«С момента как я вернулась, что ни день так новые подробности о Небесных чиновниках»
Цзинвэнь продолжал: — Наньгун, и ты бы тоже не смеялась. Напрасно я когда-то оценил тебя и из стремления помочь таланту избрал своей помощницей. Так-то ты мне отплатила? Позабыла об оказанной милости и долге. Поистине самая жестокая вещь на свете — женское сердце. Я ждал этого дня очень долго. Очень долго!«Поистине достойны звания трёх опухолей…одна ситуация хуже другой»
Линвэнь спокойно ответила: — Совершенный Владыка Цзинвэнь, сейчас здесь только мы, и раз уж вы решили нас бранить, к чему теперь прикидываться невиновным? Вы действительно выбрали меня в помощники из стремления помочь таланту? Пусть другие не ведают, почему вы меня избрали и как относились ко мне после, но ведь вы сами должны знать это, как никто другой. Се Лянь задался вопросом: — Что же произошло между Совершенным Владыкой Цзинвэнем и Линвэнь? Юй Лань? Кажется, ты вознеслась даже раньше меня? Тебе что-то известно? Только она хотела ответить, как Хуа Чэн привлек внимание к себе: — Гэгэ, не нужно спрашивать кого-то ещё. Достаточно спросить меня. Се Лянь удивился: — Неужели Сань Лану известно даже о таких стародавних событиях в чертогах Верхних Небес?«Что ж… не удивительно. Думаю, в любом случае он знает больше моего.»
Хуа Чэн кивнул и поведал Се Ляню следующее. Оба Бога Литературы — Цзинвэнь и Линвэнь — являлись выходцами из государства Сюйли. При этом первый был старше последней на несколько сотен лет, прочно укрепился в государстве Сюйли, и первоначально двое не имели никаких точек пересечения. Но однажды в государстве Сюйли проводился обряд поклонения Богам Литературы, который включал в себя небольшое состязание. Молодым образованным людям полагалось написать сочинение на тему «государство Сюйли», при этом содержание могло быть самым разнообразным. Работы без подписей вывешивались в самом большом храме Бога Литературы… в ту пору им являлся храм Цзинвэня. Цзинвэнь решил участвовать и написал отличное сочинение. Один взмах кисти — и готово, он написал длинное блистательное сочинение, в котором воспел величие государства Сюйли, уверенный, что сумеет выделиться среди прочих. Эта работа определённо могла стать победителем. Однако случилась весьма неловкая неожиданность. По завершении церемонии поклонения обнародовали результаты состязания. И победителем вышло не «Слово о Сюйли» авторства Цзинвэня, а размышления об управлении страной под названием «Анти-Сюйли». Се Лянь спросил: — Сань Лану приходилось читать то самое «Анти-Сюйли»? — Приходилось. Гэгэ, если захочешь, я как-нибудь перескажу тебе в общих чертах. Се Лянь поспешно отказался: — Не стоит утруждаться. Впрочем, раз уж работа превзошла труд уже вознесшегося Совершенного Владыки Цзинвэня, наверняка написана она была очень хорошо. Хуа Чэн дал свою оценку: — Неплохо, но не настолько гениально. Всё дело в том, что тогда внутренняя обстановка в государстве Сюйли оставляла желать лучшего, в народе росли недовольства. И такое произведение как раз пришлось людям по вкусу. Поэм, подобных «Слову о Сюйли», существовало великое множество, они давно опостылели всем и каждому. Разумеется, в таком сравнении «Анти-Сюйли» победило. Се Лянь кивнул. — Но в творчестве не бывает первых. И на самом деле ничего страшного в случившемся нет, тем более что они написали совершенно о разных вещах. Хуа Чэн согласился: — Верно. Сначала Цзинвэнь тоже так считал. В государстве Сюйли искали автора «Анти-Сюйли», но никто не хотел признаваться. Охотников за славой легко разоблачали. Вскоре, поскольку произошедшее привлекло внимание государственной стражи, сочинение победителя изъяли из участия в церемонии. Владыка Цзинвэнь был недоволен, Но спустя несколько месяцев позабыл. Беда в том, что ещё через несколько месяцев среди Богов Литературы чертогов Верхних Небес разлетелись поразительные слухи… Автор сочинения, победившего на церемонии в честь Бога Литературы, всё-таки был найден, его схватили и посадили в темницу. Им оказалась молодая женщина, что торговала обувью на рынке! Се Лянь переспросил: — …Т-торговка обувью? Хуа Чэн подтвердил: — Да. В бытность смертной Наньгун Цзе этим и занималась. Вначале никто бы не связывал торговку обувью с написанием «Анти-Сюйли». Однако, одна женщина помогала людям писать тексты и зарабатывала на этом. Когда заметили сходство ее почерка с неким сочинением, она была арестована. Впоследствии, Совершенный Владыка Цзинвэнь выбрал ее в свою команду. Женщины были редкость среди небесных чиновников, особенно в качестве помощников. В основном это были те, кто заведовали цветами и травами, рукоделием, искусством песни и танца. Богини Литературы были большой редкостью. Встретившись с Цзинвэнем, она нашла защиту и возможность развития своих талантов. Но теперь оба героя оказались в противостоянии. Цзинвэнь тем временем заговорил вновь: — Я всячески тебя ценил, а в твоих устах всё переворачивается, будто я причинял тебе зло. Линвэнь всегда относилась ко всем уважительно, не заискивала, но и не проявляла высокомерия. Однако сейчас в её словах послышалась насмешка: — Да бросьте. Довольно и вам повсюду вещать о том, как сильно вы меня ценили. Будь это так, вы бы не заставляли меня на протяжении нескольких десятков лет прислуживать каждому служащему вашего дворца, подносить чай и воду, чтобы стереть ошибки в черновиках. Не отправляли бы за сотни ли, чтобы забрать единственную рукопись какого-нибудь поэта. И не заставляли бы на каждый праздник без передышки подносить дары другим чиновникам. А ведь правда, как только Линвэнь стала помощником, она то и дело была занята какими-то поручениями. Ее очень часто можно было увидеть из-за чего Юй Лань даже прониклась к этой девушке, ведь та буквально без продыху что-то делала. Цзинвэнь ответил: — Говоря по существу, ты просто ненавидела меня за то, что я тебя не повышал. Но почему бы тебе не задуматься, по какой причине я этого не делал? Линвэнь произнесла: — По какой причине? Я бы тоже хотела знать. Будучи простой смертной, я ещё могла выделять свободное время на чтение и написание работ. Даже в темнице я, по крайней мере, могла посвящать время уединённым размышлениям. А после того, как стала вашей помощницей, не было ни секунды, чтобы я не работала как лошадь, ползая на коленях по мелким поручениям. Если хотели замучить меня, выбрали довольно неплохой способ. Цзинвэнь сорвался на крик: — Наньгун! Даже теперь ты не желаешь признавать вину?! Линвэнь переспросила: — В чём же моя вина? — Да неужели это моя вина? Я поручал тебе дела, которые лучше всего тебе подходили. Если бы ты не справилась даже с такой ерундой, как я мог поручить тебе что-то более важное? Я закалял твой характер, давал возможность совершенствоваться. Тебе самой не хватало способностей. Как можно винить меня в том, что ты не получала повышения? Твои амбиции взлетели высоко, но ты сама, будучи женщиной, не могла достичь таких высот. Ты должна признать этот факт! Линвэнь рассмеялась, словно её разгневали его слова. Она произнесла, понизив голос: — Хорошо. Вы говорите, что я не могла достичь таких высот? Что ж, позвольте узнать, достигали ли дворцы Цзинвэня на пике своего благоденствия хотя бы колен моих дворцов? Между ними все сильнее разгорался огонь обид. Внезапно принц нанёс удар кулаком прямо в землю, и вместе с оглушительным грохотом вокруг него в тот же миг образовалась огромная яма в четыре чжана! Хуа Чэн сразу понял, что он собирается сделать, и воскликнул: — Гэгэ! Се Лянь помахал рукой перед лицом, разгоняя пыль, и, закашлявшись, объяснил: — Так будет быстрее! Я иду в эту сторону. Сань Лан, ты и Младший Генерал Пэй… побудьте неподалёку! Однако Хуа Чен не намеревался просто стоять сложа руки. Он выбрал направление, противоположное Се Ляню, призвал Эмина и вонзил клинок в землю. Эффект получился такой же, как от удара Се Ляня. С каждым разом они производили громкий шум, отдаляясь друг от друга. Юй Лань, Пэй Су и Бань Юэ остались на месте. Во всяком случае они сейчас никак помочь не могут. То и дело были слышны удары, постепенно удаляющиеся друг от друга. Втроем они изредка перекидывались парой фраз, но диалог все равно никак не заходил дальше. После чего недолгого ожидания, Юй Лань спросила: — Не хотите пойти со мной ещё раз осмотреть ту фреску. Пэй Су и Бань Юэ, не имея возражений, пошли вместе с Юй Лань. Как только они переступили порог храма, тут же стали подходить к той стене, где была фреска. — Это ведь та стена? — спросила Бань Юэ. Пэй Су, что осматривал стену, ничего на ней не увидел. — Да. Именно на ней была фреска. Юй Лань задумалась. Змей на шее вытянулся, лучше осматривая стену. Повелительница Цветов заключила: — Фреску сделали при помощи магии… видимо автор позаботился, чтобы она исчезла после того, как ее обнаружат. Так как исследовать фреску снова не удалось, трое вышли из Храма. Как раз к тому времени вернулись Се Лянь с Хуа Ченом, который принял свой истинный облик, и Пэй Мин, который был покрыт пурпурно-красной кровью. Он еще держал Линвэнь в мужском обличье. Увидев их приближение Пэй Су широким шагом вышел навстречу. — Генерал, Ваше Высочество, фреска в храме исчезла! Пэй Мин, одной рукой держа Линвэнь, другой убрал назад окровавленные волосы и спросил: — Какая фреска? Увидев Пэй Мина в пурпурно-красной цветовой гамме, Бань Юэ широко округлила глаза. Се Лянь вкратце рассказал Пэй Мину о картине, затем отправился за Пэй Су в храм. Он тоже удостоверился в исчезновении фески. Хуа Чэн провёл рукой по стене. — Картину создали при помощи магии. Се Лянь кивнул. — И возможно, её создатель озаботился тем, чтобы картина не осталась на стене надолго. Тем временем Бань Юэ после долгих колебаний всё-таки спросила у пурпурно-красного Пэй Мина: — С вами… всё в порядке? Пэй Мин взглянул на неё и с острасткой произнёс: — Спроси лучше своих змей, которые меня так покусали, всё ли со мной в порядке. Пэй Су открыл рот, не совсем уверенный, стоит ли заступиться за девушку. Бань Юэ округлила глаза ещё шире и замямлила, оправдываясь: — Но… от одного укуса скорпионовой змеи… опухоль не может расползтись на всё тело и так сильно… И сестрица Юй Лань дала вам противоядие… После этого Пэй Мин воззрился на Юй Лань. Повелительница Цветов заглянула в мешочек и поняла, что вероятно перепутала баночки. И дала Пэй Мину другую мазь. Она, конечно, убрала опухоль, но не будет такой же эффективной, как мазь из травы шаньюэ. Однако это показалось Юй Лань странным, она никогда не путала бутыльки. Змей стал более активно извиваться на шее Юй Лань, казалось он наслаждался страданиями Пэй Мина. В голове Повелительницы Цветов промелькнула мысль, что это Лэ Ян поменял бутыльки. Юй Лань лишь неловко улыбнулась. — Упс… — тихонько произнесла она. Бань Юэ только и пришлось сказать: — Простите… Пэй Су, не в силах больше на это смотреть, похлопал девушку по плечу. — Не обращай внимания. Это не твои змеи натворили. Се Лянь, который тоже не желал больше наблюдать спектакль, вздохнул: — Генерал Пэй, вы не могли бы перестать морочить голову девочке? В такой-то момент. Однако Пэй Мин именно в этом находил источник жизненных сил. С помощью магии он избавился от следов крови, его лицо вновь засияло, и мужчина рассмеялся: — Но ведь девочки для того и нужны, чтобы морочить им головы! И вообще, советнику Баньюэ уже несколько сотен лет, какая же она девочка? Боитесь, что она смутится? От таких слов глаза Юй Лань недобро сверкнули: — Генерал Пэй… может вам следует отрезать… язык? Уж больно вы говорливы… В глаза Пэй Мин блеснул страх, а затем он попятился, словно вспомнил что-то неприятное. — Ну что вы Повелительница Цветов! Зачем же так. Кроме того, не вы ли говорили, что эта мазь мне поможет. Так почему все вернулось как было, если не хуже стало? Юй Лань откашлялась: — Кхм… Полагаю, я перепутала баночки. — Или вы специально это сделали? — с подозрительным прищуром произнёс тот. — Не в моих принципах морочить людям голову. — отзеркалив его слова, Юй Лань перестала обращать на генерала всякое внимание. Как и все остальные. Пэй Су поручили нести Линвэнь. Отряд покинул посёлок и продолжил путь на следующий уровень горы Тунлу. Через день они достигли узкого ущелья. По обеим сторонам высились величественные каменные скалы, а посередине вела горная тропа. Здесь Линвэнь наконец пришла в себя из забытья. Но несмотря на это, способность двигаться к ней не вернулась, поскольку серебристая бабочка накрепко прицепилась к её спине. Все таки эти бабочки многое умели от чего это и восхищало и наводило жути. Осознав, что кто-то несёт её на плече, Линвэнь не моргнула глазом, только растерянно спросила: — …Откуда такая тьма народу? Как вы все здесь оказались? Это что, уже не гора Тунлу? Пэй Мин ответил: — Это, по-твоему, тьма? Я тебе вот что скажу, сейчас нас станет ещё больше. Будут и новые лица. Сможем усесться за несколько столов и перекинуться в карты. Заметив Юй Лань, Линвэнь не удержалась от удивления: — Повелительница Цветов, и вы здесь…? Юй Лань ничего не ответила, лишь махнула рукой приветствуя. Помолчав, принц спросил: — Кстати, Линвэнь, из монастыря Водных каштанов Циин погнался за тобой. Где он сейчас? — Не знаю. Когда мы оказались на горе Тунлу, набежало слишком много нечеловеческих созданий, и Его Высочество потерялся. Сейчас мне неизвестно, где он. Пэй Мин вздохнул, обращаясь к Линвэнь: — Как ты могла не сказать мне, что была тем, кто забрал у государства Сюйли последнюю надежду на спасение? Как жестоко с твоей стороны. У Юй Лань не было привычки копаться в личных делах, если это не относилось к судам во дворце Шэньу, потому старалась не лезть туда куда не следует. Хотя даже так ее все равно считали той, кто влезает в чужие дела. Принц решил поскорее сменить тему, обернулся и спросил: — Сань Лан, мне всё не даёт покоя одна вещь. Когда они вошли в ущелье, Хуа Чэн не сводил внимательного взгляда со скал по обеим сторонам. — Спрашивай. — Что же представляет собой «медная печь», давшая название горе Тунлу? Неужели и правда огромную печку? Хуа Чэн усмехнулся и отвёл взгляд от стен. — Конечно, нет. Но гэгэ задал вопрос как раз вовремя, — он вытянул руку вперёд. — Её уже можно увидеть. Остальные проследили в указанном направлении и на мгновение невольно застыли на месте. — …Это и есть… «медная печь»? Хуа Чэн скрестил руки на груди. — Верно. Далеко возле края неба, высоко над миром, она возвышалась над другими горными пиками, окрашенная глубоким синим цветом. Вершину горы окружали ветра и облака, подобные морю, и даже можно было смутно разглядеть снежную шапку, которая не таяла круглый год. У Юй Лань вырвалось: — Поистине завораживающее зрелище. Хуа Чэн неторопливо объяснил: — «Медная печь» — это действующий вулкан, а также центр всей горы Тунлу. Рождение Князя Демонов — это момент его пробуждения. — Вулкан извергается? — Да. Поэтому появление Князя Демонов всегда сопровождается всполохами пламени, потоками лавы и природным бедствием, способным уничтожить всё живое. В миг в голове пронеслись воспоминания бедствия, кроваво-красная картина, запах гари и копоти, небо было чёрным, казалось оно навсегда таким останется. Юй Лань ощутила мелкую дрожь в руках. Видимо Лэ Ян учуял изменение настроение девушки, потому он мягко ткнулся головой в подбородок девушки. От этого действия Повелительница Цветов вернулась к реальности, погладив по голове змея. Пэй Мин заметил: — Слишком далеко. С такой скоростью, если не учитывать стычки с демонами по дороге, придётся потратить очень много времени в пути. Се Лянь пришёл в себя и кивнул. — Поэтому каждый раз открытие горы и битва демонов подобны процессу тяжёлых родов. Хуа Чэн улыбнулся. — Гэгэ, отличное сравнение, — и вдруг остановился. — Мы добрались. —??? — Се Лянь изумился. — Так быстро? — Да. Но пока не до медной печи, а до храма Уюн. Стоило услышать про храм, как Юй Лань оживилась. Значит их возможно ждет еще одна фреска о прошлом. Посреди ущелья показался покосившийся, но всё же поражающий размерами храм. Второй встреченный ими на пути. Се Лянь едва удержался от того, чтобы протереть глаза, и спросил: — Он настоящий? Сомнение принца было понятно, ведь храм возник как-то слишком неожиданно. Но его не должно здесь быть. Где это видано, чтобы в узком ущелье на горной тропе строили храмы? Что за дрянной фэншуй? Даже если кто-то, одержимый идеей, непременно желал построить его в подобном месте, ведь можно было возвести здание чуть в стороне! Но храм Уюн преспокойно высился ровно посередине тропы, словно безмозглый мелкий деспот, преградивший отряду дальнейший путь! Пэй Мин угрюмо произнёс: — Без демонов наверняка не обошлось, слишком странно. Всем проявлять осторожность. Линвэнь с трудом подняла голову с плеча Пэй Су и сказала: — Господа, если не хотите заходить внутрь, мы могли бы взлететь и пройти по скалам. Се Лянь же возразил: — Нет. Мы должны войти и осмотреть храм на предмет фресок. Юй Лань, что уже стояла у входа в храм, ожидая других, облокотилась о косяк в ожидании, когда пойдёт Се Лянь. Хуа Чэн сказал принцу: — Гэгэ, не волнуйся. Если хочешь, идём посмотрим, ничего страшного не случится. Стоило ему это сказать, все остальные необъяснимо для себя успокоились и медленно приблизились к храму. До самого входа никаких странностей им не встретилось. А перешагнув порог и оказавшись в главном зале, они убедились — стены храма обожжены пламенем и покрыты чёрным, но если аккуратно соскрести корку, то отколется маленький кусочек краски, точно как в прошлом храме. Се Лянь поначалу был насторожен, но Вскоре чёрный «защитный слой» осыпался со стены, явив скрытую за ним картину, которую Се Лянь и Хуа Чэн принялись внимательно изучать. На этот раз сюжет фрески оказался совершенно иным. Они начали смотреть с верхнего уровня, где юноша в белых одеждах восседал на нефритовой кушетке с видом прекрасным и возвышенным. Тот самый наследный принц Уюн. Его глаза были закрыты, а судя по позе, сам он погрузился в медитацию. Только от него не исходило ни намёка на покой. Брови принца были сведены к переносице, со лба даже стекали капельки пота. Его окружали четверо — божества-покровители, подчинённые наследного принца с предыдущей фрески, что стало ясно по той же одежде и облику. Судя по выражениям лиц, их явно охватило беспокойство. Верхний слой краски всё ещё медленно осыпался, но пока исчез не до конца, и Се Лянь вначале увидел хаотичные мазки красного цвета. Принц нахмурился. — Странно. — Он осторожно коснулся стены рукой и с сомнением произнёс: — Неужели фреска плохо сохранилась? Непонятно, что конкретно изображалось далее, глазам предстали лишь линии и цвета, размазанные, тусклые, словно их покрывал слой тумана, не дающий чётко разглядеть написанное. Но ведь фреска создана при помощи магии, она не могла потускнеть от времени, подобно настоящей! Хуа Чэн тоже внимательно всматривался в картину. — Подождём ещё, — хмуро произнёс он. Они переглянулись. А когда чёрная корка окончательно опала и картина стала полной, отступили на несколько шагов и вновь взглянули перед собой, стоя плечом к плечу. Стоило Се Ляню узреть фреску целиком, дыхание перехватило, а по голове пробежали мурашки. Потрясённый, он произнёс: — Это… ад? Юй Лань внимательно всматривалась в фреску, а потом резко вспомнила: — Точно! Сон! Се Лянь нахмурился, воззрившись на девушку. Юй Лань стала пояснять: — Принц Уюна, часто пренебрегал правилом, что нельзя является смертным. Однако для возлюбленной она сделал исключение. Принц рассказал ей об этом сне. Здесь по всей видимости изображен сон-пророчество. Вулкан должен был извергнуться, тем самым погубив все государство. Рассматривая картину стало понятно. Мир людей — на стене теснились друг к другу домики, деревья, люди… Вот только всё это поглотило бескрайнее море огня и лавы. Размытые красные мазки являли собой цвета пламени.Дома и деревья горели, люди, охваченные огнём, кричали. В центре картины возвышалась ярко-красная гора, подобная раскалённой докрасна огромной печи, чей вид наводил ужас. И всё пламя, все потоки лавы извергались прямо из её жерла. — Выходит извержение вулкана погубило государство Уюн. А на фреске изображен сон предстоящих событий… теперь понятно хаотичность изображения Хуа Чэн лишь хмыкнул. Это страшное зрелище изображало сон наследного принца. Принца Уюн и его четверых божеств-покровителей окружал золотой свет, а значит, на тот момент они уже вознеслись. И принца мучил кошмарный сон, поэтому содержание этого сна изображалось цветами и линиями более «иллюзорными», нежели «реальность». Некоторые небожители, чьи магические силы достигли невиданной мощи, обладают редким даром — предугадывать будущее во снах, улавливая малейшие знаки в настоящем. Иными словами, они видят вещие сны. Поразмыслив, Се Лянь заключил: — Кто-то наверняка хочет нам что-то рассказать. История на этой картине, должно быть, является продолжением сюжета прошлой. Думаю, когда мы в конце концов достигнем «медной печи», получим ответы на многие вопросы. Тем временем Линвэнь, посмотрев за окно храма, подала голос: — Господа, должна спросить вас кое о чём. Вам это не кажется странным? Пэй Мин спросил: — Что именно? Линвэнь ответила: — Не знаю, померещилось ли мне, но… кажется, скалы по обеим сторонам ущелья раньше располагались не так близко.