Walk the Line (I Hate that Line)

      На часах 10:22, когда Джейк появляется перед дверью в квартиру Джея.       Он так нервничал всю дорогу домой, что усадил Сону в самолет, когда часы ещё даже не пробили восемь, но ему придется испытать его гнев в другой раз.       Джейк стучит в дверь, одновременно звоня Джею по телефону, чтобы его впустили внутрь.       Джейк не думал, что так привяжется к Ники, когда впервые решил взять его к себе, но, к счастью или к сожалению, он испытывает настоящую тревогу, когда дело касается ребенка. Он постоянно беспокоится о нем, испытывая непреодолимую потребность взять его на руки и прижать к груди, чтобы уберечь от ужасов реального мира.       Неужели так чувствуют себя все родители? А что чувствовали его родители по отношению к нему? А как же его старший брат?       Можно ли его вообще назвать родителем? Ники до сих пор называет его «дядей», и это нормально, ему не нужно быть «папой» (хотя сердце может выпрыгнуть из груди, если его назовут так).       В любом случае, он очень и очень сильно оберегает Ники. Он такой крошечный, мягкий и хрупкий, ему уже причиняли боль, и Джейк умрет, прежде чем позволит своему ребенку снова пострадать. Потому что именно таким Ники является для Джейка. Это его ребенок, его маленький малыш!       И он готов сровнять с землей всё, лишь бы улыбка Ники никогда не исчезала.       Телефонный звонок отклоняют, и он слышит, как Джей кричит ему через дверь, чтобы он «заткнулся к чертям собачьим», и в мгновение ока дверь открывается. За ней показывается Ники, обхватывающий ноги Джея, но завидев Джейка, он бросается на него.       — Ты пришел! — он визжит, цепляясь за ноги Джейка, совсем не так, как он делал это с Джеем всего два дня назад. — Мы можем остаться на завтрак? Дядя Джей готовит… э-э… что? Я забыл название, но выглядит аппетитно!       Джейк колеблется. Он не общается с Джеем вне работы, а теперь и вне времени заботы о Ники, полагает он, но почему-то ему кажется странным сказать Ники «да» и присоединиться к Джею за завтраком. Странно — завтракать в доме Джея. Есть еду, которую он готовит, да ещё и вне миссии.       Не покажется ли это Джею нелепым и неловким? Даже если они ели вместе в машинах и на диванах в дерьмовых мотелях?       Он смотрит на Джея и виновато улыбается ему. Джей, как и следовало ожидать, закатывает глаза.       — Ты можешь остаться, если будешь хорошо себя вести. Я обещал Ники, что он получит сегодня блинчики, и если ты не хочешь сидеть и ждать здесь, как собака.       — Нет, спасибо, я бы тоже не отказался от блинчиков.       — Жаль, — хмыкает Джей, ведя Джейка в квартиру. Он с трудом переставляет ноги из-за Ники прицепившегося к нему, как маленькая коала. — Я тебе ни хрена не обещал.       — Не ругайся! — Джейк возмущается, а Джей убегает на кухню, оставляя его закрывать входную дверь и осматриваться вокруг.       Его взгляд сразу же останавливается на крепости из одеял, и он немного обескуражен увиденным.       — Это ты всё построил, малыш? — спрашивает Джейк, указывая на гигантскую конструкцию посреди гостиной.       — Мм! Ну… дядя Джей построил, я сказал ему, какого размера её сделать, — признается Ники, наконец отпуская ноги Джейка.       — А…? Правда? — его глаза перемещаются на кухню, пока он снимает ботинки. Он едва может заметить Джея со своего места. Странное и чужеродное чувство поселяется в глубине груди.       — Ну же! Я хочу показать тебе лего! — Ники кричит. — Дядя Джей сделал со мной магазин! Идем! — он тянет Джейка за руку, как раз в тот момент, когда он снимает последний ботинок.       — Ух ты, я иду, малыш, иду! — Джейк смеется, но позволяет взволнованному пятилетнему ребенку тащить себя за собой.       Ники тащит его по гостиной, показывая и объясняя, что они делали и кто что строил, и Джейка шокирует то, что Джей купил лего, не говоря уже о том, чтобы помогать Ники с ними. Он ожидал, что его партнер (по работе) оставит Ники на произвол судьбы и лишь изредка будет заглядывать к нему, когда придет время кушать.       — Похоже, тебе было очень весело с твоим дядей Джеем, да? — спрашивает Джейк, ставя на пол дом из розовых и фиолетовых кирпичей, который Ники с гордостью показал ему — по его словам, это первое здание, построенное им самим.       — Ага! — Ники кивает.       Джейк вздыхает, чувствуя облегчение. Ему очень, очень не хотелось оставлять Ники с Джеем. Он не был уверен, что всё пройдет гладко, но рад, что всё закончилось хорошо. Очень рад.       — Ты вообще ходил на совещание? — спрашивает Джей, входя в гостиную с двумя тарелками в руках.       Джейк сидит на полу и поднимает голову на звук его голоса. Он подтягивая ноги к себе, чтобы Джей не споткнулся о них.       — Нет? — отвечает он, слегка ухмыляясь, а Джей в ответ тяжело вздыхает.       — Если ты и дальше будешь пропускать дебрифинги, Чонвон станет охотиться за твоей задницей, ты ведь понимаешь это?       — Нет, если ты или Сону доберетесь до меня первыми. И не делай вид, что это не ты заставил меня пропустить совещание в прошлый раз, — Джейк пожимает плечами.       — Не испытывай меня, придурок, — щелкает языком Джей, наклоняясь, чтобы поставить две тарелки с блинами.       — Чувак, следи за речью, тебя действительно убьет, если ты не будешь материться около часа?       — Ты хочешь свой блинчик или нет? Я могу забрать его обратно, тупица.       Джейк преувеличенно громко ахает, хватая ближайшую к нему тарелку и прижимая её к груди.       — Ты не можешь взять её обратно, раз уж отдал мне!       — Могу и сделаю, — щелкает его по лбу Джей.       — Ники! Твой дядя Джей делает мне больно! — кричит Джейк. Ники тут же вскакивает и хватается за рубашку Джея, оттягивая её.       — Ты не можешь обижать его, нет! — кричит он.       — Не могу поверить, что ты заставляешь своего ребенка участвовать в твоих разборках, — хмыкает Джей, прежде чем отцепить руки Ники от ткани своей рубашки.       — Иногда Джейк заслуживает того, чтобы его обижали, Ники.       — Нет! — Ники обнимает Джейка, прижимаясь щекой к его щеке. — Не обижай дядю Джейка!       Джейк улыбается, его захлестывает волна умиления. Он откладывает тарелки и поворачивается так, чтобы обнять Ники.       — Ты слышал босса! — он целует круглую щечку Ники. — Ты не можешь меня обидеть, это противозаконно! — он оглядывается на Джея, намереваясь высунуть язык, но останавливается. Джей смотрит на них незнакомым взглядом.       Джей обычно, когда они не ладят и не дурачятся, смотрит на него с презрением, намеренно или нет. Джейк не знает, как это описать, но обычно у него жесткое лицо и холодный взгляд.       Но сейчас, когда Джейк смотрит ему в глаза…       — Вау!       Джейк вздрагивает, разрывает зрительный контакт с Джеем и смотрит на Ники, отпустившего его, чтобы поесть. Когда это Ники выбрался из его объятий? Ники набивает щечки блинчиком, который дал ему Джей, и на кончике его носа остается крошечный мазок взбитых сливок.       — Это так вкусно! — восклицает он, задорно хихикая.       Глаза Джейка на мгновение возвращаются к Джею. Опять холодные и жесткие. Он опускает взгляд на Ники, сглатывая странное чувство разочарования, проникающее внутрь, и улыбается ребенку. Джейк берет свою тарелку и вгрызается в блинчик, довольно мыча, пробуя его на вкус.       — О, как вкусно… — удивляется он.       Джей прочищает горло, и Джейк не может удержаться, чтобы не поднять голову и не посмотреть на него. Его уши слегка красные, и Джейк склоняет голову набок в недоумении.       — Если захочешь ещё, дай мне знать, — говорит Джей, немного неловко уходя на кухню, оставляя Джейка в некотором замешательстве.       Он пожимает плечами, не позволяя себе думать об этом больше, чем нужно. Они с Ники не задерживаются надолго, легко доедая свои блинчики, а Джейк помогает Джею убрать лего и сложить их в прочные пакеты, чтобы постройки не пришлось разбирать. Не имея больше причин и поводов торчать в квартире Джея, Джейк собирает оставшиеся вещи и объявляет, что им пора уходить.       Они надевают ботинки, и Джей встречает их у двери.       — Ещё раз спасибо за то, что посидел с ребенком. Я действительно в большом долгу перед тобой, — Джейк улыбается своему партнеру по работе. — И спасибо за завтрак, и за лего. Тебе действительно не нужно было покупать ему лего.       Джей пренебрежительно отмахивается от него, но он видит то, как краснеют кончики его ушей.       — Это неважно. Просто убирайся из моего дома, пока я не вызвал полицию.       — Как будто ты когда-нибудь вызовешь этих свиней по какой-либо причине. Увидимся на работе. Пока, — Джейк смеется.       Джейк выходит из квартиры, ожидая, что Ники последует за ним. Вместо этого рука Ники пропадает из его, ребенок бежит обратно к Джею, бросаясь ему в ноги, отчего тот слегка оступается. Джейк смотрит на них, наклонив голову вбок, и поджимает губы, видя, как малыш сжимает ноги Джея в объятиях.       — Спасибо, что поиграл со мной, — ласково говорит он, глядя на Джея снизу вверх.       Джей несколько раз моргает и смотрит на Ники, слишком ошеломленный, чтобы что-то ответить. Ники лишь улыбается ему.       — Э-э, да, это… э-э, без проблем, малыш, — заикается Джей, протягивая руку, чтобы неловко погладить Ники по голове.       Это, похоже, удовлетворяет Ники, и он отпускает его, возвращаясь к Джейку, всё ещё смотрящему на Джея с небольшой улыбкой.       — Пока, дядя Джей! Давай снова поиграем в скором времени, хорошо? — он взмахивает рукой, другая снова ложится в ладонь Джейка.              Джейк усмехается, когда Джей неловко машет Ники в ответ, и тянет ребенка за собой, наконец-то выходя из двери.       Мило.

***

      Джейк не врал, говоря о том, что о Ники легко заботиться. Ники — хороший ребенок во всех смыслах этого слова. Самый лучший, утверждает Джейк.       Он слушает его, когда Джейк ему что-то говорит, изо всех сил старается съесть то, что ему дают, даже если видно, что ему это не нравится. Он старается изо всех сил ради Джейка, и он тоже старается изо всех сил ради Ники.       Однако его усилий может оказаться недостаточно.

***

      Всё начинается с малого.       Перед миссией с Сону Джейк, по его собственному признанию, начал страдать от повышенной раздражительности.       К тому времени он уже около трех недель жил в одной маленькой квартирке с Ники, даже за продуктами не выходил. Если что-то требовалось, ему доставляли их в квартиру, а если не продукты, то еду на вынос, так что теперь, ухаживая за Ники, у него нет причин выходить из дома.       В то время он этого не понимал, но пребывание наедине с энергичным и порой очень шумным пятилетним ребенком в течение нескольких дней подряд, когда у тебя нет ни минуты для себя и ты не видишь солнца, что-то с тобой делает.       Что-то очень плохое.       Он понимает, что сходит с ума, только оказавшись в гостиничном номере с Сону, сплетничая о том, какой компромат он имеет на конкретных влиятельных людей по всей Южной Корее. Осознав это, он порадовался, что находится далеко от своей квартиры. Что он вдали от Ники.       Как только эта мысль пришла в голову, его одолело чувство вины.       Он скучает по ребенку и беспокоится о нем, очень, очень беспокоится. Но ему приятно освободиться от ответственности на несколько дней, и, возможно, он на работе, но в тот момент это больше походило на отпуск. Забрав Ники, он почувствовал себя гораздо лучше: он больше не испытывает чувства вины, он счастлив снова быть со своим мальчиком.       Но это было почти две недели назад.       И вот он снова изолируется от внешнего мира, на этот раз полностью осознавая, каким сумасшедшим он был всего несколько недель назад. Джейк понимает, что с каждым днем его силы иссякают.       Он не знает, что делать.       Он чувствует себя беспомощным, и больше всего ему кажется, что он лучше понимает свою мать, а это пугает.

***

      Всё заканчивается в четверг… или, может быть, в пятницу? Он не уверен, так как потерял счет времени, но солнце садится, а Джейк весь день пролежал на раскладном диване, не считая того, что ему пришлось забирать завтрак Ники от входной двери.       Последние несколько дней он чувствует себя не в своей тарелке. В желудке поселилось странное, тревожное чувство, от которого тошнит. Он не может съесть даже полную тарелку еды, чтобы его не мутило.       Но он не болен.       У него нет насморка, нет заложенности носа. Нет кашля, температуры, нет ничего, что могло бы подсказать ему, что он заболел. Просто… у него нет сил вставать с кровати дольше, чем на пять минут, и он не может сейчас много есть.       Он винит во всем излишнюю жирность блюд, которые обычно заказывают в ресторанах. Ники, похоже, замечает отсутствие у него энергии и интереса к чему-либо и подстраивается под него. Он перестает умолять Джейка поиграть с ним и развлекает себя сам. Он беспокоит Джейка, только когда голоден или хочет обнять его.       Он самый лучший ребенок.       Поэтому, когда Ники начинает вести себя слишком громко, это немного расстраивает Джейка.       Это расстраивает его слишком сильно. Настолько, что он срывается. Он повышает голос, чего, как он сам себе сказал, никогда делать не будет, просит его замолчать, потому что от него болит голова, и осознание обрушивается на него со страшной силой.       Всё происходит так быстро, что Джейк в одно мгновение хватается за голову, а в следующее — обнимает плачущего Ники, из уст которого льется водопад «Прости меня!».       Джейк крепко прижимает его к себе, раскачивая их влево-вправо, запустив руку в волосы Ники, чтобы он мог выплакаться. Головная боль, которая назревала, теперь полностью отошла на задний план, и он сосредотачивается на том, чтобы утешить Ники.       На сердце тяжесть и чувство вины: он не должен был кричать на Ники, как он мог на него кричать? Он же знает, что нельзя кричать на детей, тем более на Ники…       Он прижимает Ники к своей груди, там где сердце. Это ничего не делает, чтобы заглушить боль, не останавливает расплывчатость зрения. Он начинает плакать вслед за Ники, и повторять, как мантру, свои извинения.       — Прости меня, я не должен был на тебя кричать.

***

      Прошлой ночью Джейк перенес их на раскладушку. Ники настолько сильно плакал, что уснул от усталости, а Джейк плакал до тех пор, пока физически не мог больше лить слезы.       Проснувшись, он чувствует себя усталым и опустошенным, а посмотрев вниз, он видит, что Ники всё ещё прижимается к нему. Щеки покрыты пятнами и слегка красные, чувство вины снова охватывает его, и слезы, которые, как он думал уже иссякли, хлынули с новой силой.       — Дядя Джейк? — Ники шевелится в его объятиях. — Дядя Джейк!       Ники приподнимается, как может, всё ещё будучи в плену рук Джейка. Его маленькие ручки тянутся погладить мокрые щеки Джейка.       — Почему ты плачешь?! — спрашивает Ники, волнуясь. — Пожалуйста, не плачь!       Это выбивает Джейка из колеи, и он больше не сдерживает своих рыданий.       — Всё хорошо, не плачь больше, пожалуйста, всё в порядке! — Ники говорит немного судорожно, пухлые ручки вытирают слезы, текущие по лицу Джейка.       Он чувствует, что не может даже дышать, забыв о том, чтобы контролировать свои слезы.       — Дядя Джейк… — говорит Ники с таким страданием, что ему хочется плакать ещё сильнее, если это вообще возможно.       Однако иметь дело с плачущим Джейком — последнее, что сейчас нужно Ники. Поэтому он старается успокоиться, только ради своего малыша. Джейк делает глубокий вдох, пытаясь выровнять своё дыхание, и его руки накрывают руки Ники.       — Больше никаких слез, — повторяет Ники тихим и мягким голосом. Он наклоняется и гладит Джейка по голове, как он иногда делает с ним. — Чмок!       Джейк умудряется слабо улыбнуться, и Ники отвечает ему тем же, хотя его улыбка уже не такая неуверенная.       — Мне… — всхлипывает он. — Мне жаль, Ники.              Ники гладит Джейка по щекам. «Всё в порядке!» искренне заявляет он, как будто вчерашней истерики не было и Джейк заслуживает такого легкого прощения.       — Плакать — это хорошо! Мистеру не нравилось, когда я так делал, но мама сказала, что это хорошо. Она много плачет, значит, это хорошо!       Этого достаточно, чтобы Джейк снова начал плакать.       — Нет, прости, что накричал на тебя и заставил плакать, — успевает сказать он, прежде чем судорожно вдохнуть. — Я не должен был кричать на тебя, никогда. Прости, Ники, мне так жаль, мне не нравится видеть, как ты плачешь.       — Плакать нехорошо? — Джейк качает головой на его вопрос.       — Иногда плакать полезно, но мне очень грустно видеть, что я причина твоих слез, — он говорит это между всхлипами.       — О, — отвечает Ники. — Мне тоже очень грустно видеть, как ты плачешь.       — Прости, — Джейк глубоко вдыхает, закрывая глаза.       — Всё в порядке, — мягко говорит Ники. — Всё хорошо, ты не плохой дядя, честное слово! — он снова целует Джейка в макушку. — Чмок!       Джейк снова фыркает. Он не заслуживает такого милого мальчика.       — Ты самый лучший дядя на свете! Я очень люблю своего дядю Джейка! Чмок!       И если этого недостаточно, чтобы Джейк снова зарыдал, как маленький ребенок, то что же тогда достаточно?       (Он не заслуживает такого милого мальчика. Правда, правда, не заслуживает).

***

      Эти слова словно застревают у него в голове.       Они звучат каждый раз, когда он наблюдает, как Ники играет в одиночестве. Каждый раз, когда он случайно забывает покормить Ники в определенное время суток.       Он не заслуживает такого милого мальчика.       Джейк никогда не считал себя неуравновешенным человеком, но весь этот месяц доказательство обратного: ему постоянно кажется, что он находится на грани нервного срыва. Как будто одно неверное движение спровоцирует истерику, повторяя при этом одно и тоже.       Он не заслуживает такого милого мальчика.       Он не может отделаться от мысли, что, возможно… возможно, Джей прав. Может быть, Ники было бы лучше в детском доме. Там за ним присматривали бы люди, которые знают, как воспитывать и обращаться с детьми. С ним играли бы воспитатели, и он был бы так же счастлив, если не больше, потому что Ники светит ярко даже в самых темных местах.       Он не жалеет, что взял Ники. Он никогда не пожалеет. Этот ребенок делает его таким счастливым, но он всегда будет чувствовать себя виноватым за это. Считать себя недостойным его. Он надеется, что однажды Ники простит его.       Он не заслуживает такого милого мальчика.

***

      Чувство вины, гложущее его, выливается в ухудшение ситуации, в которой он оказался. Это видно по тому, как пакеты и коробки из-под еды скапливаются рядом с переполненным мусорным ведром на кухне.       Обычно он аккуратен в таких вещах, но он действительно не может заставить себя ничего сделать. И тут его словно ударяет осознание, разрушительное осознание. Он уже знает, что не заслуживает Ники.       Но… он понимает, с разбитой душой и сердцем, что не в состоянии заботиться о Ники. Не сейчас, когда он в таком состоянии. Он ведь даже просто не может прибраться в квартире, не говоря уже о том, чтоб позаботиться о себе.       Он больше не ходит на работу и не берет проекты, чтобы работать дома. Джейк пропустил несколько звонков от Хисына и Чонвона, которые, безусловно, связаны с его новым заданием.       Он застрял в состоянии ничегонеделания и не знает, как из него выбраться.       И вот он разбивается.       Он разбивается на миллионы осколков на своей раздвижной кровати. Плачет, рыдает, всхлипывает. Он не уверен, что когда-нибудь плакал так много за неделю. Наверное, он мог бы наполнить водой бак, вот сколько он проплакал за эту неделю.       Джейк не знает, сколько времени просто сидит и плачет, закрыв лицо руками и подтянув колени к груди, но ему кажется, что целую вечность. В конце концов, на кровати появляется дополнительный вес, и маленькие ручки гладят его по голове, а затем обнимают.       Он не заслуживает такого милого малыша, и он не в состоянии заботиться о Ники. Его ребенок заслуживает лучшего, чем Джейк и его неспособность что-то ему дать. Он даже не знает, как готовить для ребенка, черт возьми, почему он решил, что это хорошая идея?       Он долго сидит и плачет, поглощенный своими переживаниями и горем, не обращая внимания на мир за пределами своей раскладной кровати. Возможно, он игнорирует внешний мир слишком сильно, потому что его внезапно ударяют по лбу. Он шипит от боли, на мгновение прерывая сеанс плача и самобичевания.       — Что за… — Джейк оглядывается по сторонам и замирает, увидев Джея, своего партнера по работе, во плоти: руки в боки и не слишком довольным видом. — Джей?!       — Господи, что с тобой? — спрашивает Джей, нахмурив брови. — Ты не отреагировал ни на стук, ни на то, что в твою квартиру вломились, ни на то, что я звал тебя по имени. Что с тобой не так? А если бы в твою квартиру действительно вломились, чувак. Ты бы просто проигнорировал это? А как же Ники?       Джейк чувствует, как дрожат его губы, как дыхание сбивается в груди при мысли о том, что Ники может оказаться в опасности из-за его собственной некомпетентности. Раздается громкий шлепок, сопровождаемый жжением щеки. О, ему дали пощечину.              — Возьми себя в руки, еб твою мать! — Джей слегка повышает голос, и Джейк быстро вскакивает, затыкая ему рот рукой.       — Не ори! — шипит он. — Ники это не нравится!       Джей закатывает глаза и легонько шлепает Джейка по руке.       — Неважно, чувак. Нам надо поговорить, — он садится на кровать, рядом с ногами Джейка.       — О чем? — устало спрашивает он.       — О тебе, — отвечает Джей. — И о Ники, — Джейк нервно сглатывает. — Но в основном о тебе.       — Ох.       Джей хмыкает на его удивление.       — Да, «ох», — Джей глубоко вздыхает. — Ники позвонил мне недавно, — говорит он, и это вызывает у Джейка тревогу, потому что Ники определенно не знает, кто есть кто в телефоне, а значит, он мог звонить и другим. — Расслабься, — успокаивает его Джей. — Он клялся, что звонил только на мой номер, и сказал, что догадывается, кто из них может быть мной.       — Я не думаю, что это возможно…       — Ты считаешь, что твой ребенок врет? — фыркает Джей. — Это то, кого ты воспитываешь, Джейк? Лжецов?       — Я не очень-то занимаюсь воспитанием… — с грустью бормочет Джейк.       Джей снова закатывает глаза.       — Ты так драматизируешь, — измученно стонет он. — В общем, он позвонил и сказал, что ты плачешь весь день, и, что он хочет есть, но не хочет тебя беспокоить. И вот теперь я здесь, чтобы накормить твоего ребенка, и тебя. А ещё заставить тебя поговорить о том, что, черт возьми, вынуждает тебя пренебрегать и собой, и ребенком.       — О Боже, — хнычет Джейк. — Я действительно пренебрегаю им, не так ли?              Джей, должно быть, уловил нотки страдание, зарождающееся под поверхностью эмоций Джейка, потому что он опускает руку ему на ноги, пытаясь, видимо, успокоить его.       — Эй, — его голос становится мягче, нежнее. Как будто он разговаривает с пугливым животным, а не со взрослым мужчиной. — Ты… тебе сейчас явно непросто, это не твоя вина, но ты виноват в том, что не сделал ничего, чтобы изменить это. Подожди, нет, ты не виноват в том, что тебе тяжело, но… — Джей стонет. — Вместо того, чтобы унывать, ты должен делать что-то для себя и Ники, потому что именно это сейчас важно.       — Но в этом-то и проблема. Я не могу делать что-то для Ники, Джей. Я знаю, что должен, что мне важно заботиться о нем, потому что я несу за него ответственность, но… но… я просто… я не могу. Я не могу заботиться о нем так, как он того заслуживает, Джей, — всхлипывает Джейк.       Он устремляет свой взгляд в потолок, изо всех сил стараясь не сорваться в очередной приступ истерики. Он так устал. Слишком устал для всего этого. Он слышит, как Джей фыркает, и у него даже не хватает сил разозлиться на него за это.       — Так вот для чего нужна эта вечеринка жалости? Господи, Джейк, — Джей встает с кровати, откидывая одеяло, которое Джейк использовал с момента появления Ники в его жизни. — Ладно, вот что мы сделаем. Ты пойдешь в душ и приведешь себя в порядок, ты воняешь, а потом я, ты и Ники пойдем в ближайший продуктовый магазин и купим кое-что. Далее ты будешь помогать мне готовить нормальную еду для нас троих. После того как мы вас накормим, я присмотрю за Ники, а ты пойдешь прогуляться на улицу хотя бы минут на тридцать. Держу пари, вы даже на пять секунд не выходили из квартиры.       — Кто назначил тебя боссом? — Джейк ворчит, когда Джей поднимает его с кровати за руки.       — Ты сам, когда замкнулся в себе и оставил ребенка на время без присмотра взрослых, — отвечает Джей. — Замкнуться в себе — это не тоже самое, что целенаправленно пренебрегать им, так что не накручивай себя, Шим Джеюн.       Джейк вздыхает, стряхивает с себя руки Джея и встает сам. Он чувствует себя уставшим и вялым. Немного кружится голова, но это, наверное, потому, что он всё утро проплакал в постели. А ещё его немного шатает.       — Я пойду помогу Ники собраться, выпей воды, ты выглядишь обезвоженным, это очень противно.       Джейк закатывает глаза, но следует его совету, хотя и немного неохотно. (Вода так чертовски полезна, черт, почему он не пил её чаще?)       Он запрыгивает в душ и внезапно осознает, насколько мерзко себя ощущает. Горячая вода, льющаяся на тело, успокаивает. Возможно, он остается в душе дольше, чем следовало бы. Он не спеша моет волосы и трет кожу. Честно говоря, он мог бы заснуть, но даже сквозь шум воды он слышит приглушенное хихиканье, доносящееся из гостиной.       Выйдя из душа в удобной одежде, он чувствует себя чистым и гораздо более расслабленным, чем когда-либо за последнее время. Он замечает Ники в своем маленьком пушистом пальто, демонстрирующего Джею плюш животного.       Это вызывает улыбку на лице, особенно когда Ники сует игрушку в руку Джею, а тот безропотно берет её, поглаживая по маленькой головке. Он никогда не думал, что Джей будет хорошо ладить с маленькими детьми.       Дети нежные и любят мягкие вещи, а Джей — полная противоположность этому. У него острые грани, и именно это помогает ему хорошо выполнять свою работу. Он выглядит страшным и безжалостным. Но он бережно держит игрушечного кролика Ники и нежно гладит его, как вы бы сделали это с настоящим кроликом.       Это странно видеть.       И Ники, похоже, тоже очень любит Джея, совсем не боится его, как большинство взрослых в повседневной жизни. Что бы ни произошло за время пребывания Ники у него, похоже, между ними действительно сформировалась связь, по крайней мере, со стороны ребенка.       Он подходит к ним и вырывает кролика из рук Джея.       — Не позволяйте ему трогать мистера Пушистика, он заразит его своими мерзкие микробы.       Ники хихикает, забирая мистера Пушистика у Джейка, а Джей игриво бьет своего партнера по руке.       — Вижу, тебе уже лучше, — говорит он с самодовольным видом, и это немного бесит, но присутствие Джея сейчас очень нужно, так что он смирился с этим.       — Заткнись, чувак, — хмыкает Джейк.       Джей ведет их к выходу, по дороге бросая Джейку куртку.       — Мы идем пешком?! — стонет Джейк, видя, как Джей идет в противоположном направлении от парковки.       — Ага.       — Почему?! У меня есть машина, а ты точно приехал на своей! Мы можем поехать на машине!       Джей вздыхает и поворачивается, чтобы посмотреть Джейку в лицо.       — Дело не в том, чтобы добраться до продуктового магазина, а в том, чтобы ты вышел из этой чертовой квартиры и почувствовал солнце.       — Солнца нет, — услужливо подсказывает Ники.       — Солнца нет, — повторяет Джейк, полусерьезно глядя на Джея. — Сейчас около шести вечера, для меня уже поздновато «чувствовать солнце».       — Ладно, умники, главное — почувствовать ветер и ощутить себя живым, потому что здесь чертовски холодно, — хмыкает Джей. — А теперь прекращайте жаловаться и пойдемте.       — Я умоляю тебя перестать ругаться при Ники, пожалуйста.       — Я подумаю об этом.       Джейк закатывает глаза и нехотя следует за Джеем, они всё дальше и дальше удаляются от парковки. Ники радостно шагает рядом с ним, держась за его руку и оглядывая окрестности широкими глазами. Хм. Он ведь никогда не гуляет с Ники, правда? А должен ли? Кажется, ему интересен окружающий мир.       — Дядя Джей! Ты идешь слишком быстро! — кричит Ники своим плаксивым жалобным голосом. — Подожди нас!       — Я едва ли на фут опережаю вас.       — Для него это целое футбольное поле, — отвечает Джейк.       — Держи меня за руку! Так ты не будешь идти слишком быстро! — Ники больше требует, чем предлагает, и протягивает Джею свободную руку.       — Ты слышал малыша, тебя нужно держать на поводке, — Джейк ухмыляется.       Джей закатывает глаза, но осторожно берет Ники за руку, позволяя мальчику взмахнуть рукой, победно восклицая. И Джейк впервые за последнее время ощущает неподдельное спокойствие и счастье. Как будто прошедшая неделя не измучила его разум, как будто её и не было вовсе.       Это здорово. Приятно.

***

      Поход за продуктами с Ники и Джеем оказывается на удивление увлекательным и даже веселым занятием. То, что Джейк обычно ненавидит, оказывается самым приятным занятием за всю неделю.       Однако обратная дорога домой выходит не столь приятной. В итоге они покупают гораздо больше, чем продукты для сегодняшнего ужина: Джей берет на себя обязанность позаботиться о том, чтобы кухня Джейка была укомплектована всем необходимым на ближайший месяц, и что самое удивительное — в пластиковых пакетах, которые они сейчас несут в одной руке, скомканных в районе запястья, нет пакетов с лапшой быстрого приготовления. Ники настоял на том, чтобы снова держать их за обе руки по дороге домой.       Однако это того стоит. Джей достает заранее нарезанные ломтики стейка и шлепает их на разделочную доску, о наличии которой в своем доме Джейк и не подозревал.       — Не стой, как идиот, иди промой рис и поставь его вариться, — огрызается Джей, поднимая глаза и видя, что Джейк тупо смотрит на мясо. — Когда закончишь с этим, можешь помыть овощи. Морковь и болгарский перец, понятно?       — Да, шеф, — отдает честь Джейк, делая притворно серьезное лицо, вызывая у Джея раздраженное хмыканье. Он старательно выполняет приказ, молча радуясь тому, что может продемонстрировать своё единственное умение на кухне (варить рис и мыть овощи).       Они занимаются своими делами в тишине, единственный шум доносится из крана и телевизора, по которому идет какой-то мультфильм, полностью захвативший внимание Ники. В конце концов Джей переходит к плите и наливает масло в сковороду, ожидая, пока она достаточно нагреется, чтобы переложить туда мясо.       — Может, мне их порезать? — спрашивает Джейк.       — Если сможешь, то да.       А Джейк, конечно же, не умеет этого делать. Он знает, что не владеет навыками резки овощей, по крайней мере, не так, как надо. Они всегда получаются либо слишком толстыми, либо тоненькими. Никакого промежуточного варианта.       Но сейчас ему приятно быть полезным. Ему нужно чувствовать себя полезным. У него хватает ума вымыть нож и разделочную доску, на которой Джей готовил мясо, и положить на неё один красный болгарский перец. Он поднимает нож чуть выше того места, где держит болгарский перец, готовый опустить его вниз.       — Что за хрень, почему ты так держишь… ты поранишься, черт возьми, подожди…       Джей бросает плиту, придвигаясь к Джейку и забирая у него нож.       — Круглые овощи надо держать, вот так, — демонстрирует он, складывая палец в ладонь и кладя его на болгарский перец. Он разрезает его пополам, укладывая обе части внутренней стороной вниз.       Он возвращает нож Джейку, пытающемуся ему подражать.       — Вот так?       — Нет, дай мне свою руку?       Джейк неуверенно протягивает руку. Джей берет его за тыльную сторону ладони, аккуратно складывая каждый отдельный палец в ладонь.       — Большой палец не должен торчать, если только ты не хочешь его отрубить. Это как медвежья лапа? Медвежий коготь? Что-то в этом роде.       — Аа-а, понятно, — Джейк пробует снова, берет нож и отрезает ломтик по вертикали. Получается немного толстовато, но Джей не отнимает у него нож, значит, всё в порядке.       — Немного крупновато, но пойдет. Хорошая работа, — Джей похлопывает его по руке и оставляет резать остальное, совершенно не замечая, как Джейк улыбается от похвалы.       Он отлично справится и с остальными овощами.

***

      Ужин проходит незаметно.       Еда, как и ожидалось, была вкусной, и Джейку удается убедить Джея позволить ему самому помыть посуду, поскольку это его дом, а Джей сделал всю важную работу (приготовил мясо так, чтобы оно было съедобным, и приправил всё до совершенства, благослови Господь мужчин, которые знают толк в готовке).       Как и обещано, после мытья посуды его отправляют на тридцати минутную прогулку по окрестностям, из-за которой он слегка ругается с Джеем.       (- Полезно подышать свежим воздухом, ты сидел здесь один с ребенком, тебе нужно побыть одному, чувак.       — А я думал, что подышу свежим воздухом, когда мы решили прогуляться до продуктового магазина пешком, а не поехали на наших хороших, надежных, теплых машинах?       — Пошел ты, иди гуляй, а я буду развлекать твоего ребенка).       И ему неприятно это признавать, но да, прогулка в одиночестве действительно немного помогла. Но Джей никогда об этом не узнает.       Может, ему тоже стоит начать брать Ники на прогулки?       Джей помогает ему уложить Ники в постель, после того, как он возвращается в квартиру. Ники всегда так хорошо ведет себя, и всё же, когда Джей помогает ему, укладывать ребенка в постель становится намного легче, хотя малыш и так не отличается повышенной требовательностью.       Странно ли думать, что это приятная смена обстановки? Он это ценит. Очень. Ему не хочется, чтобы это заканчивалось. Джейк знает, что теперь, когда Ники в кроватке и дремлет с Пиццей в руках, у Джея больше нет причин оставаться с ним. Верно?       — О, Боже, уже поздно, — комментирует Джей, выходя из спальни Ники.       В голове Джейка загорается лампочка, ведь ему представилась возможность, а он не из тех, кто отказывается от подарков судьбы. Это определенно возможность продлить теплое и приятное чувство, растущее в нем с тех пор, как они ходили в продуктовый магазин. Он не понимает, что это, но оно приятно, особенно по сравнению с болью и терзаниями, которые он ощущал в груди последнюю неделю.       — О, да, это так, — отвечает он. — Может, тебе стоит остаться на ночь? Так ты не будешь возвращаться так поздно.       Джей моргает.       — Раньше это никогда не было проблемой, — заявляет Джей. — Я езжу гораздо позже, чем сейчас, ты же знаешь. Со мной всё будет в порядке… если только… ты сам не хочешь, чтобы я остался…?       — С чего бы мне хотеть, чтобы ты остался на ночь? — Джейк нервно смеется.       — Я не знаю, ты мне скажи, — Джей приподнимает бровь, наблюдая, как Джейк нервно теребит нижнюю губу между зубами.       Они молча стоят, чуть стесняясь неловкости. Джейк чувствует, как жар приливает к его лицу. Джей слишком пристально смотрит на него.       — Ты хочешь, чтобы я остался? Я останусь, если ты этого хочешь, но если ты просто беспокоишься, я поеду домой. В дороге со мной всё будет в порядке, но если ты хочешь, чтобы я остался, ты должен сказать мне об этом заранее, — вздохнув, спрашивает Джей.       Джейк делает глубокий вдох, прежде чем ответить.       — Я хочу, чтобы ты остался. Пожалуйста. Если ты не хочешь, то всё нормально. У меня нет свободной кровати, так что нам придется втиснуться на раскладушку, что не идеально, я знаю, но я буду очень, очень признателен, если ты останешься до завтрашнего утра и, может быть, поможешь нам с завтраком или ещё что-нибудь, но если ты не можешь или не хочешь… — бормочет он, прежде чем Джей успевает схватить его за плечи и легонько встряхнуть.       — Я уже сказал тебе, что останусь, тупица. Мы постоянно спим вместе, всё в порядке, — Джей отмахивается и отпускает его. — В таком случае, я воспользуюсь твоим душем.       — Да, конечно, давай. Я принесу тебе полотенце и одежду, — Джейк резко выдыхает.       — Мило, спасибо.

***

      Уже немного за одиннадцать, когда Джейк ощущает, как на кровати появляется лишний вес. Он даже не заметил, что уже задремал. Джейк переворачивается на бок, Джей с легкостью проскальзывает под одеяло и поправляет одну из многочисленных подушек, разбросанных по раскладушке.       — Привет, — сонно приветствует Джейк, укрываясь одеялом до самого носа.       — Привет, — отвечает Джей. — Нам нужно поговорить, прежде чем ты уснешь.       — О чем? — Джейк нахмуривает брови.       — У тебя проблемы, — говорит Джей. Просто, как факт. — По крайней мере, психически, и, возможно, немного с Ники.       — Я в порядке… у нас с Ники всё хорошо, — Джейк вздыхает, поглубже укутываясь в одеяло.       — А вот у тебя нет. Если бы это было так, ты бы не замкнулся в себе, — говорит Джей. — Ники не сказал ничего особенного, кроме того, что ты много плакал, и я подумал, что он преувеличивает, когда говорил, что ты только этим и занимался, но понял, что что-то действительно не так, когда увидел тебя на диване в таком виде.       — Я просто более чувствителен и эмоционален, чем обычно. Всё нормально, — он пытается убедить Джея, хотя даже для него самого это звучит как слабый аргумент.       Джей откидывается на спину и поворачивается лицом к Джейку.       — Я больше не буду ходить вокруг да около, что случилось, что заставило тебя быть таким?       В мыслях он слышит, как кричит на Ники, а рыдания Ники извергаются, как вулкан. От этого в груди снова появляется боль и раздражение, и он сворачивается калачиком.       — Эй, эй, эй, всё в порядке, ты можешь рассказать мне, что заставило тебя так себя вести.       Джейк прижимает ладони к глазам, трет их и испускает тяжелый вздох.       — Ты же не плачешь, правда? — рука Джея ложится на запястье, пальцы едва ощутимы на коже.       Джейк проводит руками по лицу, рука Джея следует за ним.       — Нет, — он переворачивается на спину и смотрит в потолок. — Я накричал на Ники в тот день, — говорит он.       Он чувствует, как сжимается его грудь, произнося это.       — Это было ужасно, я знаю, что не бывает веских причин кричать на ребенка, но я плохо соображал и накричал на него, а он просто… просто начал плакать навзрыд. Это убило меня, и… я… начал постепенно впадать в депрессию, думаю, и пришел к душераздирающему осознанию того, что меня… меня недостаточно для него. Я хочу подарить этому ребенку весь мир, понимаешь? Он такой милый и хороший, он заслуживает правильного воспитания, и как бы я ни хотел сделать это для него… я просто не могу. Я не могу быть опекуном, который нужен ему. Мне нужен кто-то другой, чтобы он пришел и заставил меня встать с постели. Я не могу заботиться о нем, когда не могу позаботиться даже о себе. Сейчас я практически пренебрегаю им, Джей. Я ничем не лучше всех остальных взрослых, которые подводили его раньше.       — Черт возьми, ты глупее, чем кажешься, — фыркает Джей. Джейк выражает свои мысли и чувства, выплескивая их без особого сопротивления, а его высмеивают. Джейк сразу же вздрагивает, пытаясь отдернуть руку от Джея, когда тот чуть сильнее обхватывает пальцами его запястье.       — Отпусти меня… — шипит Джейк.       — Перестань сопротивляться, посмотри на меня, — он тянет Джейка за руку. Тот поворачивает голову в его сторону, нахмурив брови. — Ты не пренебрегаешь им и не подводишь его, Джейк, — Джей искренне говорит. В его словах звучит неподдельная серьезность, Джейку хочется разрыдаться от такого заверения.       — Но… — слабо пытается возразить он.       — Но ты явно борешься сам с собой и, судя по всему, переживаешь небольшой депрессивный эпизод, что не делает тебя плохим, нерадивым или неподходящим опекуном, но делает тебя тупым человеком, глупый, — язвит Джей.       Джейк закатывает глаза, но, кажется, немного расслабляется.       — Депрессия или нет, я не могу просто перестать функционировать. Такие вещи могут сказаться на ребенке, и я не могу так с ним поступить. Ты знаешь, что он пытался утешить меня, когда я плакал? Он пытался накормить меня своим орео, он не должен был делать всё это.       — Он заботится о тебе, этот ребенок любит тебя, чувак, — говорит Джей, как будто эти слова ничего не значат и не заставят Джейка снова хотеть разрыдаться. — Конечно, он попытается сделать тебя снова счастливым.       — Как будто ты хочешь, чтобы я начал плакать, ты, придурок! — Джейк хнычет, ударяя Джея в грудь.       Джей смеется, наконец отпуская запястье Джейка.       — Если серьезно, то это не твоя вина. Воспитывать ребенка в одиночку очень тяжело, говорят, что для этого нужна большая группа людей. Конечно, растить ребенка одному намного сложнее, — Джей дает Джейку щелбан.       — Наверное, — со вздохом соглашается Джейк. — Матери-одиночки, должно быть, сверхлюди, не знаю, как они это делают.       — Это нелегко для всех, я уверен, — хмыкает Джей. — И… знаешь… если тебе… нужна помощь… ты можешь попросить.       — Я думал, ты сказал, что не хочешь быть вовлеченным? — Джейк прищуривается.       — Я… — Джей, кажется, колеблется. — Я не хочу… но мы оба знаем, что уже слишком поздно для этого, и я лучше помогу накормить ребенка, чем буду смотреть, как он набивает рот жирной пиццей, которая определенно испортит его здоровье в будущем.       — Эй, я кормлю его не только такой едой!       — Да, может быть, на завтрак, но я готов поспорить, что пиццу ты заказываешь каждый второй вечер, — возражает Джей.       — Засранец, — бурчит Джейк. — Но ладно. Если ты разрешаешь мне звонить тебе в три часа ночи, чтобы ты мог поиграть в моего личного повара, то я так и сделаю.       — Если ты начнешь злоупотреблять моей щедростью, я отравлю твою еду.       Джейк хихикает, и они замолкают. Он чувствует легкость. Ему намного легче, чем за последние месяцы. Он вдруг очень оценил существование своего партнера по работе. В Джее есть тайная заботливая сторона, которую он редко видит.       Приятно быть в роли того, о ком заботятся, даже если она направлена только на благо Ники. Это показывает, что Джей заботится о ребенке. О Ники должно заботиться больше людей. Он рад, что кто-то ещё в мире заботится о Ники, и не только он один.       В конце концов Джей поворачивается на бок, спиной к Джейку. Джейк молча наблюдает за тем, как выравнивается дыхание Джея.       С тихим вздохом он тоже поворачивается, закрывает глаза и засыпает с ощущением легкости, растекающемся в его груди.

***

      На следующее утро Джейк просыпается в гораздо более чистой квартире и с уже приготовленным завтраком.       — Доброе утро, — приветствует Джей, когда он, спотыкаясь, входит на кухню.       Ники сидит рядом за маленьким обеденным столом, он размахивает одной из своих маленьких ручек, вторая занята тем, что держит сэндвич с завтраком.       — Доброе утро, — ворчит Джейк. — Тебе не нужно было убираться.       — Не беспокойся об этом, Ники мне помог. Правда, Ники? — Джей легко отмахивается от него.       — Я вымыл пол! — Ники энергично кивает.       — Ты так хорошо поработал! — Джейк улыбается и гладит Ники по голове, а тот радуется похвале.       — Твоя еда в микроволновке должна быть ещё теплой, — говорит ему Джей, вставая со своего места. — Я собираюсь уйти, я обещал, что сегодня пойду на работу и немного потренируюсь с Хисыном.       — О, — отвечает Джейк. — Хорошо. Спасибо. За… ну, ты понимаешь.       — Ничего страшного, чувак. Я не против готовить для других людей, — Джей снова спешит заверить его.       Джейк имел в виду совсем другое, но он не собирается его поправлять. Джей собирает свои вещи и слишком быстро надевает ботинки.       — Я зайду и помогу тебе приготовить ужин сегодня вечером, хорошо?       — О, да, хорошо, — Джейк сдерживает улыбку. — Пока, не дай Хисыну опозорить тебя.       Джей закатывает глаза, но улыбка на его лице гаснет при мысли о том, что он раздражен.       — Неважно. Пока, Ники, увидимся позже!       — Пока-пока! — Ники машет Джею рукой и кричит, когда тот выходит за дверь.       Джейк воркует, чмокая его в щечку.       — Дядя Джейк снова счастлив? — спрашивает Ники с большими любопытными глазами.       — Да, — отвечает Джейк, не задумываясь. — Дядя Джейк снова счастлив.