LABYRINTH

      Проехав мимо нашего участка в Роппонги, спустя пять минут мы были уже у клуба. Изана учтиво помог мне выйти из машины, подав руку, но как только я выпрямилась, он кашлянул, подавив смешок, и сказал: — Будь я мужчиной с ущемленным эго, сейчас сбежал бы с этой вечеринки. Все дело в том, что на каблуках я стала выше Курокавы на полголовы, не меньше, но это лишь повеселило его, никак не оскорбило. Изана был абсолютно уверенным в себе молодым мужчиной и, надо сказать, это придавало ему шарма. Уверенные люди неосознанно притягивают взгляды, поэтому и он тут же, стоило нам пройти охрану и оказаться за дверью «Лабиринта», привлек массу женского внимания. Холл был ярко освещенным, как и полагается холлу, и здесь расхаживали гости — представительные мужчины со своими спутницами. А те поправляли прически у огромного во всю стену зеркала. Как раз эти дамы и косились на Изану, который был обладателем такой необычной внешности. — Господин Курокава, госпожа Мамура, — послышалось со стороны лестницы, что вела наверх. Откуда-то слева звучала музыка, а второй этаж, видимо, был местом другого уровня, для людей более высокого статуса. Именно оттуда спускался мужчина в сером костюме и с розовыми волосами. — Прошу за мной. Вас ожидают. И только последовав со своим напарником за ним, я, к своему изумлению, поняла — это Санзу Харучиё. Всю дорогу, что мы шли наверх, а потом по коридору с ковровой дорожкой, я пялилась ему в затылок. Даже толком не разглядела обстановку. Отметила только свежие цветы в напольных вазах, а на стенах позолоченные светильники, а потом Санзу открыл для нас дверь и, отойдя в сторону, указал рукой внутрь помещения. Скользнув по мне безразличным взглядом, он отвернулся и куда-то пошел, а мы с Курокавой шагнули в комнату. Ради моей же безопасности первым вошел именно он, а за ним — я. Кто-то закрыл за нами дверь. Я, оценивая обстановку здесь уже куда внимательнее, по привычке обернулась, чтобы узнать, сколько людей стоят позади нас. Там оказался только один парень в строгом костюме — охранник. Эта большая комната была вип-зоной, причем весьма элегантной. Мебель, цвета́, декор — все было подобрано со вкусом на высшем уровне. Это был европейский стиль. В центре комнаты стоял стол, вокруг него — диваны и одно кресло ровно напротив двери, чтобы видеть входящих. Окна были плотно занавешены тяжелыми бордовыми портьерами. Однако если поначалу мне показалось, что здесь только одна комната, я ошиблась. Слева была спальня. Я увидела это, когда сидящий в кресле Кисаки Тетта встал и, улыбнувшись, пригласил нас к столу. — Добрый вечер, инспектор, — поздоровался он, пожав руку Курокаве, и посмотрел на меня. — Офицер Мамура. — Я постаралась не подать виду, как испугалась его взгляда, и просто позволила ему поцеловать мою руку. — Прошу, — указал Тетта на диван, и мы сели. Только тогда я смогла разглядеть остальных присутствующих здесь. Они сидели напротив нас, и стоило только поднять глаза, я тут же встретилась взглядом с Хайтани Раном. Рядом с ним сидел его брат. Я опешила от того, как Риндо изменился. Он так возмужал. Его маллет, настолько отросший, что челка лезла в глаза, был легкого сиреневого оттенка с черными корнями, и глядел на меня этот вовсе не парень, а мужчина, как на того, кто вызывал у него любопытство. В общем-то, наши взгляды отражали друг друга. Но тут Кисаки вдруг обратился ко мне, и я отвернулась от братьев. — Офицер Мамура, весьма необычно встретить вас в компании этого обалдуя. Курокава обладает специфическим характером. Как вам удалось с ним сработаться? — Я не заметила ничего специфического, господин Кисаки, — улыбнулась я, очень отчетливо чувствуя внимание Рана. Он точно сверлил меня взглядом. Здесь позволено было курить, и он, поставив руку на подлокотник, размеренно курил. — Думаю, у меня будет время узнать инспектора Курокаву получше. — Пф… — донеслось со стороны Хайтани-старшего, но на него взглянул только Тетта, да и то с легкой улыбкой, будто все понимал, а я в это время хорошенько его изучала. Так вот каким он стал. Тот «ботаник», который подмял под себя Ханму Шуджи, теперь стал мужчиной с уверенным и совершенно пустым взглядом. От него действительно исходила опасность. То, как Тетта улыбался, было, скорее, пугающе, чем привлекательно. Лицо, словно маска, не поддавалось эмоциям. Кисаки просто прикидывался воспитанным и учтивым, на самом деле ненавидя нас — представителей закона. — Тогда, да, все впереди, — кивнул он в ответ на мои слова. И меня поразила одна вещь: он ведь помнил мое лицо, наверняка помнил, и знал, кто я, но не сдавал меня перед Курокавой. Это могло значить лишь одно — я передаю ему в руки бразды правления, теперь Тетта точно может мной манипулировать. Ничего, я знала, на что иду. Конечно же, воевать открыто не осмелилась бы, но если Тетта поверит, что я могу быть им полезна, то сохранит мой секрет, извлекая из этого, как можно больше выгоды. Я должна влиться в их общество. Непременно. — Давайте выпьем и поговорим. Что предпочитаете? — снова обратился Кисаки ко мне, как к единственной здесь даме. — Шампанского, пожалуйста, — улыбнулась я чуть шире, старательно изображая из себя саму женственность. Глаза Кисаки сверкнули. Он слишком умен. Обвести его вокруг пальца будет нелегко. — Мне виски со льдом, спасибо, — отозвался Курокава, наблюдая за Теттой, потом он окинул помещение взглядом и, расслабленно откинувшись на спинку дивана, прибавил: — Было бы неплохо увидеть вашего босса. Мы можем встретиться с Майки, господин Кисаки? Я навострила уши, но вновь меня отвлекал Ран. Он просто не сводил глаз. Делалось жарко. Я вдохнула глубже, приглушая желание поправить платье. Мне казалось, у меня вот-вот вывалятся груди. На самом деле это было не так, однако хватило всего парочки взглядов Хайтани на мое декольте, чтобы я в полной мере ощутила себя голой. Риндо зыркнул на брата, слегка ткнул его в бок локтем, и тот, оторвавшись от меня, наконец дал мне нормально дышать. Как всегда Хайтани-старший все портил. Риндо что-то сказал ему, тот кивнул, и младший встал. — Я за боссом? — уточнил он, и Тетта кивнул. Легче не стало. Снова Ран повернулся ко мне. На этот раз я уставилась ему в глаза в ответ, и когда подоспевший официант подал мне бокал холодного шампанского, выпила почти половину. Улыбнулась Рану вызывающе. Нарочно, чтобы он знал свое место и не думал, что мне страшно. Хотя, разумеется, все мое тело горело. Не думала, что такое возможно. От вида сидящего напротив меня мужчины, такого наглого и самоуверенного, с этой его циничной улыбкой, у меня вскипала кровь. Конечно, и Кисаки был неплох, да и Курокава — красавец, но только Ран вызывал в груди бурю, вынуждал, даже не прикасаясь ко мне, чувствовать скрытое желание. — …знакомы с ним? — услышала я краем уха, продолжая играть с Хайтани в «гляделки», и когда рядом деликатно кашлянул Изана, встрепенулась и повернулась к Кисаки. Он смотрел на меня без тени улыбки. — Офицер? — приподнял брови Тетта и поправил очки. — Простите, я задумалась. Не могли бы вы… — Знаете, офицер Мамура, я больше всего не люблю, когда меня игнорируют, — подчеркнул он жестким тоном, отчего я невольно сглотнула, однако сразу же после этого улыбнулся. — Но вам простительно. Вы обворожительны. — Он льстил мне. — Я спросил, знакомы ли вы с главой Бонтен? — С господином Сано? Нет. Не доводилось встретиться лично. — Хм, — усмехнулся Тетта. Какой же глупый фарс мы разыгрывали перед Курокавой, который был слишком проницателен, чтобы не догадаться, кто я. Но мне хотелось верить, он пока что не догадался. — Тогда вам предстоит познакомиться. Наш босс — влиятельный человек. Вы можете обратиться к нему за помощью в любое время, но только один раз. Майки не выносит навязчивости. Мы понимаем друг друга? — почему-то продолжал говорить Кисаки именно со мной. Я кивнула. Как раз в это время вернулся Риндо. Он подошел к Тетте, шепнул ему на ухо пару слов, и тот, ни на миг не изменившись в лице, сказал: — Придется подождать. Майки сейчас немного занят с дамой. У меня по спине пробежали мурашки. Осознавать, что мой брат перед встречей с нами (наверняка Хайтани уже сказал ему, что нашел меня) занимается сексом с какой-то женщиной — не самое приятное. Мне стало еще больше не по себе, но нужно было соблюдать правила, которые устанавливал Кисаки. А он тем временем приказал накрыть ужин. Мы остались дожидаться Манджиро. Я ела нехотя, поскольку поужинала дома, но пила достаточно много, и когда поняла, что переборщила, невольно снова встретилась взглядом с Хайтани-старшим. — Тетта, я провожу госпожу Мамуру на балкон. Ей, кажется, нехорошо, — проговорил он уверенно и, оставив на столе бокал с виски, встал. — Не задерживайтесь, — слишком уж красноречиво хмыкнул Кисаки, и как только Изана собрался было пойти с нами, остановил его: — Нет, нам есть о чем поговорить, инспектор. Не теряй возможности, второго случая не предвидится. Я заметила, как и Курокава, и Риндо проводили нас взглядами. Видимо, оба полагали, что мы надолго. Все верно, от того, как между нами искрило, в помещение стало слишком душно. Однако на публике, идя через коридор, где расхаживали и другие парочки, я держалась за локоть Рана, но стоило только оказаться этажом выше, на широком балконе, как я немедленно отошла от него. Поставив руки на перила, я глубоко вдохнула ночной воздух. Ветер приятно охлаждал распаренную кожу, от которой я улавливала запах шампанского. Алкоголь выходил вместе с испариной. — Извини, я перенервничала. Мог не провожать, — сказала я, чувствуя близость Хайтани, который стоял сзади, по правое плечо, и замерла, когда его пальцы поддели мои волосы. Он перекинул их на другое плечо и, наклонившись, прижался губами к шее. Я закрыла глаза. У меня так сильно билось сердце, что все тело потяжелело. Я чувствовала, что буквально намокаю от прикосновений Хайтани. — Хочется трахать тебя всю ночь. От такой прямолинейности в моем животе разлился жар. — Позволь отвезти тебя домой… Ко мне домой. — Нет, — все-таки выдавила я и слегка отклонилась в сторону, чтобы увернуться от губ Рана, но он положил руки на мою талию, затем скользнул по животу, и тут же резко одна его ладонь надавила на самый низ моего живота. Однако плотная ткань платья не дала сделать то, чего хотел Хайтани, и тогда, метнувшись вместе со мной за высокую пальму, и едва не снеся пустующий столик, Ран толкнул меня к перилам. Весь воздух вылетел из моих легких от такого толчка, и прежде чем я, вялая от напитка, да еще и на этих каблуках, смогла сообразить, что к чему, мужчина в два движения задрал мое платье, до самой талии. После чего его ладонь беспрепятственно легла на мою промежность. Я отчаянно дышала приоткрытым ртом, стискивая перила, бессильно топталась на месте, а Хайтани все нажимал и нажимал между ног, пока не намочил мое белье. Второй рукой забрался в декольте и обхватил грудь. У меня язык не ворочался от выброса адреналина. Я пыталась увернуться, как-то оттолкнуть Рана, но у меня не получалось. Слабость охватила все тело. Это было так хорошо, что глаза заслезились. Ран терся твердым пахом об мою задницу. Он целовал мою шею, путался в волосах, в конце концов, его пальцы скользнули в мои трусы. Я сжалась, невольно откидываясь на его плечо. Хайтани мгновенно сдавил ладонью мое горло. — Я отвезу тебя сегодня, Кими, — повторил он утвердительно, — ты не поедешь с ним. — Пошел ты… — промямлила я. Ран рассмеялся, а мое внимание было всецело сосредоточено на его пальцах, которыми он нарочно избегал касаться самой чувствительной точки. И только после моих слов Хайтани провел по клитору кончиками пальцев, за что сразу получил мой стон и легкую судорогу, которая свела все внизу. — Ох… блять… я не продержусь долго, — нервно сообщил он, повернул мое лицо к себе и впился в губы. Я думала, что умру в этот момент. Хайтани всегда хорошо целовался, а сейчас, когда у меня все тело тряслось от неудовлетворенного желания, казалось, он просто божественен в своих ласках. Однако самое опасное было впереди. Ран вдруг потянул мои трусы ниже и ввел в меня палец. Я содрогнулась снова, промычав ему в губы. Тогда, задвигав рукой, Хайтани настолько сильно сжал мою шею, что я схватила его за руку. И вдруг, посмотрев на меня каким-то на секунду ненормальным взглядом, по-зверски безумным, Ран резко вытащил палец, схватил меня за волосы и, рывком отклонив мою голову вбок, вонзился зубами в плечо. Я оцепенела от боли. Закричала в его вовремя прижатую к моему рту ладонь. И Хайтани оторвался от меня. Он еще несколько секунд тяжело дышал в мой затылок, крепко держа за волосы, после чего натянул на меня белье и спустил платье. Я не двигалась. Держалась за перила, и меня лихорадило. Я боялась коснуться места укуса. Едва сдерживала слезы. Было ужасно больно. Так мы простояли еще несколько минут. Ран курил. Он был все там же — за спиной, и когда я медленно к нему повернулась, он не отвел глаз. Ни капли сопереживания или сожаления. — Ты… зачем ты… так поступил? — дрожа спросила я, все еще пребывая в шоке от его поступка. — Захотелось, — отрезал он. — Хайтани, мне больно… — выдавила, уже с трудом сдерживая слезы. — Ты это понимаешь? Ран смотрел несколько секунд, потом кивнул и ответил: — Мне тоже, Кими. Мне тоже больно. Я не понимала его, не понимала, что он имеет в виду. Разве я причиняла ему боль? Да я поверить не могла, что так уж он страдал, когда я исчезла, и это взбесило меня. Поэтому я процедила: — Ты, сукин сын, срываешься сейчас на мне, потому что твое эго поругано? Или как понимать твои идиотские выходки? Ты — животное или кто? Разве так можно? — Животное, — кивнул Хайтани, шагнув ко мне так неожиданно, что я снова налетела на перила. — Я — животное, которое злится на тебя, но хочет. Что скажешь на это? — Скажу, что тебе наверняка есть к кому обратиться с этим вопросом. — О, помнится, ты мне так же и Акияму когда-то приписывала. Каждый раз говорила о ней. Так сильно злит мысль, что у меня могут быть другие женщины? Я засмеялась. — Скорее, это тебя злит, что у меня была своя жизнь где-то вне твоего поля зрения, к тому же сегодня я приехала сюда вовсе не с тобой. Впрочем, уеду тоже с другим. Хайтани глубоко затянулся, усмехаясь и кивая головой на каждое мое слово. — Давай, Кими, поиграй на моих чувствах. Результат тебе понравится. — Уже понравился, — едко заметила я, отталкивая его, и обошла, добавляя: — Даже до конца довести ничего не можешь. Так глупо было поддевать повзрослевшего Хайтани, мужественного и знающего себе цену, что я ничуть не удивилась, когда он отреагировал на мою издевку спокойно. Догнал и, подав руку, чтобы проводить обратно, сказал с фирменной улыбкой: — Я принимаю твой вызов, офицер. — Поймал мой напряженный взгляд и улыбнулся шире, будто ничего необычного не говорил, прибавляя: — Попадешься мне — сделаем все на моих условиях. — О чем это ты говоришь? — улыбнулась я, хорошо понимая, о чем. — Я говорю, трахну тебя, как сам того захочу. — Научить бы тебя манерам, господин Хайтани, — покачала я головой, тут же отводя глаза, потому что меня охватило смущение. — Научи. Я буду признателен, — улыбнулся он в ответ. Ран в плане прямоты не изменился ни на йоту. Вообще сумасшедшим стал. А если учесть этот его укус, так и вовсе не пойми как теперь его охарактеризовать. След пришлось прикрыть волосами, благо длина позволяла, и в таком разгоряченном виде мы вернулись обратно. И в скором времени Риндо сообщил, что Майки ждет нас.

***

      Мои ладони стали липкими. Нас снова вели по коридору. Впереди шел Санзу, которого вызвал Кисаки, следом — братья Хайтани. Тетта ушел по своим делам. Я чувствовала, как мой позвоночник то и дело пронзает дрожь, будто электрический разряд проходил по всем мышцам и суставам. Все закрутилось. Ран, Бонтен, Майки. Но я решила, если брат прямо сейчас выдаст меня подозрительно молчаливому Курокаве, я не буду отпираться. Все равно у них на меня кроме родства с Сано Манджиро ничего нет. Ладно, фальшивые документы. За это может достаться. В остальном — никаких преступлений я не совершала. Приближаясь к двери в конце коридора, тяжелой дубовой двери, я еще раз поправила волосы, чтобы скрыть след от выходки Рана, и тот посмотрел на меня, когда почувствовал мой взгляд, но не улыбнулся. Вслед за Санзу он вошел в помещение, за ними — мы, а потом вошел и Риндо, который закрыл дверь и остался стоять там же. У меня внутри, там, где должно биться сердце, настолько все сжалось, что голова закружилась. Комната оказалась до жути мрачной и темной. Какие-то несколько светильников на стенах только и были зажжены, а там, где у столика стояло кресло с высокой спинкой, было темно. Только после того как Хайтани-старший сказал: «Майки, они пришли», зашуршала ткань, и я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга. Это мой брат? Это Манджиро? Худой молодой мужчина, казавшийся, скорее, подростком, был стрижен точно так же, как Изана, и волосы его были добела осветлены. На шее, сбоку, виднелся дракон, такой же, какой был набит у Дракена на виске. Под бездонно карими глазами залегли темные тени. Манджиро был полностью в черном — какой-то растянутый джемпер и джинсы. Он сидел, поставив одну ногу на кресло, свесив руку с колена, и смотрел на нас ничего не выражающим взглядом. Харучиё молча встал справа от его кресла, словно собираясь защищать босса при первой же возможности, и в его руке я заметила рукоять катаны. Черт возьми, кажется, к Майки не подпускают никого и никогда. Мои руки продолжали мелко дрожать. Сумочку с телефоном я оставила в машине Курокавы, поэтому нечего было сжать, чтобы хоть как-то выплеснуть это напряжение. Мы с Изаной поклонились одновременно. Как можно ниже поклонились, чтобы проявить уважение, а когда выпрямились, я окаменела. Манджиро смотрел прямо на меня. Он не моргал. Смотрел и смотрел, и на его лице ничего не отражалось. Разочарование во мне смешалось с облегчением. Может, и хорошо, что он меня не узнал? Этот человек не имел ничего общего с тем Манджиро, которого я знала. Это был депрессивный, насквозь пустой парень. Мне стало жаль, что я выбрала эту жизнь, пусть это было правильно, но мой брат потерял нас всех и стал вот таким. Сердце продолжало тяжело отбивать такт, а горло сдавило, но тут Манджиро кивнул, отвернувшись от меня, и приказал: — Зажгите свет, ни черта не вижу. Мы с Курокавой сели на диван, а позади нас встал Ран, и он безмятежно курил. Я чувствовала спокойствие, исходящее от него. Мне бы так. А то даже знобило. Перенервничала, переволновалась, да и место было страшным. У меня ведь никакого опыта работы с подобными людьми. — С чем пожаловал, Изана? — по-свойски обратился мой брат к инспектору, и тот в таком же расслабленном тоне ответил: — Тебе явно доложили, что одного из ваших убрали. — Манджиро кивнул на это, а я не сводила с него глаз. Он был таким страшным. Не в смысле внешности, вовсе нет. С этим у моего брата всегда был порядок. Но сейчас его миловидное лицо источало дьявольскую привлекательность, ту самую, от которой мороз по коже, потому что глаза решают все. Этот взгляд был, будто бездна, черная тьма, пропасть — это выглядело, как сама преисподняя. Мне было страшно до мурашек. Возможно, у Манджиро сейчас руки по локоть в чужой крови. Возможно, он убивал даже в этом самом месте. Теперь это был влиятельный человек, глава огромной организации. — Посодействуй, Майки, мы ведь совсем ничего не знаем об Андо Джеро… — Андо Джеро? — слегка нахмурился Манджиро и повернулся к Санзу, тот наклонился и тихо пояснил: — Волчок, босс. Это его убили. — А-а, — закивал мой брат и резко перевел взгляд на меня. Я хотела отвернуться, но не могла. Меня будто магнитом тянуло смотреть в эти глаза. И на долю секунды в них мелькнул смех. Зловещий, вовсе не добродушный. — А что офицер Мамура? Ей передали это дело? Теперь она будет допрашивать наших? Быть может, и меня допросит? — улыбнулся Манджиро потрескавшимися губами. Атмосфера накалялась. Мы с Изаной переглянулись. — Не злись, Майки, — попросил Ран спокойно, — они делают свою работу. К тому же помогают нам отыскать убийцу. Манджиро зыркнул на Хайтани, подумал немного, вновь кивнул и обратился ко мне: — Офицер, я могу дать вам наводку, но не думаю, что имеет смысл копаться в этом дальше. — Я слушаю, господин Сано, — слегка охрипшим голосом отозвалась я, и снова в его глазах сверкнули искры злобного веселья. — Убийца — наверняка кто-то из наших. — Почему? Он сощурил глаза, проявляя чуть больше эмоций, чем до этого, потом, подавшись вперед, отчеканил: — А вот это уже наши дела и не суй в них свой носик, офицер. — Майки, — сказал Курокава, — в прошлый раз ты так не упирался. Если тебе что-то известно… — Волчок был хорошим информатором. Одним из лучших. Он знал буквально о каждой сделке в Токио. Благодаря ему мы контролировали многие поставки… легальной продукции, конечно же, — хмыкнул Манджиро, явно привирая, — но он, видимо, стал свидетелем каких-то махинаций за моей спиной. Вопрос исчерпан? Мы сами найдем «крысу». Это внутренние дела организации. — И Манджиро махнул рукой, пресекая будущие вопросы на корню. — Разговор окончен. Санзу, уведи их. Манджиро отвернулся, а Харучиё мгновенно указал нам на дверь. Риндо вышел первым. И когда я осталась последней — только Санзу стоял у распахнутой двери — Манджиро вдруг сказал негромким голосом: — Поздравляю, Кими-чан, с окончанием академии с отличием. Я застыла. Откуда он мог знать, как я закончила академию? Резко оглянувшись, я уставилась на него. — Они-чан, — мой голос дрогнул, я сглотнула. Манджиро смотрел на меня пристально, и его словно окутывала тьма. Он был безжалостен. — Как ты узнал? — чуть ли не шепотом добавила я. Манджи не улыбнулся. Просто высек в воздухе изумившие меня слова: — Я был на твоем выпуске. — Тебе пора, — подтолкнул меня к двери Санзу, слегка коснувшись плеча, но я сама выскочила в коридор, будто за мной демоны гнались. Степень моего шока была слишком высокой, поэтому я даже не поняла, что на парковке меня схватили за локоть и куда-то тащат. Опомнилась, потому что услышала голос Курокавы. — Куда ты ее ведешь, Хайтани? Я вскинула глаза на Рана, который действительно волочил меня к своей машине, и тут же выкрутилась, освобождаясь. Мужчина остановился и вперился в меня мрачным взглядом. К нам подоспел Изана и встал между мной и напряженным Раном. — Господин Хайтани, мне нужно вернуться домой, — как можно спокойнее сказала я, хотя голос все еще дрожал после встречи с братом. Ран уперся. — Я отвезу тебя. Ты не поедешь с ним. — Эй, — рявкнул Курокава, который был значительно ниже Хайтани, но ничуть его не боялся. На нас уже начали оборачиваться люди. — Она отказала тебе. Оглох? Я в долю секунды по лицу Рана поняла, что он вот-вот ударит инспектора. Это могло плохо кончиться. — Успокойся, слышишь? — всунулась теперь уже я между ними и, положив руки на грудь Хайтани, подтолкнула его назад, при этом оглянулась и попросила Изану: — Пожалуйста, подожди меня в машине. Тот еще несколько секунд смотрел на Хайтани, потом кивнул и выполнил мою просьбу. — Ну что ты устроил, Ран? — устало спросила я. — Не видишь, сейчас не до этого. Почему ты так себя ведешь? Хайтани сжал зубы. Я видела, как сильно его бесит то, что я не поддаюсь, но мне в самом деле хотелось поехать домой. Причина была простой: я должна была хорошенько прореветься после увиденного и услышанного. А если это случится на глазах Рана, мне будет не по себе. Не хотелось показывать свою уязвимую сторону. — Ладно, — выдохнул он, подняв руки, — я спокоен, — закивал, — просто сядь в мою машину. Пожалуйста, Кимико. Я побуду с тобой сегодня. Просто поговорим. Захочешь — выпьем. Что захочешь, то и сделаем. Давай же. Я опустила голову, прикрывая глаза. Потом посмотрела на него и честно заявила: — Я собираюсь сегодня страдать всю ночь до самого утра, потому что увидела человека, которого едва узнала. Родного брата… — я перешла на шепот, чтобы нас не слышали, а еще потому, что говорить нормально уже не получалось, и глаза обожгло, — …который стал чудовищем. Я не хочу, чтобы ты был рядом. Доброй ночи, Ран. Развернувшись на каблуках, я поспешила сесть в машину. Хайтани остался стоять на месте, я увидела это в зеркало, а сама, сидя вовсе не рядом с Курокавой, а сзади, изо всех сил старалась сдержать слезы. Изана за всю дорогу не сказал ни слова, просто позволил мне выйти из машины и молча пойти домой. На лестнице я сбросила туфли и понесла их в руках. У меня разрывалось сердце, вот я и выла, сдавленно и тихо, чтобы не разбудить соседей. А когда ввалилась в темную квартиру, так и рухнула на пол и рыдала еще очень долго, пока силы не закончились. Эта была страшная встреча, ужасная, пропитанная безнадежностью. Если Манджиро сам не захочет выбраться из этого всего, то какой от меня толк? Он принял Кисаки и Ханму в свою команду, и позволял руководить всей организацией. Кисаки явно направлял его. Это было худшим исходом. И кто я против них? Ничтожество со своим никому не нужным низшим званием и наивными амбициями.