***
В доме №119 на Мэрилебон-роуд последние месяцы лета проходили кошмарно. Миссис Гилмор терпеть не могла беспорядка в доме, возможно, с самого раннего возраста, и также прививала эту нелюбовь своим детям, которые, в свою очередь, терпеть не могли всяческого рода порядок. С самого раннего утра и до поздней ночи из комнаты Эдгара доносилась мощными вздохами музыка, Эвелин без конца разгуливала по дому, громко топая. Нередко слышались их перекрикивания между собой. Кто-то все не мог поделить ванную или общий коридор. — Эдгар Фредерик Гилмор, сию же секунду выключите музыку и откройте дверь, — вдвое громче говорила миссис Гилмор, стараясь перекричать «Жёлтую субмарину», разносившуюся по всем уголкам старого дома. Персефона уже считала на своей блондинистой голове седые волосы, так как с выросшим сыном проблем оказалось ещё больше, чем с маленькой непоседливой дочерью. Слушаться ее никто уже не хотел. Из кармана домашнего платья грозно выглядывала волшебная палочка, если ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Давно надо было применить заклинание портящейся техники в доме, чтобы никакой лишний звук не портил ей настроение. — Взорви чёртову дверь — и все дела. Что зазря распыляться? Этому придурку уже давно пора преподать урок, совсем забылся со своей Эммой Ванити, — из ванной комнаты выглянула девочка с совершенно невинным видом, приторно выдавливая имя возлюбленной брата. — Юная леди, где Ваши манеры? Что это ещё за жаргонные словечки? — вспыхнула, как спичка, мать. Дочь совсем перестала подбирать слова и понимать, с кем она в данную минуту разговаривает. — Мерлин, ладно первого не получилось сделать настоящим джентльменом, но со второго раза-то, что не так? — А мне кажется, из меня хороший вышел джентльмен, — пошутила Иви, пританцовывая. И вовсе ей не хотелось замечать, как от каждого ее слова вскипает родительница. — Это твист, матушка, — продолжала кружиться она. — Исаак научил меня этому. У магглов он очень популярен… Хочешь, можем вместе потанцевать? Зачем тебе лишний раз морочить голову с этим тупицей? — Я очень рада за прекрасного мистера Берда и за его танцы, но сейчас надо решить проблему с твоим братом… — сухо проговаривала миссис Гилмор. И одним взглядом заставив дочь утихомириться, забила кулаками в дверь. — Эдгар! Выключи музыку и выйди из комнаты сейчас же, а то я прибегну к крайним мерам! — Все-таки взорвёшь дверь? Джокер-покер, фокус-покус, фигли-мигли, — издевалась светловолосая, а на лице расцветала хитрая улыбка. Когда ещё можно будет напакостить этому придурку-снобу? — Совсем забыла! Мне срочно нужно твоё соглашения, — затараторила она, вытаскивая из кармана синего халата брата, что висел на ее тощих плечиках, письмо. — Все там будут. Мариссе очень важна наша поддержка в этот день, ты же понимаешь? «Приглашаем на празднование по случаю дня рождения мисс Мариссы Пасс!», — гласило письмо с ажурным оформлением. — Как ты его получила? Почта уже какую неделю не приходит…совы совсем обленились. — Приходит, — загадочно заявила Эвелин, глядя, как вытянулось от удивления лицо матери. — Только она проходит через меня… И письма этого влюбленного идиота, с тонной губной помады и женских слюней проходят через меня, но сейчас не об этом… Двадцатое августа уже совсем скоро, а так как на моём празднике никого не было, я обязательно должна присутствовать хотя бы там… — Мерлин, — устало потерла глаза Персефона. Что только эти детки ни учудят. Перенаправить всю почту к себе и сделать это настолько чисто, что даже она сама не заметила магического вмешательства. — И где это будет проходить? Куда тебя отправлять? — В Антибе, туда можно добраться через камин, я уточняла. А ещё, там живет Лу, и его семья спокойно может принять на несколько дней. Всё мероприятие займёт, примерно, три дня. По приезде я смогу собраться к школе без всяких проблем. Лицо женщины побагровело от наглости дочери. Казалось, еще немного — и из её ушей пойдет пар. Выпрямившись и уперев руки в бока, миссис Гилмор отрицательно закачала головой: — Ни за что! За твоё поведение тебя надо бы хорошенько наказать. Совсем распоясалась… Берёшь пример с брата? — Почему? Ведь Эдгару ты разрешила поехать к этой змеюке в Австралию, а почему я не могу встретиться со своими друзьями? — возмущалась в ответ Иви, уперев так же руки в бока. Старшему Гилмору дали свободу, а за ней все присматривали, как за младенцем. — Или просто он такой особенный? Чем он лучше меня? Объясни, пожалуйста! — Во-первых, следи за языком, Эвелин. Во-вторых, сколько тебе лет и сколько ему? Он уже взрослый, а ты маленький неразумный ребятёнок. Иди к себе в комнату — и не выходи до ужина, ты меня поняла? Про поездку можешь забыть, так и напиши своим «друзьям», — выплюнула последние слова женщина. В глазах младшей мелькнуло удивление, но его тут же стерла волна злобы. Она только открыла рот, чтобы еще как-то огрызнуться, но в то же мгновение музыка стихла, и в дверях появился потрёпанный Эдгар. Волосы торчком, тёмные круги под глазами, руки била мелкая дрожь, а взгляд нервно скакал то к матери, то к сестре. Словно он вышел не из своей комнаты, а выбежал из глухого леса, в котором за ним бежало чудовище. — Вы чего орёте здесь? — искренне не понимал юноша, что происходит в коридоре и почему они собрались именно около его двери. — Мам? С тобой всё хорошо? — Всё просто замечательно! — ответила Эвелин на вопрос брата, едва сдерживая нарастающий гнев. — На этот раз, Вы, матушка, выиграли и я сделаю так, как Вы и сказали… Но больше этого не повторится. Я сбегу, как только Вы дадите повод! А ты, — она повернулась в сторону ошеломлённого брата. — Самый настоящий осёл, это всё из-за тебя! Хорошего дня! — и убежала к себе в комнату. — Кока! — послышался голос матери, призывающий домовика. — Следи, чтобы она не выходила из комнаты! Из угла появился сгорбленный силуэт старого домовика, который трясся то ли от страха, то ли от холода. — Слушаюсь, — слабеньким голосом произнес эльф, следуя на второй этаж охранять комнату младшей наследницы.***
«Дорогой Лу,Пишу к тебе с очень заманчивой, но в тоже время опасной идеей. Ты её, конечно же, не одобришь, зная твой покладистый характер, но мне очень надо… Такое дело нельзя оставить просто так! Как можно скорее мне надо сбежать из дома. К вам, в Антибу.
Бросить Мариссу — преступление, на которое меня обрекла матушка. Поэтому ты моя последняя надежда.
Сбежать одной, без всякой помощи, будет проблематично, я бы попробовала, рискнула, но за дверью — домовик, который весь вечер сторожит меня. Коку обмануть нелегко. Он слишком стар и хитер, чтобы играть по моим правилам. Да и к тому же очень труслив. И боится он не матушкиного гнева, а насмешек Гринграссовских портретов…
Если можно создать портал в комнате или что-нибудь похожее — я на все согласна. Мне нисколечко не страшно, я думаю, ты сам это понимаешь. Пожалуйста, ответь мне как можно скорее! Буду рада даже незначительной идейке.
С любовью, Твоя Иви». Положив под подушку письмо, Эвелин уселась рядом, на стул, и начала прожигать кровать глазами, ожидая ответа. И неважно, сколько она могла его прождать. Такой способ пересылки разработал Лу, когда приехал из Хогвартса домой. Как ему это пришло в голову и как он это создал — мальчик хранил в тайне. Просто в один день почтовые совы, запряжённые письмами и газетами, не постучались в окно, как обычно, посылки сразу оказались у девочки под подушкой, сильно ее напугав. В то утро казалось, что ее подушка сошла с ума: запрыгала из стороны в сторону, затормошилась, что весь пух повылезал. Как высказался сам Труа, во всех семьях его друзей работал такой принцип. Один минус — вся почта приходит в одно место, а ни только определенные письма. Но это даже было на руку маленькой мисс Гилмор, следившей за любовной перепиской братца с Эммой Ванити со Слизерина. - И что он нашёл в ней? — скривилась при одной только мысли Эвелин и провалилась в сон, сгорбившись на стуле. Её разбудил непрекращающийся шорох под подушкой, оповещающий о новой посылке. На простыне оказался маленький тетрадный обрывок с парой слов и подписью Лу. «Шкаф — твоё спасение. В полночь спрячешься в нём и назовешь адрес: Лазурный берег, дом № 3». — Лазурный берег, дом № 3, — повторила Эвелин и губы ее расплылись в счастливой улыбке. Произошло настоящее чудо, в которое она, будучи волшебницей, никогда не верила. Ближе к ночи девочка осторожно выглянула из-за двери, посматривая на настенные часы, висевшие в коридоре и показывающие половину двенадцатого. Около стенки, как оловянный солдатик, стоял Кока. Он походил на устрашающую восковую куклу, хозяин которой забыл про неё и оставил так, но тяжёлое дыхание подтверждало, существо живое. — У меня к тебе деловое предложение, — спародировав интонацию матери, холодную и властную, начала девочка. — Только это останется между нами, а то… — Слушаю Вас, молодая хозяйка. — Завтра утром, а ещё лучше после полуночи, сообщишь, что у меня горячка из-за сонного зелья. В комнату никого не пускать, сама спущусь, когда будет нужно. Ты меня понял? — с надеждой в глазах девочка взглянула на домовика, который, призадумавшись, не спешил с ответом. Кока был противным домовиком. До жути правильным. Хотя задобрить его можно очень легко… — А что мне за это будет? Ваша матушка разгневается, узнав, где Вы… — хитрил домовик, намекая, что за всё нужно платить. Даже если ты прислуживаешь… Нынче хранение тайн недешёвое. — Штрудель приготовлю. — С корицей? — С корицей! — и после недолгого молчания, с надеждой произнесла. — Так что?Договорились? — Я Вас услышал, молодая хозяйка. Всё будет выполнено, как Вы и сказали. Теперь можете бежать, время подходит. Вас ждут друзья… Он исполнил свою обязанность, приняв предложение девочки. Эвелин знала, что он не подведет. Сколько раз уже Кока помогал ей в чем-либо схитрить, и никто не мог даже подумать, что эти двое в сговоре. Даже сама миссис Гилмор… Только часы пробили двенадцать, Эвелин, собрав все необходимые вещи на три дня в портфель, закинула его за спину и влезла в шкаф, в надежде, что всё задуманное получится. Укрывшись среди висевших платьев и блуз, девочка, зажмурившись, шепотом произнесла: — Лазурный берег, дом № 3! Ничего не изменилось. Совсем ничего. Всё тот же платиновый шкаф, всё те же вещи. Хотя, привыкнув к кромешной темноте и повнимательнее приглядевшись, она поняла, что вместо её девичьих нарядов на вешалках хранились мужские брюки и пиджаки. — Получилось? У меня получилось! Но в то же время Эвелин одолело тревожное сомнение: «Что же скажет мама? Вдруг решит проведать меня — а меня и нет? Может не поздно ещё вернуться?», — но быстро отогнала от себя непрошеные мысли. Любопытство и радость оказались сильнее страха. Приоткрыв дверцу и высунув голову, она осмотрелась. Это не её темная каморка с одним оконцем и крохотным диванчиком, а светлая и просторная спальня, в разы больше, чем у неё. На подоконнике — цветы, на стенах молочного цвета развешены величественные портреты и нежные натюрморты, маленькая расправленная кровать с раскиданными подушками, в углу — деревянный письменный стол, заваленный книгами и свитками, рядом в чехле пристроилась скрипка. Взгляд девочки сразу же приметил огромных размеров стеллаж, ближе к двери, от пола до потолка забитый различной литературой: от маггловской классики до истории магии. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, мисс Гилмор, — неожиданно сказал Лу, всё это время державший дверцу шкафа. — Надеюсь, Вас не утомила дорога. Она взглянула на этого встрёпанного сонного мальчика как на чудо, подобного которому никогда не видела. Шарль за эти два месяца, что они не виделись, вытянулся, если не приукрашивать, то на целую голову, черты его лица стали острее и чётче, убирая детскую припухлость. Даже такой потрепанный вид — в полосатой помятой пижаме, с босыми ногами и еле разлепляющимися глазами — не портил его аристократического облика. — Ну что Вы на меня уставились? — розовел мальчик, смотря на удивлённую подругу, так и стоявшую с открытым ртом. — О Вашем присутствии я сообщу родителям утром, а пока можете… — Хватит выкать, Лу, — перебив друга, Иви заключила его в свои объятия. — Я так скучала! Несмотря на свой напыщенный образ холодного аристократа, мальчик сдался, уткнувшись подбородком в макушку Иви. — Я тоже, — послышался его смущенный шёпот. — Думал, ты струсишь. Не пойдешь на такой отчаянный поступок. Всё-таки это можно приравнивать к бегству. — Ты меня недооцениваешь…я готова на всё… — Хорошо, — отстраняясь, сказал Лу. — Эм…наверно никто из нас уже не собирается спать, поэтому продолжим нашу милую беседу в более удобной атмосфере. А то у меня ноги с руками затекли, — и присел на кровать, раскидывая подушки, чтобы освободить место для гостьи. — Ну, рассказывай скорее, — закончив легкую уборку, потребовал объяснений мальчик. — Что с тобой произошло? Эвелин поведала ему про странное поведение брата, его змеиную пассию, ссору с мамой и всё вытекающее из этого. — Та девчонка, ой, то есть та девушка со Слизерина? Она мне казалась достаточно миловидной, никогда бы не подумал… — Думай не думай. А я узнала, что такие, как она, издеваются над первокурсниками, заставляя проходить какие-то испытания, доказывающие, что они достойны положения в их «священной иерархии». — Откуда у тебя такая информация? Колись, — догадывался, что девочка свои карты не раскроет, но попробовать стоило. Увидев её перекошенное лицо, он в этом убедился. — Значит, у вас в доме похуже, чем в Мунго, и ты к этому не причастна, а твоя мама обратного мнения? — Да. Я понимаю, что ей бы хотелось видеть меня в образе чистокровной, аристократической леди, которая бы с утра до вечера училась и не выходила из своей комнаты, ожидая богатого жениха, что избавил бы весь наш род от проблем… Одни проблемы Эдгара чего стоят, — девочка оживленно махала руками и корчила лицо, вспоминая поведение старшего брата, который до неузнаваемости поменялся, как только связался со слизеринкой. — Узнав о том, что я изменила почтовый курс, не без твоей, конечно, помощи, она просто взбесилась. — А брат что? Как он отреагировал? — Ему до лампочки и на ор матери, и на меня — да на всё. Теперь существует только «прелестная» Эмма. Аж тошно от этого. Почему мы говорим только обо мне? — поспешно перевела тему разговора Эвелин, подталкивая Лу выговориться. — Давай тоже говори! — Да мне и рассказывать нечего. Учусь, сплю, ем и снова учусь, — почёсывал затылок, вспоминая, что такого интересного происходило с ним за последнее время. — Всё самое хорошее и интересное осталось в Хогвартсе… — Если ты не придумал ничего более интересного, чем разговор об учебе, задам вопрос: как у тебя получилось заколдовать шкаф? Или за этим стоит кто-то опытнее? — Это изобретение дедули, — с робкой улыбкой ответил Лу. — Когда бабуля надоедала ему со своими нравоучениями, а деда был той ещё сорвиголовой, он уходил в шкаф, который переносил его туда, куда он пожелает. А желал он оказаться подальше от бабули… — У вас в роду наследственное это, — покрутила Иви пальцем у виска. —Гениальность?***
Кухня в доме де Труа большая и уютная. Только вот эта кухня ничуть не походила на кухню обычного дома. По размерам она могла сравниться со всем первым этажом жилища Гилморов. Молочные стены, большое окно, на подоконнике — горшки с пальмами, балкон, ведущий в сад; обеденный стол посередине, на котором всегда были сладости, только пожелай этого, рядом кресло-качалка — любимое место мистера Труа; навесные шкафчики, заполненные кухонной утварью, и маленький уголочек, где мама Лу готовила. (Если у неё, конечно, было желание). Семейные собрания за едой здесь были традицией. Сейчас же, ранним утром, повсюду летали кастрюльки, тарелки, скатерти и чайные сервизы. Это миссис Труа колдовала. К тому времени, как ее мальчик проснётся, всё должно быть готово. В кресле, попивая кофе, сидел глава семейства. Среднего роста, полноватый мужчина с усами и квадратной бородой, на которой уже виднелась седина. На его добром, сохранившем красоту молодости лице блестели карие, почти чёрные глаза-бусинки, а пухлые губы изогнуты в хитрой улыбке. В халате за столом его никто никогда не видел, только тёмный, идеально выглаженный костюм, а рубашки меняли свою яркость в зависимости от настроения. Сегодня зелёная — значит, настроение его хорошее. — Голубушка моя, — обратился он к жене. Это была высокая, на две головы выше мужа, эффектная женщина с медными тяжёлыми волосами, которые она вечно убирала в сложные прически. Гладкая кожа, высокие скулы, тонкие губы аккуратно очерченные коралловой помадой, в матовых мочках ушей — крошечные серёжки с какими-то радужными камешками, а на шее — шёлковый голубой платок, подчеркивающий цвет её глаз. — Шарль не припозднился? — Не будь таким противным, Анатоль. Ещё даже десяти нет, пусть спит. У Шарля последние денечки каникул, не забывай об этом… В то время Лу вышагивал по гостиной в глубокой задумчивости, бешено соображая, как представить родителям Иви, спавшую в его комнате. «Была не была» — подумал мальчик, смело заходя на кухню. — Доброе утро, папа. Доброе утро, мама, — тут же сконфузился он, смущённо произнеся и утыкая взгляд в пол. Вся смелость покинула его, превращая в беспомощного червя. Лицо сразу же покрылось красными пятнами, глаза забегали, а руки задрожали. Он так и выдавал себя. — Что с тобой, сыночек? — спохватилась мать, подбегая к сыну, заключая его пылающие щеки в свои холодные ладони. — Ты не заболел? Весь красный какой-то… — Нет, со мной всё отлично, — прошептал, отворачиваясь от надоедливых рук женщины, проверяющих температуру. — Эм… Знаете, вы же очень хотели познакомиться с моими друзьями… — Конечно, хотим. Какая милая дочурка у Пасс мы уже знаем. А какая она задира! Ты ей слово — а она десять в ответ! — развеселился Анатоль, откладывая газету. — Наверное и остальные такие же! Вот в моей молодости… — Так вот, — тяжело вздохнул Лу, перебивая рассказ отца, вспомнившего свои годы. — У нас гости. Точнее гостья. Эвелин Гилмор — моя подруга… — Та самая Гилмор? — удивилась миссис Труа, тут же на стол упало пару тарелок, разбиваясь вдребезги. Но никто на это не обратил внимание. — Та у которой отец… — Хелен, не надо при мальчике, — перебил её муж, нервозно взмахнув газетой. — И где же твоя подруга, Шарль? Где её мама с братом? Ещё больше занервничав, Лу вытер выступивший на лбу пот. «Что же говорить? Что же говорить?», — все слова вылетели из головы, план разрушился, как карточный домик. — Её родительница не смогла сопровождать, поэтому Иви, то есть Эвелин, путешествует одна… — Смотри до чего ты довел ребёнка, — повернулась к мужу женщина, останавливая летающую посуду, пока она тоже не разбились. — Двух слов не может связать. Ох, Мерлин, за что такое наказание? Надо написать её маме письмо, что всё хорошо, она у нас в целости и сохранности. Шарль, зайчик мой, где бумага? — Мама! Не надо! — прикрикнул Лу, вцепившись в фартук матери. — Эвелин сама уже сообщила. Не надо утруждаться, она же здесь ненадолго. Каких-то три дня, пока Марисса празднует своё двенадцатилетие… — Как скажешь, — внимательно посмотрев на мальчика, произнесла миссис Труа. — Так зови нашу гостью. Все вместе и позавтракаем. — Хорошо, — Лу стрелой помчался на второй этаж. Забежав в комнату, мальчик сразу же заприметил утреннюю почту, рвущуюся из его подушки. Эвелин внимательно смотрела на кровать. Странное чувство переполняло её, словно должно произойти что-то плохое. БУХ! Из простыни вылетело увесистое письмо. Красивое, синее, с аккуратненьким штампом посередине. — О нет! — взревел мальчик, поняв, что это такое. — Эвелин, я думал, самое страшное, рассказать про тебя своим родителям, но это ещё страшнее. — Громовещатель, — закрывшись руками, Иви пряталась в кресле. — Давай не будем его открывать? Можно сразу его сжечь…или попробовать затоптать… — Я не хочу в Азкабан! — запротестовал мальчик, подкидывая письмо подруге. — Все это было огромной ошибкой! Я, получается, как сообщник в побеге… О нет! — Кто тебя посадит в этот Азкабан? Скажи мне, тупица! — Ты числишься как беглянка, а я тебя укрываю — это уже преступление. Мне как иностранцу вдвойне худо будет. — Мерлин! Успокойся, — Эвелин перевела взгляд с испуганного лица друга на синий конверт, распечатывая его трясущимися руками. — Ничего плохого она сейчас не скажет… «Эвелин Фредерика Гилмор, я в ужаснейшем разочаровании! Обманула меня и брата, подкупила Коку и сбежала во Францию! Негодяйка! Да как у тебя хватило смелости на такое? Погоди, я до тебя доберусь, Эдгар уже в пути. Думаю, ты понимаешь, что я пережила, не найдя тебя в доме… Миссис Гилмор кричала во всю мощь, не жалея своих голосовых связок. Уши и шея багровели от стыда не только у девочки, но и у рядом сидевшего мальчика. … Ещё один такой проступок, и ты больше никогда не увидишь своих друзей. Запомни это!». На этом письмо кончилось, и в комнате воцарилась звенящая тишина. Синий конверт, выпавший из рук Иви, вспыхнул, и от него осталась только горстка пепла. Лу и Эвелин сидели, вытаращив глаза и переосмысливая сказанное. — Думаю, пора бежать!***
— Летающей машины у нас, увы, нет, как и телефона, и мантии-невидимки, и зеркал для общения, и для оборотного зелья нет ингредиентов. А если по почте попытаться отправить? — перечислял Лу способы спасения, пока Эвелин нервно бродила по комнате, рассматривая каждый ее уголок. Остановившись у окна, девочка размышляла: «Как сделать два дела сразу? И проведать Мариссу, и не попасться Эдгару?» — Меня? По почте? — удивилась Иви, услышав последние слова друга. — Как ты себе это представляешь? Скрутим ноги, руки и запихаем в коробку? — заглянула в шкаф, копошась в вещах. — Почему нельзя вернуться также, как я и оказалась здесь? Ведь это самый логичный вариант. — Можно, конечно, но только дождавшись ночи. У тебя же срочный случай, поэтому надо действовать по-другому. Что? — оправдывался Шарль, видя вытянутое лицо девочки, не понимающей всех особенностей магической мебели. — Дедуля сбегал именно ночью. Тогда бабушка превращалась в монстра. Был бы здесь Исаак… — вздохнул мальчик, устало потирая шею. — Он обязательно придумал бы что-нибудь. Я не гожусь для такого дела… «И проведать Мариссу, и не попасться Эдгару…», — всё повторяла про себя девочка, роясь на полках, забитых аккуратно сложенной одеждой. — Как раз-таки сгодишься. Через некоторое время своих поисков, она нашла старые штаны и рубашку, из которых Лу давно вырос. — Скажите, пожалуйста, мисс Гилмор, что вы делаете с моими вещами? Я не давал разрешения так по-хамски разграблять мой шкаф! — Дом Мариссы далеко? — не слушая мальчика, спросила она. Кажется, в её голове созрел план, как всё успеть и не попасться. «Сдавшись, будет меньше проблем». Рассказав идею, Эвелин долго смотрела на сомневающегося Лу, сдавшегося через пять минут, соглашаясь помочь в этом деле. — Пешком идти около двух часов, не меньше. На метле за минут пятнадцать долететь можно. — Отлично! — хлопнула в ладоши Эвелин. Спрятавшись за дверцей шкафа, девочка принялась переодеваться в мальчишечью одежду. — Не найдётся никакой кепки? Волосы надо спрятать, — поверх свободной рубашки и бридж накинула пиджак, чтобы спрятать очертания девичьей фигуры. На голову приземлился чёрный котелок. — Как волосы в него запихнуть? — крутя локоны в то одну сторону, то в другую, возразила Иви. — Мне нужно пустить пыль в глаза людей или предлагаешь оставить всё так? — взлохматила золотистые кудри и бросила шляпу в руки Лу, предлагающему уже другую кепку. — А вот эта в самый раз, — с трудом запрятала шевелюру под серую кепи, вытаскивая пару прядок на лоб, как чёлку. — Ну как? — наконец, повернулась она к другу. Тот оглядел её с ног до головы и, прищурившись, сказал: — Если бы я тебя не знал, подумал, что рядом стоит очень даже симпатичный юноша, — скривившись, продолжил. — Но этот пиджак сюда никак не подходит. Он всю картину портит! Эвелин взмахнула руками, прекращая все ненужные разговоры, и села на кровать, набивая в туфли пару носков, чтобы при ходьбе обувь не улетела. — Мы сможем незаметно уйти? — Думаю, да. Сейчас у родителей после завтрака всегда тихий час, поэтому никто не хватится, — посмотрел на настенные часы Лу. — Я побежал за метлой.***
«Здравствуй, Джеймс! — аккуратно выводил пером на бумаге мальчик. — Надеюсь, я тебе не надоел со своими письмами за это время. Дома находиться невозможно, поэтому последней отрадою для меня стали вы: ты, Римус и Питер. Каждому пишу по три письма в неделю и с нетерпением жду ответов. Побыстрее бы прошли эти невыносимые две недели, так хочется собрать вещи и забыть про дом и родителей на десять прекрасных месяцев. Десять месяцев свободы! Если, конечно, не считать Рождественских каникул… Единственное, что меня сейчас огорчает — это мой брат. Регулусу исполнилось одиннадцать, как и мы, он отправляется в Хогвартс. Не сомневаюсь, что этого идиота распределят на Слизерин. Матушка не выдержит ещё одного гриффиндорца в доме. Регулус на Гриффиндоре? Нет, не думаю, что такое произойдет. Слизерин давно его ждет. Факультет заждался Блэковской крови… Кузины заканчивают учебу в этом году, а новому поколению уже греется почетное место. Так и вижу, как он, задрав до самого потолка нос, проходит к их змеиному клубку и уже строчит матушке радостное письмо. Жаль, что нельзя пользоваться магией вне школы, руки чешутся, чтобы в прическу матушки приклеить жабу — новую чистокровную подружку, с ней ей было бы веселее жить…может от меня бы отстала». Сириус сгорбился за письменным столом, запустив одну руку в чёрные кудри, и перечитывал написанное, пока его не прервал стук в дверь. В комнату заглянул невысокий мальчик очень похожий на него: такие же серые глаза и чёрные волосы. — Матушка просила передать, чтобы ты не выходил из своей комнаты следующие три часа, — протянул он, надменно глядя на брата, облокотившись на дверной косяк. - Не хватало твоих клоунских шуток... — Проводит светские рауты, где такие, как вы, восхваляют чистокровное общество? — не отрываясь от письма, говорил Сириус. Беседа с младшим никак не интересовала его. — И не только… «Старший Блэк на Гриффиндоре, как такое допустили? Вальбурга, ваш сын правда таков, как о нём говорят?», — пародировал одну из дам, сидевших сейчас в гостиной. — Снова своим дружкам пишешь? — издевался Регулус, заприметив перо, что сжимал брат в ладони, и бумагу. — Матушка говорила, что они те еще отродья, жалкие грязнокровки. Мне тебя жаль, всё глубже и глубже идёшь ко дну, — последнее, что он произнес, прикрывая за собой дверь, в которую тут же полетели книги со стола. «Не выходить из комнаты? Значит так. А если я выйду, что произойдет? При всех применит Круцио, устроив шоу для гостей? Ведь она правда не сможет этого сделать?».***
«Надеюсь, мы вдвоём поместимся на ней», — думал Труа, открывая окна, чтобы без преград взлететь. — Давай быстрее, Лу! — поторапливала его девочка, уже готовая к полёту. — Давай-давай. Чем быстрее ты сядешь, тем быстрее мы окажемся у Мариссы. Потеснив подругу, Луиз сел, отчаянно взмахивая руками. «За что держаться?», — пронеслось у него в голове. — За меня, дурак, и покрепче, — услышал он разозлившуюся Иви. Вцепившись в толстую ткань пиджака, мальчик приготовился к ужаснейшему полёту в своей жизни. Метла, покачиваясь в разные стороны, тяжело приподнялась и вылетела из комнаты, едва не врезаясь в садовые деревья. — Аккуратнее! — кричал Лу, крепче вцепившись в Эвелин. — Мы же убьёмся по твоей вине! — Я тебя не слышу! — нагло врала девочка. Метла набирала скорость, ветер больно бил в лицо, из-за чего глаза слезились и слипались. Нырнув под мост, они перевернулись. Оказывавшись головой вниз, продолжили лететь в таком положении. Хорошенько присмотревшись, стараясь перевернуть картину перед глазами, Лу узнал центральную улицу города. - Тормози, тормози! — набрав в легкие побольше воздуха, закричал он, хлопая подругу по плечу. — Куда дальше? — Иви обернулась на крики трясущегося мальчика. Лицо его было бледное, испуганное, отчаянно смотревшее вниз. — Не нравятся полёты со мной? — Прямо и направо, — говорил, приклеившись к метле, чтобы не упасть. — Пожалуйста, смотри прямо, а не на меня! И переворачивай уже! — Как скажите! — и пустилась через крыши домов, нырнув в узкий переулок, уворачиваясь от старых фонарей, заглядывая в каждое окошко, где виднелось их отражение. Эвелин наклонила метлу вперёд, чтобы еще больше ускориться, когда услышала Лу, пытавшегося выдавить из себя громко и четко слова о том, что они на месте, и тут же потянула спинку на себя. Посадка оказалась немягкой: и мальчик, и девочка перелетели метлу и кубарем покатились по свежескошенной траве, обдирая руки и лицо. Перед ними стоял небольшой одноэтажный дом, напоминавший каменную коробку с парой отверстий в виде окон. Иви, поправив выбившиеся из кепки волосы, обратилась к Лу: — Мрачновато тут как-то. С тобой всё хорошо? Ты позеленел… — Да. Со мной всё прекрасно, — скрючившись, сказал он, стараясь придать голосу убедительности. Говорить, как же ему было плохо после этого полета, не хотелось, чтобы не засмущать Эвелин. — Ты превосходно управляешь метлой...попробуй в команду по квиддичу вступить... — Знаешь, где её комната? — С той стороны. Крайние окна… — Тогда что лежим? Побежали. Нам каждая минута дорога! «Невыносимая девчонка! Дверь для кого существует? Обязательно попадать в дом через окно?— ворчал про себя Труа, спеша за убегающей подругой. — Мар поседеет, увидев нас в таком виде». Наконец, поравнявшись с Эвелин, мальчик оказался на другой стороне участка. Она же остановилась, чтобы поразмыслить, как лучше сообщить о своём визите, скрестив руки на груди. «Может постучать? Или сразу забраться в комнату? Определённо нет. Это уже какое-то варварство». — Лу, подсоби, пожалуйста. Мне не дотянуться. Шарль с удивлением взглянул на неё: «Подсобить? То есть мне надо её поднять?». — Не глупи. Я сяду к тебе на плечи, заберусь в комнату Мариссы, а потом помогу тебе забраться. Ну? Мальчик удивленно вытаращил глаза. Прежде чем он успел выговорить хоть слово, Эвелин больно нажала на его плечи, чтобы тот наконец сел и помог ей. Дотянувшись до окна, она постучала три раза, оглядываясь по сторонам. «Лишь бы она была в комнате сейчас». — Честное слово! Я тебе припомню это! — произнес Лу, еле стоявший на ногах, покачиваясь каждый раз, когда Ив двигалась. — Сколько ещё ждать? Мне тяжело! — Ш-шть! — Эвелин заметила движение в комнате. Нежно-сиреневые занавески распахнулись — и перед ней — лицом к лицу — оказалась Марисса. — Слава Мерлину, это ты! — Что? Как вы тут оказались?***
— Эвелин, как так можно себя безобразно вести? — развернулась к паре, устроившийся на мягком диванчике, Марисса. — В такое неспокойное время ты отправляешься в неизвестную страну, да и ещё совсем одна. Тебе двенадцать, не восемнадцать! Забыла об этом? Девочка яростно приглаживала пушистые волосы, торчавшие в разные стороны, отчитывая друзей, но ни Эвелин, ни Лу не сказали ни слова, а только тяжело вздыхали, уткнув взгляды в пол. Марисса принялась за своё любимое дело: выставлять себя взрослой и умной леди, долгом которой являлось учить таких негодяев, как они. — Вы не читаете газет? — удивилась она. — Как же так можно? Хотя, кого я спрашиваю, только вы так можете… Слава Мерлину, что Исаака и Уильяма не притащили с собой. Как вы не додумались собрать-то команду в полном составе? — Надо было им тоже написать, — усмехнулась Эвелин, толкая локтем Лу. Они торопливо кивали Мариссе, делая вид, что очень сожалеют о своём «глупом» поступке, пока та, спрятавшись за письменным столом, рылась в вещах. — Вот! — бросила на колени Эвелин увесистую стопку газет. — Как такое пропустить? «Ежедневный пророк» взрывается от этих новостей. «Участились случаи нападения на магглов и магглорожденных!» — пестрил заголовок. — Какие-то ненормальные начали охоту на магглов, — всё возмущалась Мар, ходившая по комнате туда-сюда. — Сейчас, в такое непростое время, лучше не привлекать внимание к себе. Но ты, Эвелин! Мне бы хватило письма от тебя, понимаешь? Я бы всё поняла, но вы так рисковали… Я понимаю, что чувствует твоя мама и брат, поэтому жалеть не собираюсь тебя. А вы, Шарль-Луиз? — обратилась она к отмалчивающимся мальчику — Как понимать такое с вашей стороны? Иви тебя заставила? Признавайся… Пристыженный такой речью, Лу сидел тише всех в комнате, боясь случайно громко выдохнуть. — Меня никто не заставлял. Это моё честное желание помочь! — отвечал он, по привычке пытаясь закрыться волосами, но из-за их длины ничего не получалось, поэтому прятал лицо в ладонях, лишь бы скрыться от пронизывающего взгляда Мар. «Исчезновение нескольких волшебников! В последнее время волшебники бесследно исчезают. Никто не знает где они и что с ними случилось. Если вы обладаете какой-либо информацией, пишите нам…», — перечитывала статью Иви, вглядываясь в движущиеся фотографии мест преступлений и портреты пропавших. Она долго размышляла: кому же это понадобилось? Как связаны в преступлениях магглы и магглорожденные волшебники? Должен же быть смысл… — Мар, а твоя мама ничего про это, — Эвелин указала на газету в руках. — не знает? Она же работает с этим всем. Мама Мариссы — миссис Пасс — сотрудник отдела по обеспечению магического правопорядка. Окончив Шармбатон с отличием, она переехала в Британию, где и устроилась в Министерство Магии, но как оказалось, вдали от родной Франции женщина жить не могла, поэтому разделилась между двумя домами: один во Франции с семьей, другой — в Британии с работой. — Такими делами занимается Крауч и всё совершенно секретно: имена преступников не оглашают и скажут ли они их вообще — загадка. Как я поняла, не хотят наводить панику в обществе, избегая лишних вопросов… — Иви, — перебил Мариссу Лу, показывая на часы. — Время идёт. Если вы не прекратите своих лирических отступлений, мы ничего не успеем и тогда в «Ежедневном пророке» окажешься именно ты. Довольно быстро девочка забыла о газетных статьях, соскочив со стула, и со всех ног бросилась к подруге. — Ну конечно же, мы забыли про самое главное. С наступающим днём рождения тебя, Марисса, — она поцеловала подругу в обе щеки, крепко прижимая к себе. — Луиз, теперь твоя очередь! — Моя? Я завтра могу поздравить. К чему такая спешка? — Я не буду повторять. Он некоторое время колебался, а потом, покраснев до самых пят, наклонился и поцеловал в щёчку со словами: «Извини, Мар. Сама понимаешь, с Иви спорить невозможно». — Теперь можно и возвращаться! — садилась на метлу Иви. — Летите уже, летите. Встретимся первого сентября. Удачи! — кричала Марисса, по пояс высунувшись из окна, махая руками, пока две растрёпанные фигуры не скрылись в облаках.***
— Мерлин, вот это у тебя выдалось лето! — смеялся Исаак, блуждая с Иви на пару по коридору «Хогвартс-Экспресса», в поисках купе, где уже расположилась их компания, ожидая заблудившихся друзей. — Я уж думал у меня «интересное» выдалось лето, сидя в саду, в окружении роз и гортензий. Представляешь, эти цветы мне в страшных снах теперь снятся. За то время, что они не виделись, Исаак загорел и подрос. На его лице появилось ещё больше веснушек, а вечно не расчёсанные волосы отрасли, приняв форму гнезда. — А как потом мне повезло, ты точно позавидуешь… Развели как маленького ребёнка, понимаешь? На самом деле никто за мной не поехал, зная, что я сама испугаюсь и сдамся. Вот как! — после короткой паузу, девочка, собравшись с мыслями, продолжила. — Мама до сих пор дуется, так же как и Эдгар. Это глупый, детский поступок — вот как они мне сказали тогда. Это была вынужденная мера, потому что меня заперли в доме, а они этого не понимают. Как наказание — засадили за книжками и свитками. В последние недели лета! С утра до вечера — за этими бестолковыми учебниками, читая до посинения! — стала злиться Эвелин. — Так и попрактиковаться нельзя было. Сплошная пытка! Удача им улыбнулась в самом конце вагона; в купе когтевранцы очень громко обсуждали предстоящий просмотр в команду по квиддичу. Лу и Мар сидели около окна напротив друг друга, споря кто в игре лучше, Уильям бурчал себе под нос о бесполезности разговора, удобно расположив голову на коленях подруги, лежа с вытянутыми ногами на диване. — Вы решили соревноваться со мной? — все знали про мечту Берда стать охотником команды, подшучивая над этим, ведь в полётах на метле он полный ноль. — Смейтесь-смейтесь. Когда Когтевран выиграет Чемпионат с моей помощью, я на вас посмотрю. Запомните мои слова. — Ещё пять часов, — поглядывал на наручные часы Уилл. — И можно использовать магию. Тогда Исаак твоё самомнение пошатнётся. Просто дождись этого момента. Надеюсь, палочку за лето научился держать? — Вы меня вызываете на дуэль, мистер Бирн? Сомневаетесь в моих навыках? — вскочил со своего места Исаак, приняв боевую стойку. — Я глубоко оскорблен, наглый волшебник! Давайте решать проблему по-маггловскому или боишься, что нос сломаю? Подходи, подходи, смельчак! Нет-нет-нет, Уилл, я пошутил, не надо, — закричал мальчик, увидев, как Бирн поднимается с дивана, разминая пальцы. — Мы же друзья! Лу! Останови этого психа! Их крики и смех слушали все пассажиры «Хогвартс-Экспресса» до самого прибытия, удивляясь, что происходит в этом странном дальнем купе и над кем там так издеваются.