***
Мистер и миссис Бирн относились к тем самым волшебникам-аристократам, которые всеми способами сохраняли свою репутацию и, конечно же, чистоту крови. Каждый в роду Бирнов должен был быть выдающимся деятелем, прославившим и без того известную семью. От разнообразия волшебников с такой фамилией уже воротило. «Что-то не получается — значит ты мало стараешься. Ты слишком легкомысленно относишься к занятиям, вот ничего и не выходит. Меньше фантазий — больше дела», — твердила Уиллу его старшая сестра Бланка. Противная, вечно сующая свой длинный, крючковатый, как у стервятника, нос с гигантской неказистой бородавкой, портившей все ее девичье обаяние, в чужие дела. Бланка — самая старшая из восьмерых детей. Она знала и будет знать еще лет сорок, а то и шестьдесят, как правильно жить. С ранних лет мальчик терпел званые ужины и танцы, на которых странные дяди и тёти, разукрашенные и разодетые в ужасные костюмы прошлого века, докучали ему вопросами о его будущем. И все хотели услышать только одно…давно заученный однотипный ответ. «Что вы хотите услышать от ребёнка?» — крутилось каждый раз в голове. После таких мероприятий, когда вся семья скрывалась за темными тяжелыми дверьми своего особняка, мать и отец срывались на маленького Уилла. — Почему ты не можешь быть лучше, чем тот же Блэк? — вопила миссис Бирн, нервно почесывая чернющее гнездо из волос у себя на голове. — Скажи, ты это специально делаешь? Чтобы мы с отцом волновались, краснели из-за тебя? — Изабелла, отстань от мальчишки. Из него поздно что-либо лепить. Сплошная неудача, — шёпотом говорил отец. Но это не тот шёпот, который хотят скрыть, это шёпот упрека, чтобы тот, кто его услышал, страдал от своего же ничтожества. — Если бы не девочки, ноги моей не было бы в этом доме. Одно сплошное разочарование. Почему? Скажи мне, Вильгельм, — обхватив лицо сына руками, миссис Бирн заглядывала ему в глаза, наполненные слезами. — Тебе обидно? А мне еще обиднее, когда я покрываюсь красными пятнами от стыда при всех из-за тебя. Знаешь, твоей маме очень не идет такое. Этот ужасный румянец портит всю мою красоту! — она демонстративно брезгливо потирала впалые щеки с тонной белой пудры. — У многих растут таланты в семьях, а чем могу похвастаться я? Ничем! Отличавшись скромным и робким нравом, Уильям каждый раз обещал, что станет лучше, и что родители ещё будут гордиться им. Но этого всегда было мало. Он не его сёстры, которых любила за то, что они просто родились. Сестры Бирн — это семейное сокровище. После обучения всех шестерых девушек, одна за другой, удачно выходили замуж, точнее их удачно выдавали, сами бы эти ведьмы не смогли добиться такого. Сейчас осталась только младшая — Берта — ждать своего часа, хотя красотой и знаниями не блистала. Пустышка, голову которой заботили только мысли о новых нарядах и украшениях. Мистер и миссис Бирн могли себе позволить родство с самыми знаменитыми семействами магической Британии, а кто бы не захотел невестки с таким приданым? Поэтому им было все нипочём. На плечиках Уильяма лежало тяжёлое бремя единственного наследника. Но со временем стало понятно, родители свыклись с мыслью, что наследника у них нет и не будет. Как бы Уилл не старался, всё тщетно. — Хочешь быть как эти Гилморы? Погрязнуть в собственной грязи? Этот идиот Петро возомнил, что магглорождённые волшебники ничем не хуже нас, так ещё и начал интересоваться магглами. Магглами! Он как был идиотом, когда учился в Хогвартсе, так и остался им. Так и свою жёнушку с детьми опозорил. Бедная-бедная Персефона. Вот что бывает, мой дорогой Вильгельм, с волшебниками, которые ничего не понимают в этом страшном и жестоком мире. Пообещай мамочке, что ты даже в сторону этих «грязных» не будешь смотреть! Про Гилморов молчу, они не достойны нашего общения. — Обещаю…***
После Рождества время пошло в несколько раз быстрее. Не успели моргнуть глазами студенты, а во дворе уже растаял снег, расцвела молодая трава, солнце начало припекать и удачно прошла Пасха. Весна полностью вступила в свои права. Больше не хотелось сидеть в душной гостиной за кипой книг, хотелось гулять, гулять и ещё раз гулять. Единственное, что беспокоило — это приближающиеся экзамены. На это время когтевранцы забыли про веселье и розыгрыши, они упорно готовились к своим первым экзаменам в школе волшебства. Даже вечно не успокаивающийся Исаак принялся за работу, воодушевившись тем, что хотел сдать лучше всех на потоке. По окончании Рождественских каникул Флитвик серьёзно поговорил с мальчиком насчёт его успеваемости, которая была в то время на нуле. Что он ему сказал — неизвестно даже друзьям — Исаак хмуро пробубнил, что все очень плохо и больше эту тему не поднимал, но после того с книжками Берд больше не расставался. Иви и Исаак сидели на трибунах Стадиона, поглядывая на тренировку по квиддичу Гриффиндорской команды. — В следующем году обязательно пойду на просмотр, — мечтательно вздохнул мальчик, любуясь взлетевшими в небо фигурами. — Ты со мной? — Ты же плохо управляешь метлой, сам говорил, — Эвелин нервно потерла за ухом и быстро продолжила говорить, надеясь, что Исаак отстанет от нее с квиддичем. — Мне нельзя играть в квиддич. — Почему это? — Потому что это мальчишечий вид спорта. Девушкам из знатных родов постыдно таким интересоваться. Не комильфо… — и быстро перевела разговор с себя на мальчика. — Ты вообще при первой же игре весь переломаешься. Метла тебя вовсе не хочет слушаться… — Научусь. Обязательно научусь! Профессор Трик говорила, что во мне заложен талант к полётам, если его развить, я стану легендой квиддича! — Она такого точно не могла сказать, тебе приснилось…- смеялась девочка. — Лу с Уиллом как раз недавно жаловались, что ты говоришь во сне, и чаще всего кичишься чем-то… Поэтому не удивительно, что ты сейчас все надумываешь… — Предатели, а ты зануда… Самая настоящая когтевранка. — Кто мне об этом говорит? Настоящий когтевранец! Страница 150, не теряйте времени, мистер Берд, — перелистывая учебник, строго произнесла Иви. — «Зелье отнимающее память», у Вас минута. — Издеваешься? — Слизнорту так же будешь говорить? Я бы посмотрела на этот позор. Застонав, Исаак принялся искать ответ на вопрос. — Отлично, мистер Берд! Со сто сорок первой попытки Вы ответили на первый вопрос. В прошлый раз было сто пятьдесят, можешь гордиться собой, — хлопнула в ладошки девочка, пока хмурый Исаак пытался доказать, что всё знает. — Идешь на рекорд! — ГРИФФИНДОРЦЫ-ЧЕМПИОНЫ! — донесся крик с первого ряда. Вопили громко, не жалея связок, словно от этих слов игралось намного легче. Тренировка продолжалась, и народ прибавлялся, студенты разных факультетов рассаживались на скамейках, мельком поглядывая за гриффиндорцами, которых в ближайшее время должны были сменить слизеринцы. Последние полчаса надрывался Джеймс Поттер. Его крики ни с кем не перепутаешь, особенно когда его лохматая шевелюра вечно маячит перед глазами. Он то прыгал, то взмахивал руками, то садился, то обратно вставал, то кричал, то затыкался, перешептываясь со своей компанией. И так из раза в раз. «Сколько в нём энергии? — задумалась Эвелин, усмехаясь над Поттером. — Не сидится же ему на месте». Все остальные спокойно следила за игрой. Только иногда Сириус крутился, хитро поглядывая в сторону пары когтевранцев. — У меня есть идея, как можно повеселиться… С Филчем уже скучно играться — ухмыльнулся мальчик, смотря на улыбающуюся Гилмор, которая что-то с умным видом объясняла Исааку. — Нюнчика поблизости нет… — завертелся юлой Питер в поисках Снейпа. — Он нам сегодня и не нужен. Сегодня рыбка покрупнее… — Мы же договорились, что до экзаменов — никаких шуток, — запротестовал Римус, понимая, к чему ведёт Блэк. У него возникла особенная любовь подшутить над компанией с Когтеврана. Ещё не было ни одного дня, когда Сириус спокойно прошёл бы мимо них. Всегда устраивалась заварушка. — «Гневные чары», страница триста пятьдесят. А вот и наша жертва, — заметил бегущего к ребятам Уильяма, и, взмахнув палочкой, направил на него заклятие. — Теперь ждём-с, господа. Шоу вот-вот начнётся!«Гневные чары действуют как на человека, на которого применили заклинания, так и на круг его общения. Длительность действия около получаса».
— Эвелин, Эвелин! Ты получила письмо? — кричал Уилл, перебегая через ряды, быстро добравшись до места, где сидели Исаак и Иви. — Тебе пришло письмо? — ещё раз спросил, опершись руками о колени, восстанавливая сбившееся дыхание. — Нет, но я знаю, о чем ты пришёл поговорить, — помрачнев, прошептала Эвелин, тут же закрыв лицо книгой. — Подслушала разговор Эдгара с мамой на каникулах. — Я думал, они хотя бы пригласят часть своей семьи, потому что даже дядя Генри, брат моей троюродной бабки, будет там. И тетя Фелиция…она вообще без понятия какой родственницей мне приходится. Я видел ее лет так десять назад, если не больше… — В том-то и дело. Мы не часть их семьи. Есть Гринграссы — благородный и Чистокровный род, который в почете у всей магической Британии — а есть Гилморы — предатели крови, принимающие магглорождённых и интересующиеся магглами. Отребье, если переводить на их язык… Чувствуешь разницу? Вот я чувствую. Уверена на все сто процентов, что твои родители запугивали тебя историей про благородный род Гилморов, выбравших не тот путь, опозорившись так, что никто и никогда не забудет этого! — Про что вы вообще говорите? — ворвался в разговор ничего непонимающий Исаак. Слишком много прозвучало информации, которой он не знал. — Моя седьмая сестра выходит замуж, — Берд скривился на словах мальчика. «А по конкретнее можно?» — послышался его шёпот. — Её жених — Себастьян Гринграсс. Кузен Эвелин. — Так называемый… — уточнила девочка, скривив лицо. — Гринграссы, Гринграссы… Это не те, что входят в этот список… как его…Благородных семей? — Да, но у Уилла получше будет родословная. Не так ли? Что уж мы все про меня да про меня. Ты тоже много чем можешь похвастаться. — Ха, — немного сконфуженно выдохнул Уилл, — Да уж. Родство с половиной Слизерина — мечта любого злого волшебника. Родители с пелёнок выбирали женихов сёстрам. Все же в этом мире хотят выгоды… — девочка с отвращением взглянула на друга, не понимая, с чего она начал про такое говорить. — Не смотри на меня так, Эвелин. Да, я признаю, что это ужасно. Но… — Знаю. Если бы отец вовремя не одумался, была бы я какой-нибудь очаровательной миссис Блэк, — скривившись от собственных мыслей, произнесла девочка. — И всем наплевать, что нам по одиннадцать… — Ха-ха-ха, ходили даже слухи о вашей помолвке. Меня тогда не пустили на вечер, всё рассказывали сестры. Как они вздыхали и плакались, узнавши об этом. Готовы были тебе все волосы повырывать, так и отыгрывались на куклах. Сначала кромсали платья, потом волосы — и оставалась где-то валяться в углу лысая куколка в лохмотьях… — Я пойду, мне что-то плохо от этого разговора стало. Живот закрутило, да и голова что-то побаливать начала… — Исаак мигом собрал вещи, закидывая сумку на плечо, и ушел в сторону замка, потирая вспотевшие ладони. Через какое-то время Уильям спросил ещё раз: — Так, вы на свадьбу не придёте? — Ни за что! — прикрикнула Эвелин. — Даже если в последний момент у этих тупиц проснётся совесть, и они нас пригласят, нам никто там не будет рад. Белых ворон никто не любит. Нас вычеркнули из этого идиотского списка, смешали с грязью и пинком под зад, выбросили, как ненужных котят, а ты спрашиваешь: «пойдёте ли вы на свадьбу «чистокровных»?». Никогда и ни за что! — поёжившись от холодного ветра, Иви сильнее куталась в синий шарф, продолжая говорить. — Я до конца своей жизни буду помнить тот вечер, когда меня, моего брата, мать и отца превратили в никчёмных букашек. Ты же знаешь Вальбургу Блэк, мать Сириуса и Регулуса? Она прочитала гениальную речь о том, что те, кто поддерживают магглов и магглорождённых волшебников, должны находиться среди «мусора», то есть среди них самих. А мы — предатели — не имеем право даже смотреть на таких, как она или её сыновья. Это слышали все: и Гринграссы, и Блэки, и Лестрейнджи — кого там только не было. И все согласились с её мнением. Нас просто втоптали в грязь! — В тебе говорит злость и обида. Попробуй на это посмотреть с другой стороны. — С другой стороны? Тебе-то никогда не хотелось почувствовать свободу от этих бесконечных родственных связей, смешков от слизеринцев, которые каждый раз спрашивают, как поживают твои сестры, от вечного контроля родителей? Когда приходит почта, ты сразу меняешься в лице, все это видят. От тебя требуют быть лучшим во всём, а ты и рад стараться… — Не строй из себя философа, Эвелин. Ты такая же марионетка в руках матери и брата. Я люблю свою семью и не собираюсь от неё отрекаться, как сделали это вы! Ты просто ищешь какие-то глупые отговорки… Может правда увлечение магглами плохо сказалось на вас, уже не отличаешь, где твой мир, а где их. Вы бежите от своих проблем, которые сами себе устроили. Вы просто безответственные эгоистичные волшебники, опозорившие великую фамилию. Хорошо, что вас лишили такой привилегии. Хотя ты и без этого смогла зазнаться. Ты же прекрасная Эвелин Гилмор, которая всё умеет и всё знает. Семейка клоунов, вот кто вы! — Аристократ нашёлся! Так, если ты знал, кто я такая, почему начал дружить со мной или с Исааком? Не удивлюсь, если ты считаешь нас всего лишь грязью под ногтями! Знаешь, — встала она со скамейки, брезгливо оттряхнув юбку. — Оставайся со своей семейкой один. Больше можешь не подходить ко мне, если я такая противная. И к Исааку не приближайся… Желаю Вам удачи дальше потакать во всём Вашей сумасшедшей семейке, мистер Бирн. — стиснув зубы, девочка собрала вещи и убежала со стадиона. — Это слишком… — произнес Римус, глядя на ссору когтевранцев. Их крики слышало все поле. Ему изначально не понравилась идея; играть чьими-то чувствами — гадко и подло. Сириус этого не понимал, потому что его самого такое не касалось. Пока он беззаботно подшучивал. — Я пошёл за Эвелин. И я, Сириус, намерен ей обо всём рассказать, потому что МЫ виноваты в их ссоре. Что будет дальше, ты не задумался? Блэк не понимал, почему друг так отреагировал на «безобидный» розыгрыш, ведь он просто хотел повеселиться и повеселить других, а тут почему-то его начали пристыжать. — Хорошо, я иду с тобой! — с поднятыми руками, длинноволосый встал со скамейки, устало последовав за Люпином.***
Дурнота резко отступила. Пелена злости спала с глаз, всё предстало в совершенно ином свете. Словно за Уильяма говорил другой человек, который не знал его подругу, её сложный нрав и нелюбовь к родственникам. Кровь бросилась ему в лицо от стыда. — Что же я натворил? — через несколько секунд мальчик мельком взглянул на убежавшую девочку, но тут же снова потупил взор, обдумывая свои действия. Быстро вскочив, он кинулся бежать за ней. — Иви, подожди, ради Мерлина! Остановись, ну, пожалуйста. Эвелин! — кричал Уильям вслед, удаляющийся маленькой, сгорбившийся фигуре. — Я не хотел этого говорить, клянусь! Извини! Первая попытка не увенчалась успехом. Как и вторая. Эвелин шла, не оборачиваясь на крики сзади неё, отмахиваясь, как от назойливой мухи, жужжащей над самым ухом. Догнал мальчик её только около Большого Зала; бок его колол, дышать было тяжело, но Уилл всё-таки догнал подругу, а вместе с ним и раскрасневшиеся, помятые гриффиндорцы, остановившиеся неподалеку, подбирали подходящие слова для извинений. Собравшись с мыслями, Сириус подошел к Гилмор и Бирну, которые вот-вот Начали бы новую ссору. «Заварил кашу, сам её и расхлебывай». Взгляд серых глаз остановился на Эвелин; она стояла с красным и вспухшим от слёз лицом, которое она то и дело вытирала рукавом мантии. Её большие тёмно-зелёные глаза, обиженные, грустные, смотрящие злобно то на Сириуса, то на Уилла. — А тебе-то чего? — рявкнула она на гриффиндорца, вцепившись побледневшими руками за лямку портфеля. — Придумал новое оскорбление? Так давай, начинай! — Я тут услышал ваш разговор, — уверенно начал Сириус, сложив руки замком. — Можете меня ненавидеть, проклинать, обзывать — всё, что захотите… — встретившись взглядами с непонимающими когтевранцами, которые потихоньку приходили в себя, притих. — Я наслал на вас гневные чары, из-за этого вы и поссорились. Это была глупая, необдуманная шутка. Приношу свои глубочайшие извинения, и надеюсь, вы помиритесь, а то на вас страшно смотреть. Особенно на тебя, мисс Гилмор, Медуза Горгона и то будет помилее, чем ты… — не удержался он от смешка. Находясь в каком-то шоке, ребята смотрели на Блэка, как на сумасшедшего. — Больше этого не повторится, обещаю вам. До встречи, мисс Гилмор. До встречи, честно, я забыл, как тебя зовут, — и побыстрее скрылся от парочки, стоявшей в лёгком ступоре. Пришло время Римуса громко вздыхать и закрывать лицо ладонями от стыда. Питер, в свою очередь, повторял за движениями Люпина. «Больше никаких Гневных чар, лично прослежу за этим», — подумал Люпин, поглядывая на развеселившихся Сириуса и Джеймса. Когтевранцы же только смотрели на компанию, не в силах что-либо сказать. Сегодня определённо был не их день. — Эвелин, — тихо обратился Уилл к подруге через некоторое время. — Я правда не хотел говорить всех, тех гадостей. Если ты не захочешь со мной дружить, да что там дружить, просто общаться, я пойму. Просто не держи на меня зла. Видно, что девочка колебалась. Смутное чувство тревоги, смешанное с грустью, противостояло желанию немедленно помириться с другом, чтобы сбросить с души тяжёлый камень, образовавшийся где-то в сердце после ссоры. Ещё немного посомневавшись, она, шмыгнув носом, сказала: — Всё хорошо. Я тоже поступила плохо. Прости меня, пожалуйста! Я не хотела говорить всех тех гадостей…правда. Честное слово… — Теперь появился повод насолить Блэку.***
— Кто готовился, тот сдаст, — быстро и лаконично проговорил староста Когтеврана, смотря на перекошенные от страха лица первокурсников, которые в последнюю минуту до экзамена, старались запомнить все то, что не могли запомнить за целый учебный год. Никаких мотивирующих речей Вы не услышите из уст Эдгара, как бы он не пытался смягчить свой тон или показаться немного добродушнее. Такая вот сложная натура. — Вы все сдадите, — добавил, чтобы хоть как-то развеселить растерянных студентов, которые готовы были уже колдовать всевозможные шпаргалки. Первый экзамен — Заклинания у Флитвика. У профессора новая методика — вызывать по одному в кабинет, поэтому весь поток смешался в коридоре, держась своей очереди. — А вдруг забуду? — запаниковал Исаак, впихиваясь в угол. — Я же ничего не знаю. Как я буду сдавать? А списать можно будет как-то? Может есть заклинание, делающее умнее… — Ты последние дни не вылезал из библиотеки, занимался дополнительно с Лу, а потом закреплял всё с Иви, учил даже во время завтрака, — загибала пальцы Марисса, смотря на мальчика сверху вниз. — И говоришь, ничего не знаешь… Готова поспорить, что ты сдашь лучше всех нас. — «ЭВЕЛИН ГИЛМОР!» — закричал Почти Безголовый Ник, который был сегодня в роли диктора, вызывавшего учеников. — Удачи, миледи! — Иви, ради Мерлина, — вцепившись в подол мантии, остановил ее Исаак, повиснув на девочке, как обезьянка. — Скажи, что там будет! — Заставьте этот ананас станцевать, — вот задание Флитвика. — Можете приступать, мисс Гилмор. Если Вас это успокоит, по секрету скажу, ваш брат на первом году своего обучения провалил мой экзамен, — хихикнул он. — Хоть я и не должен был такого вам говорить. Мистер Гилмор потом так обижался на меня…видите-ли я виноват в его неподготовленности… После таких «ободряющих» слов, Эвелин взмахнула палочкой. Она настолько перестаралась, что ананас провел целую танцевальную программу: с чечеткой, вальсом, танго и балетом. — Изумительно! Я в Вас верил, мисс. — зааплодировал профессор. — И ничегошеньки не страшно. Первый день экзаменов закончился. И очень даже весело. Профессор МакГонагалл дала им задание превратить мышь в табакерку. Количество полученных за экзамен очков зависело от того, насколько красивой получилась табакерка. Если быть честными, здесь лучшей стала Марисса. Табакерка её оказалась ювелирным шедевром: небольшая, позолоченная, с различными завитушками и цветочной росписью. — Мистер Берд, это что такое? Объясните, пожалуйста, — изумилась профессор, подходя к мальчику. Исаак наколдовал что-то непонятное, похожее на закрывающуюся ванную; если долго всматриваться, эту конструкцию можно было и принять за табакерку. Очень большую и неказистую табакерку. — И как Вас оценивать? Почесав затылок, взлохмачивая короткие чёрные волосы, мальчик улыбнулся: — Усов нет, как Вы и говорили. Табакерка хорошая вышла, в такую всё вместится… Зачёт, конечно же. Последний экзамен оказался у Слизнорта; готовили зелье отнимающее память. Что там было, уже никто не помнил.***
— Прощайте, книжки и свитки! — скакал по гостиной Исаак. Сегодня стали известны результаты последних экзаменов, и он радовался этому больше всех. — Иви, Лу, не зря вы меня мучили последние три месяца, — устроившись между друзьями, сидевших на диване, показал свиток с отметками. Всё сдано на «Выше Ожидаемого». — Вы просто прекрасные учителя! Из их компании лучшие результаты показали, конечно же, Лу, грызущий гранит науки, начиная с Рождественских каникул, Марисса и Уильям. — После твоих слов я хотел на зло матушке, сдать один экзамен на «Удовлетворительно», — признался Уилл Иви. — Потом решил, что меня ждут ещё шесть таких экзаменов впереди, всё успеется… Надо же потешить их самолюбие. — Да, и это только начало, — грустно вздохнул Лу. Опершись лицом на ладонь, он смотрел на своих друзей, таких веселых, непохожих друг на друга. «Этот год был странным, сумбурным, порой забавным». Под дружный смех, доносившийся до него, он закрыл глаза и с улыбкой на лице провалился в сон. Шкафы и комнаты опустели, чемоданы были собраны и упакованы, а животные пойманы. Всем ученикам вручили предупреждения о том, что они не должны прибегать к волшебству на каникулах, под общие расстроенные вздохи. — А я хотел попробовать заколдовать перед свадьбой Берту в жабу, — грустно вздохнул Уилл, сминая бумажку в кулаке. — Придется ждать… Вот и закончился ещё один учебный год в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Поезд, после последнего протяжного гудка, тронулся с места, медленно набирая ход. Шёл он быстро, скрывая замок в сером тумане, отчего в груди появилось неприятное чувство, словно надолго покидаешь родной дом, а в коридоре топали дети, смеявшиеся и визжащие. — Какие планы на остаток лета? — любопытствовала Мар, повязывая шёлковый платочек вокруг своей шеи, и подталкивала уснувшего на её плече Уильяма. — Не умереть от скуки в окружении семейств моих любимых сестёр, — кисло ответил тот, потирая сонные глаза. — Я вам обязательно буду писать жалобы на них, чтобы знали, насколько всё плохо. Каждому! Каждый день! По несколько раз! — Приезжай ко мне, — оживился Лу. — Родители будут счастливы познакомиться с моими друзьями. — меняя мантию на свой пижонский зелёный пиджак, продолжил. — К нам можно попасть через камин, только как быть с Исааком? Об этом надо ещё подумать… За разговорами они и не заметили, как поезд подошел к платформе номер девять и три четверти вокзала «Кинг Кросс». Они возвратились в мир магглов в ужасной суматохе и толчее. Их уже заждались родители, радостно помахивая своим детям, как только увидели их. — Иви, это случайно не Эдгар? — удивилась Мар, показывая на уединившуюся пару, которая стояла неподалеку от компании любопытных детей. Сгруппировавшись, ребята наблюдали за старшекурсниками. — Да, это он, — приметила Эвелин золотистую макушку и любимую красную рубашку в клетку брата. Эдгар стоял с неизвестной им девушкой, вытирая слёзы с её лица. Что-то говорил, мило улыбаясь, целовал в раскрасневшиеся щёки. — Меня сейчас стошнит, — Исаак за старое. — И это тот самый ужасный староста Когтеврана? Я же не забуду этого за два месяца, фу, — закрыв глаза, продолжил хныкать. — Это так романтично. Настоящий джентльмен, в отличие от некоторых, — Марисса укоризненно смотрела на мальчиков. — Учитесь, малыши… — Эвелин, Эдгар! — послышался голос миссис Гилмор. — Ну всё, время прощаться, — образовав круг, все пятеро обнялись. Не выдержав такого момента, Марисса проронила первые слёзы, а за ней растрогался и Лу, быстренько вытирая влажные глаза, чтобы никто не заметил. — Иви, пиши, — крепко-крепко обнимая подругу, плакала Мар. — Не пропадай надолго. — До встречи в следующем учебном году, Эвелин, Марисса, — прошел мимо них Люпин, поправляя лямки заплатанного рюкзака. — Надеюсь, дальше наше общение будет лучше… Хорошего лета! Его появление было неожиданной приятностью: всё-таки их отношения нельзя было назвать дружескими: так, иногда перекидывались парой фраз в библиотеке или на уроке, когда их ставили в пару. — Это сейчас точно Люпин был? — хихикнула Марисса, провожая гриффиндорца взглядом. — Что на него нашло? Без своей дурацкой компании он просто душка? — Пошли, Эви. Мама уже заждалась, — это Эдгар, успевший попрощаться со своей возлюбленной, поторапливал сестру. Взяв все вещи, девочка в последний раз обняла друзей. — Хорошего лета! Обязательно пишите мне! — и её маленький силуэт скрылся среди вокзальной толпы.