«Мне стоило убрать ее куда подальше… Хотя наверняка он даже не знает как она выглядит, ведь скорее всего послал кого-то найти украшение… Не он же лично выбирал шпильку… Так что мне нечего переживать… И вообще чего это он меня так волнует! В любом случае, пусть будет напоминание о промахе его подчинённого. Но стоит отметить, что именно такую я всегда хотела…»
Суи Ин чуть отошла назад, рассматривая получившийся образ. Однако заметила неоднозначное выражение лица госпожи, потому спросила: — Вам не нравится? Я подумала, что она хорошо подходит к сережкам. А ещё нефрит всегда хорошо подчеркивает ваши глаза, делая их ярче. Юй Лань, рассматривая себя в зеркало, только и дивилась, как роскошно она теперь выглядит. — Нет, вы как всегда просто восхитительно поработали. Юй Лань, не забыв надеть вуаль на лицо, — ещё один важный атрибут в одеянии Повелительницы Цветов, — изящно встала и направилась к выходу. Три феи последовали за ней. Как только они вышли из покоев Юй Лань, их уже давно ждал Хао. Он был как и всегда облачен в одежды воина. Широкоплечный с ровной спиной и статью воина, он возвышался над тремя девушками. Хао долго не мог отвести взгляд от Повелительницы Цветов. Юй Лань украдкой шепнула своим феям: — Вы определенно превзошли себя, раз даже Хао восхищён. Девушки захихикали вместе с госпожой. Услышав смех, Хао пришёл в себя и отвернул голову в сторону, но Юй Лань была точно уверена, что на миг увидела его краснеющие щеки. — Хао? Ты что, смутился? А говорил, что никаких эмоций не испытываешь. Мужчина откашлялся, все ещё отводя взгляд в сторону: — Кхм… Госпожа… вам показалось. Но это правда, что вы выглядите превосходно. Кроме того… эта шпилька… она другая. Юй Лань невольно дотронулась до волос, и пояснила: — Ах, это… Случилось кое-что и один служащий Средних Небес сломал мою шпильку с магнолиями. Генерал Сюаньчжэнь преподнес вот эту в качестве извинений. Удивительно, что я примерно такую и хотела. Хао ещё раз внимательно изучил украшение в волосах девушки и, вскинув бровь, с ухмылкой произнёс: — Генерал Сюаньчжэнь говорите. — а после чуть тише добавил, — А у него хорошая память… Юй Лань услышала неясное бормотание, потому спросила с подозрительным прищуром: — Ты что-то знаешь, чего не знаю я, Хао? Хао лишь загадочно улыбнулся. — Да нет… ничего такого. Думаю нам уже пора? Юй Лань окинула его подозрительным взглядом. Все же он что-то недоговаривал. Они вышли из дворца, направляясь в место пиршества. В праздничный день Середины осени в столице бессмертных витала атмосфера абсолютной новизны. Кроме того, на главной улице, возле крытых галерей и беседок было множество стражников. Что неудивительно в свете последних событий, ведь к ним вторгся сам Хуа Чэн, потому и усилили меры предосторожности. В воздухе витали ароматы лучших вин, но от их запаха Юй Лань сморщила нос. Повелительнице Цветов никогда не нравился алкоголь. Благо вуаль, что скрывала часть лица, прятала ее эмоции. Несмотря на то, что вуаль приносила некое неудобство, все же окружающие видели только ее глаза, потому не могли понять до конца ее эмоции, но в какой-то степени Юй Лань чувствовала себя защищенной от остальных. Столы для пиршества были установлены прямо под открытым небом с видом на луну, чтобы небожители могли одновременно веселиться на пиру и любоваться картиной прекрасной лунной ночи. Во главе пиршества, разумеется, восседал Цзюнь У. В том как располагались другие небожители имело огромный смысл: имело значение и само место, и порядок рассадки — занять место выше предназначенного, разумеется, строго запрещалось, но также никто из небожителей не желал сидеть на месте, принижающим его статус. Три служанки уже ушли туда, где были места для служащих средних небес, а Хао принял облик меча, находясь в ножнах. Юй Лань осталась «одна». Она давно не была на таких грандиозных пиршествах, отчего чувствовала себя неуютно. Но внезапно к ней кто-то подошел. — Приятно снова вас видеть, Повелительница Цветов. Сама Луна не сравнится с вашей красотой, — произнёс приятный мужественный голос. — О. Генерал Пэй! Меч «недовольно» отозвался, от осознания того, кто подошел к Юй Лань. Хао крайне сильно не любил заигрывающий характер Пэй Мина. — Я все хотел встретиться с вами, но были некоторые проблемы… Но, надеюсь, в этот праздник я получу немного вашего внимания. Юй Лань тихонько хихикнула. Говорить красиво он умел. — Надеюсь, вы не сердитесь на меня… Просто Его Высочество мой друг… Пэй Мин поспешно прервал Юй Лань: — Ну что вы… Отложим же все неприятные разговоры. Сейчас же праздник. Повелительница Цветов только улыбнулась, но поняла, что вероятно ее Пэй Мин не особо-то видит. После чего Юй Лань за спиной Бога Войны заметила кое-кого очень знакомого. Он был в белых монашеских одеяниях и шляпой доули за спиной. — Ох, прошу меня простить, Генерал Пэй. Есть ещё кое-кто с кем я бы хотела увидеться. Не дождавшись ответа, Юй Лань поспешила пойди к Се Ляню. Пэй Мин так и остался стоять в некоторой растерянности, после чего обернулся, чтобы посмотреть куда ушла девушка. Рядом с Его Высочеством был Бог Войны, кажется это Наньян. — Ваше Высочество! — с улыбкой произнесла Юй Лань. — О, приветствую вас, Генерал Наньян. Двое мужчин озадаченно воззрились на девушку. Они смотрели на неё непонимающим взглядом. Юй Лань тяжело вздохнула. — Вы меня не узнали, да? — после она приподняла вуаль. — Это же я. Повелительница Цветов. В глаза обоих отразилось понимание, а Фэн Синь, казалось, отшатнулся на шаг. — Прости, что не узнал. — неловко улыбнулся Се Лянь. — Ты выглядишь по-другому. Очень красиво. — А… благодарю. Но это все заслуга моих фей. А вот тебя было не трудно узнать. Рада тебя видеть. Фэн Синь чувствовал, что его не замечают и вознамерился уже уходить. Се Лянь уже было хотел ответить, но заприметил вдалеке машущего ему рукой Ши Цинсюаня. На пиршество небожитель явился в женском обличии, и Фэн Синь, увидев его, будто повстречал мрачную тень прошлого — в ужасе побледнел и поспешно покинул Се Ляня. Ши Цинсюань же позвал: — Ваше Высочество наследный принц, сюда! Повелительница Цветов, вы тоже! Повелитель Ветров, как большая знаменитость чертогов Верхних Небес, разумеется, занимал одно из лучших мест, ближе к Владыке. Его оклик и активное жестикулирование привлекли немало внимания других небожителей, и даже Цзюнь У, который сидел, молча подперев щёку рукой, посмотрел на Се Ляня и Юй Лань. Затем он кивнул. Се Лянь уже направился к Повелителю Ветра, Юй Лань же шла чуть позади неотрывно смотря на Владыку. Цзюнь У поймал взгляд Повелительницы Цветов и сдержанно улыбнулся. Быть в центре внимания Юй Лань не хотелось, но уже ничего не поделать. Все же Ши Цинсюань был личностью весьма громкой. Повелитель Ветра выбрал места для Се Ляня и Юй Лань подле себя. Сначала принц отнекивался, но перед уговорами Повелителя Ветров устоять не представлялось возможным, тот уже усадил принца со словами: — Когда пиршество завершится, я отведу вас к тому дитя. Он хоть и уродец немного, но всё же довольно послушный. — О? Это не тот, который с горы Юйцзунь? Ши Цинсюань озадаченно посмотрел на девушку, а затем на Се Ляня. Принц поспешил пояснить: — Да, это он. — Значит он нашёлся, это хорошо. Кроме того, помнится мне у него на лице было что-то странное. Ты не будешь против, если я посмотрю. Се Лянь ответил: — Нет, но это уже будет зависеть от него. Юй Лань кивнула. Рядом с ними неподалеку сидел Мин И, который сосредоточенно поигрывал нефритовой чаркой. При этом рука, держащая чарку, казалась даже белее нефрита. Выглядел Повелитель Земли довольно сносно, судя по всему, раны, уже затянулись. Се Лянь поприветствовал: — Ваше Превосходительство Повелитель Земли, рад видеть вас в добром здравии. Мин И лишь кивнул, видимо, не был настроен на разговоры. Затем он перевёл взгляд на Повелительницу Цветов. Он смотрел некоторое время, отчего Юй Лань стало как-то неуютно. Повелительница Цветов улыбнулась, но только потом поняла, что ее лицо скрывает вуаль, потому не особо было видно. Только она подумала об этом как, уже Повелитель Земли смотрел в другую сторону. Се Лянь и Юй Лань удивлялись, как Повелитель Ветра заговаривал со всеми, сидящими вокруг него. Эта его способностью запоминать имена стольких небожителей высших и низших рангов заслуживала восхищения. — Преклоняюсь перед способностью Повелителя Ветра быть таким общительным со всеми. Это восхищает. — произнесла Юй Лань, чтобы это услышал только Се Лянь. — Да… Понимаю. Хм? А вон тот юноша…. Ты знаешь кто он? Юй Лань устремила взгляд на юношу, на которого посмотрел Се Лянь. На вид ему лет восемнадцать-девятнадцать, с высокой переносицей, глубоко посаженными глазами и слегка вьющейся чёрной шевелюрой. Было в нем что-то знакомое, а вроде и нет. — К сожалению не знаю. — неловко улыбнулась она. Как будто юноша почувствовал, что о нем разговаривают, потому посмотрел на них. Повисла некая неловкость, ведь ни он не знал кто они, ни Юй Лань с Се Лянем не знали кто он. Но всё же принц первым произнёс формальное приветствие, чтобы скрасить эту неловкость. Повелительница Цветов последовала его примеру. Его Высочество осматривался по сторонам, как тихонько привлек внимание богини Цветов. — Юй Лань… На тебя каким-то тяжёлым взглядом смотрит Генерал Сюаньчжэнь… Повелительница Цветов уже было хотела посмотреть в его сторону, но осеклась. — О? И что ему ещё надо от меня…? Се Лянь, склонив голову на бок, спросил: — М? Между вами что-то случилось? Юй Лань со вздохом пояснила: — Да. На самом деле я выяснила, что не помню не только тебя, но и ещё и генералов Наньяна и Сюаньчжэня. По сути все что связано с тобой я забыла. И как я поняла, мы с Сюаньчжэнем были друзьями (?). И из-за этого немного повздорили. Он не верит, что я правда его забыла. Се Лянь потёр подбородок, обдумывая ее слова, затем произнёс: — Вот как. Но ты не сердись на него. Му Цин… за его непростым характером, кроется и другая сторона. Вероятно у вас вышло недопонимание. Думаю, ему нужно время, чтобы принять сей факт. — Я тоже это чувствую. Но пока горечь от обидных слов не уйдёт, я не смогу с ним поговорить. Во всяком случае, он принёс извинения за сломанную шпильку. Глаза Се Ляня расширились от удивления. Он не мог представить, чтобы он вот так просто подошел и извинился. Юй Лань продолжила: — Не лично. Уж больно он гордый для этого. Скажем так, возместил ущерб еще одной шпилькой. На лице Се Ляня появилось осознание. Затем Юй Лань бегло посмотрела в сторону Сюаньчжэня, но тот уже давно не смотрел на неё. Напротив них сидели трое небожителей, которые как раз беседовали, подобно близким друзьям. Слева расположился мужчина в чёрных одеяниях ученого, облик его отличался строгостью, манеры — непринужденностью, в процессе разговора он отстукивал пятью пальцами по поверхности стола определённый ритм, всем своим видом выражая собранность и спокойствие, это никто иная как Линвэнь в мужском обличье; посередине был Пэй Мин; а справа — молодого господина в белых одеждах, который легко помахивал веером с иероглифом «Вода» на лицевой стороне и тремя плавными линиями водного потока на оборотной. Внешне незнакомец на две трети был схож с Ши Цинсюанем, только в пренебрежительном взгляде так и сквозили заносчивость и самодурство. Он мог показаться вежливым и утонченным, в глазах, однако, так и читалось, что он смотрит на всех свысока. Все трое обменивались всевозможными любезностями, осыпая друг друга витиеватыми комплиментами и похвалами. Слушая их, Ши Цинсюань то и дело шептал: — Лицемерие. Крайнее лицемерие. Перед столами пирующих стоял небольшой разукрашенный павильон, с четырёх сторон занавешенный красным пологом, Се Лянь спросил: — А что там такое? Ши Цинсюань улыбнулся: — Ох, вы ведь не знаете, это тоже игра, которая весьма популярна в чертогах Верхних небес. Давайте, давайте посмотрим, вот-вот начнётся! Едва прозвучали его слова, и с небес раздались приглушённые раскаты грома. Цзюнь У посмотрел на небо, наполнил чарку вином и передал её со своего высокого места сидящим подле небожителям. Се Лянь обернулся к Юй Лань, но увидел на ее лице лишь панику. Она испугалась? Потому тихонько спросил: — Что-то случилось? — Я не люблю эту игру… Так, пока звучали раскаты, все присутствующие принялись со смехом и весельем передавать друг другу чарку вина, при этом раздавались возгласы: — Не передавай мне, не передавай! — Передавайте вон туда, в его сторону! Наблюдая за игрой, Се Лянь понял, что это что-то виде игры «передай другому». Небожители передавали друг другу чарку вина, что наполнил Цзюнь У, при этом не разрешалось проливать вино или же возвращать обратно, но в качестве следующего участника можно было выбрать кого угодно. Когда раскаты грома прекращались, тот, у кого в руках оказывалась чарка, становился предметом «веселья». Вот только неизвестно, что же именно за «веселье» ему предназначалось. Теперь он понимал что, когда раскаты грома затихнут тот у кого останется чарка, что-то должен сделать или что-то в этом роде. Ведь небожитель, передавая чарку другому, тем самым будто подшучивал над принимающим сосуд. Стало быть, по обыкновению вино путешествовало между небожителями, состоящими в дружеских отношениях. К счастью чарка миновала Юй Лань. Она осталась в руках Пэй Мина, и, судя по всему, небожитель уже привык к подобному — под громогласные поощрительные крики он осушил её до дна, а остальные принялись хлопать в ладоши и подначивать: — Поднимайте! Поднимайте! Под радостный шум занавес вокруг разукрашенного павильона медленно поднялся, и перед небожителями на сцене предстал высокий генерал, вышагивающий с гордо поднятой головой, всем своим видом излучая величие. Кажется, он совершенно не замечал собравшихся внизу зрителей, не видел и необыкновенно прекрасного пейзажа в небесах за пределами павильона. Пройдя немного вперёд, он звучно и воодушевлённо запел. Получается, если чарка останавливалась в руках у какого-то небожителя, павильон сам собой показывал всем на потеху пьесу с его участием, сочинённую в мире смертных. Но поскольку люди страсть как любили выдумывать всяческие небылицы, никому не ведомо, что за поразительную историю они сочинили на этот раз. К тому же, каждый мог оказаться участником представления, поэтому игра зачастую выставляла небожителей в постыдном свете, заставляя их понервничать. Но в этом и заключалось веселье. Стоит сказать, что пьесы, в которых Пэй Мину отводилась главная роль, выдавались на редкость яркими и эффектными, поскольку главные героини менялись от раза к разу. Иногда женская роль доставалась небесной богине, иногда — демонице, иногда — девушке из семьи богатого вельможи. Каждая соперничала с другими по красоте, а сюжеты выходили один вульгарнее другого. Небожители с неподдельным интересом уставились на сцену, ожидая появления героини. Чаяния их сбылись — вскоре на сцене показалась девушка в тёмных одеждах, с голосом, подобным пению иволги. Персонажи обменялись парой куплетов, текст в которых походил на довольно смелые заигрывания, но чем дольше зрители на них смотрели, тем сильнее чувствовали подвох. Послышались разговоры: — Как называется эта пьеса? — Что за даму на сей раз соблазняет Генерал Пэй? Как вдруг «Генерал Пэй» на сцене произнёс: — Дражайшая Цзе… Пэй Мин и Линвэнь на своих местах одновременно поперхнулись, забрызгав стол вином. Кто же ещё мог подразумеваться под «дражайшей Цзе», если настоящее имя Линвэнь — Наньгун Цзе? Небожители пребывали в искреннем потрясении: неужели и между этими двоими что-то было?! Линвэнь, промокнув салфеткой губы, бесстрастно заявила: — Нечего тут гадать. Всё выдумки. Оба непосредственных первообраза героев пьесы явно помрачнели, однако, на их счастье, оказались достаточно толстокожими, чтобы, пока со сцены слышатся охи и ахи, делать вид, что они ничего не замечают. Впрочем, Ши Уду не собирался давать им спуска. Помахивая веером, он усмехнулся: — Пьеса весьма занятная. Не поделитесь впечатлениями? Линвэнь ответила: — Какие могут быть впечатления. Сюжет давно устарел. Тогда мои божественные статуи выглядели иначе, чем сейчас. Всего лишь народные легенды, не более. Посуди сам, разве в народном фольклоре хоть одна женщина избежала того, чтобы за ней приударил старина Пэй? Остальные полностью согласились с этим. Пэй Мин заметил: — Эй, не стоит делать подобных заявлений, пусть я и впрямь ухлёстывал почти за всеми, о ком гласят народные предания, но это — чистейшая выдумка. Не возводи напраслину на порядочного человека. Линвэнь заметила: — Если судить по твоим же словам, я вообще должна сидеть как на иголках, поскольку ещё больше легенд повествуют о соблазнённых мной мужчинах, тогда как я не соблазнила ни одного. С тех самых пор как Линвэнь только избрали в качестве помощника Бога Литературы, в мире смертных начали сочинять легенды, что она поднялась наверх лишь благодаря связи с неким небожителем. Подобные слухи также являлись одной из причин тому, что в начале основания дворца Линвэнь храмы её пустовали, благовония горели тускло. Поговаривали даже, что во времена особенно активных протестов её становления на должность Бога Литературы люди обругивали Линвэнь на чём свет стоит и часто подсовывали в ящик для подношений набрюшники или женские пояса. Начался следующий тур игры. Только что Ши Уду смеялся, но теперь очередь дошла до него. Две «опухоли» рядом с ним в едином порыве выставили руки в поздравительном жесте: — Воздаяние не заставило себя ждать, прими его с достоинством. Ши Уду нахмурился, выпил вино в чаше, и занавес снова начал медленно подниматься. Однако ещё не успел открыться до конца, как со сцены послышались протяжные вздохи на два голоса: — Жёнушка… — Муженёк… Исполненный страсти, наигранные, переливчатые, будто во время крайне интимной сцены. Ши Уду, и Ши Цинсюань живьём покрылись гусиной кожей на пол-тела. — Брат!.. Скорее обрежь верёвки! — вскочил Ши Цинсюань. — Опустить занавес! Сейчас же опустить! — немедля выкрикнул Ши Уду. Не требовалось даже смотреть, чтобы понять, какой сюжет попался на этот раз. Наверняка из тех легенд, что повествуют о Его Превосходительстве Повелителе Вод и Богине Ветров как о «супругах». Любовная страсть и ненависть вечно остаются излюбленными сюжетами, которые люди кладут в основу сказочных историй. Прекрасно, если такие истории случались на самом деле. Но ещё прекраснее, если их никогда не происходило, ведь тогда можно выдумать всё, что душе угодно. Строго говоря, именно деяния небесных чиновников следовало бы считать истинными мифами. Однако иногда, глядя на сюжеты, что приписывают им смертные, оставалось лишь преклониться перед способностью людей сочинять настоящие мифы. Тем временем, стоило Ши Уду повелеть, занавес и впрямь немедля опустился, а зрителям пришлось старательно сдерживать смех, ведь если кто и хотел посмеяться, то уж точно не посмел бы этого сделать. Се Лянь однако улыбнулся Повелителю Ветров: — Ваше Превосходительство, выходит, что же, можно заставить занавес опуститься? Ши Цинсюань, всё ещё не оправившись от испуга, ответил: — Можно. Ерунда — обойдётся всего-то в сто тысяч добродетелей! — … Эту игру Юй Лань не любила, так как не хотела быть в нежелательном внимании. Хотя пьесы были с разнообразным сюжетом: какие-то воспевали ее милосердие, другие ее красоту. Конечно было не без романтических пьес, однако они были всегда грустные: «возлюбленного» убивали на поле боя и Повелительница Цветов скорбела по нему всю жизнь, принося в мир нежные скорбные цветы в его честь, либо «возлюбленный» умирал от болезни на ее руках. А в первый год празднования Праздника середины осени Юй Лань не посчастливилось стать непосредственной участницей в пьесе с Пэй Мином. Это был наверное первый и последний раз, когда «возлюбленный» не умирал, а пьеса даже хорошо закончилась. Однако будучи новой богиней для Юй Лань это было крайне неловко. Из-за сюжета пьесы многие небожители стали думать, что они и впрямь весьма близки. Вскоре начался третий тур. Чарка оказалась в руках у того молодого юноши, которого не знали Се Лянь и Юй Лань. Реакция небожителей на данный факт оказалась несколько странной. Не очень-то воодушевлённой, но и не слишком равнодушной. Будто бы всем хотелось посмотреть на представление, но никто не желал выказывать этого слишком явно. Юноша, кажется, не испытывал интереса к игре, но вино всё же выпил. Стоило ему опустить чарку, как занавес поднялся вновь. На сцене показались двое. Один — молодой солдат с копной кучерявых, будто у скульптуры каменного льва волос. И хотя образ вышел явно гротескным, всё же довольно величавым и гордым, должно быть, изображал он именно этого молодого небожителя. Другой же — уродливый клоун неестественно вульгарной наружности, скачущий по сцене. Стоило юноше повернуться к клоуну, и тот изображал пристойность, но такую чрезмерно наигранную, что становилось ещё омерзительнее; когда же юноша отворачивался, клоун вновь начинал скалить зубы за его спиной и наносить подлые удары невидимым мечом. Вне всякого сомнения, таким образом обыгрывался подлец, который в лицо юноше говорил одно, а за спиной — совершенно другое. Пока клоун старательно кривлялся на сцене, реакция зрителей на происходящий фарс явно различалась. Небожители низших рангов хохотали от души, тогда как более высокие чины, такие как Ши Цинсюань, Ши Уду и остальные в большинстве своём молча хмурились, явно не видя в представлении ничего смешного. Юй Лань не понимала, что именно происходит на сцене. Но тот юноша кого изображали на сцене выглядел мрачным. Вены на тыльной стороне его ладоней вздулись, казалось ещё чуть-чуть и он вскочит и кинется в драку. Повелительница Цветов заметила некое движение со стороны принца. Он взял со стола палочку для еды и запустил ею в верёвку, на которой держался поднятый занавес. Нисколько не заострённый прибор пролетел вскользь, но верёвка к всеобщей неожиданности оказалась срезана. Занавес с шелестом опал, а небожители удивлённо зашумели: — Как же так? Что же это такое?! Юй Лань усмехнулась. Кого-то ей это напомнило. Она склонилась к Се Ляню и произнесла: — Учился этому у лучших, да? Принц сначала озадаченно воззрился на девушку, но потом его брови взмыли вверх в осознании о ком, она говорит. А потом неловко улыбнулся. Все один за другим стали оборачиваться на Се Ляня, кто-то даже поднялся с мест. Принц хотел было что-то сказать, но в следующий миг прозвучал громкий треск — это юноша раздавил чарку из белого нефрита прямо в руке. Кажется, представление повергло его в ярость — бросив на пол горсть нефритовых осколков, он одним прыжком поднялся в воздух, запрыгнул на стол, оттолкнулся ударом ноги и подобно выпущенной стреле полетел к павильону, прямо за занавес. Несколько небожителей бросились следом и раздвинули красный полог, но за ним уже никого не оказалось. Послышались удивлённые возгласы: — Скверно, скверно. Его Высочество Циин снова спустился кого-то избить! Юй Лань нахмурилась, наблюдая за происходящим. Се Лянь спросил Ши Цинсюаня: — Ваше Превосходительство, что всё это значит? И что значит — Его Высочество Циин снова спустился кого-то избить? Ши Цинсюань, придя в себя, ответил: — Избить, значит… избить. Кхм. Возможно, вам будет трудно поверить, но Циин частенько избивает собственных последователей. — … — Какой… своеобразный малый… — прокомментировала Юй Лань. Вдруг недовольные речи небожителей на нижних рядах: — Кое-кто по фамилии Цюань поистине ничего не смыслит. Это ведь просто шутка, ради веселья, а он не желает хоть немного подыграть. Кого здесь ещё не осмеяли? Генерала Пэя, Совершенного Владыку Линвэнь, разве их не выставили посмешищем? К тому же, смеялись ведь не над ним, и зачем он так вспылил? — Вот именно, он поистине мнит о себе слишком многое. Раз его мучает столь сильный гнев, почему он решил выплеснуть его именно сейчас? Такое замечательное празднество, ну кому какое дело до его личных переживаний? Вот ведь… — Ну полно вам, хватит. Незрелый юнец он юнец и есть. К тому же, он уже ушёл. Без него веселье станет ещё приятнее. Внутри у Повелительницы Цветов все вскипело. Что значит нет дела до личных переживаний? Она сняла с себя вуаль, дабы не прятать лица. Воззрилась на говорящих и со всей холодностью произнесла: — Ха? Нет дела до личных переживаний? Я бы посмотрела на вас в этот момент, когда на представлении было событие, которое оставило след в душе, или какое-то грустное событие, или что-то что неприятно вспоминать. А все присутствующие бы с удовольствием смеялись бы над этим. Ведь нам нет дела до личных переживаний. Если бы вы были менее эгоистичны, может быть поняли что-то, но увы, вы слишком слепы. После чего Юй Лань фыркнула. В ее глаза бушевало пламя негодования. — Повелительница Цветов, вы как всегда все воспринимаете очень серьезно! — Да-да! — Если вам не нравится эта игра, то не портите веселье другим! Ши Цинсюань и Се Лянь переглянулись. Они не ожидали такого от неё. Некоторые небожители рядом, тоже поглядывали на девушку. Юй Лань чувствовала, что в любом случае все бестолку. Как не пытайся взывать к какой-то человечности небожителей, их уже давно поглотило это чувство превосходства. На пиру лишь ненадолго воцарился беспорядок, Линвэнь, кажется, тут же отправила кого-то уладить конфликт с Цюань Ичжэнем, некоторые небожители успокоили недовольных, и праздник, а с ним и игра, продолжились. Вновь зазвучали раскаты грома, начался четвертый тур. И что было неожиданным в этом туре чарка оказалась в руках Се Ляня. Кто-то передал ему чарку, а тот машинально взял, ведь был погружен в свои мысли. А когда очнулся чарка уже была в его руках. Он поднял глаза на предыдущего игрока и увидел точно так же застывшего перед ним… Мин И. Оказывается, чарка оказалась в руках у Ши Цинсюаня, и он, ради веселья, специально отдал её Мин И. Но тот, сосредоточившись на еде и питье, не глядя протянул чарку другому и только после осознал, что произошло, и тоже не нашёлся, что сказать. Тем временем раскаты грома внезапно стихли, и двоим осталось лишь ошарашенно глядеть друг на друга. Несмотря на то, что чарка перепала Се Ляню, все взгляды тем не менее устремились к Фэн Синю и Му Цину. Причины тому понять несложно — о Се Ляне ничего не слышали на протяжении восьмисот лет, и если восемьсот лет назад он являлся героем множества прекрасных легенд и захватывающих историй, сейчас они давным-давно ушли в небытие. Тем более, никто не стал бы на сегодняшнем мероприятии сочинять спектакль специально для принца. Поэтому, если непременно нужно было выискать пьесу с таким персонажем как «наследный принц Сяньлэ», главным героем сего действа непременно стал бы либо Фэн Синь, либо Му Цин. Пока Се Лянь стоял с нефритовой чаркой в руке, кто-то из младших небожителей поторопил: — Ваше Высочество наследный принц, давайте же, осушите чарку! К нему присоединились и другие, тогда Фэн Синь издалека подал голос: — Его Высочеству наследному принцу нельзя пить вино. Остальные запротестовали: — Всего-то одну чарку! Ничего страшного не случится. Цзюнь У ранее не произнёс ни слова, не отрывая руки от лба, но теперь чуть приподнялся, будто собирался заговорить. Ши Цинсюань спросил принца: — Ну как, вы согласны сыграть? Если нет, то забудьте, я помогу вам заплатить сто тысяч добродетелей, чтобы опустить занавес. — … А ведь Повелитель Ветра не шутил, он определенно мог это сделать. Принц не хотел чтобы Ши Цинсюань выбрасывал на ветер сто тысяч добродетелей, ведь каким бы щедрым ни являлся Повелитель Ветров, это вовсе не тот способ, которым стоит показывать свою щедрость. Поэтому торопливо остановил: — Не нужно, не нужно. Думаю, одну чарку я всё-таки смогу осилить, — с такими словами он выпил вино до последней капли. Превосходное вино пролилось в глотку, охлаждая, а затем обжигая. Се Лянь почувствовал лёгкое головокружение, однако алкоголь вскоре подавил его. Занавес павильона медленно поднялся, и зрители обратили к нему взгляды, приготовившись с интересом созерцать представление. Однако первая же сцена повергла всех в недоумение. У Юй Лань же вызвало сильный интерес. От прежнего негодования не осталось ни следа. Перед ними стояли двое. Один — в белых одеяниях, с бледным, будто напудренным лицом, покрытый дорожной пылью и с шляпой доули за спиной, наверняка Се Лянь, вне всяких сомнений; другой же — в красном, с чёрными как вороново крыло волосами, изящный и ловкий, с воодушевлением во взгляде. Руку последнего обвивала длинная змея, но стоило «Се Ляню» броситься на помощь, как персонаж в красном одеянии быстрым движением отбросил опасное животное прочь, схватил «Се Ляня» за руку и больше не отпустил. При этом выглядел он так, будто ему самому только что безжалостно вонзили в сердце нож.«Почему это выглядит так романтично?»
Небожителей, которые ожидали занимательного представления, подобная сцена повергла в растерянность. Разумеется, как и самого Се Ляня. Как вдруг Цзюнь У на высоком месте с улыбкой спросил: — Что это за пьеса? И почему я раньше никогда её не видел? Линвэнь немедля отправила помощников разузнать, и ответствовала: — Эта пьеса называется «Удивительное странствие в государство Баньюэ», сюжет из новых, поэтому мы никогда его не видели. Сегодня вечером в мире людей состоялась премьера. Ши Цинсюань обратился к Се Ляню: — Должно быть, сказание сложено теми торговцами по возвращении из земель Баньюэ. Сэкономили мне добродетелей, не нужно опускать занавес. Юй Лань сказала Се Ляню: — Похоже тот мальчик что-то да сочинил про тебя… — но потом осеклась, — а или… хм… занятно. — Что? Кто-то ещё мог? Ну наверняка Тянь Шэн мог нанять сочинителя пьес за деньги… Тем временем зрители перед сценой явно возрадовались — хоть и не такую пьесу они ожидали увидеть, но эта явно превзошла все ожидания. Всё-таки, если верить слухам, персонаж в красных одеждах изображал самого Хуа Чэна! Это было определенно что-то новое, что и взбудоражило публику. Ведь легенд о Собирателе Цветов под кровавым дождём были в основном о том, как он кошмарит Богов Войны и Литературы. И тому подобными сюжетами, от которых обитатели Небесных чертогов лишь молча лили слёзы. Всех мучил интерес, о чём же написана новая пьеса. Ведь главный герой всё равно Се Лянь, а остальные всегда воспринимали его как изгоя среди небожителей, вовсе не считая принца «своим», поэтому с удовольствием глядели на сцену. К тому же, пьеса поражала тщательностью образов, прекрасной постановкой и превосходно загримированными актёрами, не стыдно было назвать её шедевром, сработанным на совесть. Многие смотрели на сцену, в душе восклицая от удовольствия, при этом отпуская критические комментарии: — Это случилось взаправду? Должно быть, вымысел! Разве Хуа Чэн стал бы говорить с кем-то подобным образом?! — Вздор, полнейший вздор и чепуха! — В кого превратили Хуа Чэна в этой пьесе? Очнитесь! Пьеса ведь не о влюблённой парочке, как такое можно выдумать?!«Так… теперь я буду их… как же это назвать-то…? Буду болеть за их отношения! Все же, если проанализировать их взаимодействия, между ними витает что-то особенное…»
Постановка была очень хорошей. И даже она была в нескольких сценах. А сколько было тут всяких неловких и случайных касаний! После этой постановки Юй Лань не сможет смотреть нормально на Се Ляня и Хуа Чэна. Небожители, которые на словах обругивали пьесу самым настоящим вздором, но при этом смотрели крайне увлечённо, не отрывая глаз от сцены. Представление всё продолжалось, и вдруг Ши Уду спросил: — А что там делают двое молодых слуг на втором плане? Услышав «двое молодых слуг», Фэн Синь и Му Цин едва заметно остолбенели. Линвэнь поправила: — Это не молодые слуги, а, должно быть, младшие духи войны из чертогов Средних Небес, из дворцов Наньяна и Сюаньчжэня. Помнится, они как-то вызвались прийти на помощь Его Высочеству наследному принцу. Все взгляды немедля обратились к Фэн Синю и Му Цину, Линвэнь же добавила: — Они вызвались добровольно. Се Лянь заулыбался: — Забыл спросить, всё ли в порядке у Нань Фэна и Фу Яо? Почему сегодня я не увидел их среди веселящихся на празднестве? — Нань Фэн… он… Му Цин бесстрастно бросил: — Фу Яо находится в строгом затворе. На губах Юй Лань все же появилась хитрая усмешка. Она не была уверена, но все же думалось, что эти двое — Нань Фэн и Фу Яо — лишь воплощения этих генералов. Ведь все же юноша с именем Сань Лан оказался самим Хуа Чэном, то почему они не могут быть генералами, все же они когда-то были переданы Се Ляню. А когда она увидела характеры генералов со стороны, это было бы неудивительно сделай они так. Фэн Синь тут же подхватил: — Нань Фэн тоже ушёл в строгий затвор. Се Лянь вздохнул: — Они оба ушли в затвор? Какая жалость. Вскоре захватывающая пьеса завершилась, и занавес опустился. Конечно, сюжет посчитали лишь «мысленным распутством» какого-то невежественного верующего, но по причине того, что персонаж Хуа Чэна в этом «мысленном распутстве» доставил зрителям истинное удовольствие, всё же по завершении постановка удостоилась громких оваций и криков «браво».«А по мне очень даже миленькая история получилась.»
Однако поскольку Пэй Су оказался сослан именно после инцидента в Крепости Баньюэ, когда все достаточно насладились зрелищем, немного внимания неизбежно досталось и Пэй Мину. Ши Уду спросил: — Генерал Пэй, а что сейчас с вашим Сяо Пэем? Пэй Мин налил себе вина, выпил и покачал головой: — Что ещё с ним может статься? Раз он не уделил должного внимания там, где это следовало сделать, я теперь ничем не могу ему помочь. Ши Цинсюань со своей стороны не смог спокойно слушать, усмехнувшись: — И что же, по мнению Генерала Пэя, является тем, чему следует уделять должное внимание? Значит, карьера вашего Сяо Пэя — это истинные перспективы, а какой-то девчушкой можно и пожертвовать? Тон его прозвучал неприятно, и Ши Уду тут же бросил на младшего брата взгляд: — Цинсюань, не забывай о манерах! Стоило ему сделать замечание, и Ши Цинсюань тут же смущённо опустил голову. Пэй Мин же рассмеялся: — Водяной шисюн, а твой младший братец не промах, только тебе и под силу его осаждать. Пускай он ссорится со мной, я не обижусь. Но что если однажды он напорется на того, кого злить не следует? Не каждый поведёт себя как я, исходя из уважения к тебе. Ши Уду развернул веер и продолжил отчитывать брата: — Ты слышал, что сказал Генерал Пэй? И ещё, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не разгуливал в таком обличии где вздумается, куда это годится? Мне наплевать, какие у тебя предпочтения, но выходя за порог, ты должен принимать свой истинный облик! Ши Уду в конце добавил: — Что если тебе вдруг повстречается такой как Генерал Пэй, с недюжинными магическими силами и недобрыми намерениями? Линвэнь разразилась язвительным хохотом, тогда как Пэй Мин снова поперхнулся, едва не оросив стол вином: — Шисюн! Если снова скажешь что-то подобное, нам уж точно будет больше не о чем разговаривать. В самый разгар застолья наконец настал момент последнего ожидаемого события на пиршестве — Состязания фонарей. Сколько бы праздников не произошло, но каждый раз Юй Лань ждала этот момент с особым трепетом. Не сколько ради соревнований, а сколько из-за особого чарующего момента. В столице бессмертных погасили все свечи и фонарики, всё погрузилось в полумрак, озаряемый лишь сиянием луны. Пиршество расположилось возле большого озера, на поверхности которого разогнали туманную дымку, и сквозь прозрачные потоки воды стал виден тёмный, будто бездонная пропасть, мир людей. Во время Состязания фонарей небожители состязались в количестве молитвенных фонарей негасимого света, которые поднесли верующие на Праздник середины осени в самом большом, самом знаменитом храме того или иного божества. Один такой фонарь трудно приобрести и за тысячу золотых, ведь он горел неугасимо довольно продолжительное время. Места, занятые на Состязании фонарей, объявлялись в порядке возрастания, и когда доходила очередь до какого-то небожителя, все фонари, поднесённые ему последователями, поднимались в чертоги Верхних Небес, озаряя ночное небо несравнимой красотой. В этом году дворец Шэньу удостоился целых девяти сотен шестидесяти одного фонаря негасимого света, почти приблизился к тысяче, побив все предыдущие рекорды. Каждого небожителя посетила мысль, что в следующем году это число наверняка превысит тысячу, впрочем, это далеко не самый важный момент. Ведь если тот, кто занял первое место, остаётся первым всегда, первенство теряет свой смысл. Поэтому остальные во время Состязания фонарей, как само собой разумеющееся, исключали дворец Шэньу из списка соперников. Но что повергло всех в недоумение, так это самое начало состязания, когда первой в списке оказалась Повелитель Дождя. В небеса, медленно покачиваясь, поднимался маленький яркий фонарик. А затем огласили: — Дворец Повелителя Дождя, один фонарь! Принц обратился к Ши Цинсюаню: — Здесь нет никакой ошибки? Ши Цинсюань ответил: — Нет. Именно один фонарь. Его преподнёс бык при хозяйстве Её Превосходительства Повелителя Дождя, дабы соблюсти приличия. Се Лянь задумался, а затем предположил: — Неужели всё потому, что среди последователей Её Превосходительства множество крестьян, которые недостаточно богаты, чтобы поднести ей фонари? Ши Цинсюань же ответил: — Ваше Высочество, у вас какое-то ошибочное представление о крестьянах, многие из них весьма зажиточные, так-то. Сама Повелитель Дождя им наказала — если вы достаточно богаты, чтобы поднести фонарь, лучше потратьте эти деньги на возделывание своих полей. Поэтому верующие испокон веков подносят ей лишь свежие овощи и фрукты. Однако Ши Цинсюань добавил: — Позже Повелитель Дождя объявила, что не стоит тратить продукты почём зря, поэтому теперь верующие обыкновенно забирают все подношения домой через пару дней. — Хм… очень практично… — отозвалась Юй Лань. Вначале огласили нескольких младших небожителей, у которых число негасимых фонарей разнилось несколькими десятками, а то и единицами, поэтому особого интереса они не вызвали. Но чем дальше по списку, тем ярче вспыхивало небо от поднимающихся фонариков, и тем больше внимания уделяли им зрители. И если бы не специально приставленный для объявления результата небожитель, который мог назвать точное количество фонарей с одного взгляда, остальные ни за что бы не смогли сосчитать огромное множество ярких огоньков, целым роем поднимающихся с земли. И вот очередь дошла до Юй Лань. — Дворец Повелительницы Цветов, двести пятьдесят четыре фонаря! Все разразились в аплодисментах, как и всем остальным до этого. Ши Цинсюань и Се Лянь ещё поздравили словами. Повелительница Цветов была крайне удивлена. Ведь за время ее отсутствия наверняка и последователей должно было уменьшиться, а оказалось не на много. Но сотню другую стало меньше. После чего она продолжила любоваться пейзажем. Яркие фонари озаряют своим светом черноту долгой ночи. Было в этом что-то умиротворенное. И наконец все приблизилось к заключительному этапу. В Состязании фонарей на пиршестве в честь Середины осени началась отчаянная битва десятки сильнейших. На десятом месте был Дворец Циина, четыреста двадцать один фонарь. остальные небожители, услышав количество поднесённых ему фонарей, громко цокнули языками, даже не пытаясь скрывать своего отношения. Он слишком молод, но при этом отличался немалой мощью. — А он хорош! — искренне удивилась Юй Лань. Ши Цинсюань и Се Лянь поддержали искреннее изумление его результатом. Следующим оказался дворец Повелителя Земли — четыреста сорок четыре фонаря. Мин И, впрочем, не выразил никакой особенной радости, кроме того что выпил ещё пару глотков супа.«А Повелитель Земли любит поесть…»
Далее настал черёд и самого Ши Цинсюаня, дворец Повелителя Ветров получил пятьсот двадцать три фонарика. Во время Состязания фонарей поистине не составляет труда разглядеть, насколько популярен тот или иной небожитель. После объявления количества фонарей негасимого света, которые получил дворец Повелителя Ветров, Ши Цинсюань и слова сказать не успел, как пиршество разразилось бурными овациями, вокруг то и дело слышалось: «Поздравляем, поздравляем», «За реальными достижениями неотступно следует слава». Ши Цинсюань выглядел чрезвычайно довольным, он поднялся с места и отвесил всем благодарные поклоны, затем громко крикнул, обращаясь к Ши Уду: — Брат, в этом году я восьмой! — Как мило, не правда ли? — наклонилась она к Се Ляню, комментируя поступок Ши Цинсюаня. Се Лянь кивнул. Выглядело так, будто он хвастает перед родителем после того, как получил похвалу от учителя. Но стоило Ши Уду открыть рот, так вся милая атмосфера в миг улетучилась. Ши Уду с укором произнёс: — Всего лишь восьмой, ничего особенного. Чему тут радоваться!«Мог бы и порадоваться!»
Улыбка исчезла с лица Ши Цинсюаня, а Ши Уду помахал веером и неохотно добавил: — Впрочем, больше, чем в прошлом году. В следующем ты должен занять более высокое место. Услышав его слова, Ши Цинсюань снова расслабил плечи и громко рассмеялся. Из всех присутствующих только один Мин И равнодушно продолжал уплетать еду и не осыпал Ши Цинсюаня овациями. Поэтому Повелитель Ветров сам похлопал его по плечу, в поисках поздравлений. Мин И же совершенно не желал уделять ему внимание — принялся жевать ещё более сосредоточенно, чем поверг Ши Цинсюаня в ярость. Далее на пьедестале разместился дворец Линвэнь, ей поднесли пятьсот тридцать шесть фонарей. Среди Богов Литературы Линвэнь можно считать настоящим победителем. Однако почти никто из Богов Литературы не бросился её поздравлять, в основном это сделали Боги Войны, и то в качестве соблюдения приличий. Юй Лань поймала взгляд Линвэнь и ярко улыбнулась, поздравив ее. Она ответила сдержанной улыбкой. Следом настал черёд дворцов Наньяна и Сюаньчжэня, их результаты оказались следующими: пятьсот семьдесят два и пятьсот семьдесят три фонаря. Нахмуренные брови Му Цина тут же разгладились, Фэн Синь же не выразил ни радости, ни гнева, будто бы вовсе не интересовался итогом. Воодушевленная всеобщим весельем, Юй Лань невольно посмотрела на Му Цина. В этот момент их взгляды встретились. Его лицо не выражало ничего, он просто смотрел на неё в ответ. Юй Лань мягко улыбнулась и кивнула, тем самым поздравив его с победой. Почему-то казалось таким обычным сделать подобный жест. Сюаньчжэнь несколько растерялся и поспешно отвел взгляд. Юй Лань хмыкнула на эту реакцию.«Говорит обидные вещи, а сам то и дело смотрит на меня…»
Ши Цинсюань по просьбе Се Ляня пояснил почему у них так — оказывается, всё потому, что, поскольку оба небожителя схожи и происхождением, и обосновались рядом друг с другом, и по силе примерно равны, да к тому же отношения между ними не самые лучшие, последователи каждого из них во что бы то ни стало желают победить и клянутся, что сколько бы фонарей ни получил соперник, они непременно поднесут на один больше. Позабыв о первом месте, они боролись за то, чтобы занять строку выше соперника, и прилагали к этому всевозможные усилия, каждый год определяя победителя и проигравшего. В этом году в самый последний момент дворец Сюаньчжэня наконец вырвался вперёд на один фонарь, оставив дворец Наньяна позади. Для его последователей это истинный повод для безудержного празднества, схожий с победой в настоящей битве на поле брани. Почему-то это казалось таким знакомым — это их соперничество. И Юй Лань была правда рада, что победил в их состязании именно Сюаньчжэнь. Повелительница Цветов уже намерено посмотрела на Му Цина, он с кем-то разговаривал, принимая поздравления. Его сдержанный вид и холодность, показалось Юй Лань очень привлекательной. Она не знала, как долго на него вот так пялилась, но стоило ему это заметить как та поспешно отвернулась, чувствуя, как жар прилил к щекам.«Да что это такое?! Он красивый, я не спорю. Уже, который раз ловлю себя на мыслях о нем. Да что ж это такое?»
Не глядя, взяв со стола чашу, Юй Лань в миг осушила ее в надежде охладиться, но кто ж знал, что там вино. Ощутив вкус алкоголя на языке, девушка поморщилась и с трудом проглотила. Краем глаза заметила, что Му Цин видел все это и теперь с злорадной ухмылкой смотрел на нее. Юй Лань закатила глаза на его поведение и тяжело вздохнула. Бросив тому угрожающий взгляд, Юй Лань горделиво вскинула подбородок, на что Сюаньчжэнь лишь усмехнулся. Следующим объявили количество фонарей для дворца Мингуана: пятьсот восемьдесят фонарей. Результат в некоторой степени значительный. Однако Пэй Мин не выразил ни намёка на радость, поскольку по сравнению с прошлым годом дворец Мингуана получил всё же меньше фонарей негасимого света. Вскоре прозвучал голос небожителя, оглашающего результаты: — Дворец Повелителя Вод, семьсот восемнадцать фонарей! Пирующие мгновенно поднялись волной, вокруг послышались возгласы изумления.«Ого, близко к Владыке»
Небожители немного пришли в себя и ринулись наперегонки выкрикивать поздравления. Ши Уду, однако, остался сидеть, даже не приподнявшись, а на его лице не промелькнуло ни тени заносчивости, он лишь воспринял случившееся как должное. Ши Цинсюань возрадовался ещё сильнее, чем если бы в его честь зажглись семьсот фонарей: он с силой хлопал в ладоши и не переставая кричал, обращаясь к Се Ляню и Юй Лань: — Мой брат! Это мой брат! Се Лянь улыбнулся: — Я понял, это ваш брат! Повелительница Цветов ответила ему улыбкой, радуясь вместе с ним. Что ж, главная тайна, что волновала сегодня сердца небожителей, раскрылась, пирующие вдоволь насмотрелись представлений, вдоволь наговорились, остались полностью удовлетворены и уже готовились покинуть пиршество. К всеобщей неожиданности Ши Уду вдруг сложил веер и, нахмурившись, произнёс: — Постойте. Он будто от рождения привык раздавать всем приказы, поэтому стоило ему раскрыть рот, все невольно слушались. Небожители снова заняли свои места, кто-то спросил: — Но ведь десять сильнейших уже объявлены, что ещё хочет нам сказать Его Превосходительство Повелитель Вод? Ши Уду качнул веером: — Десять сильнейших уже объявлены? Остальные не сразу осознали, что означает его вопрос, только Ши Цинсюань удивлённо забормотал: — … Нет. Нет, нет, нет. Ещё не вся десятка! Вместе с дворцом Шэньу, если посчитать… только что объявили только девятерых! Небожители немало удивились и начали переговариваться: — Только девятерых? — Истинно так, я посчитал, правда объявили только девятерых! — Значит, кто-то ещё занял место выше Повелителя Вод??? — Что? Но кто это мог быть? Я не припоминаю такого! В тот самый миг в чёрной ночи вокруг внезапно вспыхнуло сияние, подобное взошедшему солнцу. Это сияние было светом фонарей. От этого вида дух захватывало. Подобно множеству рыбёшек, переплывающих море, в небеса медленно поднимались бесчисленные сияющие фонарики. Они поблескивали в темноте ночи, сверкающие ярким светом, похожие на воспаряющие ввысь души или чьи-то прекрасные мечты, несравнимо впечатляющие, озаряющие непроглядно тёмный мир людей. Подобную чудесную картину невозможно описать словами, оставалось лишь затаить дыхание и оборвать все разговоры. Юй Лань удивлённо воззрилась на Се Ляня. Ведь все это великое множество фонариков принадлежало ему. Казалось, Се Лянь находился где-то не здесь и когда очнулся все взгляды пришедших на пиршество небожителей обратились к нему. Оказывается, на него дрожащей рукой указывал служащий, что объявлял результаты Состязания фонарей. Се Лянь растерялся: — … Что такое? Никто не ответил. Се Лянь указал на себя: — … Я? Ши Цинсюань хлопнул его по плечу: — … Именно. Вы. Се Лянь всё ещё недоумевал: — Что — я? Что, в конце концов, со мной такое? Глашатай, нервно сглотнув, всё-таки снова заговорил. И присутствующие на пиру небожители услышали его дрожащий, полный неверия в собственные слова, голос: — Храм Тысячи фонарей, дворец Наследного принца, три… три… — Три тысячи фонарей! Юй Лань прикрыла рот рукой от удивления. Большая радость наполнило ее сердце за друга.