***
Утром Сириуса не было в поместье, как и его вещей. Римус проверил его комнату, но Блэка там не оказалось, только выглядела комната так, словно кого-то в ней убивали: простыни порваны, флаг Гриффиндора, что висел на стене, исполосован кинжалом, письменный стол опрокинут, а вся одежда беспорядочно разбросана. Завтракали Деметра с Римусом в неловкой тишине. Огромная столовая казалась такой пустой и угнетающей без веселых восклицаний Сириуса, высокие потолки будто вот-вот, и обрушатся на них, людей, что обидели их хозяина. Римус бесцветно ковырялся вилкой в сделанной на быструю руку яичнице, но старался максимально разбавить атмосферу: — Аппетита нет совсем. — Я не удивлена, все же ты испытал вчера стресс, — кивнула Деми. — Но все же стоит поесть. Тебе нужны силы, дедуля. — А у самой-то какой роскошный завтрак, — он кивнул на чашку черного кофе и сигарету в руках Деметры. — Как говорила Азура, иногда девушкам достаточно кофе, сигарет с черничной кнопкой и мыслей о любимом, — легко улыбнулась Деми, и оба глупо захихикали. — У тебя здесь уже и любимый появился? — Римус стал играть бровями, из-за чего Деметра шутливо закатила глаза. — Я образно говорю. — И все же, ты уверена, что тебе никто не понравился? Например, Сириус? Я заметил, что вы поладили в последнее время. Деми затушила сигарету и отпила кофе. Задумалась. Нравился ли ей Сириус? Она не могла сказать точно, как-то вовсе не до этого было. После Рождественского бала между ними действительно что-то изменилось, словно два пазлика наконец смогли встать на нужное место. Но ночной переполох эту связь разрушил напрочь, это точно. Деметра не могла понять, станет ли Сириус ее ненавидеть. Может, все вернется на круги своя, как это было в начале года: он будет ходить по Хогвартсу, плеваться оскорблениями, обвинять ее в неизбежной смерти Регулуса. Она очень хорошо понимала, что тот чувствовал: она с Римусом тоже не была близка, когда оказалась в прошлом, думала, что легко поставит его под удар, лишь бы Орден победил. Но со временем они притерлись друг к другу, и Деметра, как человек, что сломается, только бы защитить родное, поняла, что сделает все ради деда. Блэк не виноват. Она бы точно так же отреагировала на его месте. Признаться, слова Римуса имели смысл. Деми иногда восхищалась Сириусом: когда они дрались на собрании Ордена и она увидела мастерство юноши в бою, ее нутро затрепетало. Когда они столкнулись в коридоре поместья, она испытала физическую реакцию на его близость. Чего таить, она знала название этому — это было возбуждение. Что-то подобное она чувствовала рядом с бывшим кавалером, только в меньшей мере. Когда они в рождественскую ночь пили на диване, ей было комфортно. Отрицать очевидное было бы глупостью — Деми привыкла свои эмоции разбирать, расставлять по полочкам, изучать. С Сириусом было приятно говорить, когда он не начинал хамить, он был веселым, умным, хоть и юмор у него похабный. Наверное, он и правда ей нравился, но действительно ли это влюбленность? Прямо как в фильмах? Она так часто читала книги про любовь, где главные герои сразу же понимали, что они друг для друга единственные, где все текло так красиво, так плавно, что Деми не могла применить эти знания на реальную жизнь. Их с Сириусом история полна взлетов и падений, потрясений. У них нет стабильности. Может, он вообще будет проклинать ее до конца дней после вчерашнего. Где же тут влюбленность, как у обычных людей? В их случае все до жути ненормально, неправильно. — Сириус неплохой. Римус улыбнулся, но улыбка его быстро померкла. — Как думаешь, он простит нас? — Римус, это ты его друг, а не я. — Да, но… я никогда не видел его настолько злым. Мне казалось, что он убьет меня на месте. Что, если все кардинально изменится? Что, если мы перестанем быть друзьями? — Все и так изменится, дорогой дедуля. Если бы Сириус ничего не знал, то появилась бы другая проблема после начала войны, вы бы думали, что кто-то из вас предатель, показывали бы друг на друга пальцами, доказывая, в чем кто подозрителен. Подобные испытания так или иначе бы на вас упали. Вам нужно пройти через это. Если вчерашнее разорвет ваши с ним отношения, можно ли тогда считать это дружбой? Люпин поджал губы и опустил взгляд в тарелку. Доедали молча.***
Прошло четыре дня после возвращения студентов в Хогвартс. По пути в школу Римус продолжал хандрить, изредка перебрасываясь с Деми короткими фразами по необходимости. На уроках и приемах пищи так или иначе бросал жалобные взгляды на Деметру, будто бы прося поддержки. Сириус не заговаривал ни с кем из них все это время. Тотально игнорировал, молча проходил мимо в коридорах, отказывался работать с Римусом и Питером на уроках. Джеймс и Лили лезли ко всем с расспросами, недоумевая, почему произошел раскол в Мародерской компании. Поттер сначала пытался шутить, намекая на то, что Лунатик с Бродягой Ридж не поделили, но видя отрешенные взгляды друзей, неловко замолкал. Сириус каждый вопрос с легкостью отбивал, переводил все на то, что все отлично и это ребята странно себя ведут, расспрашивая его ни с того ни с сего, но при этом контактировать с кем-либо, помимо Лили и Джеймса, не решался. Люпин хотел найти его, поймать одного, чтобы помириться, поговорить, но не мог: Сириус по приезде конфисковал у Джеймса Карту Мародеров, а на переменах вечно пропадал, шастая по замку в местах, где его никто не найдет. После уроков история повторялась, и возвращался Блэк лишь после полуночи, когда все Мародеры крепко спали. — Ребята, что произошло? Почему вы с Римусом и Деми так отдалились друг от друга? — Лили за завтраком сжала ладонь друга в своей, сочувственно гладя его плечо. — Вы поссорились? — Все нормально, — отчеканил Блэк, вышел из-за стола и умчался прочь из Большого Зала, так и не доев любимый сэндвич с курицей. Деметра через столы наблюдала за происходящим. Когда Сириус вышел, она поймала загнанный взгляд Римуса. Деми медленно моргнула, и Люпин благодарно улыбнулся. Так дело не пойдет. Даже если Сириус возненавидел их с Римусом, он не смеет соскакивать с совместной ответственности, не может он их так нагло бросить. Они с ним связаны до смерти теперь, поэтому даже если не хочет, придется кооперироваться. Это война, тут детские обиды и недосказанности работать не будут. Деми обязана его выследить и поговорить, хотя бы ради бедного Люпина, который себя изнутри изглодал нервами и тревогами за эти дни. К плану удалось приступить лишь к ночи — уроки плотно стояли с самого утра до позднего вечера, и ни один из них не пересекался с Гриффиндорским расписанием. Перед тем, как выдвинуться на поиски, Деметра взяла с собой бутылку винтажного красного вина, что подарила ей на Рождество Ракея. — Ох, Деми, неужели ты наконец решилась вести романтическую жизнь? — ехидно спросила Изида, перевернувшись на кровати. Сегодня она читала какой-то ведьминский журнал про самые модные прически магической Британии. — К твоему сожалению, нет. Селвин сразу же приложила ладошку ко лбу и сделала вид, что падает в обморок. — Как же так! Такими темпами ты окончишь школу, будучи неопытной простушкой! Молодость дана нам, чтобы играться и познавать простые радости жизни, как тайные свидания и близость! — А сама чего сидишь? Я думала, у тебя уже появился новый ухажер. — Он меня не впечатлил. Так ужасно целовался, что я боюсь, не смогу думать об этом еще несколько дней! Это было фиаско! — Должно быть, тебе очень тяжело, — саркастично вскинула бровь Деми. Подруга не обрадовалась отсутствию понимания. — Да ну тебя! Иди уже на свою скучнейшую в мире встречу. Уверена, ты будешь сидеть и пить в одиночестве! Деми легонько усмехнулась и вышла из спальни. Она бы с радостью поболтала еще с Изидой, все же с начала каникул у них не было возможности поговорить по душам с девочками вживую, но к сожалению, у нее уже была задача, от которой отступиться нельзя. Если она сегодня же не прояснит их с Сириусом отношения, дед точно изведет себя до психиатрического отдела Мунго. Римус очень боялся оказаться ненужным, боялся, что друзья, которых он так ценил и любил, бросят его, разочаруются в нем. Из-за этого он в прошлом так сильно старался подражать Джеймсу с Сириусом, молча проглатывал обидные ему подколы, закрывал глаза на сумасшедшие идеи и выходки ребят — все ради их одобрения, все ради того, чтобы от него не отвернулись. Он видел себя монстром, недостойным ни капли внимания, и цеплялся когтями за любую доброту, что ему показывали. Как растущий в степи цветок, что хватается за любую капельку воды с неба. Деметра именно поэтому дедушку сначала невзлюбила — она никогда не притворялась той, кем не являлась, ради чьей-то похвалы. Одно дело, когда ты стратегически оцениваешь ситуацию и подстраиваешься под тех, от кого тебе что-то надо, но вот так вот ломать свое нутро ради дружбы, как это делал Римус — унизительно. И все же со временем Ридж признала неправоту. У всех есть слабости, это неизбежно, как бы она ни пыталась уничтожить собственные. Она сама грешила подобным, ей тоже хотелось, чтобы ее похвалили, она тоже чувствовала свою ничтожность по сравнению с другими. Лицемерным было бы продолжать обвинять людей в том, в чем ты и сам виновен. С соседками она играла сторонницу их идеологии, чтобы ее не трогали. Чего таить, она с чистокровными снобами всего Слизерина была готова миндальничать, если бы это обеспечило ей выгодную информацию о делах Волдеморта, так что не ей судить других. Со временем Деметра научила себя терпимости к чужим чувствам, особенно, если это чувства Римуса. Да, он боялся потерять дружбу с Сириусом, значит, Деми в лепешку разобьется, лишь бы ему стало спокойнее. Отдаленно она, конечно, понимала, что ее стремление помириться с Блэком отчасти принадлежало и ей самой. Как бы странно ни было это признавать открыто, она скучала по его присутствию, по этой наглой улыбке, по острым, как у настоящего пса, клыкам, которые из-за типичных ухмылок так мило прорезались. Все же он, наверное, действительно ей симпатичен. Где искать виновника всех бед она не знала, но интуитивные догадки имела. Деметра поднялась по лестнице к Астрономической башне и постучала тяжелой бутылкой по стенке, обозначая свое присутствие. — Как догадалась? — спросил Сириус, не поворачивая к ней головы. Сидел на самых перилах башни, одно сильное дуновение ветра, и он мог упасть. Повсюду разбросаны окурки, пожалуй, штук десять точно, несколько бутылок виски шеренгой поставлены у балкона. — Не знаю, — призналась она. — Подумала, проверить стоит. Деми неловко мялась у входа, не зная, что сделать. Отдать ему бутылку и уйти? Сесть рядом? Стащить с перил, надавать тумаков и потребовать объяснений? Какой подход стоит выбрать? Она не умела решать конфликты, искать эти лазейки, индивидуальные методы, поэтому решила, что искренность — главное. Подошла к Сириусу сзади, перекинула ноги через перила и присела, протянув бутылку с вином. — Упадешь ведь. Ветер сильный. — Так и ты упадешь, — усмехнулась она. — Задобрить меня решила? Вздумала, что я тебя ненавижу? — спросил Сириус с каким-то тоскливым смешком в голосе. Откупорил бутылку и сделал несколько больших глотков. — А ты ненавидишь? — Нет. Просто не знаю, как вам с Лунатиком в глаза смотреть теперь. Еще и Хвост… тьфу. Еле держусь, чтобы не задушить его. Сириус опустил голову вниз, чуть ли не обмякнув на перилах. Голова грязная, глаза красные, опустошенный, бесцельный взгляд. Деми схватила его за плечи, когда порыв ветра прошелся по ним и Блэк покачнулся. — Что творишь? Идиот! — процедила она, судорожно держась за его ключицы. — Сдохнешь ведь! — Ты живая сейчас. Я рад, — отрешенно проговорил он, устало улыбнувшись. — Ты о чем? — Обычно ты пустая, такая отрешенная. Без жизни в глазах. А сейчас ты беспокоишься обо мне, и у тебя во взгляде огонь появляется. Я очень хотел его увидеть. Деми смутилась и зарделась, отпустила плечи Сириуса. — Дурак ты. Сколько же ты выпил? Даже не кусаешься. Тебе плохо? — А как ты, блять, думаешь, Деметра? После всего, что вы с Лунатиком на меня вывалили, мне прыгать от радости? Моя жизнь потеряла смысл! — вдруг подскочил он и приблизился к лицу Деми, но сразу же отпрянул, вернувшись в исходное, отчаянное положение. — Мне очень плохо. Ридж не знала, что сказать, как помочь. Сириус — сложный человек, и из-за алкоголя он нестабилен. Она не понимала, какой подход подобрать, ведь в любую секунду он мог взорваться и совершить рисковую глупость на эмоциях. Лучшего варианта она не нашла, а потому тихонько протянула к нему руки и осторожно обняла, позволяя Сириусу облокотиться на себя. Он был тяжелым, особенно из-за того, что никак не старался поддерживать свой вес и обмяк в ее руках. Так они и сидели минут пять, не нарушая тишину. — Мне не нужна твоя жалость, Ридж. — Я не жалею тебя, Сириус. Я тебя понимаю. Откуда в ней появилось столько сострадания к Сириусу, Деми не знала сама. Казалось, что поддержать его в этот момент было самым правильным решением. Ломание внутренних шаблонов — больное дело. Но если у нее был Римус, человек, который все время был рядом, чтобы облегчить ее жизнь, у Блэка не было никого. Он слишком гордый, чтобы признаться в слабости хоть кому-либо, особенно самому себе. Так и с ума сойти недалеко. Он поднял на нее в неверии глаза, смотрел с непонятной мольбой, скорбью, а потом выпутался из объятий и сел, наконец, прямо, выровняв осанку. — Я тебя ненавижу. — Мне так вовсе не кажется, — легонько улыбнулась Деми. — Это пиздец, Ридж. Все это время хотел тебе высказать все, что думаю, хотел наорать за все. Уделала меня в бою, перестроила мне мозг. Я жесть как взбесился на тебя, но сейчас, узнав правду, просто не могу злиться. — Отчего же? Все же я сделала тебе неприятно. — Неприятно — мало сказано. Но с моей стороны ныть по поводу таких мелочей, как задетое эго, настолько же глупо и инфантильно, как ребенку жаловаться на холодную кашу отцу-одиночке с тремя работами. Ты понимаешь, в какое положение меня поставила? Мне стало стыдно! Ты можешь это представить? — он шутливо ткнул ее в плечо. — Да ладно тебе. Это нормально. У каждого свои проблемы. — Не нормально, Ридж. Ты с четырнадцати на войне, хоронила близких, а сейчас ты в прошлом, потеряла всех, кто был с тобой в будущем, живешь ради спасения всего мира. Это огромная ответственность. Деметра вдруг отвернулась и зажевала губу. Сириус прав: столько времени она прожила, принимая реальность вечной опасности за норму? Настолько свыклась уже с ежедневными убийствами, напряжением и тревогой, что не могла представить, что что-то может быть по-другому. — Ты прав. — Мерлин… как же позорно. Завидовал твоим боевым навыкам, гнобил за верность Волдеморту, обвинял во всех смертных грехах, а оно вот как оказалось… Пиздец, — Сириус закрыл лицо руками и стал тереть кожу ладонями. — Все нормально, мы в этом плане не отличились, — ответила Деметра, отпив несколько глотков вина и закурив вкус спиртного сигаретой. — Я тоже тебя не любила сначала. Блэк сразу же поднял голову и заинтересованно глянул в ее сторону. — Я в будущем был засранцем? — по-доброму усмехнулся он. — Ты не дожил до моего рождения, так что, конечно, я не могу сказать точно. Но по историям дяди Гарри создалось впечатление, что ты самовлюбленный подонок, который кроме себя никого не видит. Дядя тебя очень любил, вспоминал с улыбкой, но слушая его, я не могла перестать презирать вас всех. Для меня ты был подлым гадом. Когда я оказалась здесь, то в этом убедилась. Таково было мое первое мнение. Сириус шумно выдохнул, а затем слишком резко сделал затяжку. Нервно сминая пальцы, спросил: — И какое же твое мнение обо мне сейчас? Деми смутилась и отвела взгляд. Сделала еще два больших глотка вина, закурила. Что она должна была ответить? Признаться, что стала испытывать чувства? Что радуется его присутствию? Ха-ха три раза. Исключено. Он ведь засмеет сразу же, пустит какую-то колкость и уйдет. Как ему может понравиться такая, как она? Грубая, мужиковатая — прости Мерлин за такие стереотипные высказывания. Деметра — убийца, ее руки по локоть в крови, а душа запятнана так, что не отмыться вовеки. Тело усыпано не родинками, как у муз художников эпохи Ренессанса, а шрамами — неаккуратными, мерзкими, рваными. Не такая партия Сириусу нужна, такие, как он, любят женственных, фигуристых, нежных. Как лисички. Друг с другом они — красавица и чудовище, только в роли последнего выступает Деми. Да и не подходит Сириус для отношений. Как друг он замечательный, Ридж в этом уже убедилась, но как любовник — полный профан. Он ведь не умеет любить душу, только тело. А любым телом когда-нибудь да насыщаешься так, что смотреть тошно потом. Какие бы чувства Деметра к нему ни испытывала, не согласилась бы стать развлечением. Для нее близость не важна, если в ней нет чувств и взаимной ласковости. Скоро война, возможно, многие погибнут, и она в том числе. Некогда себя развлекать легким флиртом. — Ты реабилитировался. Сначала я винила тебя во всем, что ты сделаешь в будущем, презирала за то, кем помнила по рассказам. Но как-то поняла, что нет смысла оценивать человека за те поступки, что он ещё не совершил. Сейчас ведь ты… другой. — Вот как, — прошептал Сириус, опустив взгляд. Зажег новую сигарету. Молодые люди еще несколько минут сидели в тишине, передавая друг другу вино. Оба захмелели, и почему-то в этот раз опьянение далось Деми сложнее, чем обычно. Хотелось нежности, чтобы кто-то погладил, приголубил, пожалел. После откровенного разговора с Сириусом она вдруг осознала, каким кошмаром была ее жизнь последние несколько лет. Когда она в последний раз беззаботно смеялась, не волнуясь о том, что завтра придется хоронить ещё одного товарища? Когда в последний раз заходила в комнату, не анализируя каждую трещинку в стене на предмет ловушки, каждого собеседника, как потенциального противника? Деметра не помнила, правда. И вот сидел с ней Сириус, весь такой настоящий, разбитый. Приятный. Даже страшно признавать подобное. Раз уж они навсегда связаны общей тайной, узами обета, почему бы не открыться? Оголить все то, что копилось так долго, разорвать грудную клетку, вырывая каждое ребрышко по отдельности, чтобы без прикрас показать сердце? Но она держалась. Они с Сириусом не друзья, никогда таковыми не станут. Завтра, наверное, все вернётся на круги своя: он снова будет любезным с Мародерами и безразличным с ней, они вновь станут незнакомцами, что вынуждены быть рядом ради благой цели. Быть с ним — губительно: чем больше она его узнает, чем крепче становятся ее чувства. Это неправильно, пользы никому не принесет. — Это Регулус подарил? — вдруг спросил Сириус, кивая на колечко в форме змеи на указательном пальце Деметры. — Красивое. — Да. Как понял? — Он всегда таким был, змей просто обожал: с детства завешивал комнату змеиной атрибутикой, на Рождество загадывал желание попасть на Слизерин. Я думал раньше, что это все из-за родителей, но теперь вижу, что ему действительно они нравились. Удивительно, как я не замечал таких важных деталей, — пробормотал он, и выглядел он так отрешенно, будто правда перед глазами видел эти моменты. Вспоминал о них с горькой, слабой улыбкой, насмехался над собой за невнимательность. — Я всегда буду ее держать при себе, — Деметра повертела колечко меж пальцами. — Он тебе нравится? Мой брат. — Он мой друг. А друзья для меня важны, — ответила Деми, и Блэк понимающе кивнул. — Ты скучаешь по ним? — он, наконец, посмотрел ей в глаза. Какой же прекрасный он был в этот момент, серые глаза выражали столько муки, усталости, но сколько же в них света. Хотелось нырнуть в него, искупаться в золоте его души. — Близким. Деметра поджала губы. — Каждый день. — Расскажи о них. — У нас была дружная компания, все друг с другом общались семьями. Папа всегда был добр ко мне, хоть и тяжело работал. Научил меня драться, показывал маггловские фильмы, превращался в животных, чтобы меня смешить, когда я плакала маленькая. Ещё у меня была подруга, Азура. Белокурая красавица. Она хотела счастливо выйти замуж и стать врачом в Мунго. Мечта ее жизни. Мы с ней были рядом с пяти лет, все пробовали вместе: и алкоголь, и сигареты, и отношения с мальчиками. По правде говоря, когда курю, вспоминаю ее, словно мы снова на четвертом курсе шалим после отбоя, и она заливисто смеется, откашливаясь от вкуса табака. Деметра и не заметила, как открылась. Рассказала ненужного, личного. Сириусу это наверняка не интересно. Но как же она по ним всем скучала… Рада была бы заплакать, но, похоже, разучилась — ни слезинки выдавить не могла. Да и правильно: Блэк все равно не оценит. — Я убью их всех, — вдруг серьёзно произнёс он. — Каждого Пожирателя и предателя. Ты обязательно выполнишь свою задачу, я гарантирую. Деми вдруг сухо рассмеялась. — Ты хоть кого-то убивал? Знаешь, каково это? — Нет, — признался он. — Тогда и не нужно о таком говорить. Вам не нужно брать на себя эту тяжесть, это меняет человека. Позвольте мне избавить вас от греха. — Не недооценивай меня, Ридж. Ради близких я готов на многое. — Это хорошо. — Я к тому, что тебе не придётся проходить через это одной. — Хватит. Не говори о том, о чем понятия не имеешь. Ты не знаешь, как все обернётся, — оборвала его Деметра, посерьезнев. — Почему ты… — начал Сириус, но Деметра его перебила. — Я хочу помочь тебе помириться с Регулусом. Вам стоит провести вместе время. Попрощаться. — С чего бы? — вскинул бровь Сириус. — Я не говорил, что хочу этого. Может, мне безразлична его судьба. Деметра посмотрела на него так, словно он сморозил жуткую глупость. — Не знала, что безразличный к судьбе брата человек станет громить свою комнату и психовать, узнав, что ему что-то угрожает. Юноша до крови прикусил губу, принимая поражение. — Я не готов принять то, что он погибнет. Не может такого быть. Должна быть лазейка. Помоги мне, Ридж. Он ведь тоже тебе дорог. — Мне очень жаль, — сказала Деми, отвернувшись. Дурак, пусть уже смирится, отчается, поймет, что ничего не изменить. Ему так будет проще. Конечно, она нагло лицемерила. Заставляла человека принять неизбежность смерти близкого ему человека, пока сама каждую секунду генерировала новые идеи и планы по спасению, не оставляя попыток. Но как Блэк ей поможет? Вероятность предотвратить смерть Регулуса слишком мала, чтобы уповать на удачу. Надежда принесет лишь большее отчаяние, планы провалятся. Уж лучше пусть Сириус переборет эту глупую затею сейчас, чем настрадается через год, когда все мечты обернутся прахом. А она будет молча стараться, придумывать новые пути решения. Сириус поник. Сгорбился на перилах, держась лишь одной ладонью, и безучастно смотрел вниз. Черные спутавшиеся локоны развевались на ветру, залезали в глаза, но ему будто и не было до этого дела. Так не пойдет. Сейчас расклеится совсем, потеряет свой огонек, а война еще даже не началась. — Сириус, презираешь нытье, а сам хандришь сидишь. Хочешь сделать что-то сумасшедшее, чтобы расслабиться? — Это намек на уединение в каком-нибудь пустом коридоре? — он вздернул бровь, на что Деметра фыркнула. — Нет. Мы спрыгнем отсюда. Глаза Блэка выпучились, и он отпрянул от Деметры, словно она предложила сброситься в логово акромантулов на растерзание. — Ты все еще не оставила желания убить меня, как на Рождество? Ридж, я дал обет, я никому не расскажу ничего! — Успокойся, — отрезала Деметра. — Просто доверься, легче станет. Она протянула ему свою ладонь, и помедлив, он все же протянул свою в ответ. На улице хлестал зимний ветер, а руки его все еще были горячие. Костяшки сбитые, пальцы узловатые, ногти обгрызанные с нервозности. Красоты в них мало. Но как же приятно держать его за руку, было в этом что-то родное, такое домашнее. Деми перелезла через перила, взяв в свободную руку палочку, и велела Блэку повторить за ней. Тот сначала мешкался, нерешительно на нее смотрел. — Неужто струсил? — нагло подколола она. — Не струсил! — ударил он ладонью по камню перил и оперативно перелез. Стоял теперь уверенно, крепко сжимая ладонь Деметры. Как же мальчиков легко на слабо взять. — На счет три. Раз. — Два. — Три! — крикнула она и бросилась вниз, утаскивая Сириуса за собой. — Зачем я тебя послушал! — завизжал он. — Убить меня решила! Чокнутая! И тут Деми не сдержала смеха, такого свободного, настоящего, беззаботного. Она правда чокнутая: кто с башни прыгает, чтобы нервы успокоить? Но это действительно работало! Пока летишь, все тревоги из головы пробкой вылетают, остается только осознание настоящего момента. Когда до земли оставалось метра три, Деметра подняла палочку и протараторила: — Арресто Моментум! Все еще держась за руки, они плавно проскользили вниз на землю, мягко упали на обледеневшую почву. Лежали так еще минут пять, стараясь отдышаться, смотрели на ночное небо. Рассвет уже теплым заревом расползался по небу, раскрашивая чернь горизонта ласковыми мазками. — Это было охеренно. Реально работает, — ошарашенно прошептал Сириус, не моргая глядя вверх. — Да. Молодые люди наконец встали, отряхнулись от комков снега, налепившихся на одежду при падении, потерли покрасневшие от холода ладошки. Деметра и Сириус стояли под навесом, ведущим ко входу в замок, и молча переглядывались. Тишина, на удивление, не угнетала, наоборот, атмосфера царила комфортная, теплая. Как будто и слов не нужно. У обоих носы красные, вся одежда до ниточки промокшая, в волосах ветки опавшие застряли, но это казалось такой мелочью. Смотрели друг на друга, и смеяться хотелось, настолько нелепая ситуация. Как будто они правда два друга, что решили вместе время провести. Тишину нарушила Деметра. — Вопрос на миллион: как обратно попадем? — В смысле? — нахмурился Сириус. — В дверь войдем. — Замок закрывается на ночь, открывает двери Филч в шесть утра. — Деметра! — ошарашенно шикнул на нее Блэк. — Ты чем думала, когда меня на эту авантюру подбивала? — Я просто хотела тебе помочь успокоиться, — невозмутимо пожала она плечами. — О, Мерлин, — Сириус раздраженно потер переносицу. — Придется сидеть под дверями, пока Филч не откроет. Он сел на корточки, наложив на себя утеплительные чары, и обиженно скрестил руки на груди. Деми ехидно хихикала над этим зрелищем. По крайней мере, Блэк больше не выглядел так, словно в тот же момент наложит на себя руки, а это для нее главное. Она опустилась рядом. Сириус еще несколько минут делал вид, что глубоко оскорблен, но в итоге пробурчал: — Спасибо. — Пожалуйста.