***
Деметру вызвал Дамблдор. По пути в кабинет директора девушка переваривала события недавних дней. То, что какой-то юноша испытывал к Блэку настолько сильные чувства, что готов был избавляться от соперниц, казалось чем-то сюрреалистичным. Что же в нем такого, что люди с ума подобным образом сходили? Может, был красивым? Скорее да, чем нет. Острый нос, средние по толщине для мужчин губы, нахальные глаза с хитрым прищуром, складное телосложение — Сириус действительно не был уродцем. Но неужели внешности достаточно, чтобы возыметь такой эффект на других, особенно, когда характер сильно хромает? Скорее нет, чем да. Радовало то, что вся эта бравада с поцелуем во дворе не повлияла на их с Регулусом дружбу. Когда Деми нашла его через два дня после инцидента и рассказала все, он только нежно улыбнулся и заключил ее в объятия. — Деметра, тебе не нужно оправдываться передо мной. Я твой друг, а не судья, — все, что он сказал на тот счёт, после чего перевёл тему и подарил ей очередной вечер, полный смеха, доверия, взаимной ласковости. Самый чуткий, самый замечательный Регулус. Она его любила, правда. Он так походил на воздух: такой же нужный, животворящий. С другими мог яростно хлестать по щекам, как зимняя вьюга, но для нее всегда оставался легким дуновением спасительного ветерка в пустыне. Деметра будет очень скучать. Профессор сидел за столом, поглаживая любимого феникса Фокса. Как только Деми зашла в кабинет, портреты зашептались и Дамблдор повернул голову к ней. — Доброе утро, мисс Ридж. Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на тот стульчик, где она сидела в свой первый день. — Здравствуйте. У вас появились вести о крестражах? — Обновления есть, однако я позвал вас поговорить о кое-чем другом. А точнее, о способах уничтожения крестражей. Вы сказали, меч Годрика Гриффиндора, Адский огонь и ядовитые клыки василиска способны разрушить их. Видите ли, я бы хотел перестраховаться. Вы не гриффиндорка, а потому меч не явится вам в трудную минуту. А я не могу быть уверенным, что смогу быть с вами, когда придёт время, — мужчина опустил взгляд на правую руку, намекая на проклятие кольца. — И что же вы предлагаете? — Убить василиска. Деми кивнула. Это имело смысл, как можно скорее разделаться с подобным монстром было в высших интересах всего Ордена во избежание будущих казусов. — Я согласна. Когда? — Приходите вечером к моему кабинету, после ужина. Деметра тщательно подготовилась. Собиралась и одевалась с таким трепетом в груди, такой отчасти садистской радостью, что узнай о таком психиатры, немедленно бы поставили на учет. Достала все оружие, что наставница позволила забрать с собой: складные ножички, любимая пара саев, которую она брала на вылазки всегда, и антикварные зачарованные кинжалы, что купила в Лютном переулке у местных бандитов, по чьим слухам этими ножами пользовалась сама Элизабет Батори. Деми любовно отполировала лезвия специальным платочком, чтобы блестели еще лучше, и закрепила внутрь мантии. Давно она не надевала боевое обмундирование, а тесные штаны и жилет из драконьей кожи все так же хорошо сидели. Волосы закреплены в крепкий пучок, все украшения сняты. Защитная мантия, почти идентичная учебной, скрывала истинную цель Деми от всех, кто мог нечаянно встретить ее в коридоре. Лучший солдат Ордена во всей красе. Она скучала по этому всему: по предвкушению предстоящей бойни, по адреналину, что стучал по вискам так ощутимо, что рикошетило по внутренностям, по блужданию на грани: еще шажок, и конец. Спустя год ежедневных битв вырабатывается зависимость от этого бешенства, сумасшествия, хотелось снова это испытать, искупаться в силе, которой выплескиваться было больше некуда, кроме как наружу. С василиском она еще не дралась, и это срочно стоило исправить. Уже вечером, за час перед встречей с директором, ее выловил в коридоре Римус. — Слышал, тебя вызывал Дамблдор. Все хорошо? — Я и позабыла, как быстро в Хогвартсе распространяются слухи. Предложил убить василиска, который у нас в подземельях находится. Ничего такого, делов на час или два, — она пожала плечами. — И ты отправишься одна? — Римус обеспокоенно протянул к ней руку. — Позволь пойти с тобой. — Исключено. Дамблдор сильнейший маг, да и я неплоха. Мы справимся, что может пойти не так? — Буквально все? Ты собираешься почти в одиночку расправиться с огромной змеей, которая может убить взглядом! — Я не маленькая девочка. И не с таким справлялась. Все будет в порядке. Волна раздражения прошлась по телу. Она все может сделать сама, ей не нужны подачки. — Деми, не будь упрямой. Ты сильная девочка, я верю, но не отрицай чужую помощь. Я могу защитить тебя! — Защитишь? Меня? Да ты семью защитить не смог! Мне потом твой труп холодный из подземелий на себе нести? — горячо воскликнула она. Римус пошатнулся на месте, сделал два осторожных шага назад, выставив ладонь вперед, будто ограждался. В неверии смотрел на нее, рот приоткрыт, а в глазах столько невысказанной боли и тоски, что можно было соорудить из них тончайшие лезвия и по сердцу полоскать — вместо тех, что висели у нее под мантией. — Вот как, — он скривил губы в горькой улыбке, что больше походила на судорогу — так сильно дрожала верхняя губа. — Ты права. Как я мог предположить, что когда-либо буду полезен. Удачи. Он развернулся и исчез в тени неосвещенных коридоров: такой побитый, сгорбленный, обнимал себя руками, как от холода. Деметра провожала его взглядом. Ей бы поужинать, да любой аппетит пропал: она насытилась той горечью, что лилась из глаз Римуса литрами и топила, уносила прямо на дно. Я все сделала правильно, убеждала себя Деми. Нечего ему было делать там, рядом с огромной тварью. Римус будет только под ногами мешаться, у него совершенно не было боевого опыта, а она не могла себе позволить волноваться о чьей-то жизни, помимо своей. Умрет она — не такая большая потеря, умрет дед — мир никогда не увидит Тедди Люпина. А дать отцу жизнь — меньшее, что она могла для него сделать. Пусть Люпин считает ее грубой, бессердечной сукой — прав окажется. Она привыкла, что эти слова синонимичны ей. Деми ведь предупреждала, она не добрейшая внучка, что будет дедушке пирожки таскать. Она в первую очередь оружие Ордена, рисковать собой и защищать других — ее работа и назначение. Пускай Римус ее ненавидит, зато не пострадает. А в это время она возьмет на себя самое тяжёлое, лишь бы ему не приходилось. Они с Дамблдором направились в Ванную девочек, где обитала Миртл. Мужчина встал у раковины и зашипел на парселтанге. Звучало это так зловеще, но интригующе, Деми даже позавидовала, что не обладает подобным даром. Основание раковины затряслось, и семь колонн медленно раздвинулись, открывая доступ к узкому темному туннелю вниз. Ридж наконец позволила себе вслух обратить внимание на странный живой мешок в руках профессора: он интересовал ее все двадцать минут пути, но нарушать тишину не хотелось. — Профессор, позвольте обсудить стратегию боя. Я взяла с собой нужные для битвы атрибуты, — она раскрыла защитную мантию и показала висящие на крючках ножи. — но хотелось бы узнать более детальные шаги. Старик медленно растянул в улыбке сухие губы, и гусиные лапки крепко проступили на лице. — Мисс Ридж, боюсь, столь чрезмерных методов не понадобится. Видите ли, у василисков есть одна маленькая, но смертельная слабость, — он аккуратно расслабил узел на мешке. — Петухи? — Деми непонимающе уставилась на красный гребешок высунувшегося из узкого отверстия петушка. — Как они помогут? — Видите ли, когда петухи начинают спеваться, или же кукарекать, как любят говорить в простонародье, это дезориентирует василиска. Звук спева смертелен для них, — Дамблдор снова завязал мешок и перекинул за плечо. — Оу, — только и смогла выдать она. И ради этого она поссорилась с одним из немногих людей, что тянулись к ней, несмотря на ее характер. Директор словно и не обратил внимание на перемены в ее лице. Все так же выжидающе улыбался. — Вы готовы? — Да. Деми взяла мешок и полезла вниз первая, дожидаясь Дамблдора. Тот не заставил себя ждать, слез довольно быстро. Интересно, не болели ли его суставы? Или физически он был намного моложе, чем показывал? Они медленно, с осторожностью продвигались по катакомбам Хогвартса, чтобы ненароком не разбудить василиска. Наконец, вдали появился слабый свет, как от тусклых фонарей. Деми заглянула внутрь, старательно уперевшись глазами в пол — не хотелось бы нечаянно посмотреть прямо в смертоносные очи монстра. Перед ними предстала темная широкая аллея такой красоты, что дыхание спирало: вперед тянулась тропа, по краям которой застыли каменные головы змей, угрожающе раскрыв пасти: похоже, те самые трубы, расположенные по всей школе. В конце аллеи находился маленький бассейн, заполнявшийся благодаря внушительной статуе бородатого мужчины, изо рта которого вода и лилась. Неужто сам Салазар Слизерин? Деми бы с радостью тут походила, не будь здесь одной маленькой детали в лице огромного змея самого создателя. Василиска нигде не было. Деметра уже повернулась к Дамблдору, жестами показывая, что они ошиблись, но мужчина наклонился, поднял валявшийся на земле камешек и бросил его вдаль по тропе. Звук слоистым эхо разошелся по комнате, и все затряслось, завибрировало. Изо рта мраморного мужчина величественно вылезала толстая и длинная змея. Встревоженный незваными гостями, василиск яростно зашипел, заворачивая скользкое тело в пружины, медленно приближаясь к жертвам. Деми встала в боевую стойку, выхватив палочку, и зажмурила глаза. Дамблдор взмахом древка разорвал мешок, предварительно встряхнув его, и две дюжины испуганных петухов вывалились оттуда, истерично кукарекая. Их спев синхронизировался, и они унисоном создали доглуха громкий ор, разносившийся будто бы везде. Обоим пришлось прикрыть уши. «Это самая комичная битва в моей жизни, — пронеслось в голове. — Расскажи я об этом Азуре, не поверила бы мне.» Василиск громче прежнего зашипел, но теперь это был не воинственный клич, а предсмертный скулеж загнанной в угол жертвы. Через десять минут змей издал последний вздох и свалился наземь, падение тяжелейшего тела вызвало почти полноценное землетрясение по всей аллее. Когда вибрации затихли, Дамблдор нежно выловил каждого петушка и помог им забраться обратно в мешок. — Он точно мертвый? — Деми с опаской приблизилась к василиску. — Я убежден в этом. Ридж подошла к твари и потрогала труп. Крупные чешуйки так охотно прогибались под ее пальцами, такими мягкими они были — чистейший товар, можно прямо здесь содрать всю кожу и отправить в маггловский бутик, чтобы продавали сделанные из нее сумки и отдавали процент за каждую покупку. Отличный бизнес. К счастью, пасть была широко раскрыта, доступ ко всем клыкам присутствовал. Деми осторожно, чтобы не пораниться, схватилась за основания клыков и вырвала их с корнем, чавкающий звук отделения кости от плоти прозвучал громче, чем следовало. — Профессор, все четыре главных клыка и семь маленьких, — она завернула их в толстый платок и протянула мужчине. — Благодарю, мисс Ридж. Оставьте два больших клыка и два маленьких себе. На всякий случай. Деми послушно кивнула. Они размеренными шагами направились обратно. Уже выйдя из Ванной девочек, Дамблдор скрестил руки за спиной — от мешка он чудным образом успел избавиться, наверное, телепортировал обратно в курятник — и краешком губ улыбнулся. — Мисс Ридж, хотел бы выразить свою благодарность за помощь в столь важном деле. — Всегда рада услужить, директор. Все ради победы. Все ради победы. Она готова на все.***
На следующий день Римус не появился на уроках. Как и на день после этого. И еще через день. Стыд и чувство вины заполняли Деми до краев и доводили до горячки. Она не думала, что так отреагирует, думала, что готова стать очередным разочарованием для близкого человека. Если бы он как-то разозлился на нее, отказался бы с ней общаться напрямую, она бы поняла и приняла. Не волновалась бы, душила бы в себе привязанность, как могла. Знала бы, что сделала максимум, чтобы защитить родного человека. Но его отсутствие заставляло ворочаться и корчиться от ужасных догадок и тревожности. Он перевелся? Вдруг с ним что-то произошло, а последней вещью, что она ему сказала, было оскорбление? Плюс одно сожаление в копилку. Поначалу Деметра надеялась, что Римус выполняет какое-то особое поручение преподавателей, и именно поэтому отсутствует на занятиях. Но ведь его не было ни на одном приеме пищи, а это уже плохо. По крайней мере, Мародеры не выглядели удрученными, значит, он точно не умер. И на том спасибо. На четвертый день отсутствия Римуса она не вытерпела и решила узнать, что происходит. После совместных с Гриффиндором лекций по Астрономии подошла к улыбающейся Джеймсу Лили. Эванс девушка, она должна была ее понять, точно бы не засмеяла. Ридж тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями: Лили, конечно, не была враждебно настроена по отношению к ней, но и подругами их назвать было сложно, она не знала, как рыжая отреагирует. Как же сложно вот так взять и подойти, спросить о чем-то настолько важном, в голове путались мысли, и Деми усиленно моргала, проходясь зубами по губе в попытках решиться на дело. Беспокойно теребя рукав, надеясь, что Лили этот жест не заметит, заговорила: — Лили, привет, — сказав это, Деметра нарочито непринужденно отвела взгляд, будто вовсе не была готова взорваться на месте. Эванс резко обернулась к ней и сказала Джеймсу, что догонит его. — Привет, Деметра! — она приветливо улыбнулась, озаряя весь мир своими веснушками. — Ты чего хотела узнать? — Римус. Он не появляется на уроках. Где он? — выпалила Деми, сжавшись внутри. Дай Мерлин, она не выглядела абсолютно жалко, спрашивая подобное. Что, если Римус уже всем рассказал о том, какая она ужасная и что с ней общаться не стоит? И тогда Лили прогонит ее прямо сейчас и прикажет никогда больше с ними не заговаривать. Но она этого не сделала. Она лишь ярче улыбнулась. — Он приболел, вот в Больничном крыле отлеживается. Заходи к нему, думаю, он будет рад! Деми растерянно кивнула и сорвалась на бег. Прямо к Римусу, она должна была извиниться. Хотела как лучше, получилось как всегда. Он ничего не сказал Мародерам… Должно быть, молча переживал ту боль, что она ему причинила. Ее добродушный, милый дедуля. Она ворвалась в Больничное крыло так быстро, что мадам Помфри не сразу и заметила эту черную молнию, пролетевшую мимо, а когда заметила, чуть было не прогнала за резвость. Однако увидев жалобный взгляд, все же пропустила. Деми прошлась по койкам, на последней из них, за ширмой, виднелись тапочки Люпина. — Римус! — она подбежала к его кровати и упала на колени. Он выглядел удивленным. В руках книжка, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Именно ее Деметра советовала ему на одной из посиделок в библиотеке. — Деми… — на выдохе проговорил он. — Ты не забыл… — она кивнула на книгу. Он ласково улыбнулся. — Как я мог. Ты ведь мне ее посоветовала. Она была готова прямо при нем линчевать себя, вывесив вердикт «ужасная подруга и родственница» — настолько вина душила. Мысленно Деметра выворачивала себе суставы один за другим, срывала с себя кожу, лишь бы не томиться в этой агонии. Она не заслуживала его, этой ласки, святости. — Я была не права, Римус. Люпин поджал губы и отложил книгу на тумбочку. Корпусом повернулся к ней и, тоскливо нахмурив лоб, ответил: — Я не могу злиться на тебя, точно не дольше часа. Просто… когда ты сказала, что я не смогу тебя защитить, я осознал свое место в наших отношениях. Ты права, я никогда не буду достаточно силен, все, что у меня есть — это желание помочь, — он вытер краем свитера выступившие слезы. — Я не ожидал, что ты будешь открытой и идеальной со мной, что будешь тянуться ко мне так, как я к тебе. Я лишь надеялся, что со временем… ты примешь меня, как человека, как родного. Но я остался для тебя слабаком, что даже не смог посмотреть на первые шаги сына. Я до этого этапа ещё не дошёл, но… это ведь правда. Каждое слово раскаленным свинцом прожигало дыры в груди. Обидеть такого чуткого, нежного человека должно было быть всемирным преступлением, и Деметра поймана с поличным. Она осторожно взяла его ладони в свои. — Нет, Римус, все не так… По правде говоря, я перестала считать тебя тюфяком почти сразу, как мы начали общаться, я увидела, что ты глубокий, мудрый человек. Ты как костер, всех одаряешь теплом, кто рядом садится. Но в тот день мне стало так боязно показаться уязвимой, что я уцепилась за любой негатив. Я так долго жила в убежденности, что выживает сильнейший, что всех, кто не был великим волшебником, сразу записывала в категорию слабых. Это неправильно, но я стала это осознавать, только когда ты заговорил со мной тогда, после стычки с Блэком на Трансфигурации. Но это было так сложно принять… Я ведь так долго думала по-другому. Наконец-то получилось заплакать, слезы градом стекали по ее бледному лицу и пачкали простыню, которой были прикрыты ноги Римуса. В этом плаче заключалась вся та тяжесть, вся скорбь и сожаления, что копились внутри все два года. Деми задыхалась от интенсивности этих чувств, уронив голову в ноги Люпину. Она впервые с начала войны так открыто раскаивалась, так честно говорила о том, что в душе творилось, единственному в этом времени человеку, кто знал всю правду и все еще хотел быть рядом. Это было похоже на исповедь человека, за плечами которого груз тяжелее, чем само небо. Деметра почти в прошении вытянула к Римусу ладони запястьями вверх, словно покорно разрешала себя наказать, и полные сожаления глаза с мокрыми от слез ресницами воззрились на него в мольбе. Он по-отцовски наклонился к ней, заботливо накрыл голые запястья грубыми пальцами, и было в этом жесте что-то сакральное, сокровенное, словно Иисус отпускал грехи покаявшемуся Дисмасу. — Деми, — выдохнул Люпин через собственные слезы. — Я тебя прощаю. Как иначе? Ты моя кровь. И оба улыбнулись друг другу так трогательно, так душевно. Что могло потревожить их теперь, когда они помирились? — Я раньше был таким, как ты: быстро злился, импульсивно разбрасывал всех по прописанным мною шаблонам, считал, что мои проблемы — худшее, что может с человеком случиться. Но со временем я понял, что у всех есть трудности, и если они отличаются от моих собственных, это не значит, что они менее значимы. Всеми нами движет одно — желание почувствовать любовь, любовь матери, друга, любимого человека. Все наши проблемы именно к этому простому желанию сводятся. Без любви человек может сойти с ума, и никто его винить за это не в силах, ведь мы такие же. Нет смысла тягаться, кому хуже живется, ведь всегда найдется тот, кто тебя переиграет. — Прости меня… — как мантру повторяла она. Римус гладил Деметру по волосам, шепча, что все понимает, что не злится, и это дарило такое спокойствие, облегчение. — И все же, Деми. Не стоило так жестоко себя оценивать. Тебе не нужно быть потомком самого Мерлина, чтобы стать великой, как и мне, как и остальным. Наши родители не определяют нашу значимость. У сильнейших чистокровных магов может родиться бестолковый ребенок, как и наоборот. Ты говорила о своей наставнице, помнится мне, она магглорожденная. Как бы она себя ощущала, если бы думала так же, как ты? По такой логике ей стоило отчаяться в себе и даже не пытаться стать лучше, но ведь она не позволила факту ее скудной родословной остановить ее в становлении великой ведьмой. Все мы ценны только потому, что рождены, Деми, — Римус сощурил в улыбке свои медовые глаза и потрепал ей волосы. — Ты об этом себе скажи. Я ведь вижу, что ты завидуешь Блэку, он же популярен среди девочек. Но поверь мне, как прозорливому наблюдателю и девушке, пусть и родственнице — на тебя тоже засматриваются, — Ридж через маленькую улыбку шмыгнула носом. — Не отчаивайся, век оборотней не закончен. В двадцатых годах нашего времени была популярна певица одна, весь магический мир знал, что она оборотень, да и она этого не скрывала, гордилась. Даже песню написала, где пела о том, что она волчица. Магглы до сих пор вспоминают. Как-нибудь тебе включу. Римус улыбнулся еще шире. — Я… постараюсь полюбить себя. — У тебя нет выбора, я заставлю. Люпины тихонько захихикали, чтобы Помфри не услышала. Деми магией привела лицо в порядок и продолжила. — И все-таки ты ничего интересного не пропустил. Знаешь, как мы убили василиска? — она прошептала, прикрыв рот ладонью. — Мы наслали на него стаю петухов. Они так орали, что змей не выдержал и умер. — Я бы сказал, что пропустил нечто грандиозное. С радостью бы посмотрел на это. Они чуть успокоились и стали шептаться об отвлеченных темах: пока Римус восхищался историей Джейн Эйр, Деми рассказывала про их с Азурой ночные вылазки. Люпин тогда сказал, что у нее точно Мародерские гены. Идиллию прервали шаги, и через секунд пять к ним вышел Джеймс с корзинкой фруктов и булочками, из-за ширмы показалась темная макушка Сириуса. Поттер чуть не заорал от испуга, завидев Деми. Он так дернулся, что лишь силой удачи не выронил корзинку из рук. — Ридж! Привет. Пришла Лунатика проведать? Это хорошо, мы вот тоже, — он протянул Римусу подарки. — Яблоки, твои любимые, и булки обычные. Мамочка как узнала, что ты заболел, откуда-то киви достала — якобы иммунитет укрепляют. Наказала, чтобы ты обязательно поправлялся! — Спасибо, ребята, я рад. Передай мою благодарность Юфимии. Сириус все же перестал мешкать и высунулся из-за ширмы. — А ты чего на полу сидишь? Тоже заболеть решила? Учти, тебе таскать ничего не будем. Деми повторно провела пальцем по щекам, на всякий случай, если вдруг на них оставались слезы, и медленно встала. Не найдясь, куда себя деть, встала по стойке смирно у кровати. — Я пойду, — она откланялась. Джеймс вытаращился на нее. — Ридж, мы же не пытать тебя пришли! Садись давай, чего как неродные. Деметра молча присела на краешек кровати, пока Римус палочкой чистил киви. Сириус достал из сумки большой термос. — Мы с Сохатым спорили минут двадцать, что тебе нести — с одной стороны, жутко хотелось глинтвейна свежего, но Джеймс рогом уперся, что ты точно захочешь чай. Так что мы пошли на компромисс и смешали чай с глинтвейном. Все гениальное просто, — он так горделиво улыбнулся, пожав плечами, будто действительно создал нечто грандиозное. — Вы как всегда, — по-доброму усмехнулся Римус, доставая из тумбочки четыре железные чашки, позволяя Сириусу разлить «чайтвейн» — так ребята назвали свое творение. — Вы только закусывайте булкой, а то неизвестно, какой эффект ваше пойло окажет. Чайтвейн действительно был неплох: не сильно пряный, что могло расстроить любителей поострее и обрадовать сторонников здорового питания, как Римус, но согревал отлично. У всех ребят щеки покраснели. — А Хвост где? — спросил Римус. — Да на свиданке шляется. Какая-то девочка позвала его на жаб смотреть, — отмахнулся Джеймс. — Вот так вот, променял друзей на девушку. А ведь даже я перенес встречу с Лили на час! — Странные у вас понятия свиданий, — вклинилась Деми. Поттер аж просиял. — И как же у вас в Дурмстранге проходят свидания? Деметра замялась. Кто вообще за язык дернул. Но не была бы она слизеринкой, если бы врать не умела. Римус еле сдерживал смех, украдкой глядя на нее: хотел узнать, что она придумает. — Знаете, парни в Дурмстранге более скрытные, но в то же время креативные и щедрые на жесты. Однажды мою знакомую позвали на маленький корабль, где запускали в воздух драконов из огня в качестве фейерверков. — В Хогвартсе хуже? — не унимался Поттер. Он точно старался что-то выпытать, но что именно? — О чем ты? — Ну, признавайся, Ридж, у вас ведь с Лунатиком роман? — он ехидно сощурился и локтем стукнул ее по плечу. Люпины переглянулись с таким выражением лица, будто их заставили заливать в глаза лимонный сок. Римус сунул целый киви в рот Поттеру и закатил глаза. — Как скажешь иногда, сто лет потом забыть твой бред не могу. Деми мне как сестра. Сестра? Бери больше, кидай дальше. — Ладно, — он примирительно поднял руки, пытаясь прожевать фрукт. — Я шучу. Казалось бы, тема исчерпана, но скосив глаза влево, Деметра заметила испытующий взгляд Блэка. Тот сидел и пристально смотрел, прямо как тогда, в первый день учебы, и спина его была в напряжении сгорблена. Все время, что они сидели, старательно избегал смотреть в ее сторону, а как только речь зашла про свидания, так вперился. Неужели его интересовала ее личная жизнь?