Актриса

Теперь время тянулось поразительной серой трелью. Она никогда не была человеком, который легко сдавался. Если бы не упорство, не поступила бы на любимое дело и не достигла бы таких успехов в середине учебы. Это не хвастовство, просто приспосабливаться и притворяться Таня умела лучше других. Не было еще таких ситуаций, в которых она чувствовала полное бессилие. Много лет назад в ее семье случилось несчастье, переломившее отношение к жизни, но даже оно лишь подстегнуло Таню в борьбе за лучшее. Серый свет лился сквозь занавески, она с головой забралась под одеяло и закрыла глаза, но сон не шел. А встать сил не было. Последняя ситуация не только расцвела лиловым синяком на ее скуле и ранкой на губе, но и глубоким унижением. На этот раз она совсем не знала, как выпутываться из неприятностей. Таня и раньше могла понравиться мужчинам, не вызывающим доверия, но каждый раз умело уходила от возможных проблем. Может, это везение или наглость спасали ее до поры до времени. На афишах, выступлениях, накрашенная и ухоженная, она всегда рисковала стать мишенью кого-либо опасного, кого-то, кто мог испортить ей жизнь. До недавнего момента эти вещи были далеки. В мире мужчин, такие женщины "на виду" всегда находились в опасности. Реальная неспособность повлиять на свою судьбу теперь заставила Таню впасть в томительный шок, ступор. Ее грубый отказ сыграл огромную роль в настоящих побоях, разукрасивших лицо. Таня зажмурилась, беззвучные слезы текли по лицу, она сжала руками голову. Кощей, конечно, был привлекательным мужчиной, но Сафарова понимала, что не дала бы группировщику и шанса, даже, если бы не знала, на какие ужасные, жестокие вещи он способен. Человек - хищник. Больше было похоже, что он мстил за отказ, хотел обладать ей, как красивым украшением, получать удовольствие от ее унижения. Он мог бы обесчестить ее тогда и испортить жизнь навсегда, но не сделал этого. В глазах группировщиков она должна оставаться "чистой", чтобы можно было иметь с ним какие-либо дела. Речь не шла о влюбленности или даже симпатии, лишь какой-то способ выразить свою власть. Понять логику бандита, опустившийся до набегов и грабежей, было неприятно, но возможно. Думать трезво. Таня поднялась с кровати, закутавшись в красный плед, как в простынь, подошла к окну, взглянув на деревья, веточки которых покрывал тонким слоем лепнины узор снега, бросила протяжный взгляд на вазу в красном стекле. Избавиться от такого человека можно лишь весомым шантажом, более сильной угрозой с ее стороны или ликвидацией. Но у нее не было влияние или силы, а для шантажа нужна была информация? Конечно, она могла принимать его ухаживания какое-то время, используя в своих интересах его влияние. Но зачем ей это? Таня уже много добилась сама, не для того, чтобы марать себя связью с группировкой, не по своей воле. Человек уже поднял на нее руку, он был преступником. Даже играть заинтересованную в нем девушку для других было неприятно, а стать "бывшей" подругой такого, как он, так вообще грозило чуть ли не смертельной угрозой. В голову пришла мысль. У отца Валеры были связи в полиции, могла ли она через приятеля просить компромат на Кощея? Она ведь даже не знала его настоящего имени... Очень малая вероятность. Вечером того дня, Наташа была на смене. Она еще не вернулась.. Видеть девушку не хотелось, объяснять свой внешний вид тоже. Кощей довез ее до дома, всю поездку она молчала, глядя в пустоту. Сегодня он мог где-то перехватить. Она просто не успеет ничего улизнуть и снова окажется в слабой позиции. Как быть? Татьяна резко схватила вазу и швырнула ее об пол. Раздался громкий треск битого стекла. Осколки алого разлетелись по паркету серой комнаты. Накопившийся стресс и злость вышли вместе с этим жестом. Девушка взглянула на стол, где стояло снотворное, которое ей отдала мать. Идея. — Что с тобой? — Наташа с подозрением смотрела на ее закрашенный толстым слоем тональника "балет" синяк и тени, пролёгшие под зелеными глазами. Она вернулась совсем недавно и, переодевшись в воздушную домашнюю рубашку, штаны, запрыгнула в кровать. Таня отвернулась на миг от зеркала, в которое смотрелась, вырисовывая по обыкновению длинные, черные стрелки, чтобы бросить холодный надменный взгляд на соседку. — Что не так? Наташа поправила свою зефирную копну кудрявых волос и нахмурилась. — Тебя кто-то обидел,— в ее глазах вспыхнул воинственный, страстный огонек, — это синяк? Глупая. И как эта вспыльчивая, чувственная блондинка собралась защищать ее? По глазам же видно, назойливо будет докапываться, влезет еще куда не нужно. Никто они друг другу. — В подружки ко мне записалась, Рудакова? Не твое дело,— резко обрубила на корню. В голубых глазах блеснуло непонимание, обида. Грубая речь оттолкнула, исказила красивое лицо болью. Девушка упрямо нахмурилась и фыркнула, явно не собираясь давать себя в обиду. Такая нежная, но волевая и глупая. Татьяна осмотрела свою строгую облегающую темно-изумрудную водолазку и черные брюки клеш из плотного материала. Драма драмой, но выглядеть неопрятно она себе не позволит.

***

— Ну, как же ты? Теперь-то ты как? — спросила Таня, стоя в приглушенном свете ламп, посреди сцены. Красные ряды кресел легкой дымкой пестрели глазах. — Еду,— Идьдар в темно-сером свитере и очках глядел в глаза, не отрываясь. — Куда едешь?— расстроенно, опустив глаза в пол. — Далеко, Катя, в Сибирь. Таня подняла голову, в ее потухшем взгляде медленно разгоралась надежда. — Возьми меня с собой отсюда!— на выдохе, с запалом. — Нельзя мне,— мужчина покачал головой, делая шаг назад, — Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись. Девушка сглотнула, рука безвольно повисла в воздухе. — Поезжай с богом! Не тужи обо мне. Сначала только разве скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь. — Что обо мне-то толковать! Я вольная птица. Ты-то как? Что свекровь-то? — в глазах Ильдара блеснуло облегчение и он сделал расслабленный шаг навстречу. — Мучает меня, запирает,— глядя в пустоту, с отрешенным видом,— Всем говорит и мужу говорит: «Не верьте ей, она хитрая». Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове все тобой попрекают. Мужчина закусил губу, ненатурально, переигрывая. — А муж-то? — То ласков, то сердится, да пьет все. Да постыл он мне, постыл, ласка-то его мне хуже побоев. — Тяжело тебе, Катя? Таня сглотнула, впервые за долгое время в ее голове звенела пугающая тишина. Текст то она помнила, но играть его в роли Кати было как-то тяжело. Пауза уже становилась звенящей. — Уж так тяжело, так тяжело, что умереть легче...— тихо, не чувственно, не по роли. Перед глазами на миг мелькнуло чужое лицо, обрамленное темными кудрями. — Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда! — с чувством произнес актер. — На беду я увидела тебя, — холодно и отрешенно, — Радости видела мало, а горя-то, горя-то что. Да еще впереди-то сколько.... Ну, да что думать о том, что будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня... — Так! Стоп-стоп-стоп! — главный постановщик - отец Валеры, высокий мужчина в очках, вскинул руки, — Таня, что с вами сегодня? С середины сцены перестали попадать в характер героини, совсем,— он покачал головой, бросил странный, чуть понимающий взгляд, — отдохните лучше, в следующий раз жду только положительную динамику. Таня некоторое время стояла, замерев в ступоре, глядя на мужчину, а потом моргнула и поспешно спустилась со сцены. Давно ее не ругали при всех за несобранность во время игры. В театре теперь все вели себя наигранно спокойно, задерганно, боязливо. Кого-то поколотили во время вчерашнего рейда, но девушек не тронули. И все же боялись, подозревали, ждали следующего нападения. Работники театра - люди мирные и не умеющие давать сдачи. По крайней мере, большинство. — Так, ну-ка тащите сюда Варвару и Кудряша, с ними прогоним...— слышала она бормотание постановщика, пока торопливо покидала зал. Нужно было прийти в себя, чтобы лишние мысли больше не влияли на работу. В коридоре ее за руку поймал Валера, одетый в темную рубашку. — Танюш, ты как? — он развернул девушку к себе, разглядывая ее свежий синяк вблизи, — я слышал о том, что тут случилось... Тебя ударили эти сволочи? На последних словах его голос взлетел с тревожного на рассерженный. И все же щуплый Валера никак не мог защитить ее, даже если бы хотел. — Немного, ерунда, кому-то досталось больше. — Отвратительное, антиморальное свинство. Как земля носит этих отбросов!?— он вошел во вкус, взмахивая руками и активно жестикулируя. — Послушай, — девушка огляделась, но никого, кроме них, в коридоре не было. Валера замер и подскочил к ней. — Да, звезда моя! — Ты бы мог попросить отца узнать у своего друга из милиции информацию о человеке по кличке Кощей, компромат какой-то... — лицо Булавина вытянулось, — я думаю, он может мне теперь угрожать. — Я-я,— его взгляд забегал,— не знаю, захочет ли отец влезать в эту историю, но, — заметив, потухающую надежду в зеленых, манящих глаза, он встрепенулся, — я очень постараюсь уговорить его помочь! Береги себя! Таня в задумчивости шла по улице в сторону дома, освободилась раньше обычного. В кармане ее шубы лежал внушающий призрачную надежность флакон снотворного. Она нахмурилась, заметив на стене высотного здания большую корявую надпись: "УКК". Уже не первый раз замечала такую аббревиатуру. Что же это значит? — Универсам - Короли Казани! Чума - правда? — раздался громкий мужской голос совсем близко, над ухом. Она хотела броситься бежать, но не успела, под руки с двух сторон ее схватили амбалы со знакомыми лицами. — Кощей велел привести актрису, — отвратительно улыбнулся один из них, — ну мы и поняли, что тебя искать надо! Сдаваться без боя не хотелось, поэтому она дернулась, пытаясь вырваться. Среди бела дня? Прохожие ускорялись, заметив неприглядную картину. Никто из них не попытался подойти и заступиться, даже мужчины. — Пусти! — Да не рыпайся ты, все равно никто не поможет... Под страхом снова быть избитой, Таня поплелась по дворам, замечая все больше пугающих надписей и безразличных людей, шарахающихся от них, как от прокаженных. Миновали школу, серый квартал и коробку, где мальчишки гоняли мяч по снегу. В глазах рябило от яркого света, отраженного от белила земли. Мужчины открыли какую-то дверь в подвал и по темной грязной лестнице втроем спустились вниз, в спортивный зал, или, как это называлось среди мужчин, "качалку". Зеленые стены, странные тренажеры, спёртый воздух и много-много парней всех возрастов. Они занимались, сидели на диванах и громко разговаривали. Когда ее втащили вниз, все на мгновение замерли, оглядывая выбивающуюся из интерьера гостью. Таня снова безуспешно дернула руками, пытаясь сбросить две туши, повисшие на руках мертвым грузом. Один из парней постарше, широкоплечий, с усами на молодом, приятном лице, в распахнутой куртке "Аляске" отвлекся от разговора и подошел ближе к "гостям". Дверь в отдельное помещение распахнулась, и оттуда вышел Кащей, держа в одной руке бутылку, а в другой сигарету. На нем была надета черная, дорогая рубашка. — Ну вот и встретились, — усмехнулся он. От неприятного, терпкого запаха Тане захотелось сморщить лицо. — Чета я не понял сейчас, — парень в куртке перевел пытливый взгляд на лидера,— мы теперь девчонок насильно с собой встречаться заставляем? Вокруг него образовался небольшой круг из старших парней. Один из незнакомцев, лысый, худой и с немного пугающим, "колоритным" лицом уголовника, посмотрел на нее с неким сочувствием. Кощей на миг обернулся, бросив на товарища долгий, презрительный взгляд. — Это че предъява какая-то опять, Адидас? — он повысил голос, словно оратор, чтобы слышали все, — только вернулся, уже всем недоволен, у тебя, кажется, есть, чем заняться, пацана мелкого своего воспитывай, и не лезь в дела старших. Грозный взгляд не рассеялся, но парень сделала шаг назад. Разочарование застряло комом в горле. Даже тот, кто пытался заступиться, сдался. У всех есть слабое место, даже у Кощея должна быть своя игла. Придется самой выкручиваться, не как мужчины, а тоньше. Ее дотащили до темной, пропахшей спиртом комнаты и отпустили. Дверь прикрыли, и с отчаянием Таня подумала: если ее начнут тут пытать и убивать, никто из парней за тонкой стенкой и пальцем не пошевелит. В такое время они теперь жили. Кощей бросил на нее тяжелый взгляд и отвернулся, наклоняясь к сейфу. Не то чтобы она хотела, но невольно запомнила комбинацию цифр пароля. У актеров уже привычное дело - подмечать детали. Она стояла пару секунд в тишине, глядя на то, как мужчина доставал немалую сумму денег из ящика. Взгляд зацепился за что-то в глубине. Мелькнула чернота обоймы. Оружие? Пистолет? Попыталась вглядеться. По форме старый револьвер очень походил на Наган. Желудок свело страхом, девушка сглотнула, резко отвела взгляд, судорожно пытаясь себя успокоить и сминая шубу вспотевшей ладонью. — Пойдем,— мужчина накинул свой кожаный плащ и повел ее за собой. Назвав это свиданием, Кощей не преувеличивал. Он повез ее в ресторан, неплохой. Хоть она и ни разу в нем не была, но слышала только восхищенные отзывы. — Ты на меня не обижайся, нормально ж можем общаться, если по-человечески друг к другу относится, — говорил Кащей, поворачивая у старого большого дома. Подъезд к заведению пестрел вывеской и светом. — Зачем все это? — Таня мрачно смотрела перед собой. Какой прок в этих ненастоящих свиданиях... — Ну, понравилась ты мне. Я справки навел, знаю, что никакая ты не звезда, шуба у тебя подаренная, шмотки эти дорогие, мать обычной училкой работает и живет в пригороде,— Кощей припарковался, на его лице играл зеленоватый свет витрин, — подружимся еще. И...не сердись за тот раз. Вот и все. "Забыли" в понимании этого человека, об ударе, об унижениях, о принуждения. У входа он игриво выставил локоть. — Мадам? — Таня заметила, что у Кощея была щербинка между зубами, но это не отталкивающая, а скорее притягательная черта внешности. Она схватилась за предложенный локоть. Внутри царил приятный полумрак. Запах жаренного мяса, специй, большие дубовые столы, болотные шторы и мягкий свет. За что такая щедрость? Куда повезет Кощей ее после этого вечера? — Бутылку хорошего шампанского нам,— взмахнул рукой официанту, — солнышко, ты что будешь? Она ткнула наугад в первый попавшийся салат и закусила губу, пока ее знакомый заказывал цыпленка. Так не бывает. — Не стесняйся, бери десерт, считай, что я свою вину заглаживаю, — сейчас он был галантным, в приглушенном свете обаятельным. Сидеть с таким в ресторане и выслушивать комплименты - мечта множества ее однокурсниц. Вот только почему ей больше всего хотелось встать и бежать без оглядки со всех ног, прочь. Возможно, потому, что у Сафаровой была голова на плечах, как она склонна была думать. — Нет, спасибо, — она холодно улыбнулась, беря бокал с шампанским. — Ну, рассказывай, как у вас в театре дела обстоят, кто с кем общается, у кого какие тайны, — подмигнул мужчина, раскачивая алкоголь в руке, — часто ли спектакли проходят, много ли приносят? Вот, в чем дело. Кощею нужен был свой человек в коллективе, с помощью которого он бы контролировать обстоятельства изнутри. Всегда хорошо, когда удается совместить приятное с полезным, вот только, они явно ни с того начали знакомство. Или он считал, что Таня настолько недалекая, раз польститься на ухаживания и ресторан, после угроз и его слепой ярости? Она иногда вела себя цинично и откровенно по-злому, надменно, но Таня еще не была стукачкой. И не собиралась ею становиться. Это страшное клеймо, из-за наличия которого не уважали нигде. — Ну... Вот, Ильдар, мой партнер по роли, средних лет, не женат, — она надула губы, словно вспоминала, и сверкнула глазами по-девичьи, наивно, — Динара, талантливая актриса , замужем, играла в центральном, это очень престижно. Вот, а еще у нее в гримерке самое большое трюмо, я даже немого завидую. — Ну, ладно, солнышко...— немного разочарованно вздохнул он, переставая сверлить ее напряженным взглядом, — ты в следующий раз носом поводи там, может кто с владельцем поругался, может про семью его что узнать получится. Сейчас вернусь. Боялся ли, что влиятельный человек найдет, как отбиться от его грабежа? Наверняка. Стучать она все равно не хотела, ни за какие подарки. Когда он поднялся с места, Таня огляделась и, достав из кармана флакон, вылила приличное количество снотворного в чужой бокал. Она не знала, какие последствия возникнут из-за смешения лекарства с алкоголем, но думать об этом не хотелось. Интересно, он планировал сесть за руль в состоянии опьянения? — Я, между прочим, на твоем спектакле недавно был, "Гроза", — официант поставил перед ними блюда. Таня на миг замерла, пытаясь найти уловку в его словах, но ее не было. Он правда интересовался этим? — И как? — с искренней неуверенностью ответила она, отчего-то заволновавшись. — Неплохо, классику вспомнил, и ты хорошо сыграла, правда совсем на себя не похожа была, — как будто бы он ее знал, — хотя, нет, — Таня проследила, как мужчина отрывал крыло от жаренного цыпленка, — было и что-то общее. — Катерина, на мой взгляд, немного утрированный персонаж, — Сафарова смяла брюки под столом, — она сделана такой на контрасте с невеждами из "Темного царства". Карие глаза напротив красиво блеснули, окутанные зеленой дымкой. Всего на секунду показалось, что это не пара группировщиков поймали и насильно привели ее к Кощею, а она сама захотела провести с ним вечер. Они подняли бокалы и чокнулись. — Реальные люди такими не бывают, красавица, они всегда подвержены влиянию окружения. Но миг растаял, утонув в послевкусии алкоголя, терпко опалившем горло. — Как тебя зовут по-настоящему? — разрядила девушка тишину, глядя на то, как мужчина закрывал счет. — А, Костя. Ладно, поехали, — Кощей зевнул и прикрылся рукой. — Куда? — Увидишь, — он шатко встал, — в сон клонит от этого шампанского прям. — За руль - после алкоголя? — девушка накинула шубу. — Не ссы, я хорошо вожу. У машины Кощей уже едва стоял на ногах, а, когда сели в салон, он сказал, что прикроет глаза на минутку и уснул. Возможно, она перестаралась с дозировкой. Таня глянула на то, как вздымается мужская грудь, и почувствовав внутри себя доселе неизвестное ощущение ликования, выскочила из машины прямо в распахнутой шубе. Бежать, бежать без оглядки на первый автобус и к маме с сестрой, хотя бы ненадолго спрятаться от всего. Ее план был таким глупым и опасным, но он подарил бесценное время. Если Кощей не догадается, он сошлет все на некачественный алкоголь и мало, что вспомнит. Впервые за много лет она радовалась, глядя на то, как по синим сугробам, в отсветах, кружась танцем, скачут узорчатые ажурные снежники.