Месть алого зверя

Ноги и руки замерзли, но внутри точно разлилась лава. Рейстлин вертелся, сжимался комочком, не понимая, почему его постель неприятно отвердела. Пытаясь нащупать одеяло, Рейстлин жалобно всхлипнул и затих, чтобы потом резко открыть глаза и сесть. Голова закружилась, юноша схватился за виски и опять упал на чуть светящийся зеленым камень. С трудом он перевернулся набок и несколько раз моргнул. Зрение быстро привыкло к полумраку, но вот в голову точно вату набили. Мысли не хотели ворочаться. Рейстлин с пугающим равнодушием обвел взглядом высокий свод рукотворной пещеры без окон и очевидных дверей, после чего скорее случайно взглянул на огромного, занимающего весь дальний угол змея. Рейстлин опять сел, на этот раз вжимаясь спиной в стену. Не моргая, Рейстлин вгляделся в свернувшегося кольцами змея. Большого, толще самого древнего валина, блестящего, точно утренняя роса на изумрудной траве, змея-дракона. Отростки на его голове напоминали ветвистые рога, а изящными чертами удлиненной морды можно было восторгаться, пока не лишаешься души от страха. Рейстлин невольно прислушался к дыханию хищника, надеясь, что тот глубоко спит, но не смог его почувствовать. Юноша насторожился сильнее. Благодаря своим частым походам в лес, он знал, если хищника неслышно, он готовится напасть. Парнишка весь подобрался и, опираясь скользкими ладонями о мелкие выемки в каменных глыбах, аккуратно поднялся на ноги. На босые, грязные и дрожащие, таким едва ли можно доверять во время побега. Но куда отсюда бежать? Рейстлин, побаиваясь отводить взгляд от замершего дракона, начал продвигаться к дальнему от монстра углу. Руки нащупывали выемки, влагу теплого камня, борозды, свидетельство неаккуратной обработки, но не выход. Юноша вспомнил, как сюда попал. Его взгляд тут же устремился к потолку, по виду глыбы не отличались друг от друга, но одна из них точно должна отодвигаться. У такой должны быть более выраженные пустоты вокруг, но либо Рейстлин ошибся в своих умозаключениях, либо с его угла обзора их просто не видно. Чтобы посмотреть лучше, нужно пройти к середине зала, но… Рейстлин повел плечом, вновь приглядываясь к дракону. Зверь, кажется, не шелохнулся. И это ненормально. Рейстлин и сам понимает, что его мяса такой громадине на один зуб, но инстинкты все равно потребуют от монстра напасть. Есть еще вариант с осознанностью сознания, но на это Рейстлин особенно не рассчитывал. Парень вжался в угол и мотнул головой. Он опять закопался в размышления, вместо того, чтобы сосредоточиться на наблюдении. Как, к примеру, сделал бы Карамон. Он вообще редко задумывается хоть о чем-нибудь. Мысли о брате заставили юношу вздрогнуть и обхватить себя руками за плечи. Ищет ли его близнец? Поднял ли он панику? Что теперь думают родители? Это лучше, чем брак с тем слизнем? Рейстлин мог сколько угодно себя ругать, но нынешнее положение казалось ему не столь безнадежным, нежели свадьба с придурком, который не отличит книгу от пера. Рейстлин с толикой злости взглянул на дракона. Страх в его душе достиг той точки, на которой перестает ощущаться. Юноша сжал кулаки и двинулся к монстру. Прошел до середины зала, на пару мгновений замер и вдруг рассмеялся. Да так громко, что сам себя напугал, но хохот не стих. Рейстлин все смеялся и смеялся, хватаясь за впалый живот. Слезы потекли по щекам, а хохот приобрел жуткие оттенки. Рейстлин, пошатываясь, добрался до дракона и натурально оперся на зверя руками. Камень оказался гладким и теплым. Более теплым, чем подсвеченные неизвестно чем камни, но точно не живым. Юноша уперся лбом в дракона и, наконец-то, затих. Плечи омеги все еще подрагивали, а смешки больше походили на плач, но вскоре и они сошли на нет. Рейстлин замер, точно собирался слиться со статуей, после чего стек по ее изгибу на пол. Больше не опасаясь зубов и бездонного брюха, Рейстлин спокойно вытянул ноги и понял, что, несмотря на скудность одежды, ни капли не замерз, а воздух не кажется спертым. Значит, здесь есть вентиляция. Взгляд Рейстлина больше не кидался на выдающиеся, привлекающие внимание скосы, юноша планомерно оглядывался каждый камень на потолке, каждый стык, ища тот самый, самый глубокий, что станет выходом. Руки Рейстлина упали на теплый пол. А выходом куда? Там наверху змеи и странный, пропахшей мхом и сыростью мир. Там тьма и опасность. А здесь нет ничего кроме маленького, струящегося с потолка ручейка, отхожей дырки и пугающе-реалистичной статуи дракона. Зачем его сюда притащили-то? Про запас? Чтобы потом съесть? Хотя нет, змей шипел что-то про службу. Пока у юноши больше вопросов чем ответов и это начинает раздражать, ведь найти последние негде. В желудке болезненно кольнуло. Рейстлин потер впалый живот. Когда он в последний раз что-то ел? Теперь понятно, почему его так трясет. Юноша поднялся и направился к сползающему по стене ручью. Вода оказалась приятно прохладной, но с привкусом чего-то талого, не противного, скорее отличительного, как черта во внешности казалось бы обычного человека, которая заставляет запомнить его на долгие года после мимолетной встречи. Вкусно. Рейстлин все пил и пил, чувствуя, как влага проходит по пищеводу, как наполняет его желудок, притупляя чувство голода. Умывшись, вымыв шею и руки до самых локтей, Рейстлин постарался совладать с рвущимися на поверхность эмоциями. Он знал, что паникой делу не поможешь. Если быть честным, то сейчас он вообще ничем не мог себе помочь. Взобраться по стенам, несмотря на проймы меж камнями, он сможет вряд ли. Слишком высоко. А что делать дальше и вовсе не ясно. Остается только ждать и надеяться, что про него не забыли и вскоре дадут поесть. Страшно осознавать, что даже подобная мелочь больше не в твоей власти. Вдоволь напившись, Рейстлин посмотрел на собственную ладонь, что уперлась во влажный камень. А если точнее, то меж пальцев, на темную, шершавую поверхность стены. Юноша положил на нее еще одну руку, прикрыл глаза и, осторожно ощупывая, исследуя пальцами каждую щербину, двинулся в левую сторону. Рейстлин не задумывался о том, что может найти, не хотел радоваться не имеющим с реальностью общего фантазиям, но жался к стене, пытаясь расслышать, понять все ее секреты. В какой-то момент ему почудилось, что там, за толстым слоем камня есть еще залы, много залов со множеством каменных змеев, непременно разных, и лишь в последнем, том, что находится на грани божественного и человеческого статуя оживает, камень маленькими чешуйками отваливается с исполинского тела, открывая его неземную красоту. Видение захватило ум юноши. Он плотнее прижался к теплому камню, будто бы наяву видя, как оживший, переливающийся всеми цветами радуги дракон плавно раскрывает пасть. Рейстлин почти почувствовал его запах и испугался. Резко раскрыл глаза и понял, что его ладони лежат на каменных чешуйках статуи. Парень рывком отпрянул от гиганта, оступился и упал на попу, больно ушибившись. Но аромат противоестественного миру существа все еще присутствовал в зале. Рейстлин с куда большим пониманием воззрился на скульптуру. Вдруг сверху раздался шум. Рейстлин поднял голову и увидел, что прямо посреди потолка открылся люк. Омега поднялся на ноги, но не стал звать на помощь. Вряд ли к нему пришли на выручку. Шипение из темноты свидетельствовало в пользу догадки. Из нее же на пол посыпалось несколько свертков, всего три, после которых проход закрылся. Рейстлин еще с пару мгновений смотрел на место, где только что была дыра, после чего, сглотнув, бросился к сверткам. Ветчина, выпечка и вареные яйца! Для одной трапезы чересчур обильно, на день – вполне приемлемо, на неделю уже мало, на месяц – считай ничего. Рейстлин решил экономить, пока не узнает, как часто его будут потчевать, но руки уже очищали второе яйцо. Желудок, предвещая скорую трапезу, неприлично заурчал. Вкус желтка показался юноше донельзя нежным, настолько ярким, что слезы навернулись на глаза. Ветчина пахла поразительно. Рейстлин давно не ел чего-то настолько же вкусного. Он едва не потерял над собой контроль, но, утолив первый голод, взял себя в руки, завернул нескромные остатки и огляделся, не зная, где определить место для трапез. Не придумав ничего лучше, Рейстлин запихнул свертки под один из массивных когтей каменного монстра, после чего его начало клонить в сон, которому он и не думал сопротивляться. Во сне омега вновь увидел дракона, красивого, переливающегося всеми цветами радуги монстра, который по-прежнему не замечал маленького, не достигшего зрелости мальчика. Кружил и о чем-то размышлял, радуя омегу фактом своего существования.