спал допоздна, малыш? — спрашивает Джейк. — Мм, — хмыкает Ники. — Он снова засыпает, но видишь? Я же говорил тебе, — Джей хмыкает. — Прости, ничего не могу поделать! Я уже скучаю по нему, чувак, — вздыхает Джейк. — Не забудь приготовить ему завтрак. — Я знаю, придурок, я справлюсь. — Я просто напоминаю тебе, что не доверяю тебе заботиться о нем в одиночку, — хмыкает Джейк. — А что, если ты попытаешься его убить? — Ты бы не оставил его под моей опекой даже на полдня, если бы действительно думал, что я его убью, — Джей смеется. Он прав, но Джейк скорее съест собственную руку, чем позволит Джею узнать об этом. — Ты был моим последним и единственным вариантом, я пошел на авантюру, позволив тебе позаботиться о нем. — Конечно, рискнул, — на заднем плане происходит какое-то движение, и оба затихают. Ему следует попросить передать трубку Ники или, может быть, повесить её, но он не торопится, да и Джей, похоже, тоже. — Как проходит миссия? — спрашивает Джей после ещё одной минуты странного молчания. Джейк моргает, пытаясь вспомнить, что они успели сделать за последнее время. Что они делали вчера? Они обустраивались, это он помнит, но они проводили какую-то разведку, а этого он совершенно не помнит, больше всего он переживал за Ники, несмотря на то, что так далеко от него. — О, мы нашли цель и надеемся засечь его сегодня, нанести удар либо сегодня, либо завтра, так что я, вероятно, вернусь домой раньше, чем ожидалось? Джей хмыкает, Джейк слышит, как он что-то прихлебывает, вероятно, кофе. — Это хорошо. Тогда ты сможешь приехать за своим внебрачным ребенком раньше. — Не называй его так, — хмурится Джейк. — Он не мой внебрачный ребенок, если я его усыновил. Ну… взял его к себе. — Правильно, потому что усыновление означает, что ты получил его законным путем. — Пожалуйста, заткнись, — умоляет Джейк. — Буквально, какой у нас был другой выход. Ты бы действительно убил его, если бы я не настоял на том, чтобы взять его к себе? — спрашивает Джейк. — Ты холодный, я это знаю, но ты не можешь быть таким чертовски бессердечным, чувак. Джей, как ни странно, ничего не отвечает. Ни ответа, ни возражения, ни аргумента. Он просто молчит. Только тишина, даже фоновый шум со стороны Джея затихает. Джейк вздыхает, не обращая внимания на то, как замирает его сердце, казалось бы, без всякой причины. — Мне пора идти, Сону начнет что-то подозревать, если я задержусь, — говорит Джейк. — В следующий раз, когда я позвоню или напишу, тебе лучше ответить как можно скорее, — на этом он завершает разговор, убирая телефон в карман и игнорируя комок в горле. Как кто-то мог даже на секунду задуматься о том, чтобы навредить Ники?