З. С. Ты мне нравишься

– Я за рулем. Ты говоришь. – Такими были первые слова Итэра, когда мы забрались в машину. Мне удалось незаметно вернуть ключи, и я поблагодарила удачу за то, что брат так заболтал миссис Сянь Юнь. Затем я вошла в помещение администрации через главную дверь. – Вот ты где, – сказала я Итэру, будто искала его по всей школе. Он обернулась на звук моего голоса и бросил на меня убийственный взгляд. Я тоже попыталась передать брату взглядом, что очень сожалею. Итэр подхватил меня под руку и сказал: – Приятно было пообщаться с вами, миссис Сянь Юнь. Спасибо за информацию о текущих делах. – Не за что, дорогой. Увидимся. Мы осторожно вышли из комнаты, словно за нами следил шпион, и не произнесли ни слова, пока не встретились с Янь Фэй у парковки. – Извини, – сказала я, пристегиваясь. – За что? Что произошло? – Итэр выехал с парковки. По моему лицу расплылась улыбка. – Ничего… Все. Кадзуха появился там. Похоже, он увидел, как я пробегаю мимо, и последовал за мной. – Правда? – Да. И он знал. Несколько недель знал, что это я ему писала, но думал, что я его ненавижу, поэтому не хотел мне говорить. Итэр весело усмехнулась: – Так вы оба сглупили. – Да. Кстати, как тебе удалось так заболтать миссис Сянь Юнь? – Что? Да какая разница? Почему ты задаешь этот вопрос, когда не закончила рассказывать нам свою историю? Я хихикнула: – Ого! Я действительно могла бы потянуть резину и свести вас с ума. Янь Фэй взял меня за руку и сжал ее: – Но ты этого не сделаешь, потому что в долгу передо нами за помощь. – Верно. Большое спасибо. – Нам не нужна твоя благодарность. Нам нужна остальная часть истории. Рассказывай. Я сжала губы, чтобы снова не засмеяться. Янь Фэй идеально изображала то, что я чувствовала внутри: волнение и безумное счастье. – Хорошо, извини, извини. Посмотрим, на чем я остановилась. Так, Кадзуха наизусть пересказал мне свое письмо, не позволив забрать его из стола. В основном говорил о своей боязни, что не понравится мне, как только я узнаю, кто он, а когда он понял, что я делала то же самое, то почувствовал облегчение. А потом сказал, что я ему нравлюсь. И я его поцеловала. Но потом вспомнила, что меня ждёт Итэр, и убежала. – Подожди, что? – вскрикнул Итэр и переключил внимание на дорогу, поскольку машина чуть-чуть вильнула. – Ты просто невзначай упомянешь о поцелуе с Кадзухой и двинешься дальше, словно это какая-то мелочь? Я не собиралась невзначай упоминать о поцелуе с ним. Я хотела углубиться в подробности, но Янь Фэй сидела рядом и сжимала мою руку, и я вспомнила то, что упустила, когда мы целовались, – она тоже с ним целовалась. – Не надо, – сказала подруга, словно прочитав мои мысли. – Не думай об этом. Мы оба с тех пор целовались со многими, и я уверена, это совсем не одно и то же. Мы были юными. Я даже не думала об этом, Ху. Клянусь. Вы оба такие милые. Твои чувства даже сравнивать нельзя с моими. Так что выкладывай. Я счастливо вздохнула: – Это было здорово. Итэр заехал на парковку, и я поняла, что они прямо сейчас собиралась воспользоваться моим предложением поесть мороженого с фруктами. – Эта история будет еще лучше с мороженым, – улыбнулась Янь Фэй. В семь часов вечера раздался звонок в дверь. Я уже переоделась в пижаму и смыла косметику. И едва расслышала звонок, потому что как раз написала несколько строчек новой песни – той, что не основывалась на драматических событиях из жизни Кадзухи. Легко судить, не зная правды, Лишь видя мощно выстроенные стены. Трудно исправить годы, описанные в юности. Но как удивительно падение крепости. И я вижу, как ты стоишь там, Такой милый и отчасти напуганный. Ты видишь, и я там стою С надеждой в глазах, что полны страха. Стук в мою дверь отвлек меня от текста. – Да? Дверь приоткрылась, и показалось мамино лицо. – Эй, к тебе пришли. – Правда? Мама не дала мне шанса задать другой вопрос, просто открыла дверь до конца, являя взору Кадзуху. Он стоял, сложив руки перед собой, плечи опущены, голова слегка наклонена, будто бы не знал, как я восприму его появление в своем доме. – Привет! – Я подскочила, ослепительно улыбнувшись. – Заходи. Кадзуха посмотрел на маму, чтобы убедиться в том, что он может так поступить. – Не закрывайте дверь. – Вот и все, что она на это сказала, а затем ушла. – У меня нет твоего номера телефона, – сказал парень, окинув взглядом комнату, потом выбрал стул у изножья моей кровати и приземлился на него. – Хотел тебя увидеть. Я снова плюхнулась на кровать, улыбка не сходила с моего лица. – Я дам тебе номер, тогда в следующий раз лучше подготовлюсь к твоему приходу. – Я пригладила волосы и оттянула футболку. – Ты выглядишь очаровательно. – Он подкатился на стуле ко мне, и теперь наши колени соприкасались. – Ты очаровательная. Я хочу тебя поцеловать. Я же могу это сделать сейчас, верно? Я успела только опустить голову в кивке, как Кадзуха обхватил мое лицо руками и нежно поцеловал. У меня перехватило дыхание, я схватила парня за футболку и притянула к себе. Поцелуй не продлился достаточно долго, и он снова отстранился. – Просто хотел убедиться… – произнес он с улыбкой. – Ты очень быстро сегодня убежала, и я не понял, что между нами происходит. – Думаешь, я просто хожу повсюду и целую парней веселья ради? – Я не знаю, что думать. Ты постоянно меня удивляешь. Я думал, что ты будешь ждать меня после тренировки. Я скривилась: – Ты хотел, чтобы я около часа болталась возле школы? Кадзуха засмеялся: – Нет, не хотел. Это было бы скучно. – Ох! – воскликнула я, вдруг кое-что осознав. – Другие девушки так делают. Извини. Это, вероятно, отлично доказало бы, как сильно ты мне нравишься. – Не извиняйся. Мне нравится, что твоя жизнь не вращается вокруг этого. Я схватила его за палец: – Что ты имеешь в виду? – Нас. – Нас? Мне это нравится. Кадзуха поцеловал мне руку: – Мне тоже. Если вспомнить последние несколько недель, то я могла перечислить дни, когда в голове складывался текст песни. В эти дни обязательно что-нибудь происходило. Мои эмоции зашкаливало, и я бралась сочинять песню. Оставалось меньше недели до крайнего срока подачи песни на конкурс, а я ничего не могла доделать до конца. Сестра тоже не помогала. Она громко напевала любимые попсовые мелодии и предполагала написать нечто похожее. – Пожалуйста. Умоляю тебя. Ты можешь потише? Я чувствовала себя ужасно неблагодарной за то, что сейчас мне хотелось выгнать Гань Юй из комнаты. Я уже придумала, на свой взгляд, хорошую мелодию, и пение сестры только сбивало меня с толку. Мне оставалось всего лишь закончить текст. – Я буду стирать за тебя целую неделю, если ты оставишь меня на часик одну. Неплохая идея! Я встала, потянула Гань Юй за руки, что было сложнее, чем казалось, и повела прочь из комнаты. – Всего один час, – повторила я. Она не сопротивлялась – я услышала, как она, мурлыкая песенку, пошла по коридору. Я села на кровать и снова взяла гитару. Тишина должна была помочь мне в поисках вдохновения, однако в голове было пусто. Я взяла телефон и написала сообщение: «Мне нужно вдохновение». Кадзуха отправил в ответ селфи – на его лице была написана целая гамма чувств, – и я засмеялась. «Да. Не помогло». «Это все, с чем мне приходится работать, – ответил он. – Не повезло тебе. Пишешь песню?» «Пытаюсь. Осталась одна неделя». «Ты справишься. Разве у тебя нет целого блокнота с песнями? Можешь использовать что-нибудь из него?» Я взглянула на блокнот на тумбочке. Моей любимой песней была та, что я написала о нем. «Забытый». Но я не могла ее представить на конкурс. Я просто не имела права приписывать свои эмоции и слова его опыту. «Что-нибудь придумаю, – написала я в ответ. – А теперь отстань, я пытаюсь писать!» Кадзуха отправил еще одно селфи, я посмеялась и убрала телефон. В понедельник утром Кадзуха подошел ко мне сзади на школьной парковке и, обняв, приподнял. Я вскрикнула от удивления. Он поцеловал меня в щеку и опустил. Мои щеки горели, когда он взял меня за руку, и мы пошли уже вместе. – Тебя это смутило? – спросил он. – Нет. Просто удивило. Парень с мгновение изучал мое лицо. – Ты против делать такое на людях? Я больше беспокоилась о том, что чувствовал он. Меня все устраивало. – Конечно же нет. – Я разрушаю твой хипстерский дух? Я хихикнула: – Мой хипстерский дух? Не знала, что он у меня есть. – О, точно есть. Ты непреднамеренно крутая. Совсем не такая, как все. И я точно порчу все это. – Кадзуха показал на себя. Его улыбка говорила, что это была шутка, но я задумалась, беспокоился ли он об этом на самом деле. Я остановилась, повернулась к парню и поцеловала прямо посреди многолюдной парковки: – Ты мой самый любимый мейнстримный парень в мире. Помни об этом. В этот раз он слегка покраснел: – Хорошо. Потому что я очень классный. Просто хотел убедиться, что ты это ценишь. – Он подмигнул мне и снова принял самоуверенный вид. Я закатила глаза и потянула его за собой: – О да, ценю. – Ты нашла вдохновение за выходные? Я вздохнула. – Это же хорошо, да? – Я написала и стерла пять строчек. – Когда я услышу твои песни? – Когда «Блэкаут» позволит мне писать для них. Кадзуха засмеялся: – У меня есть идея для вдохновения. Как насчет того, чтобы ты сегодня наконец пришла на собрание? – На школьное собрание? То, которое проводят в спортивном зале, с кричащими людьми, скандированием лозунгов и школьным духом? И… подожди, откуда ты знаешь, что я не хожу на собрания? – Я слежу за тобой, Ху Тао. Я улыбнулась: – И все равно я не пойду на собрание. – Только сегодня. Они устраивают что-то важное для футбольной команды, а потом огласят те виды спорта, которые будут у нас после каникул. Включая мой. Ты же хочешь поддерживать меня и все такое, верно? И я серьезно рассчитываю, что ты придешь на парочку моих матчей. – Я тебя поддерживаю. И буду там. На собрании и на твоих играх. Следи за мной. Я буду лучшей девушкой на свете. – Я произнесла эти слова и только потом поняла, что сказала, и быстро пошла на попятную: – В смысле, не обязательно девушкой. Человеком, с которым ты встречаешься. Гуляешь… и целуешься… Извини, я все еще странная. – Ты очаровательная. И я не думал, что должен спросить. Думал, все и так ясно. Но теперь спрошу. – И тогда Кадзуха совершил самый потрясающий поступок в мире: он вскинул руки в воздух, пока мы приближались к школе, и прокричал: – Ху Тао, ты будешь моей девушкой? – После такого точно нет, – засмеялась я. – Серьезно? – огорчился Кадзуха. – Конечно же буду. А теперь опусти руки и прекрати быть таким… – Мейнстримным? – Громким. Кадзуха засмеялся и чмокнул меня: – Увидимся на собрании, моя девушка. Если бы я улыбалась еще больше, все в школе могли начать думать, что мне и в самом деле здесь нравится. Я уселась на свое место в кабинете алхимии, и на меня нахлынуло чувство признательности к этому предмету. Может, я задолжала алхимии некоторые усилия за то, что она для меня сделала. Я собиралась улучшить свой балл. И Янь Фэй мне поможет. Моя рука сразу нырнула под парту, хотя мы с Кадзухой знали, что мистер Альбедо раскусил нас, и договорились больше не писать друг другу. Моя улыбка стала еще шире, когда я что-то там нащупала. – Так ты и Кадзуха, да? – спросила Фарузан с соседнего места, и я, слегка вздрогнув, положила письмо на колени, чтобы она его не увидела. – Думаю, да, – ответила я. – В смысле, да. Я и Кадзуха. Кадзуха и я. Мы не особенно подходим друг другу, но… – Почему я объяснялась с Фарузан? – Да. – И я заставила себя остановиться на этом. Она взглянула мне за плечо и кивнула. Я быстро оглянулась и увидела спину Кэ Цин, которая направлялась к своему месту. Меня удивило, что она ничего не сказала. Может, ей было стыдно. Ведь она наговорила уже достаточно за последние несколько недель. Я была рада, что теперь она будет тихонько зализывать свои раны. Я подождала несколько минут, пока мистер Альбедо не начал урок и Фарузан не занялась конспектом – и развернула письмо. Знакомый почерк! Я сразу заулыбалась. "Привет. Знаю, мы больше не пишем друг другу, но я не смог удержаться. Я думаю о тебе. К тому же забыл кое-что сказать тебе утром. Напомни позже. А теперь следи за мистером Альбедо, иначе он заберет и это письмо." Я достала из рюкзака телефон и быстро набрала текст: «Знаешь, есть такая штука, которая магическим образом переносит слова по воздуху и доставляет их получателю. Это нечто новенькое, поэтому я не знала, слышал ли ты о ней. Но ей пользуются из-за скорости». Кадзуха ответил сразу же: «Как самолет, к хвосту которого прицепляют надпись? Я думал, это только для распродаж и всякого такого. Интересно, сколько у них стоит слово?» У меня уже болели щеки. Похоже, он читал мои письма так же внимательно, как и я его. «Ты мой любимый», – ответила я. «Кстати, мне нужны мои письма. Они принадлежат мне». В кабинете стало тихо, и я ругнулась про себя. Подняла голову, ожидая увидеть, как ребята смотрят на меня, но никто не смотрел. Мистер Альбедо что-то писал на доске. Сегодня у меня был удачный день. В голову пришли слова: «Ты мой любимый способ скоротать время. Но время замирает, когда ты в моих мыслях». Я полезла в рюкзак, чтобы достать блокнот и записать это, но не смогла его найти. Похоже, оставила на тумбочке прошлым вечером. Я улыбнулась и сделала пометку в уголке листка на парте. Часы показывали, что у меня оставалось еще полчаса до конца урока. А потом собрание, которого, – подумать только! – я с нетерпением ждала.