(Sigh)

      Маша просыпалась медленно; её рассудок точно бы раскололся на части и теперь тихонько собирался обратно по кускам. Увидев незнакомый потолок, она было испугалась, но потом вспомнила: она дома у Крис… Твою мать, она дома у Крис! Маша подскочила, голова закружилась, накатил приступ тошноты, но она успешно его подавила.       Какого чёрта она делает дома у Крис?!       Маша прошлась к сумочке, оставленной на стеллаже, достала телефон и с ужасом обнаружила что уже наступило утро нового дня. Сколько она проспала — какого хрена она вообще столько спала?!       Картины минувшего дня врезались в мозг как удар отбойного молотка. Она помнила, как они сидели в кафе. Потом покурили, и Крис заманила её к себе домой. Сели выпивать. А потом…       На сей раз Маша не смогла сдержаться — пулей добежала до туалета и вырвала. Вспоминала Крис — то, что она вытворяла с ней, — и позывы накатывали с новой силой, пока в желудке не осталось ничего.       — Ты уже проснулась?       Лукавый, какой-то ехидный голос Крис заставил Машу вздрогнуть. Она рывком поднялась с колен, нажала кнопку смыва и поспешила повернуться к Крис лицом. Так будет безопаснее — говорил инстинкт самосохранения. А Крис будто бы подменили. Глаза у неё стали ясными, и в них загорелся необъяснимый огонь, страстный и бойкий… О, Маша знала, что это за страсть. На себе вчера испытала.       Её снова передёрнуло. Раздражённо, она выпалила:       — Да, и немедленно ухожу домой. — Маша проследовала к дверям и принялась обувать кроссовки. Зашнуровывать не стала — чёрт с ним. Ей хотелось как можно скорее убраться из этого места.       — А как же чай? — В голосе Крис слышалось разочарование. «Пусть засунет свой чай себе в жопу!» — злобно подумала Маша, а на деле произнесла:       — Нет. Я иду домой.       — Что-то не так?       Она ещё и спрашивает! Маша не сомневалась: что бы вчера ни происходило, всё это случилось только потому, что Крис что-то подмешала в её виски. Таблетки, наркотики — что угодно. А потом воспользовалась её беспомощностью и… Господи!       — Меня ждёт муж. — С этими словами Маша вылетела из квартиры.       К тому моменту, как она оказалась на улице, её глаза уже были мокрыми от слёз; однако Маша не обратила на них внимания — почти побежала дворами и, отдалившись на достаточно расстояние от дома Крис, разблокировала телефон. Куча пропущенных от Никиты, ещё больше — сообщений. Как она объяснит то, что произошло? Маша не знала. Маша не хотела думать об этом. В голове по-прежнему будто бы стоял туман, так что она просто вызвала такси и стала ждать.       На подъезде к дому снова разрыдалась. Вихрем влетела в квартиру, мысленно поблагодарив Вселенную за то, что та оказалась сейчас пуста, и направилась в ванную.       Маша чувствовала себя грязной и омерзительной. Вспоминала то, что с ней делала Крис, а также то, как предательски реагировало её тело, и ей становилось физически тошно. Эти руки, этот язык — чёрт возьми! Маша пнула ведро, которое стояло рядом с ванной, и, держась за бортик, опустилась на колени; прижала руку ко рту и сотряслась в неконтролируемом потоке слёз.       Маша всё-таки залезла под воду. Притрагиваться к своему телу давалось с большим трудом — казалось, что от малейшего касания оно возбудится, как тогда; казалось порочно чувствительным и податливым до животной похоти.       Мимолётным, скользящим движением Маша омыла грудь, мочалкой хорошенько потёрла ноги, но промежность… Она представила, как касается себя там, и внизу возникло знакомое тянущее ощущение. Маша глубоко вдохнула. Взмылила руку, развела ноги и аккуратно помыла. Но кровь уже прилила к половым губам: она чувствовала, как они набухли.       Вспомнилось то, что делала с ней Крис — лишь физический аспект всего того. Она ведь сама, опоенная, прижимала к себе голову Крис, сама подавалась навстречу. Стонала, едва не кричала там — как грязная развратная девица. Помнила, как тряслись её бёдра, как впивались в диван ногти, как жар расплывался вдоль позвоночника, и как всё это было… Приятно. Да, может Маша и не хотела этого, но ей было приятно, и этого нельзя изменить.       Со слезами на глазах она принялась себя ласкать…       Ближе к обеду, когда Маша бездельно лежала на кровати, пытаясь справиться с последствиями вчерашнего дня, в квартиру ворвался Никита. Он, видно, догадался, что это она вернулась домой, так что первый делом вбежал в её спальню — и замер в пороге, радостный и потрясённый.       — Маша…       Она посмотрела на него с растерянностью, не зная, броситься ли к нему в объятия или отстраниться. Получается, она изменила ему?       — Маш… — Он подлетел к ней первым, трогательно обеспокоенный. — Где ты была? Почему не отвечала? Что произошло.       Несколько секунд Маша думала, что было не так уж и легко, учитывая, как пошатнулся и замылился после вчерашнего её рассудок; а потом произнесла:       — Я ночевала у подруги. Ответить не было возможности.       — Но ты могла перезвонить.       — Мне было некогда. Родители и бабушка, как они, не волновались?       Никита вздохнул:       — Я сказал им, что ты осталась ночевать у меня.       — Хорошо. — На неё вдруг обрушилось необъяснимое хладнокровное спокойствие — ровно до того момента, пока Никита не спросил:       — А что за подруга?       Маша вздрогнула, поджала губы. В Новоморске у неё ведь нет подруг: единственная, с кем Маша близко общается, — это Лера, но ведь она в Москве.       — Да так… Неважно.       Неуклюжая попытка выкрутиться, но это большее, на что сейчас способен её разум.       Никита смотрел на неё как баран на новые ворота, и вдруг на него словно снизошло мрачное озарение — он нахмурился, между бровей пролегла угрюмая складка, взгляд посуровел, и он произнёс:       — Ты была у Козловой?       Чёрт возьми, как он догадался?! У Маши сердце в пятки ушло. Она снова почувствовала себя грязной, испорченной, и ей казалось, что все — раз Никита смог — видели эту грязь. Что сказать, не знала.       — Ответь мне.       Она тяжело вздохнула. Её охватило раздражение: снова начинается… Она ведь жива, цела и невредима — так почему он продолжает капать ей на мозг?!       — Маша, не молчи. Ты была у Кристины Козловой? «Да» или «нет»?       — Да, — выпалила, не выдержав, а потом продолжила, озлобившись: — Я была у неё. Мы выпивали и разговаривали. Дальше что? Опять будешь отчитывать меня, как маленькую?       — С каких это пор я тебя «отчитываю»?       — С тех самых, как мы сюда приехали. Ты и шагу мне ступить не даёшь. Вечно суетишься, «Маша, а что ты то?!», «Маша, а что ты это?!» Достало!       — Я просто за тебя волнуюсь. — В его голосе проскользнула обида. — А вот тебе, видимо, совсем наплевать на мои чувства.       — Мне не наплевать, Никит, просто ты беспокоишься сверх меры.       — Сверх меры? Это я ещё мягок, знаешь ли. Помня о том, что сделала Крис…       — Она стала другой. — Маша говорила пылко, но сама, по правде говоря, сомневалась в истинности своих слов.       — Люди не меняются, и ты это знаешь.       — Это ошибочное мнение. Или хочешь поспорить со мной об этом?       — Я вообще не хочу с тобой спорить! Я просто пытаюсь донести, что водиться с человеком, который однажды чуть тебя не убил, — это не совсем нормально и уж точно не безопасно.       — Давай я сама разберусь, что мне делать?       — О, я вижу, тебе нравится искать приключения на свою голову!       — Можешь, считать, что так.       Никита смотрел на неё так, будто бы увидел в первый жизни. Будто перед ним стоял незнакомый человек, что произносил слова, которых он совершенно не ожидал услышать.       — Маша, ты сейчас… Ты сейчас серьёзно? — Он красноречиво выгнул бровь.       — Вполне. — Она продолжала осаждать его ёршистой колкостью. — Иначе я бы не сделала того, что сделала.       — Я всё могу понять, но Козлова…       — Она спасла меня! Вот, что она сделала! И это она была со мной в той машине — не ты! Она успокаивала меня после этого — не ты! Пора уже наконец понять, что мир не чёрно-белый. И люди могут меняться. И…       — Всё, хватит. — Он поднял ладонь. — Я услышал достаточно.       — Нет, не достаточно! — Маша не знала, отчего она так разозлилась и откуда в ней столько запала (может, виной тому был алкоголь, смешанный с таблетками, который она влила себя прошлым днём?), но остановиться уже не могла. — Если тебе так не нравятся мои «приключения», если тебе настолько не даёт покоя то, чем я занимаюсь, на что я имею полное право, можешь катиться на все четыре стороны!       Несколько секунд Никита пребывал в ступоре, а Маша — в исполинской ярости. И когда же её наконец отпустила, она заглянула в его глаза и увидела, как в них всё рушится; тогда она поняла, что натворила, что сказала…       — Вот и покачусь, — произнёс Никита и развернулся к выходу.       Маша не успела его остановить.

***

      Пока Ангелина возилась на кухне с чаем, Крис дотошно изучала её комнату. В последнюю неделю ей было совсем не до Ангелины — за это время её комната успела поменяться: и перестановка произошла, и вещей прибавилось. Какие-то вазочки-статуэточки, картина по номерам на стене, папье-маше, ну и так далее, — всего этого раньше не было. В шкатулке с украшениями появились новые серьги — две луны; в ящике с бельём — три комплекта: красный, изумрудно-зелёный и цвета морской волны; и наконец, новый плед на кровати — в чёрно-белую полоску. Да, Ангелина времени даром не теряла…       Взгляд Крис упал на ящик в появившемся комоде — оттуда торчал ключ. Из банального любопытства она повернула его, а когда открыла, но обнаружила нехилый запах сигарет, две бутылке водки и небольшую коробку из-под обуви. Крис взяла её — увесистая оказалась. Интересно, что там? Она открыла — и обнаружила розовый пистолет.       За спиной послышались тихие шаги. Несомненно, они принадлежали Ангелине.       — Какой гламурный!.. — Крис усмехнулась, взяв пистолет в руки. — Могла бы ещё наклейками Хелло Китти обклеить… Он настоящий? — Она обернулась. Ангелина стояла в дверях с двумя чашками чая и смотрела на неё с лёгким испугом, взволнованная и встревоженная.       — Положи на место, — произнесла осевшим голосом. Крис улыбнулась:       — Значит, настоящий. Зачем он тебе?       — Так надо. Положи, пожалуйста.       — Положу, положу… Дай хоть посмотреть.       Ангелина выдохнула и прошла к столу, оставив там чашки, а потом села на кровать, пристально глядя на Крис.       — И всё же, я не понимаю, зачем он тебе нужен… Оружие тебе не идёт. И если придётся, ты не сможешь им воспользоваться.       — Смогу.       — Не сможешь.       — Смогу.       — Не-е-е, не сможешь. А я, как думаешь, смогу или нет?       — Я не знаю.       — Так давай проверим. — Крис направила ствол на Ангелину, и та с ужасом содрогнулась. Крис усмехнулась. — Нужно всего лишь нажать пальцем на курок… Это не так уж и сложно.       — Что ты делаешь? — спросила Ангелина дрожащим от волнения (а может, и страха) голосом.       — Собираюсь проверить, смогу ли я воспользоваться этой малышкой. Не могу только решить: выстрелить в голову или в сердце…       — Прошу тебя, не надо, — прошептала Ангелина. Крис сделала вид, что не расслышала — дурачилась:       — Что-что?       — Не надо, Кристина…       — Не надо что?       — Не трогай меня. — На глазах Ангелины выступили слёзы.       — А ты отдашь мне пистолет?       Ангелина молчала, делать этого она явно не хотела. Крис театрально вздохнула и произнесла:       — Ну что ж, придётся забрать силой… — Она нажала на курок и — ничего. Ангелина была вся в слезах, а Крис расхохоталась: — Я ведь не спустила предохранитель! Думаешь, я убила бы тебя? Я что, сумасшедшая?! — Она успокоилась и добавила: — Хотя пистолет я всё-таки оставлю себе.