LABYRINTH

      Расследование приостановили. Очевидно почему. Это были разборки внутри Бонтен, и нам ясно дали понять, что делать там нечего. Однако шеф не отпустил Курокаву. Попросил его собрать побольше информации через своих людей. Меня же завалили отчетами. Шеф окончательно снял Эджери с этого дела. Теперь он занимался другими расследованиями, и меня к нему в напарники больше не ставили. К сожалению, несговорчивость Манджиро привела к тому, что и я не заслужила звание старшего офицера. Все стало, как было раньше. Но теперь меня хотя бы не выгоняли в патруль, а позволяли читать дела. Это, как сказал шеф, часть моей стажировки. После того как мы с Изаной побывали в «Лабиринте», прошло пять дней. Я занималась делами, когда он приехал в участок и сразу же направился ко мне. На улице шел дождь. — Ух, льет как из ведра, — поежился парень и спросил: — Чем занимаешься, Мамура? — Да вот… отчеты, — вздохнула я. Курокава присел на край моего стола и, заговорщицки подмигнув, вдруг проговорил: — А у меня для тебя есть парочка новостей. Хочешь узнать? — Да, — вспыхнуло мое любопытство. Изана понизил голос. — Во-первых, я беру тебя на встречу с моим информатором. Посмотришь, как нужно работать с подобными людьми. А во-вторых, что меня крайне удивило, тебя хочет видеть Майки. В эту субботу он назначил тебе встречу в «Лабиринте». Меня, к сожалению, не пригласили, но я обещаю, что ты будешь в безопасности. Что скажешь? Да ничего я не могла сказать. У меня челюсть отвисла. Надо же, какой поворот. Может, не все потеряно? — Чудесно? — вопросительно выдавила я, и Курокава рассмеялся. — Слюни подбери, так обрадовалась, что даже скрыть не можешь, — с сарказмом выдал он и встал. — Я к шефу, а ты собирайся. Сейчас поедем на встречу. Парень ушел. Я зависла на несколько секунд. С ума сойти. Никак не ожидала, что Манджиро еще когда-либо захочет меня видеть. — Кто там еще… — пробубнила я, когда направилась в туалет — мой телефон гудел. «Через час в кофейне Романо. Буду ждать. Это важно», — написал Хайтани, и я машинально коснулась места не плече, где ранее был след от его укуса. К счастью, сейчас там почти ничего не осталось. Даже в бассейн было стыдно ходить в эти несколько дней. Заклеивала рану пластырем. Какой же чокнутый человек. «Не могу. У меня много дел». Я сходила в туалет и уже бежала в сторону холла, когда мобильник зазвонил. — Скажите инспектору Курокаве, что я жду его в машине, — попросила я дежурного на выходе и, отвечая на звонок, ссутулившись под дождем, побежала к парковке. — Хайтани, я же сказала, что у меня работа! — Тише, тише, не груби, офицер, — хохотнул Ран. — Разговор будет недолгим. Вырвись уж как-нибудь. Майки хочет с тобой встретиться, не так ли? — Я промолчала. — Знаю, что хочет. Так вот я могу предоставить тебе кое-какую информацию, которая поможет вам решить, как действовать дальше. Хочешь? Я покусала губу, нервно размышляя над этим предложением, а потом спросила: — Взамен? — Пока ничего. — Пока? — Да, именно так. Пока что я ничего не возьму взамен, но должок за тобой останется. Потом рассчитаешься. Я фыркнула. — Будто не ясно, чего ты захочешь. Хайтани рассмеялся, но проигнорировал мои слова, сказав: — Решай. Через час буду «У Романо». Ты ведь любишь эту кофейню? — поддел меня он. — Что еще обо мне узнал? — Очень много всякого. Даже имена твоих бывших парней и их адреса… Я очень любопытный, Кими, — ехидничал Хайтани, а я, увидев Изану, который вышел из участка, быстро выпалила: — Сталкер, вот кто ты, — и сбросила вызов. Успела вовремя, как раз на сиденье рядом с водительским упал Курокава. Я была за рулем. — Куда едем? — спросила, заводя двигатель, а парень, покосившись на меня, сразу подметил: — Злишься? У тебя секс когда в последний раз был? Это все из-за твоего ухажера «бонтеновского»? — Эй-эй-эй! С ума сойти! — возмутилась я. — Тебе не кажется, что это слишком личные вопросы? — Дуй в сторону кофейни «У Романо», — вдруг ответил Курокава, посмеиваясь надо мной, а потом прибавил еще более неожиданную вещь: — Я хотел спросить, почему Бонтен проявляет к тебе такой интерес? То, что Майки пригласил тебя на встречу, лично для меня подозрительно. Давай ты не будешь мне лгать и скажешь прямо, ты знакома с ним? С Хайтани я уже все понял — вас что-то связывает, причем давно. Но Майки. Я сомневаюсь, что сам знаю о нем хоть что-то, ведь тогда, в нашу с ним встречу, когда мы надрались, он втирал мне о пропавшей сестре и убитом брате. Но, согласись, такой, как Сано Манджиро, не мог не знать, где его сестра и что с ней. В моей голове складывается кое-какая картина… — Изана… — перебила я. — Прошу, не копайся в этом. Знаю, на что ты намекаешь, но, прошу тебя, давай закончим. Курокава помолчал. Я крепко сжимала руль, глядя на дорогу, когда он произнес медленно и настойчиво: — Вы с ним похожи, Кимико. Вы очень похожи с Сано Манджиро. Затормозив на светофоре, я пялилась перед собой, а «дворники» активно очищали стекла от воды. Дождь стал проливным. Ничего не было видно. — Не знаю, зачем Майки выставил меня идиотом, принудив чувствовать ответственность за его пропавшую сестру… Вот же… Я действительно много думал об этом и искал на нее информацию, но ничего не было. Черт его пойми — этого странного парня. Однако сейчас понимаю, какая серьезная партия разыгрывается Теттой. Ты им нужна. Кисаки что-то задумал. Я не стану докладывать шефу, потому что… твой брат явно разозлится. Ты привлекла его внимание. Значит, теперь я прошу тебя быть честной со мной. Сможешь, Сано Кимико? Нам посигналили — я прозевала зеленый свет. Доехав до места в молчании, я припарковалась и сообщила сухим тоном: — Делай то, что должен, инспектор. Я Мамура Кимико. Офицер полиции. Все остальное неважно. Моя цель не имеет ничего общего с криминалом. Напротив, — повернулась к Курокаве, который смотрел на меня внимательно, — я стремлюсь избавить Сано Манджиро от гнетущего давления. Изана молчал, постукивая пальцами по приборной панеле, потому что сидел, повернувшись ко мне всем корпусом. Он будто бы изучал меня заново. — Да уж, невероятное сходство, теперь я хорошо это вижу, — заявил и открыл дверь, в то время как я поспешно сказала: — Чуть меньше, чем через час у меня встреча в этом районе. Это не проблема? — Не проблема. Машину оставлю тебе. А сейчас идем со мной. Нас ждут. И Курокава выскочил под ливень. Мы пробежали мимо кофейни, затем свернули в узкий переулок между домами, прошли там под козырьком, с которого потоком лилась вода, и оказались в темном тупике. Здесь была крыша. Воняло пищевыми отходами и кошачьей мочой. Похоже, не только кошачьей, поскольку, когда мы приближались к стоящему к нам спиной парню, он тоже как раз мочился на стену. — Блять, напугал, инспектор! — рявкнул незнакомец, поправляя штаны, а я принялась рассматривать его лицо. Пара шрамов — над левой бровью и над губой справа. Глаза карие, но блеклые, белки́ красные. Взгляд вороватый. Сам парень был издерганным, нервным, шмыгал носом и все время косился мимо нас — туда, где была шумная улица. — Волчок. Знаешь его? — спросил Изана. Парень зыркнул на меня. — Новенькая? Не встречал раньше… — Волчок, — повторил Курокава. — Тск… Ну знаю его. Слыхал, убили. От меня чего надо? — Кто его убрал? — Ну кто-то «бонтеновский». — Откуда знаешь? — Ну я был там, гильзу подобрал, — цокнул незнакомец, отвечая лениво и без интереса. Однако стоило только Изане сунуть ему свернутую купюру денег, как тот сразу же стал сливать информацию. — Ну эт самое… Убийца — мужик из Бонтен. Но заказчика не знаю. Думаю, кто-то из главарей, потому что Волчок спалил левую поставку «колес», за которую прибыль шла мимо кассы Бонтен. Это все, что я разнюхал. — Что за «колеса»? — уточнила я, и информатор снова уставился на меня. — ЛСД? Курокава кивнул ему, мол, отвечай, и тот сказал: — Да не знаю… Какая-то синтетическая хрень. — Партия большая? — Да. — А прибыль? Парень вынул сигареты, прикурил одну и, выдохнув клубы дыма в густой влажный воздух, ответил: — Два миллиона «зеленых». Ого, а тут идет игра по-крупному. — Свободен. Спасибо, — проговорил Курокава, и парень мигом покинул тупик. Изана молчал, обдумывая слова информатора. — Что ж, — наконец заговорил он и махнул мне головой, указывая в сторону улицы. Мы медленно пошли в том направлении. — Ниточки ведут к одному из главарей Бонтен. — Возможно, это Кисаки, — пробормотала я, подозревая, что эту же информацию мне хочет предоставить и Хайтани. — И что теперь делать? Нам его не прижать. — Абсолютно верно, не прижать. Но я все еще рассчитываю на тебя и твое благоразумие. — О чем ты? Мы вышли из тупика и теперь стояли под козырьком кофейни. Изана оглядел улицу, потом повернулся ко мне. — Повторю, ты интересна Кисаки. У него есть план. Это значит, Кимико, что ты теперь втянута в его игру. Как полицейский я хочу, чтобы ты внедрилась в их группировку, стала им нужной, но как человек… Скажу честно, я не в восторге. Тебя могут убить. Я кивнула, потому что и сама это хорошо понимала, но не ответила. Мой телефон прогудел, я вытащила его из кармана брюк, а Курокава махнул таксисту, что проезжал мимо. — Кимико, увидимся в участке! — выпалил инспектор и подбежал к машине, а я прочитала сообщение от Хайтани: «Задержусь минут на пятнадцать. Пожалуйста, дождись меня. Кофе за мой счет». Я посмотрела вслед уезжавшему такси, но Изана тут же позвонил мне. Ответила, уже входя в кофейню. — В чем дело? Что-то забыл? — уточнила я, отряхиваясь, и кивнула Давиду, который сразу стал выискивать глазами Юзуху. Наверное, решил, что я здесь с ней. — Не забыл, но мне только что сбросили результаты экспертизы. — Любопытно, — насторожилась я. — Даже не представляешь, насколько, Кимико. — Тут я напряглась еще больше. — На сигарете ДНК твоего ухажера. На крыше был Хайтани-старший. Его с легкостью отыскали в базе данных. Это был точно он. Я выбрала столик подальше от окна, у самой стены, села и, шепнув Романо, что закажу чуточку позже, дождалась, когда он уйдет. — Ты шутишь? — прошипела я в изумлении. — Абсолютно нет. — Но ведь нам известно, что стреляли не с крыши. Я сто раз изучила отчет инспектора… Все же следовало допросить Хайтани на месте, Изана… — На его одежде были следы крови? Я замолчала, в голове быстро восстанавливая события того дня. — Нет… — произнесла сначала неуверенно, а потом прибавила решительно: — Нет, точно не было. — Хорошо подумай, Кими… — Не было. Он обнял меня. Если бы кровь была… Курокава усмехнулся, перебивая: — Надо же, не знал, что ты имеешь привычку обниматься на месте преступления с потенциальным убийцей, — съехидничал он. — Часто так делаешь? — Конечно. Каждый раз, как кого-то убьют, — ответила я в том же духе, потом вздохнула, потирая лоб, и проговорила: — Изана, ты ведь сам понимаешь, что Хайтани не убивал того парня. Скорее всего, он был действительно свидетелем и знает куда больше, чем хочет нам говорить. Он наблюдал за встречей Волчка и нашего убийцы с крыши. После чего тот застрелил парня и скрылся с места преступления. Хайтани же «подчистил» за преступником. А твой информатор еще и гильзу унес. Курокава чмокнул леденцом. — Мои мысли двигаются в том же направлении, Мамура. Если так дальше пойдет, глядишь, действительно докопаемся до истины. Только цена будет велика, поэтому постарайся не нарваться на гнев Кисаки и его прихвостней. А сейчас даю отбой, офицер, мне нужно сгонять в свой отдел. Увидимся позже. — Да, инспектор, до встречи, — ответила я рассеянно, потому что уже погрузилась в свои мысли об этом деле, и меня не покидало раздражающее чувство, что мы топчемся на месте. — Офицер, готовы сделать заказ? — улыбнулся Романо, когда я отложила телефон. Он так внезапно материализовался рядом со столиком, что я слегка испугалась. Мои нервы были не в порядке. Я дергалась от любого шороха. За спиной парня хлопнула входная дверь, и по моим ступням, обутым в удобные босоножки на невысоком каблуке, пробежался холодок. — Я вас даже не узнал поначалу. Такой строгий вид. — Это комплимент, Давид? — Конечно, синьорина. Как может быть иначе? — заулыбался Романо еще шире, и я попросила принести мне чашку американо и какой-нибудь десерт на его вкус. — Будет сделано, синьорина, — поклонился итальянец и, разворачиваясь, едва не врезался в Хайтани, который стоял ровно за ним. Я и не заметила его, поскольку Романо был так близко, что возвышался надо мной, закрывая весь обзор. Это было его привычкой. Он всегда нарушал личное пространство тех, кто был ему симпатичен, мы с Шибой давно это заметили. Ни одну из нас это не злило. Мы уже свыклись с этим экстравертом из теплой Италии. — Господин, — мгновенно Давид перешел на официальный тон, и так как Ран, сверля его взглядом, не двинулся с места, тот осторожно обошел его и направился к стойке. Я чуть ли глаза не закатила. Вид Хайтани говорил сам за себя. Он сел напротив меня, расслабил галстук и спросил раздраженным тоном: — Как давно он за тобой ухлестывает? Из меня рвалось много грубых оскорбительных слов в адрес этого придурка, но я просто улыбнулась и сразу расставила точки над «и». — Ему нравится Юзуха. Не я. — А так и не скажешь. Вы миленько чирикали, даже меня не заметили. — Поплачь, — вырвалось у меня колкое замечание, и Хайтани, мгновенно добившись того самого моего настроения, когда я готова с ним сцепиться, самодовольно улыбнулся. Он откинулся на спинку дивана и промолчал, потому что Романо вернулся к нам с моим кофе и десертом. — Чего желает господин? — спросил он, а Хайтани, глядя на меня, выдал: — Ее, но она не поддается. Повисла пауза. Я смутилась, разумеется, покраснев, чего со мной не было довольно давно, и посмотрела на Романо, сказав: — Давид, пожалуйста, принесите ему такой же кофе, как у меня. Спасибо. Романо ушел, а Ран невозмутимо сообщил: — Я не люблю американо, ты в курсе? — Полюбишь, — отчеканила я. — Теперь к делу… — Кими, что происходит? — вдруг подался вперед Хайтани. Он положил руки на стол и сцепил пальцы. Я отчего-то уставилась на кольца: одно на большом пальце, второе на безымянном левой руки. Эти руки бесцеремонно трогали меня в тот день в клубе, и сейчас, когда я смотрела на них, изучала каждую линию бугрящихся под кожей вен, в животе снова теплело. — Кими? — позвал Ран вновь, и я заглянула ему в глаза. Никто из нас не обратил внимания на Давида, поставившего перед Хайтани чашку кофе. Думаю, он понял, что между нами что-то происходит, поэтому тихонько ретировался. — Ты продолжаешь играть на моих чувствах, — проговорил Ран, понизив голос. — Я совершенно ничего не делаю. — Это и заводит. Я не могу найти к тебе подход. Чего ты хочешь, Кими-чан? Пришлось опустить глаза к чашке и не поднимать несколько минут, потому что мои скулы все еще горели от румянца. К тому же под столом я ощущала колено Рана, которым он прижимался к моей ноге. Столики у стены были небольшими, узкими, двухместными, но я даже сказала бы, что здесь удобно располагаться в одиночестве. Хайтани наслаждался этой теснотой, намеренно придвинувшись ко мне близко, настолько близко, чтобы это сбивало меня с толку. Поэтому и до моего подбородка дотронуться ему труда не составило — даже тянуться не пришлось. Хайтани поддел его пальцами, чтобы вернуть мой взгляд и, томно улыбаясь, он спросил снова: — Что происходит между мной и тобой, Кимико? Это действительно волнует меня. Я отодвинулась, и он убрал руку. — Ничего не происходит. Полагаю, у тебя ко мне простой интерес… — А у тебя ко мне? Я молчала. Хайтани вздохнул. — Почему ты решила за меня? — Что? — Ты прямо сейчас решила за меня — «простой интерес». Откуда такая уверенность? Тебе ничего не говорит то, что я искал тебя все эти годы? Ну вот и настал этот разговор. Выкручиваться было бы по-детски глупо. Я сглотнула и кивнула. — Говорит о многом, но я привыкла верить фактам. А факты… все до единого против тебя, Ран, — наконец смогла я посмотреть на него. Хайтани был спокоен. Я чувствовала это. Будто внутри него все пришло к согласию или он что-то для себя решил. А быть может, даже составил план. Не знаю, но Хайтани казался мне абсолютно уверенным в каждом своем слове. И это состояние передавалось мне. Его запах, смешанный с летним дождем, окутывал меня с ног до головы, и мне страшно хотелось просто встать и уйти вместе с ним. Туда, куда он позовет. Однако я, конечно же, сидела на месте. — Ты говоришь, что искал меня, — продолжила я свою теорию, — но когда я спрашиваю, почему ты это сделал, ответа не слышу. Ты изворачиваешься, чтобы не отвечать. И снова я спрошу, почему ты искал меня? Разве мы не расставили точки уже тогда? Ты сказал, что был с Наной, и я не в обиде на тебя. И тогда тоже не обижалась. Да, не скрою, мне было больно, но в моей голове есть мозги, и я понимала даже в том возрасте, что ты ничем мне не был обязан, Ран. Мы все с тобой выяснили. Ты остался в этой группировке, а я — представитель правопорядка. Что тебе нужно от меня теперь? Хайтани, на миг забывшись, ткнул в зубы сигарету из пачки, потом вернул ее обратно и швырнул пачку на стол. Он отпил кофе, поморщился и сказал: — Гадость, — отвернулся от меня и несколько минут смотрел в окно, что было от нас через весь зал. Я давала ему время подумать и, в конце концов, мужчина собрался с мыслями. Он, постукивая пальцами по столику, заговорил: — Я сам первое время не понимал, что же так сильно меня задело. Не знал, что скажу, когда найду тебя… Думаю, поначалу мной действительно руководило задетое самолюбие. Ты ведь понимаешь, я привык к женскому вниманию, а ты меня буквально послала. Я верил, что ты остынешь и придешь ко мне сама, но время шло… Я следил за тобой и твоей жизнью, несколько раз порывался набить рожу тому мудаку, с которым ты сосалась за углом… Как его там? Чоко? Меня сдерживал Риндо. Он знал, как сильно я злюсь на тебя. А потом… сюрприз — ты испарилась. Будто сквозь землю провалилась. — Хайтани внимательно наблюдал за моим лицом, а я старалась не выдавать эмоций, хотя сердце отбивало тяжелый такт. Было даже страшновато слышать правду от Рана. — А затем… — Затем? — подтолкнула его я, потому что сгорала от любопытства и желания услышать самое важное. То, что позволит мне обрести крылья, но сломает меня. И если он это скажет, я точно буду готова ко всему. Но Хайтани молчал, и в его глазах сверкнуло лукавство. Он заметил, что я чего-то жду от него, точно заметил. Покачал головой с улыбкой и, неожиданно сунув руку под стол, коснулся моего колена. Его ладонь была теплой, и это ощущалось через тонкую ткань брюк очень хорошо. — Ран, — вымолвила я тихо и огляделась по сторонам, — мы здесь не одни. — Хорошо, договорим в моей машине. Идем, — не давая мне шанса ответить, он встал и пошел к Романо, чтобы рассчитаться за наш кофе. Я посидела на месте еще некоторое время. Было тяжело сопротивляться Хайтани. Он даже не принуждал меня. Просто ставил перед фактом, а я делала то, что он скажет. Вот и сейчас встала и поплелась к выходу, махнув на прощание рукой Давиду. Уехать бы подальше от Рана, но ведь он принес для меня важную информацию. Я должна пойти с ним. Ливень продолжался. Над головой со щелчком распахнулся зонт, и Хайтани, предложив мне свой локоть, повел меня к машине. Ноги в босоножках намокли и скользили, поэтому я шла медленно и маленькими шагами. — Не хочу обсуждать такие важные вещи здесь, — вдруг выдал Хайтани, когда мы уже сидели в его Мерседесе. Он завел двигатель, и тут же заблокировал двери, потому что я раздраженно дернулась, чтобы выскочить из салона. — Не нервничай, а то мне все больше льстит то, как ты меня боишься. Видимо, для тебя я — опасное искушение, не так ли, радость моя? — Твое самомнение… — Знаю. Раздутое. Ничего, как-нибудь переживу. Поговорим в более приватной обстановке. Я насторожено следила за маршрутом, но биться в истерике или орать на него, что он постоянно разрушает мои принципы, было бы глупо, поэтому я молчала. А вскоре поняла, что мы едем в район Тиёда. Поглядывая на Хайтани, я, честное слово, не могла контролировать себя. Он был прав, я боялась его, но не как опасного преступника, а как человека, которого… люблю. Внутри буквально замирало от любви к нему. Только страшно было о таком даже думать, не то что озвучить. — Иди за мной, — скомандовал отчего-то напряженный и вдруг помрачневший Хайтани, когда мы припарковались у парадного входа в небоскреб, который уходил далеко ввысь. Здесь было много таких зданий. — Поговорим, и я отвезу тебя обратно к кофейне. Поторопись, Кими, — подогнал он меня. Я на ватных ногах пошла за ним, успев промокнуть под дождем. Хайтани миновал охранника на входе, бросив в его сторону: «Машину не парковать», и когда мы оказались в большой кабине лифта, Ран провел пятерней по влажным волосам. Пряди падали ему на лоб. — Ты привез меня к себе, — заключила я, стоя у стены со скрещенными руками на груди. — За нами была слежка. Лучше сделать вид, что у нас интрижка, чем Кисаки доложат о нашей встрече в другом ключе. Я напряглась еще больше. — У тебя будут проблемы? — Не думай об этом, — отмахнулся Хайтани, и мы замолчали. Тридцать второй этаж. Двери лифта открылись, выпуская нас в чистый, просто идеальный коридор. По обе стороны от нас шли двери квартир, и Хайтани, подойдя к одной из них, набрал код на замке. Затем он шагнул внутрь, а я, оставшись в коридоре, проговорила: — Сначала дай слово, что мы просто поговорим. — Что ты теряешь от секса со мной, любимая? — рассмеялся Хайтани откуда-то из-за двери, потом высунулся и втащил меня в помещение. Дверь захлопнулась, а я сразу же принялась озираться по сторонам. — Проходи. Хочешь чего-нибудь? — Нет, спасибо, — промямлила я, снова и снова поражаясь тому, что вот только недавно была в кофейне, а сейчас уже нахожусь в апартаментах Рана. Это как умело надо манипулировать людьми. Хотя, будем честны, я сама не сопротивлялась этому. — Ты живешь здесь один? — спросила, когда сняла босоножки и прошла дальше. Это была гостиная с газовым камином, диваном по центру, парой кресел и огромным телевизором. По стеклу окна — а оно было во всю стену — бил дождь. Вид отсюда открывался изумительный. Я встала рядом с диваном и залюбовалась Токио, укрытым серой пеленой. — Невероятно… — Да, мне тоже нравится, — ответил Хайтани, неизвестно когда подойдя ко мне сзади. Я оглянулась на него. — И да, я живу один. С кем же еще? — улыбнулся он и кивнул мне на диван. — Садись. Сейчас принесу полотенце. У тебя с волос течет. И снимай пиджак, Кими, просушим его. Я послушно выполнила указания, и когда протянула Рану действительно мокрый пиджак, он окинул меня слишком выразительным взглядом. Поверх моей белой майки была надета портупея. — Сексуально, — прокомментировал Хайтани и ушел. У меня появилось несколько минут времени, чтобы выдохнуть. Я сидела на диване, изучая все детали обстановки. Здесь не было лишнего. Абсолютно ничего. Но не было даже того, что могло создать уют. Например, фотографии в рамках или же какие-то статуэтки. Ничего такого. Просто шикарные апартаменты в высотном здании. Наверное, Хайтани не проводил здесь так уж много времени, постоянно пропадая в Бонтен… — Вот, — вернувшись, Ран подал мне полотенце, и я, стащив с волос резинку, принялась вытирать кончики. Хайтани сел в кресло слева от меня, наблюдая за каждым моим движением, как делал это теперь при каждой нашей встрече. — Кими, я скажу прямо, ты меня немало мучаешь, — внезапно заявил он, и голос его звучал тяжело и сдавленно. — Теперь я хочу услышать ответы на свои вопросы. — Разве мы встретились не потому, что ты хотел рассказать нечто важное? — раздраженно проговорила я, положив полотенце рядом. Оставив волосы распущенными, чтобы они просохли, я натянула резинку на запястье и добавила: — Ты пользуешься тем, что я хочу разобраться в этом деле. Просто манипулируешь мной. — Если это так выглядит, то пусть, — кивнул Ран, удивив меня сговорчивостью. Он вообще соглашался со всеми эпитетами и характеристиками, которыми я его одаривала. Такой странный. — Но я имею право требовать от тебя того, чего хочу. Информация, которую я сейчас выдам, может сломать жизнь не только тебе, радость моя, пойми это и будь со мной нежнее. Я могу обидеться и просто отослать тебя. Вот же сволочь. Я сжала зубы, но кивнула, соглашаясь с ним, тогда Ран встал и, снимая пиджак с галстуком, прошелся по комнате, медленно заведя наш опасный разговор. — Я был там. Полагаю, вы с Курокавой уже все разнюхали. — Хайтани повернулся ко мне, закатывая рукава рубашки. — Вы ведь знаете, что я был на крыше. — Я кивнула снова. — Хорошо. Я и не пытался скрываться. От полиции, имею в виду. — Пауза. — Кимико, Волчка убил Ханма Шуджи. Я видел это собственными глазами. Понятно, от кого поступил такой приказ. И, кстати, если Майки позвал тебя на встречу, значит, ему тоже хорошо известно, кто был заказчиком, а кто исполнителем. Возможно, ты заинтересовала своего братца. Найди к нему подход, Кимико. Майки губит такую могущественную организацию уже по тому, как игнорирует самоуправство Кисаки. Но я прошу тебя не копать под самого Кисаки. Даже Ханму не трогай. Если они поймут, что ты вышла на них — это ерунда, но если заметят, что ты продолжаешь в том же духе… Кими, это будет твой конец. Слышишь меня? Не суйся в это дерьмо. Тебя утопят. Просто общайся с братом. Этого тебе никто не запретит. Ран замолчал. Я обдумывала сказанное. Он был прав. Влезать в это дело слишком глубоко нельзя — меня убьют. Но как встречаться с братом, если я из полиции? Меня заподозрят. — Не выйдет… — отозвалась я. — Что именно? — Я не смогу постоянно видеться с Манджиро. На меня выйдут наши. Это будет провал. — Не будет. Я прикрою. Скажу, ты внедрилась в Бонтен, а я тебе помог. У меня брови на лоб полезли. — Спятил? Тогда ваши тебя убьют! Я не пойду на это! — выпалила я нервно и вскочила. Хайтани тоже встал, устало вздохнув, шагнул ко мне и положил руки на плечи. — Не бесись. Сядь. — Он надавил сверху, чтобы я упала обратно, сам присел передо мной на колено и заговорил так, чтобы до меня дошел весь смысл: — Ты все равно полезешь в это. Полезешь ведь? Скажи честно. — Да. — Вот видишь. А я прямо сейчас показываю тебе самый безопасный путь. Кими, я же сказал, что прикрою тебя. Ничего не бойся, просто будь хладнокровна. Кисаки не убирает людей просто так. Он ценит ум и хитрость. Ты не глупая, насколько я успел понять, — улыбнулся Хайтани, а я отвела глаза в сторону. Его руки лежали на моих коленях. Это, может, для него ничего особо не значило, но для меня — многое. — Хорошо, обещаю подумать над твоими словами, — нехотя ответила я, а Хайтани сразу же вернул разговор в более интересное для него русло. — Отлично. А теперь я хочу получить ответ на свой вопрос. И конечно же, плату за информацию. Сердце провалилось в желудок. Жар окатил волной. Я уставилась на Рана, а он рассмеялся. — Какие грязные мысли бродят в твоей голове, Кими-чан, — провел он ладонью по моим волосам. — Я хочу знать, что ты ко мне испытываешь. Ответь. Сможешь? Вот эта прямота частенько пугала меня раньше, а сейчас, когда Хайтани задал такой вопрос прямо в лоб, сидя передо мной, я и вовсе захотела провалиться сквозь землю. — Ран… — начала я, обреченно опустив глаза к его рукам, которыми он сжал мои пальцы. — Ты ведь и сам понимаешь, нам нельзя… — Я не об этом спросил, Кимико, — произнес он более резко. Я затаила дыхание. Мое сердце билось так гулко, что стало нехорошо. Я не хотела признаваться ему. Ни за что. Не знала, что такого сделать, чтобы избежать тех самых слов, озвучив которые, не смогу спокойно жить дальше. — Кими, — чуть сильнее сжал мои руки Хайтани, а я, смело встретив его взгляд, отрицательно качнула головой. Я отказывалась говорить об этом. — Кими, — еще раз повторил он, заметно злясь на мое упрямство. Ран был нетерпелив. И раньше, и сейчас. — Тебе так сложно… — Сложно… — перебила я, наклонившись к нему, — это очень сложно, — добавила и прижалась к его губам. Хайтани, на секунду удивившись, в следующий миг обхватил ладонями мой затылок, сходу углубляя поцелуй. У меня в груди творилось черти что. Я взволнованно, напугано цеплялась за плечи Рана, самозабвенно его целуя, и этим поцелуем отвечала на все вопросы. Его губы требовательно подчиняли меня своей воле. Длинные пальцы путались в моих волосах, отклоняя голову вбок, чтобы зацеловать все лицо, шею и плечи через майку. Хайтани срывало. Он напирал, встав коленом между моих ног, вдавливал меня в спинку дивана. Я трогала его грудь сквозь ткань рубашки, гладила живот и талию. Цеплялась за ремень его брюк, притягивая к себе еще ближе, пока Ран не уложил меня на спину. Он лег сверху, разведя мои колени, и мы оба дрожали, будто у нас это было в первый раз. Но ведь действительно… Мы не виделись пять долгих лет. Хайтани был даже агрессивным. Сильно сжимал мои груди и целовал все жестче, вновь кусая, где только можно, и его не останавливали мои болезненные стоны. Я же, потерявшись в удовольствии и боли, стискивала пальцами ткань рубашки на его плечах, и когда Хайтани потянулся к пряжке своего ремня, уставившись мне в глаза помутневшим взглядом, я схватила его за руки. Опомнилась. Как дура перепугалась. Привстала на локтях, потому что Ран сел у меня между ног и теперь смотрел исподлобья. Он тяжело дышал, не мигая и не двигаясь, и ожидал моих дальнейших действий. Тогда я отползла дальше, села и дрожащим от напряжения голосом, невозможно эмоционально выпалила: — Я тоже хочу этого! Не смотри так! Я тоже хочу! Но не сегодня! Не знаю, когда, Ран, но нам ведь нельзя… Слышишь меня? Прости… — и порывисто обцеловав его окаменевшее лицо, я вскочила с дивана. — Пиджак заберу потом, — бросила на ходу, когда чуть пошатываясь поспешила к двери, и только там оглянулась. Хайтани уже стоял у окна, спиной ко мне. — Дай мне пару минут. Отвезу, — сухо произнес он. — Я сама… на такси доберусь… — Сама. Опять сама, — усмехнулся он, опустив голову. В самом деле, почему всегда сама? И я решилась. Пусть в области живота будто завязало узлом, я все равно вернулась к нему, потому что сердце разрывалось от чувств и боли, которую я испытывала, отталкивая Хайтани. Он вздрогнул, когда я обняла его со спины. Ткнулась между лопаток лбом, сделала глубокий вздох и произнесла: — Ран… я люблю тебя. Все это время любила…. — и с моих плеч словно камень свалился. Меня накрыло такое облегчение, что из глаз неожиданно потекло. Хайтани, поначалу застыв на месте, вдруг решил обернуться, но я вцепилась в него и проныла: — Нет. Не смотри. Останься здесь. Я уеду одна, ладно? И быстро прихватив свою обувь, я покинула его квартиру. Натягивала босоножки уже в лифте. Так и сидела на полу, периодически вытирая мокрые щеки. Похоже, пришла моя пора выплеснуть все наружу. Брат, а теперь Ран. Я могла плакать только из-за них. Больше причин не было. Больше ничто меня не ломало. Я так сильно любила их обоих, разной любовью, но все равно такой болезненной, что сводило скулы. Вот теперь я точно не могла знать, что же дальше. Понятия не имела, как поступит Хайтани. Только бы не мучил меня. Я ведь не прошу многого. Его забота и уважение — то, за что я всегда буду благодарна. Однако… внутри что-то шептало: «Ты хочешь его признания. Еще как хочешь. Тебе его мало, чертовски мало Хайтани».