Тайна Тёмных вод

             Минги долго не мог уснуть. Поговорив с Чонхо, он забрался в свой гамак, вытягивая ноги и закидывая руки за голову. Иногда здорово вот так просто лежать и ничего не делать. Подремать, если получится, или помечтать о чём-нибудь. По мужественному виду Минги сложно сказать, что он мечтатель, но так и есть. Сонхва как-то посмеиваясь подметил, что друг как та самая юная принцесса, мечтающая о своём кукольном дворце, сладостях, единорогах и, конечно же, своём принце, который прискачет на белом жеребце и романтично похитит её. Минги такая идея очень понравилась, хотя внешне он оставался невозмутимым. А потом несколько ночей подряд — это и сейчас происходит, но уже реже — смотрел целые спектакли: в них только периодами принц менялся — всё зависело, в каком городе они в тот момент находились, и какой парень ему там нравился.       Как-то за обедом в одной из таверн Минги в мельчайших подробностях рассказал сон, что приснился ему накануне. Друзья его слушали, открыв рты. Даже Чонхо, относящийся к причудам друга сдержанно, не удержался от присвистывания. А после окончания рассказа Уён заметил, что не будь Минги наёмником, то ему можно было бы писать романы. Те самые, какие любят читать женщины, мечтая о самой прекрасной чистой и вечной любви в мире. На что Минги озадачил всех вопросом: а что, мужчины о такой не мечтают? После этого Уён перестал над ним подшучивать по поводу любви и романтики. Особенно с учётом того, что Минги это говорил с ничего не выражающим лицом. Жутковато!       Само собой Минги, как и все его друзья-товарищи без исключения — даже непрошибаемый на вид Чонхо! — мечтали и чистой взаимной любви. Вот только Минги и Чонхо никак не могли сказать, какого парня или девушку они рядом с собой видят. Чонхо в принципе не особо об этом задумывался, а мнение Минги менялось слишком часто. Уён и Сонхва конкретно и по полочкам разложили, с кем бы прожили всю жизнь. Однако Уёну это не мешало заигрывать со многими, даже теми, кто вроде как совершенно не в его вкусе. Благодаря этому же он выуживал нужную информацию…       Иногда Минги так погружался в мечтания о вечном и прекрасном, что уходил в себя, не замечая ничего вокруг. Поэтому Сонхва его не единожды предупреждал, чтобы он не занимался этим во время езды верхом. А то как-то раз так шлёпнулся, что синяк на весь левый бок был. Хорошо, что ничего не сломал. Вот бы его в тот момент поймал тот самый!       Тихонечко хихикнув, Минги поправил покрывало, больше походящее на широкую ленту, прикрыв им задницу и поясницу. Поудобнее устроился в гамаке, сунув под голову один край подушки — она напоминала сосиску, даже цвет почти подходящий. Прикрыв глаза, Минги широко зевнул и сам себе пожелал приятных снов — желательно, чтобы в них присутствовал тот самый! Чтобы так на руки хвать и на пегасе в закат! Именно с такими мыслями Минги и задремал.       Мечтал Минги о принце и закате, а получил морское дно. Песок щекотал голые ступни, попадая между пальцев. Холодная вода быстро остужала горячее тело, отзываясь покалыванием в нём — то тут, то там. Но стоило этому ощущению вдруг кольнуть в чувствительных сосках, как Минги интуитивно прижал локти к груди, физически ощущая, как заливается румянцем стыда. Немножко стыдненько!       Минги с любопытством огляделся. Ни единого намёка на страх у него не появилось. Везде, до куда хватало взгляда — песочное дно с редкими кустиками водорослей. Солнечный свет жаркими кинжалами пронзал водную преграду, согревая песок, делая его удивительно тёплым. Для Минги это вызывало диссонанс: от воды холодно, а от песка тепло. Тут же пришла идея, что если вдруг замёрзнет, можно будет просто лечь на песочек и погреться. Глядишь чего-нибудь и случится.       Минги и правда решил прилечь, даже уже присел на корточки, чтобы потом плюхнуться на попу, а с неё лечь на спину. Но тут его щиколотку обмотала водоросль. Минги легко её оторвал и, присев, потыкал в растение пальчиком. И тут же из песка резко вытянулось ещё одно растение, впиваясь шипами в запястье и пытаясь утянуть парня в пески.              Будешь стоять на месте, они не отстанут              — А где я? — спросил Минги, не узнав свой голос, звучащий глухо с нотками хрипотцы. Словно это место не любило звуки, заглушая их.       Обиженно поджав губы, Минги уже не так легко отодрал от руки лиану или что это, которая, точно злясь, оставила на коже кровавые полосы.              Давай заключим договор? Конечно, он будет устным              Минги подозрительно прищурился. Он пытался понять и увидеть, откуда доносится голос — кто говорит. Но взгляд цеплялся лишь за кинжалы света, сверкание солнца на водорослях и блики песка. И не единой живой души. Кроме растений. Но можно ли в таком смысле считать водоросли живыми?       Пока Минги размышлял, незаметно для него подобравшиеся растения оплели лодыжки и с силой потянули вниз. Минги точно в яму провалился по пояс, пока не упёрся руками в песок, напрягая руки в попытках удержать себя.              Предупредил же              Вздох незнакомца показался Минги настолько уставшим, будто это именно он помогал непутёвому человеку выбраться из ловушки Тёмных вод, а не он сам пытался спасти себя. И вот тут Минги стало немного страшно. Шестое чувство подсказывало, что если не случится какое-либо чудо — в идеале нужно проснуться — то его просто похоронит заживо. Тогда уже не насладиться теплом песочка…              Секунду              Секунда не секунда, а Минги готов был сдаться в любой момент. Словно чем быстрее трепетало его испуганное сердце, чем сильнее сжималась челюсть от напряжения, тем сильнее водоросли тянули его вниз. Будто они черпали силу из его нарастающего страха. Однако даже при таком стрессе и вроде как сосредоточенности на том, чтобы не дать себе умереть — а во сне это возможно? — подумал, что незнакомец говорил о секундочке: по ощущениям уже час прошёл!              Лови              Минги реально чуть в штаны не навалил, когда прямо перед носом что-то сначала просвистело, а потом со страшно громким «вших» воткнулось в песок. Нечто отдалённо напоминало копьё: древко с одного конца накрывал острый набалдашник, а с другого, которым видимо нужно атаковать… ну… оно очень красивое. Напоминало акулий плавник, полый внутри и со светящимся мягким голубым светом шариком — висел он в воздухе. По лезвию шёл красивый узор, напоминающий чешуйки… Или это не узор? Казалось, лезвия на неровном треугольнике состоят из мельчайших чешуек. Почти возле самого наконечника свободно развевалась длинная светло-синяя лента, с крупными бусинами — по одной на оба конца — очень походящими на жемчужины.              Может, перестанешь на него так таращиться? Хватайся за древко!              Минги и схватился. Уйдя в песок по грудь. Схватился, называется. Точно живое, копьё завибрировало и медленно вынырнуло из песка, утягивая за собой Минги, помогая ему освободиться от оков Тёмных вод. Кое-кому было не выгодно освобождать своего главного соперника за главенство над Тёмными водами…       Древко в руке лежало до того удобно, что Минги даже подумалось, что сделано оно специально для него. Либо… Идея Минги показалась бредовой даже для него, но как говорится: почему бы и нет? Копьё — как обручальное кольцо: подойдёт обоим, значит парочка! Даже больше — супруги!       Если бы Юнхо мог, он бы от души рассмеялся от наивности своего избранника. Однако наивность нисколько не мешала Минги быть сильным, как физически, так и душевно. Немного детский характер, точно шипованная броня, отталкивал врагов, и точно пушистая игрушка, приманивал друзей. Ну и чувствовалось, что если его обидеть, то можно и нескольких клыков недосчитаться… Милый, но суровый!       Юнхо только вздохнул.       Столько сил уходило на поддержание копья и помощи избраннику, что того и гляди снова отрубится. Но нельзя этого допустить, иначе упустит свой шанс. Идеальный шанс! Надо только постараться! Вот и вкладывал остатки сил, развеивая враждебную магию. А сам — из-за своей глупости — сидел запертый в саркофаге.       Найти кого-то сильного, кого-то смелого, кого-то… родного настолько сложно, что хоть будь ты посреди толпы и ори во всю мощь голосовых связок — можешь сорвать голос, а так ни до кого не докричаться. Иногда Боги играли со своими детьми злую шутку. Наделят силой, магией, долгожительством или даже бессмертием, но оставят сердце гнить от одиночества до тех пор, пока кого-то не найдёшь и тогда вдохнёшь жизнь в полной мере. Либо же пока сердце не сгниёт окончательно, и ты не останешься один на один со своим… бессердечием. Наплевав на всё и всех.       Юнхо не единственный, кто страшился потерять себя. Доброе в себе. Из года в год он взывал к людям и нелюдям, что проплывали на своих хлипких судёнышках, считая их боевыми судами. Видели бы они стальные дредноуты Небожителей! Но это совсем о другом.       Когда Юнхо почувствовал, что кто-то отвечает на его молчаливый вопль, его радости не было предела, хотя он и понимал, что повода для радости маловато. То, что кто-то его услышал, не даёт гарантию, что тот помчит сломя голову помогать и выручать. Так уже было. До этого момента все просто боялись того, что происходило, и от переполняющего их ужаса они пробуждались, разрывая незримую нить. Минги не просто не сбежал, он потянулся в ответ, ломая все стены на своём пути, практически безболезненно и без затруднений находясь в этих владениях. Во владениях Тёмных вод. Пусть он и попал в ловушку… Но пришёл ведь!!!       Минги собрал волю в кулак и подтянулся. Мышцы затрещали, а местами и начали ныть. Его как будто пытались порвать на две половинки. За ноги его тянули в песочные пучины, а за руки его тянуло копьё в попытках вытащить. В один момент у Минги хрустнули позвонки, и ему померещилось, что спина сломалась. К его счастью — и Юнхо тоже — ничего такого не случилось. Завибрировав так, что даже держаться стало сложно, копьё вытянуло Минги, который с тихим вскриком, больше от неожиданности, плюхнулся в песок, поднимая его, точно пыль в сухую погоду.              Цепляйся за копьё: помогу пройти дальше              Сказали цепляться, вот Минги и зацепился! Только по-своему: уселся сверху, как ведьмы на метлу практически, только ногу поостерёгся перекидывать — вдруг больно будет — поэтому устроился боком. А Юнхо так и вовсе всё равно — ему главное своего избранника по пути не потерять.       Минги даже не знал, чем наслаждаться: своеобразным приключением или поездкой на копье, или очень красочным живым сном, или перспективой, что сейчас себе найдёт того самого. Вот только было лёгкое опасение, что тот самый может оказаться страшным монстром, который сможет проглотить его целиком.              Я тебя съем, но не в прямом смысле              Минги удивлённо вскинул брови: и они полезли ещё выше — из-за водорослей, что хищными змеями кинулись к нему, пытаясь схватить за ноги. Копьё резко вильнуло в сторону и вверх, спасая определённо не шибко умного человека от опасности. Из-за того, что Минги знал, что спит, он не мог целиком принять происходящее, как реальность. Отчасти это и есть сон, а отчасти — реальность. Даже тот момент с песком казался ему лишь кошмаром. Как, например, когда снится, что ты падаешь с высоты или тебя пронзают в битве мечом. Просто сон! Просто кошмар!              Кошмар… но чем в итоге он окончится?              Минги пожал плечами. Ему-то откуда знать? Обычно свои сны он не контролировал, и они текли сами собой. Минги хотелось бы, чтобы каждый сон заканчивался чем-то хорошим, но, увы и ах, так происходило не всегда. Из-за последнего кошмара он умудрился брякнуться с кровати, перепугав друзей: они бросились ему помогать, опасаясь, что с ним что-то случилось.              Помоги мне              Минги не удержался от восхищённого вздоха. Для одних саркофаг тюрьма, а для других — красивая необычная вещица. Вот и Минги во все глаза таращился на руины, в центре которых, на чём-то вроде постамента, стоял огромный саркофаг, сияющий холодным серо-голубым светом — даже и непонятно, из чего сделан. А ещё непонятно, где взять ключ от всех этих замков и цепей, что обмотали и скрепили саркофаг, удерживая кого-то внутри.              Срубай копьём              Юнхо даже потряхивать начало от ощущения скорой свободы.       Один удар. Второй. Копьё-плавник легко разрубало толстые цепи, кои с громким скрежетом, точно двери с давно не смазанными петлями, падали вниз. Минги замахнулся ещё раз, вонзая копьё в щель между крышкой и стенами, напрягая мышцы, чтобы сдвинуть нереально тяжёлую крышку. Открыть и наконец-то увидеть, кого же от него скрывают: прекрасного принца или жестокого монстра.       — Одно другому не мешает, — рассмеялся Юнхо, упираясь руками с перепонками в крышку с другой стороны и помогая её скинуть.       — Конечно же, мешает! — не согласился Минги, забираясь на край саркофага и с вселенским любопытством рассматривая Акульего стража. Выше пояса человек. С весьма привлекательными чертами лица. Ну, если не будет вот так скалиться, демонстрируя тройные ряды клыков. Большие глаза. Волосы серые и немного растрёпанные. На руках видны сине-серые полосы чешуек. А ниже пояса: длинный мощный акулий хвост.       — И как тебе? — Юнхо причмокнул губами. По правде он бы сейчас всплыл. А то лежать на спине, упираясь плавниками на спине в не очень-то и мягкую поверхность, как-то неудобно.       — Красивый, — честно сознался Минги и, перекинув ноги, уселся задницей чуть ниже пупка Стража. — Интересный, — добавил задумчиво, водя пальцами по его лицу.       — Хочешь узнать, что у меня ещё интересное? — с хитрым блеском в глазах спросил Юнхо, кладя руки на талию парня.       — После этого ты будешь обязан взять меня замуж! — капризно заявил Минги.       И тут Юнхо, не выдержав, громко и от всей души несдержанно расхохотался.