— Прости меня. — голос Арсения разрезал затянувшуюся тишину. До Антона не сразу дошёл смысл сказанных слов, но когда дошёл, его лицо вытянулось в гримассе искреннего удивления. Он молчал. Молчал, потому что не знал что ответить на это. Да, он ждал и хотел извинений, но совсем не думал что скажет в ответ. Поэтому, молча смотрел Арсению в глаза и кусал губы.
— Всё в порядке? — осторожно спросил математик. Антон заторможенно кивнул.
Арсений шумно выдохнул и опустил голову.
— Правда, прости. Я вёл себя очень не красиво по отношению к тебе эти полторы недели. И правда не хотел расстраивать тебя.
Антон слушал его и с каждым словом всё больше охуевал от происходящего. Слова Арсения казались такими. Искренними. Но где гарантия что это так и было?
Шастун склонил голову на бок и вдруг улыбнулся. Он осторожно коснулся запястья Арсения, обращая на себя внимание. Поймав на себе внимательный взгляд, начал:
— Спасибо. Я. Хочу верить что вы говорите искренне. — вдох. — И вы меня простите. Возможно, я сказал лишнего утром…
Арсений поднял ладонь, что бы Антон закончил свою тираду.
— Нет. Ты сказал всё как есть — правду. И. Знаешь, я очень восхищаюсь этим. Ты говоришь правду, какой бы она ни была. Не каждый так может. — Арсений увидел на лице Антона возмущение и готовность спорить, и усмехнулся. — И даже не смей перечить. — математик умолк и осмотревшись вокруг, приблизился к лицу Шастуна. — Я бы не смог. — подмигнул и отстранился.
В голове Антона в этот момент бушевало сонмище самых разных эмоций.
Прозвенел звонок, и как только в коридоре показались другие школьники, Арсений мгновенно изменился в лице. Он снова был суров и строг, как всегда ранее. Удивительно, как этот человек быстро мог меняться внешне. Пропустив подопечных в класс первыми, математик повернул голову к Шастуну и слегка улыбнувшись снова подмигнул. Только после этого сам скрылся за дверью класса.
Антон остался стоять в одиноком коридоре. Сказать что он был в шоке — ничего не сказать. То, как вёл себя Арсений было очень ново и непривычно. А то, как он быстро сменил спокойствие на строгость, было жутко. За всеми этими впечатлениями, Антон даже забыл на какое-то время о своей головной боли. Спасибо, Арсений Сергеевич, хоть за это.
Стоять весь урок в коридоре точно нельзя было. Потому, Антон собрал всю волю в кулак и постучался. Войдя, сразу же почувствовал на себе взгляд голубых глаз. Ладно, остальные тоже смотрели на него, но на других как-то насрать было. Сейчас интересовал только Арсений Сергеевич. Точнее, Антону было интересно с каким настроением его встретит учитель.
— Опаздываете, Шастун. — сказал Арсений и скрестил руки на груди. Всем своим видом он пытался показать свою «строгость», но до безумия спокойный взгляд его выдавал с потрохами. Конечно, он строил образ больше для остальной части класса. Сейчас злиться на Шастуна было, как минимум, глупо — он же сам задержал его. — Причина? — вот же козёл! Ладно, Антон сыграет в его игру.
— Арсений Сергеевич, представляете, шёл я на урок спокойно, как вдруг меня парень останавливает. Голубоглазый такой, красивый. — Математик еле заметно одёргивает бровь. — Да, от него просто невозможно было уйти. Он совершенно не хотел меня отпускать, вот и пришлось задержаться. Примите мои извинения. — Антон чуть щурится и легко улыбается.
Арсений прочищает горло, на его лице на долю секунды проскакивает усмешка. Он явно удивлен таким ответом, но ругаться не намерен.
— Что ж… Причина. Интересная. — задумчиво тянет Арсений. Глаз с Антона не спускает. — Но за опоздание, наказать вас нужно всё равно.
Антон не смог сдержать смешок.
— Решите нам пару задач. А не то, о чем вы могли подумать. — второе предложение учитель сказал шёпотом, но Антон всё прекрасно услышал.
Урок проходил гладко и спокойно. Антон, как и грозился Арсений, решил три задачи и со спокойной душой ушёл на своё место, под всё ещё удивлённые взгляды одноклассников. Никто до сих пор не понимал, как Антон так свободно и смело общается с учителем, а тот и не против был вовсе. Шастуна несколько смущало такое внимание, потому что. Да, он понимал, что с Арсением мало кто себя так ввёл, и для всех это очень удивительно, но ему не хотелось что бы кто-то видел их с математиком отношения. Для него это было как-то. Интимно что-ли. Именно, вот это свободное общение между ними. Это было очень сокровенно. Поэтому, Шастун сделал себе пометку в голове:
при посторонних, вести себя с математиком так же как с остальными учителями.
Антон не знал, это только-только подействовала таблетка, или это просто спало напряжение, но голова болеть почти перестала. Сонливость, увы, нет. Он, конечно, пытался бороться со сном, но минут за пятнадцать до конца урока, всё же вырубился. Когда большинство учеников покинули кабинет, Дима с Серёжей впали в ступор. Будить Шастуна было жалко, а не будить нельзя. Они топтались на месте и не решались разбудить бедного друга.
— Позов, Матвиенко. — обратился Арсений. Парни синхронно обернулись к учителю. — Какой у вас следующий урок?
— Физра. — ответил Дима.
— Оставляйте его, пусть спит.
Дима с Серёжей удивленно переглянулись.
— Но как же...
— У меня окно. Всё в порядке. — Арсений скрестил руки на груди и опёрся о спинку своего кресла.
— Спасибо, Арсений Сергеевич! — воскликнул Серёжа и закинув рюкзак на плечо, двинулся к выходу. Дима улыбнувшись, поплёлся за ним.
Арсений провёл их взглядом и когда дверь закрылась, перевёл его на спящего Шастуна. Его голова лежала на сложенных руках и была повёрнута в сторону окна; кудряшки хаотично свисали на лицо, а дыхание было ровное и спокойное. Одним словом, Антон изображал настоящее умиротворение. Его хотелось касаться. Хотелось зарыться рукой в непослушные кудри и взъерошить их ещё больше. Арсений так боялся разбудить мальчишку, что практически не двигался. Даже, будто, дышать переставал иногда.
Математик совершенно не понимал, почему Шастун так действует на него. Думать о чувствах к нему, всё ещё было страшно, но других объяснений просто не было. Арсений сталкивается с бурей эмоций, пытаясь понять свои чувства. В его раздирающих мыслях звучат слова самозамедления: «
Это не может быть правдой. Я не могу чувствовать так. Я должен подавить это». И в то же время: «
Хватит обманывать себя. Ты слепо влюбился в него. И боишься признаться в этом, даже себе».
Он жил семь ёбаных лет, без отношений. Не любил, не чувствовал, но тут вдруг появляется Шастун и мир будто переворачивается вверх ногами. Появляется Шастун, и вместе с ним появляются все давно забытые чувства. Вопрос в том, примет ли эти чувства Арсений.
Антон спал как убитый. Даже вид у него был не самый живой. Хотелось ему дать подушку, одеяло и, в идеале, большую, мягкую кровать. Лишь бы выспался нормально и в комфорте, а не на жесткой парте.
Шастун открывает глаза и резко поднимается с места на ноги, чуть ли не падая, но успевает схватиться за край парты. Он загнанно дышит, а взгляд мечется по классу. Арсений поднимается с места.
— Эй, эй всё хорошо. Ты чего? — он хмурится и медленно подходит к школьнику.
— Извините..Я...Не хотел уснуть, просто. — тараторит Антон и жмурится от, приглушенной, но всё же боли в голове.
— Чш-ш..— успокаивающе прерывает его учитель. — Не волнуйся. Я сам попросил не будить тебя.
Антон удивленно поднял брови и сфокусировал взгляд на математике.
— Ты выглядел ужасно уставшим. Я подумал, тебе нужно дать возможность выспаться. — не торопясь разъяснил Арсений.
Шастун внимательно его слушал и постепенно успокаивал частое дыхани – приятный голос учителя очень помогал с этим.
— Спасибо. — Антон поднял взгляд на голубые глаза Арсения и легко улыбнулся. Математик подхватил улыбку и чуть склонил голову на бок.
— Скажешь, что с тобой сегодня?
Антон долго молчал, гипнотизируя глаза напротив. Всё же выдохнул и начал:
— Я время от времени страдаю бессоницами. Вот и сегодня.. — он усмехнулся и отвёл взгляд. — Не переживайте, если вдруг снова начали. Всё в порядке, я сегодня начну пить таблетки.
Арсений сочувственно нахмурился и поджал губы. Было очень грустно слышать такое именно от Шастуна.
— Извините, я могу вас обнять? — прервал затянувшуюся тишину Антон. Учитель удивленно вскинул брови. Отвел взгляд и ничего не делал и не говорил. Казалось бы, такая обычная просьба, но Арсения всерьез заставила задуматься.
Антон устало выдохнул.
— Мне показалось, что это нужно и вам и мне, и.. Ай, простите, глупо очень вышло.. — снова начал тараторить парень.
Арсений закатил глаза, не дослушав, сделал шаг вперед и притянул Антона к себе. Руками обвил спину, а лицо спрятал у него в плече. Парень замер от неожиданности, но через пару секунд ответил на объятия и тоже сцепил руки на спине у учителя. Лицом уткнулся ему в грудь и прикрыл глаза. Оба, уверенно могут сказать, что в этот момент им было
хорошо. Это действие казалось самым верным решением, за всю их жизнь. В этот момент всё вокруг померкло. Осталось только приятное тепло от близости двух тел. Остались только они и эти объятия. Которые, как правильно сказал Шастун: нужны были обоим. В объятиях чувствовалась теплота и спокойствие, словно каждый момент был оазисом в бурной реальности. Пульсация сердец сливалась в единый ритм, создавая ощущение полной гармонии и понимания.
Антон упёрся учителю в грудь ладошками, что бы отстраниться. Арсений так сильно его держал, будто боялся что тот сейчас исчезнет. В этом жесте чувствовалось отчаяние. Математик ослабил хватку. Шастун отошёл на пол шага назад и заглянул в глаза Арсения.
— Мне пора на другие уроки, — сказал Антон и буквально через секунду прозвенел звонок. Он мимолётно улыбнулся, подхватил рюкзак и обогнув учителя поспешно вышел из кабинета.
Арсений остался стоять посреди рядов. Ощущение было такое, будто они только что не просто обнялись, а сделали что-то незаконное. Ещё и Шастун убежал с ехидной улыбочкой. Невозможно. Как это всё вообще понимать? Чуть позже Арсений обязательно загрызёт себя за эти объятия, но сейчас, пока он до сих пор чувствует отголоски тепла чужого тела, и приятный сияж от вишнёвого Шастуновского парфюма, он будто в состоянии алкогольного опьянения. Когда любая идея и действие, кажется самой верной в твоей жизни.
Мысли Арсения прерывает откуда-то появившийся, знакомый голос.
— Арсений. Что с тобой? — в полголоса спросил Паша. Громче и требовалось – практически постой кабинет эхом отбивал любой звук.
Математик испуганно обернулся к нему. Выдохнул увидев друга.
— Всё нормально, — мотнул головой Арсений.
— Я видел, как Шастун выходил отсюда. — Воля скрестил руки на груди и опёрся поясницей о парту. — Что между вами произошло?
Арсений отвёл взгляд в окно.
— Обнялись, — пожал плечами математик.
Паша удивленно вскинул брови.
— Просто обнялись? — в ответ кивок. — По тебе и не скажешь. Вы будто целовались тут...
— Ни в коем случае. — резко ответил Арсений. Повернул голову и сузил глаза. — Что за глупости? Он же..
— Нравится тебе. — перебил Паша. Арсений возмущённо развёл руки и округлил глаза. — Это же очевидно. Когда это ты кому попало разрешал обнимать себя? — литератор прыснул в нервной усмешке.
Арсений опустил руки вниз. Провёл по Воле нечитаемым взглядом. Покачал головой.
— Нет... — на выдохе ответил он. — Я надеюсь, что нет.
— Ты лжёшь сам себе. Ты боишься принять себя.
Математик нервно фыркнул.
— Себя? При чём тут «Я»?
— Принять свои чувства, означает принять себя. Арсений, ты – это чувства. — Паша ткнул на него пальцем и спокойно улыбнулся. — Любой человек, это скопление множества чувств и эмоций. Где тот Арсений которого я помню? Перспективный Арсений, с тяжелой судьбой, но всегда оптимистической улыбкой? Хватит давить его в себе.
— Нет того Арсения больше! Он исчез тогда, шесть лет назад, когда ушла Алёна. Он умер, умер так же как моя мама, мой выблядок отец! — кричал Арсений и зло сжимал кулаки. В глаза было отчаяние и боль, от неприятных воспоминаний прошлого. Нет, он не выглядел рассерженным. Скорее.. Беспомощным и жалким.
— Нет. Это ты его похоронил в недрах своей души.
Заживо. — четко произнося каждую букву, возразил Павел. — Он всё ещё есть, только ты упрямо это отрицаешь! Этот мальчишка смог пошатнуть тебя.
Того тебя. Очнись, Арс. — литератор прикрыл глаза медленно выдыхая. Выпрямился и посмотрел Арсению в глаза.
Арсений был растерян. Слова друга правда имели смысл, но задумываться об этом совсем не хотелось. Не сейчас. Позже. Не в этом кабинете. Не рядом с Пашей. А, может, и не сегодня вовсе.
— Хорошо, даже если так.. Но почему ты так яро пытаешься доказать мне, что мне нравится Шастун? — выдохнув, устало спросил Арсений.
— Потому что хочу, что бы ты был счастлив. И если именно Шастун, является тем, кто сделает тебя таковым – пускай. — на лицо литератора вернулась спокойная улыбка.
— И ты уверен, что Антон осчастливит меня? — скептически спросил математик.
— Помяни моё слово. — ещё шире улыбнулся Паша.
Воля ушёл по звонку. Арсений пустил детей в класс, попросил их спокойно подождать пока он вернётся, и пошёл к Оксане Викторовне – объяснять, почему Шастуна не было на физ-ре.
•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅
Они обнялись. Охренеть. Ещё утром – на первом уроке — Антон был невыносимо зол на математика, а уже сейчас готов прыгать от радости и переизбытка теплых чувств к этому человеку. Но, к сожалению, сейчас ему доступно только нервно дёргать ногой и давить глупую улыбку, которая так и наровит расползтись по лицу.
— Шаст, — взволнованно шепчет Дима, видя странное поведение Шастуна. — всё в порядке?
Тот оборачивается к нему и как-то странно улыбается.
— Более чем, — отвечает Антон и прикусывает губу, избегая очередной улыбки.
Дима смеряет его подозрительным взглядом. Такое поведение весьма необычное. Хотя, хер знает этого шпалу.
— Объяснишь?
— Мы обнялись. — только и отвечает Шаст.
Позов пару секунд переваривает услышанный ответ. Сначала совершенно не понимает о чем он, а потом, кажется, доходит.
— Да ладно! — вскрикивает он, и его лицо вытягивается в удивлении. Быстро тушуется, и виновато смотрит на учительницу.
Антон слабо кивает и роняет голову на сложенные на парте руки.
Сережа оборачивается к ним со своего места, вопросительно изогнув брови. Дима отмахивается от него, одними губами произнося «потом». Матвиенко пожимает плечами и отворачивается.
Удивительно то, как Серёжа буквально через миллисекунду после звонка оказывается у парты парней. Опирается локтями в деревянную поверхность парты и ожидающе смотрит то на Антона, то на Диму. Позов, тоже ждёт слов Шастуна.
— Да ну чё вы так пялитесь. — начинает тот. — Мы просто обнялись, — тихо, будто это огромная тайна, говорит Антон и еле заметно улыбается.
Парни проглядываются и улыбаются.
— Коннект налажен? — негромко спрашивает Серёжа подпирая щёку кулаком.
Антон смотрит на него с немым ответом в глазах. Он улыбается. Так счастливо и искренне. Никто и не догадывается, насколько легче стало Шастуну морально. Никто и не знает, насколько сильно он рад исчезновению напряжения между ним и математиком. Но разве это гарантия того, что оно не появится снова?
— Неужели ты влюбился в него? — спрашивает Дима.
Антон вяло отрицательно качает головой.
— Пока рано что-то говорить. Я слишком мало знаю его, но.. Не хочу терять те отношения, которые есть между нами сейчас. — Антон вводит взгляд в парту и не весело улыбается.
— Хорошо, отрицай сколько хочешь, только рассказывай нам как там у вас дела будут идти. — сказал Позов подбадривающе хлопая Антона по спине.
Антон тяжело вздыхает. Ему определенно не нравится фраза "отрицай сколько хочешь", но он промолчит. Позов не глупый, догадается к чему именно был этот вздох.
⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅
Что ещё радует Антона, так это то, что голова весь остаток дня больше не донимает его. Да, отзывается неприятными ощущениями на очень громкие звуки или резкие движения головой, но в целом нормально. Во всяком случае, лучше чем утром.
В школе с Арсением они больше не встречаются. Антону вообще кажется, что он ушёл после третьего урока, но понимает что ошибается, когда видит математика курящим недалеко от школы. Мысленно осуждает его, улыбается и не долго думая направляется к нему.
— Вы совсем меня не слушаете, Арсений Сергеевич. — негромко говорит Антон подходя сзади.
Арсений испуганно дёргается и поворачивается на голос. Шастун. Он хмыкает расслабляясь.
— Да, Антон, мне всё ещё плевать на своё здоровье. — хрипло отвечает Арсений. Отворачивается, выдыхая дым в сторону.
— Вы забываете, что мне – нет. — улыбается Антон.
— Не волнуйтесь, Шастун. — как-то незаинтересованно в диалоге говорит Арсений.
Антон усмехается.
— И Вы всё ещё похожи на человека, за которого
нужно волноваться.
Арсений поворачивает к нему голову с прищуренным взглядом. Затягивается ещё раз и выкидывает окурок в мусорку – он всегда курит вместах где есть урны.
— Зря ты во всё это втягиваешься. — наконец говорит Арсений, гипнотизируя парня взглядом.
Антон приподнимает бровь.
— О чём Вы?
— Обо мне. Тебе стоит быть аккуратнее. — ухмыльнулся Попов.
— Да? — усмехается Шастун. — Уверенны, что
мне?
— Более чем. Какую ты несешь мне угрозу? — Арсений улыбается одним уголком губ. Блуждает взглядом по лицу парнишки.
Антон загадочно улыбается, долго молчит и неотрывно смотрит в ответ.
— Вы сами прекрасно знаете. — тихо и хрипло говорит он. Поправляет мешающие волосы, разворачивается и уходит.
Арсений смотрит в след его уходящей фигуры. «
А ведь и правда знаю. » — думает он и нервно выдыхает. Ебучий Шастун, снова расшевелил мёртвых бабочек в животе и ушёл как ни в чём ни бывало. Хочется выть от безысходности и не понимания что делать дальше. У обоих есть определенные чувства, оба всячески отрицают их. Оба просто боятся. Боятся обжечься. Антон – о Арсеньевский холод, а Арсений – о бесконечное тепло и страсть исходящую от Шастуна.
Обоим сложно. Сложно возвращаться домой, думать о
них. Сложно давить в себе неконтролируемые чувства. Сложно от мыслей друг о друге. Сложно без конкретики и полноценного вида всей картины.
Сложно, когда чувства слишком сложные.
⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅
Следующий день – суббота. Антон не знает, радоваться этому или нет. Он опять плохо спал, хоть и купил вчера таблетки. Он опять много думал. Думал об Арсении, и всей этой ситуации с ними. Антон не понимает, как математик относится к нему. Не понимает, как сам относится к математику! Вроде, и хочется видеть его, чувствовать, слышать, но в тоже время – не хочется совершенно. И, не хочется, именно из-за этой неопеределеюённости между ними.
Антону просто сложно от этих перепадов в поведении учителя. Это слишком сложный человек, к которому нужно привыкнуть?.. Наверное. Он очень хочет верить, в то, что Арсений не ненавидит его, не злится на него, он его не бесит или что-то в этом роде.
Антон всё ещё пытается отмахнуться от мыслей о влюблённости. Пытается заверить себя, что ему просто стал интересен Арсений как человек, и он совершенно не объект его обожания. Пытается. Но тщетно.
Он понимает, что это провал. Крышу Арсений сносит знатно. Антон понимает это через пару часов бесконечных мыслей о нём, и после вставшего члена – когда в голове Антона в очередной раз вспыхивал образ математика. Тогда вообще сомнений не остается. Остаётся только безысходность и "отчаянная" дрочка.
Неловко перед самим собой, но что поделаешь. Чувствам не прикажешь.
