LABYRINTH

— Итак, ты считаешь, что ваши не хотят докопаться до правды? Я поглядела на Курокаву немного смущенно. Это не было четкой мыслью, я лишь предположила, и, к сожалению, сделала это вслух, но на самом деле не могла быть уверенной в своей догадке. — Нет, я так не считаю. — Мы вразрез с моими ожиданиями не пошли в столовую. Изана пригласил меня на обед в кафе на другой стороне улицы. Учитывая то, что наш участок относился к Роппонги, заведений для посещения здесь хватало. Кстати говоря, тот самый «Лабиринт» был совсем недалеко отсюда. Если пройти примерно километр, а то и меньше, на восток, то за углом высокого здания располагался элитный клуб, принадлежащий Бонтен. — Допустила такую мысль поначалу, но сейчас понимаю, это глупо. Они ведь мои напарники. Изана почему-то продолжал сверлить меня взглядом. — В чем дело? — буркнула я, отводя глаза. — Ты сейчас оправдываешь мудаков, которые закидали тебя «презиками», акцентируя то, что ты — женщина, и они бы тебя… — Я понимаю, что это глупая выходка, но если обращать внимание на каждую их тупую шутку, никаких нервов не хватит. К тому же я проходила жесткую подготовку без каких-либо поблажек. Эти парни — заигравшиеся дети, возомнившие себя крутыми полицейскими. Они считают, что женщинам не место среди них. Я говорила спокойно, на что Курокава качал головой, явно меня не понимаю, и в конце концов он едко подметил: — Ты самая младшая из всего отдела. Знала? — Ого, а ты шустрый… — Тебя буквально унизили зрелые мужики, а ты называешь их «детьми». С ума сойти. — А ты кто? Борец за справедливость? Курокава хмыкнул. — А я тот, который «кто, если не я»? Все просто, Мамура: если кто-то систематически тебя прессует, правильнее отвечать агрессивной силой, потому что в противном случае тебя сожрут. Слышишь? Агрессия — вот это оружие против таких уродов. У меня портилось настроение. Приперся какой-то «перец» из супер крутого отдела и взялся вправлять мне мозги. Это действительно взбесило меня. — Ты можешь так рассуждать только со своей мужской точки зрения, и не думаешь, что они могут затащить меня за угол и сделать кое-что похуже, чем публичное закидывание презервативами! — выпалила я на одном дыхании, привстав от злости, и тут же плюхнулась обратно, потому что Изана заулыбался. — Вот видишь, ты дала мне отпор. Об этом и говорю… — Черт, ты слишком энергозатратный, — потерла я вспотевший лоб и продолжила есть. — Не волнуйся, в работе я собранный и молчаливый. Отдохнешь. — Курокава взглянул на свои часы и прибавил: — Что ж, раз мы немного познакомились, давай перейдем к вещам посерьезнее. Введешь меня в курс дела? Кивнув и прожевав пищу, я выдохнула и сосредоточенно заговорила: — Жертва — Андо Джеро, парень двадцати двух лет. В деле сказано, что в группировке его прозвище было Волчок. Не знаю, кто дал такую информацию. Лично я мало чего добилась от Хайтани, так что… — Ты допрашивала Хайтани? — удивился Изана. — Да. Он, кстати говоря, проходит по этому делу, как свидетель. — Как ты на него вышла? Я помолчала. — Он вышел сам… Мы застали его на месте преступления. — И вы, конечно, с самого начала заподозрили его? — Я знаю, что любой свидетель первоначально рассматривается, как потенциальный убийца. Суицид тоже всегда расследуется, как убийство, и уже потом факты и улики либо исключат самоубийство, либо доказывают его. В нашем деле важно проверить и отмести как можно больше ошибочных версий, чтобы нащупать ту самую правильную, верно? — Хм, — усмехнулся Курокава, — а мне говорили, что ты чисто «на побегушках», — и поднявшись из-за стола, парень похлопал меня по плечу. — Сработаемся, напарник. Курокава оплатил счет и дожидался меня у входа, уже покинув кафе, когда я вернулась из уборной и тоже вышла на послеобеденную жару. — Знаешь, что мне понравилось в общении с тобой? — сказал инспектор, безмятежно глядя куда-то вдаль и во рту вновь держа леденец, затем выдержал паузу и добавил: — То, что ты не спросила, кто называл тебя «стажером на побегушках», и то, как ты прямо сейчас не уточнила, что же мне понравилось в общении с тобой. — Просто мне все равно, — ответила я, посмотрев Изане в глаза, и мы почему-то, не сговариваясь, как по команде, прыснули со смеху. — Ты на пафосе, я понял, — закивал Курокава и указал рукой туда, где стояла темная машина. — Мне пора. Увидимся завтра. Подготовь для меня отчет, ладно? — Да. — И еще вопрос. Ты сказала, что была на месте преступления. — Курокава не смотрел на меня. Он медленно скользил взглядом по прохожим, по машинам и всей окружающей обстановке. Это выходило спокойно, будто даже лениво, ничуть не издерганно и не нервно. — Я так понимаю, хотела бы еще раз исследовать местность? — Да. Меня до сих пор беспокоит один момент. — Какой? — стальные глаза впились в мое лицо, невольно пуская холодок между лопаток. — Пожарная лестница здания. Об этом ни слова в отчете. Значит, крышу так и не проверили, а господин Хайтани утверждал, что видел лишь силуэт убийцы. Получается, если бы тот пробежал мимо Хайтани, который стоял на углу здания, то непременно попался бы. К тому же странно выбежать на ярко освещенную улицу, после того как выстрелил в кого-то в упор. Экспертиза показала, что пуля была выпущена из «командирского» нагана. Компактный и удобный, чтобы спрятать его просто даже в кармане. Соответственно, глушителя не было. Выстрел прогремел на всю округу. Убийце нужно было немедленно скрыться… Не знаю, мне кажется, путь был только через крышу, — быстро отрапортовала я, потому что теперь моя голова была полностью забита мыслями об этом деле. Курокава молчал, задумчиво глядя прямо перед собой. Я ждала, что он скажет. — Значит, на завтра план такой: едем и проверяем ту крышу. А потом надо бы связаться с Хайтани… К слову, я не уточнил, ты говорила о старшем или младшем из братьев? — О старшем. — Угу. Значит, встретимся с ним. Раз убитый — их парень, неплохо бы и с главой Бонтен переговорить. Они не любят этого, но придется им с нами посотрудничать. Уверенность Изаны как-то сразу натолкнула меня на мысль, которую я тут же озвучила: — Ты хорошо знаком с главой? Уже приходилось с ним видеться? Изана улыбнулся и взглянул на меня. — Было дело и не раз. Мы даже бухали с Майки… С главой Сано Манджиро, если ты не знаешь его настоящего имени. Помнится, он сказал, что тоскует по своей младшей сестре, которая ушла. Я даже пообещал найти ее, но поиски ни к чему не привели. — Я окаменела. Просто вперилась в лицо Изаны и не двигалась. Наверное, даже побелела, потому что он вдруг нахмурился и участливо спросил: — Ты чего, Кимико, переела? Это вызвало у меня нервную улыбку, но ответить я не успела, потому что Курокаве позвонили. Он достал из кармана шорт телефон, взглянул на экран и, бросив мне уже на ходу: «До завтра, напарник», побежал к машине. А я, покрывшись холодным потом, поплелась обратно в участок. Мне казалось, что я испытываю судьбу, или судьба испытывает меня, потому что как-то сразу собралось в моей жизни столько людей, знакомых с моим братом, что невольно хотелось все бросить и снова сбежать.

***

      Поскольку теперь я участвовала в расследовании, мне было официально разрешено самим шефом Идзуми первое: надевать гражданское, но в деловом стиле. Второе: не выходить в патруль. То есть мой рабочий график временно изменился. Поэтому в этот день, проторчав за компьютером, потому что изучала карту того района, где было совершено убийство, почти до восьми вечера, я обнаружила пустующий офис. Однако шеф тоже еще не покинул участок. — Поезжай домой, Кимико, — сказал он, запирая кабинет на ключ. — Ты засиделась. Завтра на свежую голову, полные сил, начнете расследование. А сейчас — отдых. Давай-ка, — подогнал меня начальник, и я, вскочив из-за стола, поняла, что действительно отсидела себе весь зад. Мы покинули участок вместе, попутно попрощавшись с дежурными, и, уже идя к открытой парковке, шеф спросил: — Ну и как тебе Курокава? — Необычный, но умный. — Верно. Так о нем и отзывается его начальник. Хорошо, если сработаетесь. Неплохо смотритесь вместе. — В каком смысле, начальник? — удивленно покосилась я на босса. — Да во всех, — рассмеялся он и попрощался со мной, открыв дверцу машины: — Доброй ночи, офицер. Выспись, как следует. Тебя ждет изнурительная работа. — Да, начальник, — поклонилась я, держа в руках портфель с бумагами. Решила взять дело домой. — Доброй ночи и вам. Я пошла к своей машине только тогда, когда шеф тронулся с места. Внутри как обычно пахло цитрусовым ароматизатором, но, заведя двигатель, я все равно опустила стекло. Слишком уж любила лето. Особенно когда после работы гудит все тело и голова, а ты сидишь в своей машине, слушаешь, как ворчит двигатель, и в открытое окно врывается букет запахов. Цветы, пыль, листья, водоросли, нагретый асфальт — так пахло мое лето. Оно пахло так же и тогда, когда я влюбилась в Рана. Поэтому сейчас, уловив все те же ароматы, я невольно впала в тоску. Она сжала мое сердце и не отпускала. Я ведь все равно чувствую к нему то же самое, не так ли? Такое не проходит бесследно. Дорога домой была длинной и расслабленной. Я не спешила. Миновала кофейню «От Романо», повернула направо, а слева, на мосту, прожужжал скоростной поезд. И наконец я припарковалась во дворе дома. В этот вечер было немного ветрено, но, когда я покинула салон Ниссана, оказалось, ветер поднялся еще сильнее, и теперь кроны деревьев грозно шумели и раскачивались из стороны в сторону. Мелькнула молния. Я поежилась. Как-то вообще не заметила грозы, стремительно налетевшей на эту часть города. Раскат грома вынудил меня поторопиться, потому что к тому же за шиворот угодили пару холодных капель дождя. Спасая документы от возможной катастрофы, я пробежала мимо черной машины, и только на лестнице, уже миновав один пролет, остановилась и снова посмотрела на парковку. Кажется, точно такой автомобиль стоял у нашего участка, когда туда приезжал Хайтани. Прекрасно все понимая, я поднялась на пятый этаж. Ран стоял, свесив руки с перил. Он медленно затягивался и любовался грозой. На нем не было ни галстука, ни пиджака. Только белая рубашка и темные брюки. Ран постукивал носком туфли и мычал какую-то мелодию. Кстати, неплохо мычал, гармонично. Я замедлила шаг. Из-за сильного ветра до меня долетали лишь обрывки пения Хайтани, но я все равно заслушалась. Встала у стены и молчала. Хайтани долго курил, с наслаждением, задумчиво и устало, когда наконец произнес, лишь немного повернув голову в мою сторону: — Я очень скучал, Кими. И мне было непонятно, скучал сегодня, сейчас или все эти пять лет. Но я не стала спрашивать. Подошла к двери и отперла ее. Вошла, не закрывая дверь, ведь было ясно, Ран зайдет. Так и случилось. Вот только он не дал даже свет зажечь. Захлопнул за нами дверь и схватил меня в охапку со спины. Я закрыла глаза. Сердце выплясывало черти что. Мне бы прогнать его, накричать, а лучше сломать руки, за то, что лапает меня, но я не могла. Стояла, опустив голову, пока не услышала: — Ты не представляешь, как сильно я хотел тебя убить все это время. Просто придушить к чертовой матери за то, что ты испарилась. Я ведь не поверил, что ты всерьез… — бормотал Ран, опаляя кожу шеи дыханием, и его руки блуждали по моему животу и груди. — Но ты действительно сделала это. Исчезла у меня из-под носа. Думаешь, я не следил за тобой, пока ты училась в школе? Следил. Еще как. Знал о каждом твоем шаге. Знал, когда ты ездила к бабуле, и даже представить не мог, что ты задумала. Я так долго чувствовал себя полным долбоебом, что даже сейчас не могу поверить… Нашел тебя. Так глупо нашел… Я слушала это с затаенным дыханием. Возможно, в глубине души испытывала сладкое извращенное удовольствие от того, как сильно Ран меня желал, но рассудок призывал немедленно оттолкнуть его. Пока не поздно оттолкнуть и отойти подальше. Я так и сделала. Выкрутившись и подавшись вперед, я зажгла свет и, не поднимая глаз на Хайтани, сняла обувь. — Говори, зачем пришел, и уходи, — произнесла я как можно более холодно, стоя к нему в профиль, пока на столике раскладывала наручники, значок, оружие. — М-м, — расплылся Хайтани, вновь обретая игривость, которая была для него характерной чертой, — то есть ни капли благодарности за то, что я подтолкнул шефа Идзуми назначить тебя в команду по расследованию? Какая жалость. Я медленно повернулась к Рану, который и не думал уйти. Вместо этого он, сняв туфли, уже расхаживал по моей маленькой комнатушке. Места здесь было действительно мало. Поэтому когда Хайтани, хорошо все рассмотрел и повернулся ко мне, я чуть не отшатнулась назад. Просто некуда было. Мне было неловко пялиться на него вот так открыто, но ничего другого не оставалось. К тому же Хайтани и сам не особо-то скрывал, что изучает меня. Его глаза всегда поражали меня живостью, искрами веселья, однако сейчас это был взгляд мужчины, пресытившегося роскошной жизнью. Глаза Хайтани казались темнее, чем были раньше, возможно, в самом деле мне казалось, а стрижка прибавляла солидности. Он был действительно высоким, и за годы из юноши довольно худого телосложения превратился в мужчину, физическая форма которого была просто превосходной. На четко выступающем кадыке красовалась татуировка, и часть другой тату выглядывала из-под расстегнутого воротничка рубашки. Он него почти неуловимо пахло табаком и лосьоном. — Почему ты не уходишь? — напряженно бросила я и, отвернувшись, пошла на кухню, что была за перегородкой у входной двери. — Знаю, я передала одному из твоих ребят, которого ты приставил ко мне, что жду тебя, но ты сам хорошо понимаешь, что это не так. Поэтому говори и попрощаемся. Хайтани выразительно вздохнул, и я поняла, что стоит он прямо за моей спиной. — А ты ожесточилась. — Чего ты ждал? Думал, я упаду к твоим ногам и стану умолять все вернуть? — Не думал. И рад, что ты так не сделала. — Тогда… — Тогда расскажи мне, какие у вас планы насчет этого дела, и я уйду. Повернувшись к Рану, я едва не влипла носом в его грудь. — Не мог бы ты не подходить так близко? — Зыркнув на него исподлобья, спросила я, и он, усмехнувшись, отошел в сторону. Уверена, сейчас я выглядела, как тигр, загнанный в клетку. Так и расхаживала туда-сюда, пока Хайтани просто спокойно стоял у входной двери. Он расслабленно сунул руки в карманы брюк и смотрел на меня с фирменной улыбкой — только уголки губ и были приподняты. Снова меня взволновал его вид, и я почувствовала, что начинаю краснеть под этим взглядом. По мере того как это происходило, улыбка на лице Рана делалась все шире. Он любовался, немного склонив голову набок. — Какая же ты… — О планах полиции я рассказывать не могу, — пришлось немедленно его перебить, — но спасибо, что подтолкнул шефа. Однако ты не знаешь ребят, с которыми я работаю. Они не любят, когда женщина руководит. — Ну и придурки. Это ведь прекрасно — отдать себя в руки женщине. Хайтани явно что-то принял, разве нет? Он нес какую-то любовную чепуху, глядя на меня так, что я вспотела. А потом и вовсе, пока я потирала шею, расстегнув верхнюю пуговку рубашки, двинулся прямо на меня. — Стой… — вытянула я руки. — Стоп, стоп, стоп! — пришлось повысить голос, и мои ладони уперлись в твердый пресс Рана. — Да что с тобой происходит? — у меня даже дыхание сбилось, а голос слегка дрожал. Я подняла глаза к лицу Хайтани, который смотрел на меня сверху вниз, и повторила: — Что с тобой? — Как ты думаешь, что со мной? — Горящий взгляд мужчины передо мной был, словно удушающий захват. Ощущения те же — спастись. Немедленно спастись. Но какая-то чертова мазохистская жажда требовала продолжить эту муку. — Кими, как ты думаешь, что со мной творится? — настойчиво переспросил Хайтани. — Ты ведь сможешь понять? Нет. В любом случае все, что касалось попыток разобраться в этом человеке, заранее было обречено на провал. Я не могла его понять раньше, а сейчас — подавно. — Не начинай это, — покачала я головой. — Давай не будем начинать. Однако Ран, мягко положив ладонь на мое горло, второй рукой потянул за резинку и, давая волосам рассыпаться по плечам, запустил в них пальцы. Он притянул меня к себе, позволяя в полной мере прочувствовать всю его силу и непоколебимость, и прижался губами к виску. Я чувствовала собственный пульс под его пальцами на шее, но эта сила Хайтани доставляла мне столько удовольствия, что кружилась голова. Наверное, я просто устала, вот и поддалась ему на миг, но неожиданно Ран, не отодвигаясь, низко, тяжело пробормотал: — Почему ты была с Курокавой, Кими? У меня вновь перехватило дыхание, потому что в голосе Рана звучали опасные ласковые нотки, как если бы его гнев стал холодным и бесстрастным. Я схватила его за запястье. — Применишь один из своих приемов, и я в эту ночь окажусь сверху, обещаю. — Меня бросило в стыдливый жар. Он умел хлестнуть всего парой слов. — Проверим? — Мои руки безвольно опустились. — Итак, Кими, почему ты вышла с Изаной из кафе и веселилась с ним, будто вы парочка? Я понимала, что он делает. Эти его покровительственные жесты — рука в волосах, ладонь на горле — это все было утверждением некоторой власти надо мной. Проблема заключалась в том, что если в того Рана я была влюблена, то этот обещал свести меня с ума. Иррациональность происходящего ставила мой холодный рассудок, привыкший за эти годы к одиночеству, в тупик. Я просто не знала, как действовать дальше. — Курокава — инспектор, и ты, видимо, знаешь об этом, — немного вяло, но все же спокойно ответила я. — К чему тогда подобные вопросы? Хайтани отклонился немного назад, чтобы заглянуть мне в лицо и, уставившись на губы, он ответил: — Я всего лишь хотел убедиться, что у тебя никого нет. — Убедился? Теперь, может, отпустишь? — спросила я. Хайтани подумал, кивнул, затем убрал руки. Я поправила волосы, наблюдая за Раном, который собирался сесть на пол, и, в долю секунды оказавшись у него за спиной, обхватила его за голову. Конечно, шею я ему точно не свернула бы, но повалить смогла бы. Однако в следующее мгновенье, с легкостью перекинув меня через плечо, Хайтани упал сверху. Я чуть не умерла от его веса, и лишь когда он оперся на локти, смогла полноценно вдохнуть. — Ладно, ты победил. Я просто проверяла тебя, — пробормотала, не желая признавать позорное поражение, но Ран был как-то подозрительно серьезен. — Эй, прекрати так смотреть. Это слишком. Хайтани задумчиво разглядывал мое лицо, пальцами перебирая волосы, что рассыпались по полу, и не отвечал. — Ран, — позвала я, и он замер, посмотрев мне в глаза, а когда подался, явно чтобы поцеловать, я испуганно задергалась и отвернулась. Нет, я точно устала, потому что иначе не могла понять, почему мне так хорошо лежать здесь, придавленной к полу мощным телом Хайтани. И почему я не хочу сопротивляться? И почему мне так комфортно? И мы лежали. Ран действительно опустился рядом со мной, сдавил меня в объятиях и не позволил даже шелохнуться. За окном бушевала гроза. По стеклам бил дождь, а ветер страшно завывал в водосточных трубах. Меня сморил сон, и я уже не могла противиться этому. Веки все тяжелели и тяжелели. В конце концов, я уснула. Так сладко, будто все наладилось, и я нашла свое место в жизни. Даже снилось что-то приятное. И только среди ночи меня резко словно бы сбросило в пропасть. Я тяжело вздохнула от испуга и открыла глаза. Слабо соображая, села, огляделась по сторонам и с ноющей болью в груди осознала, что осталась одна. Стояла глубокая ночь. Все еще шел дождь. Рана не было. Он накрыл меня одеялом и уехал. Только от волос и кожи пахло его лосьоном. Не хочу начинать это. Пожалуйста, не надо. Он все разрушит. Мы вместе все разрушим. Но сидя на полу в своей квартире, я, откровенно говоря, признавала: нечего начинать, потому что это началось уже давно, а сейчас лишь продолжалось.