Месть алого зверя

Тычок под ребра пришелся некстати. Резкий и мощный он выбил воздух из груди и заставил согнуться. Тирий, точно рыба, раскрыл рот и схватился за живот, медленно оседая на снег. В алых отблесках ночи суровые лица Китиары и Карамона смотрелись довольно жутко. Тирий случайно встретился с первой взглядом, проскулил и свернулся калачиком. Китиара тряхнула рукой, разжимая кулак. Взрослые ушли на две улицы вперед, но Карамон все равно стоял и смотрел в сторону, наблюдая за прохожими. Никто и не подумал заглянуть в темный проулок. Мышцы на руках статного альфы бугрились, натягивая задубевшую кожу тулупа. Карамон старался не смотреть на Тирия, но злой взгляд то и дело останавливался на согнувшемся парне. — Рейстлин не подарок, но сбегать бы не стал, — полушепотом выговорила Китиара, — если, конечно, у него не найдется на то причины. Поэтому я даю тебе еще один шанс ответить честно. Что ты сделал с нашим братом? — Дай мне повод, — прорычал Карамон, и на этот раз Китиара не стала его одергивать. Не менее злая, чем брат, она ждала объяснений, хотя логически понимала, что могло заставить младшую в доме омегу убежать в ночь. Взрослые, прикончив уже третий бочонок пива, вовсю обсуждали предстоящую церемонию. Розамун решила, что каштановым волосам сына подойдут алые ленты. Бабушка Тирия пообещала помочь вышить узор на простыне для первой ночи. Китиара сидела за общим столом, цедила сладковатое, хмельное варево и радовалась, что братишка отправился погулять. Его бы такие разговоры смутили и разозлили. Панику девица-альфа подняла, когда поняла, что за братом ушел и жених. Прекрасно представляя, чем может закончиться вечерняя прогулка встревоженного помолвкой альфы и омеги, которая даже ни разу не флиртовала с противоположным полом, Китиара тихо поднялась из-за стола и, пока на нее никто не смотрит, накинула на плечи шкуру да выскользнула на улицу. Встретило ее тихое завывание из сарайчика. Китиара бросилась к деревянной двери, но нашла только скулящего да потирающего руки Тирия. А дальше начался балаган. Нечаянный жених покаялся в том, что напугал Рейстлина, но не думал, что тот убежит. И уж тем более не думал, что не вернется. Толпа собралась на удивление быстро. А дальше дело за малым, проследить за тем, чтобы Карамон не убил Тирия раньше времени и дождаться, пока они останутся с ним наедине. — Я ничего не сделал, — прохрипел гость, не торопясь подниматься с колен. — Не успел? Или не собирался? — Настраивала на своем Китиара. Тирий поднял голову и бросил на девицу пронзительный, обвиняющий взгляд, но промолчал, когда почувствовал, как к нему приближается Карамон. О его невероятной силе и выносливости отпрыск семьи Сиба узнал еще два года назад, когда они вместе работали в поле на сборе урожая. И если кулак Китиары лишь выбил из груди воздух, то оплеуха Карамона, скорее всего, сломает пару костей. — Я ничего ему не сделал! Это он дикий! Не знает, для чего альфы и омеги встречаются! Да он совсем… — Рваные выкрики закончились с ощутимой зуботычиной. Тирий рухнул в сугроб и схватился за челюсть. Перед глазами плясали темные и алые пятна. Отлежаться не дали, сильные руки заставили сесть. Тирий, может быть, и не хотел, но Карамон приказал смотреть себе в глаза и, если гость пытался увильнуть от контакта, встряхивал за плечи. — Если из-за тебя с Рейстлином что-то случится, клянусь, Утеху ты покинешь не на своих двоих, — в голосе Карамона чувствовалась сталь. Даже Китиара изогнула бровь, впервые видя брата настолько обозленным. Тирий вздрогнул и опустил голову: — Может, вместо того, чтобы меня в чем-то обвинять, все-таки его поищем? Глухо усмехаясь, Китиара дала Карамону знак. Великан поднялся и вдвоем, брат и сестра, направились вглубь ремесленной улицы. Никто из них не думал дожидаться виновника их затянувшейся ночной прогулки. Старшие дети дома Маджере выкрикивали имя юноши, но тот и не думал отзываться, если, конечно, их слышал. Спустя еще десять минут торопливых поисков, Карамон ссутулился и тяжело вздохнул. — Кит, мне не по себе, а что если не найдем? — Да куда он мог уйти из Утехи? — Китиара почти верила собственным словам. Рейстлин слаб физически, здоровье его подводит. Летом он еще мог бы пережить ночь в лесу, под каким-нибудь из деревьев, но зимой — исключено. Наверное, ему очень страшно, раз он не откликается на зов. — Найдем, отогреем. Главное, чтобы не заболел. — Я поговорю с отцом, этот альфа ему не пара, — заявил самый крепкий из близнецов. — Твоя правда, поговоришь, если, конечно, Рейстлин не простит ублюдка, — повела плечом Китиара и, сложив ладони рупором, вновь выкрикнула имя брата. — Если простит, то не лезь. — Как же? Он Рейста напугал, теперь обвиняет. — Ну, кое в чем он прав, — вздохнула Китиара, кутаясь в шкуре, которую накинула перед выходом из дому. Мороз пробирался за ворот, холодил грудь и спину. — Рейстлин еще никогда не проявлял интереса к альфам. Кто знает, может, ему в самом деле пора учиться покорности, пусть и через принуждение... — Не с этим идиотом, — фыркнул Карамон и во все легкие выкрикнул имя близнеца. Брат и сестра прислушались, надеясь расслышать ответ или шевеление за близстоящим домом, но чуда не случилось. — С каким-то придется, меньше чем через год у него наступит первая жара. И лучше пусть рядом окажется хоть какой-нибудь альфа. Карамон скривил губы. Жара — страшное состояние. Один раз альфа стал невольным свидетелем начала жуткого для омеги периода. Давно его было, года три назад, у одной омеги в компании заболел живот, да так сильно, что несчастная согнулась и закусила палец. Карамон хотел помочь, отнести девушку к лекарю, хотя бы к брату, но едва подойдя, чуть не потерял себя. Запах перебродившего вина ударил в голову и смешал мысли. И он стался такой не один. Многие в их компании по-новому взглянули на подругу. Повезло, что она уже была помолвлена, и ее избранник оказался быстрее остальных. Подхватил омегу на руки и убежал. Уже потом, придя в себя, Карамон из слухов узнал, что это была жара. А потом отец поделился с ним житейской мудростью, которую когда-нибудь великан применит на своей избраннице. Во всем выходило, что для омеги первая жара особенный, способный решить всю оставшуюся жизнь период и лучше, чтобы рядом был надежный альфа. Брат и сестра вышли на более широкую, вытоптанную в снегу дорогу, что вела к рядам питейных. — Рейст не мог сюда пойти. — Как знать, — пожала плечами начавшая замерзать Китиара, — он ведь у нас умный, будет прятаться там, где его не станут искать. — Да его ни в один кабак не пустят! — Зато он может пробраться в их конюшни. Там тепло и его любимые животные. Карамон почесал затылок и решительно направился к первой из забегаловок. Китиара взяла на себя опрос стоящих на морозе пьяниц. Вдруг кто-нибудь из них видел юношу? То, что Тирий отстал и потерялся из виду, дети семьи Маджере, конечно, заметили, но беспокоиться не стали. Какое им до него дело? Важнее первыми найти Рейстлина. Один из выпивох смог пересказать сцену встречи сумасшедшей Меггин и юноши. Покачиваясь, завсегдатай самой дешевой питейной весьма точно указал направление, в котором скрылся омега и побежавшая за ним лекарка. Первая зацепка воодушевила брата и сестру. Карамон почти бежал, Китиара тоже прибавила шагу. Дорога увела их за пределы теней раскинувшихся валинов. Альфы перестали разговаривать, прислушивались. И переглянулись, когда поравнялись с началом старого кладбища, единственного в этих краях, которое обнаруживало себя насыпными курганами, на вершинах которых, свежих, можно было найти крашенные желтые камешки. Дальше только глухой лес, значит, искать придется здесь. Прятаться за могилами не должно было прийти в голову даже Рейстлину, но Китиара, презрев страх, решила обойти несколько насыпей. — Правильно ли почивших тревожить? — мялся Карамон, с суеверным страхом поглядывая на свежие возвышения, на которые налипло не так уж много снега. Родня пыталась не дать белому полотну укутать почившего, им там и без того холодного. — Бояться нужно живых, Карамон, — Китиара расправила плечи и решительно зашагала меж могил, обещая себе, как можно скорее обыскать кладбище, а потом вернуться домой за чаем или чем покрепче. Девица едва чувствовала ноги, а шевеление пальцами ни капли не помогало. Китиара невольно представила себе собственные замерзшие, посиневшие пальчики и то, как они могут отвалиться. Трепет ужаса пробрал альфу не хуже крепчающего мороза. Тихо выругавшись, Карамон тоже вошел на проклятую смертью землю. Даже он знал, что кладбища устраивали там, где, по мнению жрецов старых богов, истончались грани мира живых и мира мертвых. Поэтому никто не спешил переносить места захоронения, хоть боги и покинули этот мир, а их жрецы, если где-то и остались, то не делают громких заявлений. Великан старался ступать аккуратно и тихо. Шаг за шагом, пока не увидел провал. Земля, оставив неровный край, провалилась куда-то вглубь, и по спине статного альфы пробежали мурашки. — Кит! — Боясь провалиться в бездну, Карамон предусмотрительно отошел от края. — Кит, подойди! — Нашел? — Девица подбежала к брату и тоже зацепилась взглядом за провал. Брови черноглазой альфы сошлись на переносице, ступая мягко, подобно кошке, Китиара подошла к краю обрыва и заглянула внутрь. Темнота, ни зги не видно, зато слышно, вроде вздох или копошение. — Рейстлин? — Позвала старшая из детей дома Маджере. — Думаешь, он упал? — Почему-то перешел на шепот Карамон. Китиара не ответила, легла на снег и протянула великану ноги, знаком предлагая ее поддержать. Карамон ухватил сестру за икры и затаил дыхание, когда ее голова скрылась в темноте провала. — Поднимай! — Карамон вытащил Китиару и та, отряхиваясь от снега, с волнением посмотрела на брата. — Нужно принести каганец или лучину. И старших позвать не мешает. — Ты его увидела? — Нет, но там кто-то есть. *** Новое кладбище решили открыть чуть подальше от старого. Кто знает, сколько еще туннелей прокапал могильный слизень. Никому не хотелось провалиться в его логово. Розамун, белее снега, стояла рядом с родными, но смотрела только на сырой едва прикопанный холм. Гилон хмурился и молчал. Карамон едва мог открыть покрасневшие от бесконечных слез глаза, а Китиара теребила в руках любимую сделанную из старой синей ленты закладку Рейстлина, с которой не расставалась вот уже несколько дней. Много народу, почти вся Утеха пришла на похороны Рейстлина Маджере. Местный старик, тот, чей род хранил таинство древних обрядов, три раза обошел свежую могилу, после чего вылил на нее дурно пахнущий настой да положил первый желтый камешек. За ним положили камешки остальные скорбящие. Их оказалось так много, что вершина надгробного холма юноши перекрасилась. Все-таки местные ценили молодого лекаря с его пытливым умом. Розамун не проронила ни слезинки. Только смотрела, почти не моргая. С той ночи она не произнесла ни слова, почти не ела, ушла в себя и о чем-то думала. Гилон не пытался привести ее в чувство, а треклятые фермеры выразили свои соболезнования и уехали раньше, чем пропели петухи. Перешептывания угнетали Китиару, вдавив в землю свежего холма камешек, она поспешила выйти из толпы и только тогда позволила себе вздохнуть полной грудью. Девушка, избрав дорогу, уверенно пошла мимо валинов. То едва улыбаясь, то хмурясь, она в итоге возвращала внимание синей ленте, которую сжимала. — Куда ты? Тоже хочешь уйти? — Печально прозвучал Карамон. Китиара обернулась и тут же отвела взгляд. Слишком уж ей не нравилось видеть великана таким потерянным: — Просто хочу кое-что проверить. Ты заметил, что сумасшедшей Меггин не было на похоронах? Карамон прерывисто вздохнул. Едва ли он вглядывался в лица посторонних. Зачем они ему? — И что с того? — А с того, что мы нашли только свежий скелет, тулуп и валенок Рейстлина. Что если это не его скелет? Что если он специально оставил там свою одежду. Могильные слизняки редко нападают на людей. — Ага, только если они вооружены или способны дать отпор, — мрачно заметил Карамон. Он лично прикончил огромную, мясистую тварь с кучей скользких усиков на морде, которая задержалась на месте пиршества. — Кит, не надо… — Я не верю, что наш братец сгинул в этой яме! — Выпалила старшая из детей Маджере. — Уйти в лес без одежды он тоже не мог, — горе сделало великана более рассудительным. Заплывшие глаза следили за колыханием синей ленты в руке сестры. — Именно, а значит, сидит у кого-нибудь и ждет удобного случая, — Китиара вновь двинулась в сторону дома сумасшедшей Меггин. — Она любила Рейста и не могла не прийти на похороны, разве только знает, что брат не умер. Карамон недоверчиво посмотрел на сестру, но пошел за ней. — Ты думаешь, Рейст не дал бы нам знать? — Вполне возможно. С него станется. Придумал себе что-то и сидит где-нибудь сычом. Дом лекарки стоял на корнях валинов. Китиара даже стучаться не стала, просто вошла, перед этим немного поколдовав над нехитрым замком. Карамон не спешил столь нагло переступать чужой порог. Искра надежды зажглась в его душе. Что если рассуждения Китиары правдивы? Они ведь в самом деле нашли только скелеты, в основном старые, обглоданные слизнем, который вытаскивал их с другой стороны могил. Подумаешь, нашелся свежий, так люди всегда умирают или червь мог совсем недавно его обглодать, поэтому слюна еще не высохла. Ну, лежал там чуть поеденный тулуп и валенок, Рейст и правда мог их скинуть, чтобы замести следы. Китиара вышла из дома лекарки и как-то особенно задумчиво посмотрела на брата: — Ее тоже нет. — Хочешь сказать? — Думаю, Рейст сбежал не один, — Китиара подняла руку и посмотрела на синюю ленту, подошла к брату-альфе и протянула потрепанный, но не потерявший блеск лоскут. — Помоги повязать вокруг запястья. Карамон точно в трансе исполнил пожелание сестры: — Кит, он… они… — Он всегда ей доверял, — Китиара мотнула головой и радостно хлопнула велика по плечу. — Выше нос, Карамон, ее пропажа значит, что наш братец-хитрец жив-здоров. — Уверена? — Уже просиял статный альфа. — Более чем. И я собираюсь его найти, чтобы хорошенько оттаскать за уши.