язык цветов || СЛАВАЛЕВЫ

Зулькарнаев, неуверенно стоя на коньках, смотрит на товарища с небольшой тревогой. Кудрявый, заметив его нерешительность, в моменте оказывается ближе. Лев чертыхается, чувствуя, как теряет равновесие. Слава оказывается рядом как кстати, подхватывая друга аккуртным толчком в спину. —Лёв, ты за бортики то держись, раз для тебя земное притяжение такое сильное.—Фыркает, по максимуму выпрямляясь. "Лёв"-ласковое, изнеженное, постоянно вгоняющее в краску. Зулькарнаев же молча вздыхает, позволяя другу помочь себе ровно встать, стараясь лишний раз не двигаться - знает, что не особо таки легкий. Копейкин друга берет под руку, невесомо отталкиваясь и двигаясь вперед. Лев старается делать все как друг, и всё-таки это оказывается не так сложно, а уж тем более совсем не страшно. —Ну, а ты еще не хотел. Смотри, красиво же!—Слава просто сияет при виде гирлянд. Кудрявый все хотел и себе домой купить гирлянды, да вешать особо некуда, разве что на стену под самый потолок в спальне, но все никак не находил времени на покупку. А после даже допускал мысль купить, и повесить на дверной проем, как занавес из бус из фильмов про хиппи, но побоялся что собака может запутаться. Все никак не получалось, вот и только на улицах смотрел. Лев тоже смотрит с очарованием, но не на красоту катка и все еще праздничную атмосферу, а на Славу. Приятно видеть его таким по-детски счастливым. Этот лучистый лик согреет душу даже при таком морозе. Так было всегда, ибо Копейкин не смотря на свой возраст больше походил на ребенка, чем на взрослого парня, каким является. Любил чушь всякую покупать, любил до ужаса смешные принты на пижамах. Даже эмоции как ребенок выражал: улыбка всегда яркая такая, искренняя и нежная. Можно даже сказать наивная. Всегда радостный всему подряд, даже тому что сегодняшний день наступил, и не стесняющийся поздравлять всех знакомых и фанатов со всемирным днем шаурмы. Не смотря на все эти свои качества, он все равно даже в какой-то степени раним и трогателен, иногда даже пустяки огорчают не на шутку, но это ему тоже идет. Кареглазый даже привык слышать на свой вопрос "где был сегодня?" в телефонном разговоре ответ какой-то в стиле: "Купил Мире шапку новогоднюю", или подобную бредятину. Самое интересное - не смотря на возраст он совсем не стеснялся такого себя, а наоборот: гордился, что душой не стареет. А Зулькарнаев только и может что со стороны поражаться, глазам своим не верить что такие люди и взаправду бывают. Копейкин наверное и сам не знал об этом, но очень помогал Льву во время недавнего своеобразного депрессивного эпизода. Выматывался Зулькарнаев очень сильно на съемках, да так, что домой приходил разбитый и чуть ли не в уличной одежде спать ложился, а Слава же рядом был. Приезжать не ленился, новогодние приблуды привозил, даже другу квартиру скромно украсил елочкой - маленькой такой, размером от запястья до локтя. Но и за это Лев был очень благодарен, поскольку хоть какую-то радость от праздника получил, к которому всегда был безразличен. Копейкин же наоборот - очень пристрастился к этому празднику. Фанат прямо-таки. Любит всю предпраздничную атмосферу, любит квартирку тесную, но уютную, с душой украшать. Любит, когда этот праздник встречается в кругу семьи. Кудрявый выруливает немного вперед, не отпуская руки товарища. Он легко маневрирует меж скоплениями людей. Слава редко когда молчит так долго, видимо, о своем думает, хотя судя по глазам он все еще любуется вечером. Уже давно стемнело, но так даже красивее за счет гирлянд и прочих светящихся установок. Лев не особо любит коньки как и, впрочем, любой спорт каким не владеет на отлично. Боится глупым показаться, упасть, оступится на глазах у людей, на глазах у Копейкина. Но только кучерявый старается дать приятелю понять то что все в порядке, кивает с улыбкой на валяющихся где-то в стороне людей, уверяет, что в падениях ничего такого нет. А потом добавляет, пододвинувшись ближе, что тут большая часть, как и Лев, так же впервые на льду стоят, словно бы это было каким-то секретом. Зулькарнаев рад что это длилось не так долго как могло бы. Было там как-то некомфортно, и сам он даже не понимал чего больше боится: покалечится, на людях упасть, или упасть перед Копейкиным. Слава к холоду чувствителен, очень даже, из-за чего замерзает быстро. В этот раз замерз больше от того, что плохо для такой погоды оделся. Копейкин почти что огорчился что им двоим пришлось уйти из-за него, а Лев даже доволен, ибо сейчас все ему по душе: никакого скопления людей, никаких криков и громкого ржача. Наедине с приятелем куда более приятнее время проводить, но Лев не сказал бы что на коньках ему совсем не понравилось. Со Славой он бы и с парашютом прыгнул. Они вдвоем сидят в кафе - в ближайшем от катка. Отогреваются, взяв себе по горячему напитку. —Ну че, давай честно только.. не зря ведь приехали?—Копейкин все еще от мелкого холода подрагивает одними только плечами. —Точно не зря,—Улыбается Лев, а после добавляет: —Не переживай ты, Слав, мне правда понравилось. Кудрявый победно щурится, улыбаясь, выражение лица прямо-таки из разряда: "а я говорил", и вскоре предположения оправдываются, потому что Слава подает голос. —Я же говорил, что тебе понравится, а ты все ехать отпирался.—А после делает глоток горячего шоколада. Зулькарнаев дивится такой картине, заостряя внимание на легком морозном румянце приятеля. Они еще некоторое время греются в кафе, а после покидают его, продолжая вечер. Картавый уж побоялся, что снова прийдется на каток идти, но Слава с улыбкой уверил, что арендованные коньки он уже сдал, и больше мучать друга не собирается. Зулькарнаев все чаще замечал за собой как засматривается неприлично долго на товарища, как только тот начинает улыбаться. Он не мог понять, почему эти вечно горящие глаза Копейкина так манили, буквально пленяя Льва. Все чаще картавому хотелось прикоснуться к другу: к мягким щекам, теплым рукам, смять блестящие кудри в ладони. Лев прежде всего подумал, что это может быть просто временное притупление разума, смешанные чувства из-за усталости или стресса. Он начал замечать все детали внешности и манеру поведения Славы, которые ранее не привлекали его внимания. Безусловно все от и до в нем нравилось, притягивало как магнит. Кареглазый думал, что такие люди как его приятель существуют лишь в книгах, а тут он, такой.. реальный. По другому не опишешь: в поступках своих бескорыстен, глаза всегда сияющие инициативной и лаской. Даже аура у Копейкина была своя, такая вот будто желто-оранжевая, как лучи солнца. Лев такое чувствовать у людей умел очень тонко, во всех деталях. —Ты чего завис?—кареглазый встрепенулся, когда перед его лицом помахали ладонью, приводя в себя. —Ты устал? Извини, что так поздно из дома тебя вытащил. Можем в другой раз встретиться, на неделе как нибудь, а щас могу до дома тебя проводить.—не без тревоги начал кудрявый, но его прервали: —Все нормально, Слав, честно. Неделя какая-то загруженная прям, но все нормально, я же отдыхаю щас.—Улыбается, руки в сырых карманах грея. Взгляд Копейкина внезапно падает на руки Льва. —Стой, погодь минуту.—Останавливает парень, и картавый тут же замирает на месте. В пуховике у Славы карманов нет, только внутренние, и те в районе груди. Кудрявый запускает кисти в карманы Льва, встав напротив почти вплотную. —Мелочь у меня спиздить решил?—Фыркает Зулькарнаев, пряча смущенное лицо. —Отстань, а, я греюсь.—Пытается в воротник поглубже зарыться. Парень копошится в карманах, забираясь кистями так, что бы ладони картавого накрывали тыльную сторону его ладони. Такие действия не могут не смутить кареглазого, и он смотрит куда-то себе под ноги, не желая встречаться взглядами с приятелем и показывать свое стеснение. Слава выдыхает рвано, грея замерзшие руки. Одеваться по погоде он совсем не умеет, хотя и старается. Но вот Копейкин в смятении, но виду не подает - Ему кажется, что Лев стал более задумчивым. Он начинает сомневаться в своих действиях и бояться потерять дружбу с Львом. Боится, что слишком тактилен, или слишком навязчив, но ничего с собой поделать не может. Все поговорить об этом хочет, мало ли что у приятеля стряслось, а стряслось у друга страшное: Слава казался ему привлекательным, даже слишком.