LABYRINTH

      После длительной пробежки по стадиону с другими ребятами из отдела, я с ними же отправилась в тир. Палила по мишеням, как одержимая, но в большей степени мимо. Ран звонил все эти несколько дней, каждый вечер, вероятно, после того нашего разговора решив действовать, однако не приезжал. Я могла бы ответить на его звонки, что если он хотел сообщить нечто важное, но не отвечала. Меня душил стыд от того, что я была такой импульсивной и открытой перед ним. Я хотела выглядеть более серьезной. Вышло все наоборот. Распустила нюни и позволила Рану увидеть меня в таком свете. Каждый раз думая об этом, я нажимала на курок, и так продолжалось бы долго, но вдруг кто-то шлепнул меня по заднице. Я резко развернулась, срывая наушники, и уставилась на Эджери, который смеялся мне в лицо. — Что, Мамура, недотрах? — сказал он, премерзко ухмыляясь, и с обеих сторон к нам подтянулись остальные парни. Только еще одна женщина — офицер Юта, стоя чуть поодаль, испуганно смотрела на меня, явно не зная, как поступить. Но потом она и вовсе убежала из тира. — Так если Хайтани тебя не удовлетворяет, может, мы окажем тебе услугу, а? — Мой бывший напарник огляделся по сторонам, в поисках поддержки сослуживцев, однако многие напряженно отошли подальше. Видимо, не ожидали, что шутки старшего офицера зайдут так далеко. — Давай же, соглашайся, тебе понравится, я уверен. Смотри, нас тут всего-то с дюжину. Нет так уж и много для тебя. — Старший офицер, — ответила я, вытерев мокрый от пота лоб ладонью, и положила оружие на столик. Туда же опустила наушники. — Вам не кажется, что у вас проблемы с психикой? Посоветовать хорошего специалиста? Кто-то хохотнул. Эджери помрачнел. Он был настолько отвратителен, что у меня чуть не скривились губы. Я сдержалась. — Что встали? Валите! — рявкнул он своим друзьям, и те, посмеиваясь и похлопывая его по плечам, разошлись по делам. В тире осталось три человека. Я, Эджери и его лучший друг сержант Харуки. Статный, крепкий мужчина, ростом примерно в метр восемьдесят, слушал нашу легкую перепалку, привалившись спиной к стене, и улыбался. Мне стало «липко» под его взглядом. Именно так — липко. Я видела, как он медленно меня разглядывает, начиная с ног и до самой головы. — Думаешь, такая крутая? — прошипел Эджери, встав ко мне вплотную. — Да ты ведь уже в полной заднице, Мамура. Я знаю, что ты встречаешься с Хайтани. Ты была у него дома несколько дней назад… — Вот какую слежку заметил тогда Ран. Теперь мне стало ясно, кто за нами следовал. — И шеф Идзуми тоже об этом знает. Готовь жопу, Мамура, ее будут надирать, — и вдруг сжав мой подбородок пальцами, старший офицер провел языком по моему рту. — Рано или поздно я до тебя доберусь, дрянь… Я вырвалась, оттолкнув его, и, трясясь от отвращения, вытерла рот низом футболки. Все равно под ним был топ, и я плевать хотела на то, как на меня пялился Харуки. Просто обошла Эджери, который гоготал на весь тир и тискал себя за яйца, и пошла наверх. Там поспешила в душ. В мужской половине уже почти никого не было, но из их раздевалки доносились разговоры и смех. А в женской части и вовсе стояла абсолютная тишина. Я быстро разделась, заперла шкафчик и, прихватив пару полотенец, пошла мыться. Делала это быстро и нервно, поскольку из головы не выходил разговор с Эджери. Он вел себя все хуже и хуже. Хорошо хоть тренировка прошла недаром. Мышцы приятно ныли, и постепенно я расслабилась. Быстро покончила с этим, закрутила краны и поняла… Я здесь не одна. За моей спиной кто-то стоял. От страха на затылке зашевелились волосы. Я осторожно переступила с ноги на ногу, принимая более устойчивую позицию, чтобы отбиваться и не упасть на кафель. Однако как только резко повернулась, широченная мужская ладонь впечатала меня в стену. Я так сильно ударилась затылком, что клацнула зубами. — Блять, Удо, братан, поторопись, нас поймают, — услышала со стороны двери голос Эджери, а Харуки Удо, придавливая меня к стене удушающе сильно, рявкнул ему: — Стой там. Если пропустишь хоть кого-то, я тебе ноги переломаю. Он говорил напряженно, и его глаза жадно ощупывали мое тело. Мокрый пол не способствовал драке. Да и Харуки был куда сильнее и крупнее, но я выжидала момент, мысленно крича себе не паниковать. Нельзя бояться. Ни в коем случае. Но, разумеется, я боялась. Даже если закричу, меня здесь не услышат. — Повернись к стене, — дернул меня за волосы сержант, и я сорвалась на ругательство. — Заткнись, сука, не будешь орать, постараюсь быть нежнее. Уроды. Ненавижу. Уроды. Проклятые уроды. Харуки толкнул меня лицом к стене, на этот раз придавив голову, и я услышала, как он возится со своими штанами. Прикидывая в уме, что могу сделать в данной ситуации, а еще и голая, я застыла, потому что почувствовала, как между ягодиц ткнулся член этого ублюдка. Вот здесь меня окатило ужасом, будто только сейчас дошло, что происходит. Я крикнула: — Отвали! — и рванулась было назад, но буквально захлебнулась от боли — Харуки ударил меня кулаком в бок, повыше почки. У меня потемнело в глазах. Я медленно поползла вниз. Затошнило. — Хочешь лежа? — прохрипел сержант, подтянул меня за ноги к себе и устроился между ног. Я почти блеванула. Но потом, собрав остатки сил, закричала так, что у самой уши заложило, и принялась беспорядочно размахивать кулаками, пока не угодила Харуки в ухо. Он крякнул от боли, схватился за голову, и я отползла назад. Встала на колени, чтобы тут же всадить кулак в его нос. Удар был четким, выверенным, как нас учили на занятиях, и мое сердцебиение почти пришло в норму. Паника отступила. Харуки ревел, упав на пол, и заливал кафель кровью. — Ах ты сука! — заорал подбежавший к нам Эджери, но как только налетел на меня, вцепившись в мои волосы на затылке, я словно отключилась от реальности. Что-то черное затянуло разум. Теперь я все видела, как со стороны. Вот схватила старшего офицера за запястье, быстро выкрутилась, так, что ему пришлось разжать пальцы, вскочила на ноги, и вот заломила его руку в обратную сторону. Вот раздался отчетливый хруст костей. Вот по душевой прокатился дикий крик боли. И я продолжила. Мне почему-то было мало. Я взяла Эджери за предплечье той же руки и, метнувшись ему за спину, сломала ее в локте. Легко и быстро. И вот наконец старший офицер заткнулся и упал без сознания. Только ошеломленный Харуки сидел на полу и смотрел на меня. И я знаю, что уже готовилась нанести удар тому, кто обхватил меня со спины. Однако не вышло. — Все-все, тише, Кимико, — донеслось будто сквозь вату. Это был Курокава. С ним офицер Юта, которая до этого убежала из тира, а еще инспектор Судзуки. И он сразу же подбежал к Эджери. — Кими, слышишь меня? Ты как? — шептал на ухо Изана, укутав меня в полотенце. — Цела? Можешь говорить? Я думала, что могу, что все в полном порядке, но как-то одним махом на мое тело навалилась усталость, закружилась голова, и я, просто рухнув на пол, наблевала под себя. — Принесите ей стакан воды, — приказал Курокава, сидя рядом со мной на корточках, и похлопал меня по спине. — Ничего, все позади. Все хорошо, Кимико. Да какой там к дьяволу хорошо. Мне здесь больше не работать. Точно уберут. Я что-то натворила, но толком не помнила, что это было. Только в ушах стоял хруст костей. Кажется, со мной не все было в порядке. Отнюдь.

***

      Я пришла в себя спустя час, не меньше, да и то лишь потому, что офицер Юта отпоила меня китайским чаем. Нервы более или менее успокоились. Я сидела в холле участка, на диванчике, и ждала, когда Изана покинет кабинет шефа и туда вызовут меня. Одевшись в свою форму, я мысленно прощалась с этим местом, а, вероятнее всего, даже с самой службой в полиции. Ведь то, что случилось, явно давало понять, что у меня проблемы. «Черный импульс» — вот что билось в моей голове. Разве это не похоже на состояние аффекта? Я была в отключке, когда ломала руку Эджери. Я ведь совсем не такой человек. Что на меня нашло? Самооборона — она не так выглядит. Это не так происходит… — Мамура, зайди, — окликнул меня Курокава, наконец заглянув в холл, и я побежала за ним по коридору. — Только спокойно, поняла? — тихо сказал он у двери кабинета и, толкнув ее, впустил меня внутрь. — Офицер Мамура, — кивнул шеф, подняв на меня тяжелый взгляд. — Начальник, — ответила ему я, натянувшись так, что стояла по стойке смирно. — Объяснишь, что произошло? Изана молча стоял у стены возле двери. — Да, начальник. Сержант Харуки и старший офицер Эджери пытались меня изнасиловать. Если точнее, то Эджери стоял в дверях, говоря сержанту поторопиться. — Я заметила как заметался взгляд шефа. — Я защищалась. И когда к сержанту Харуки на помощь подоспел старший офицер, стала отбиваться и от него. Шеф помолчал. — Так отбивалась, что у того рука сломана в двух местах, а у Харуки лицевые кости в кашу? Его нос прямо сейчас собирают по частям, Мамура. Ты понимаешь, что натворила? Я и без того была взвинчена и могла в любой момент швырнуть оружие и удостоверение на стол, меня теперь мало что удерживало от этого, но для начала я решила подчеркнуть: — Шеф Идзуми, меня пытались изнасиловать два офицера из нашего отдела. Я защищала свою жизнь и достоинство. То, что они не ожидали получить отпор, только их вина и глупость. — Мамура! — выкрикнул босс резко, и я вздрогнула. — Ты… у тебя крыша поехала? Я отправлю тебя на обследование к психиатру. И это еще не все проблемы, офицер! — встал Идзуми и, опираясь на стол, прибавил суровым тоном: — Если я еще мог разобраться с этой неприятностью в виде домогательств со стороны твоих сослуживцев, то как быть с тем, что ты в любовники себе заимела Хайтани? В чем дело, Мамура? Джеймса Бонда изображаешь? Супер крутого агента? Куда ты влезаешь? — снова повысил голос босс. — Ты ни черта не узнала, а уже наворотила… — Я знаю имя убийцы Волчка, начальник, — перебила я. — Пока ваши незаменимые сержант и старший офицер прохлаждались и думали, как надругаться надо мной, я получила полную информацию об убийстве в Роппонги. Шеф затих. Он метнул взгляд на Курокаву. — Даже его информаторы помогли лишь частично, — проговорил шеф, — откуда у тебя полная информация? — Как раз для этого я и встречалась с Хайтани, начальник. Что ж, вот и пригодился план Рана. Теперь я точно его должница. Босс моргнул, растерянно краснея от негодования, потому что явно почувствовал себя дураком. Наверняка Эджери наплел ему всякого дерьма обо мне, а шеф поверил ему. Теперь же, когда я пояснила, почему виделась с Хайтани, все встало на свои места. Шеф упал обратно в кресло. — И ты знаешь имена? — Да, начальник. Убийца Ханма Шуджи. Заказчик — Кисаки Тетта. Это действительно внутренние дела Бонтен. — И ты сможешь написать отчет об этом? — Я кивнула. — Что приведешь в качестве доказательств? — Только слова информатора. Шеф задумался. Он молчал некоторое время, хорошенько все обдумывая, а потом приказал: — Сейчас же садись за рапорт. Изложи все на бумаге. Не вписывай имя информатора. Нельзя подставлять такого выгодного для нас друга, как господин Хайтани. Я передам твой отчет вышестоящим органам. А в качестве извинений за нападение, предлагаю повышение звания… — Начальник! — возмущенно шагнула я к столу, буквально вскипая изнутри от ярости и обиды. — Они ведь хотели… — Я повышу тебя сразу до сержанта. Ты будешь выше по званию того же Эджери. Учти, Мамура, он может засудить тебя. Не дури. Такой шанс выпадает редко. Ты молчишь о попытке изнасилования, не портишь нашу репутацию, а я даю тебе «сержанта». В моей голове завертелась сотня мыслей. Шеф был прав. Мне стоило приглушить свои эмоции и довериться разуму. Я буду иметь звание, которое в глазах Манджиро может вызвать уважение. Я должна согласиться. Просто обязана. Но тогда эти уроды продолжат работать со мной и дальше… — Кимико, — вдруг на мое плечо легла рука, и я оглянулась на Изану, который спокойно улыбался. — Не бойся ничего. Слышишь? Соглашайся. — Я непонимающе нахмурилась, ведь была уверена, что Курокава как раз из тех, кто за справедливость. Почему тогда он говорит мне согласиться на предложение шефа? — Доверься мне, ты не прогадаешь, — заверил Изана. Я тяжело сглотнула, но почему-то поверила каждому слову этого человека. — Согласна, начальник. Я согласна. Спасибо. Шеф облегченно вздохнул. — Вот и умница. Готовься принять новое звание, а сейчас жду рапорт. Пошевеливайся, офицер. Я покинула кабинет с тяжелым сердцем. Хоть слова Курокавы и внушили мне веру в то, что действительно все будет хорошо, я почувствовала при этом и страх. — Помочь? — спросил он, усаживаясь со мной за стол. — Ты бледная. Думаю, тебе стоило бы поехать домой и хорошенько выспаться. Отчет может подождать. — Не может, — сухо отрезала я, открывая на компьютере образец, потом подумала, что слишком резка с тем, кто позаботился обо мне, поэтому прибавила примирительно: — Спасибо, что помог мне. Ты подоспел вовремя. — Это точно, — усмехнулся он. — Еще бы минута, и ты просто свернула бы одному и другому шеи. Признаться, я обалдел от увиденного. Даже мурашки поползли. — Изана, облокотившись на стол, подпер рукой подбородок и тихо спросил: — Так у тебя, как у твоего брата? «Импульс»? — Я замерла. — Брось, о ЧИ Майки многие слышали. Это его и превратило в того, кто он сейчас. Даже год назад Сано был чуть мягче. — Курокава, как много тебе известно о моей… — я запнулась и посмотрела по сторонам, — о его семье? — Кроме того что Ханма убил старшего брата Сано, и о «черном импульсе», поглотившем Майки, больше ничего. Глаза Курокавы поблескивали азартом. — Мне теперь очень интересно наблюдать за тобой, Кимико. Ты подвижная фигура на этой шахматной доске. Жаль будет, если нарвешься не на того. Я покачала головой, поддаваясь идиотскому настроению Изаны, которого, судя по выражению лица, в самом деле захватывало то, что разворачивалось перед ним, а потом попросила: — Не мог бы ты уйти? Я уже в порядке, и мне нужно завершить дела. — Кими, — настойчиво позвал Изана, и я снова глянула на него, — у тебя зрачки огромные, и я убежден, что дома тебя снова стошнит. Ты крепко перепугалась, я понимаю это, но не бери на себя много, ладно? Прими снотворное и отходни. А еще лучше… — но тут Курокава промолчал и, поднявшись из-за стола, потрепал меня по волосам и ушел. — Что лучше? — пробормотала я, но потом занялась рапортом… Да, Изана был абсолютно прав. Меня рвало дома весь вечер. Даже температура поднялась. Чтобы не посадить желудок, пришлось сварить легкий бульон, и после того как поела, я приняла аспирин. Стресс на мне сказался не лучшим образом. К тому же болели костяшки обеих рук, а еще в боку, куда ударил Харуки, но, в принципе, было терпимо. Однако, судя по ломке во всем теле, я приложила все силы, когда наносила удары Харуки. Примерно в десять часов вечера, я погасила свет и улеглась, закутавшись в одеяло. Еще долго не могла уснуть, потому что трясло от холода, но потом погрузилась в крепкий сон. И спала бы до утра, если бы не внезапный грохот. Я, подскочив на месте, резко открыла глаза и уставилась в темноте на дверь, в которую стучали. Отбросив одеяло, ощутила намокшую на спине ткань моей длинной футболки, потянулась было за пистолетом, но услышала вдруг знакомый голос. — Кимико, открой, пожалуйста, — попросил Хайтани. Я встала и тихонько подошла к двери. Не отперла ее — спросила: — Что ты здесь делаешь? — Хотел тебя увидеть. Открой. Я опустила голову, собираясь с силами, потом повернула замок, за ним — второй. И Хайтани толкнул дверь. Он сам резко хлопнул по выключателю, ослепляя меня, и схватил за плечи. Я опешила. Вылупилась на него в изумлении. Он был взъерошенный, даже взлохмаченный. Без пиджака, а рукава рубашки закаты по локоть. Весь какой-то на агрессии, на нервяке, и все ощупывал меня и осматривал. — Ты испугалась, да? — проговорил Ран, обхватывая мое лицо ладонями, и когда я, взявшись за его пальцы, чтобы отцепить от себя, нащупала что-то липкое, Хайтани выпрямился и отпустил меня. — Кими, ты почти серая. Тебе нехорошо? Может, в больницу? Я не отвечала. Смотрела на свои ладони, на которых была кровь. Потом я молча потянулась к рукам Хайтани, повернула их так, чтобы видеть костяшки, и подняла глаза к его мрачному лицу. — Откуда ты пришел? Чем занимался? У тебя даже рубашка в крови. Ран? — Неважно. Это дела Бонтен. Тебе необязательно знать. — Постой… ты вообще почему здесь? — Только сейчас до меня дошло, что сказал Хайтани, когда вошел в мою квартиру. — Кто тебе сказал о нападении? Ран не стал отвечать. Он схватил меня за плечи и прижал к себе с такой силой, что я задохнулась. — Кими… все хорошо, так ведь? Ты в порядке? Я сразу, как узнал… — Откуда узнал? — повторила я, освобождаясь из его объятий, и мужчина, закрыв за собой дверь, снял обувь. Он обошел меня, зачесывая пальцами волосы, шумно выдохнул и, взглянув в окно, спросил: — Можно мне для начала в ванную, а потом покурить? — Ладно, — кивнула я и указала ему на узенькую дверь слева. — Там душевая. Хайтани заглянул туда, помыл руки, лицо и вернулся. Он открыл окно настежь, тяжело плюхнулся на пол у стены, и я поняла, насколько уставшим он выглядит. Погасив свет, я села напротив него. Подогнула под себя ноги и уставилась на Рана в свете уличных фонарей. Он, успокаиваясь, повернулся ко мне. Его глаза мерцали невысказанными чувствами. — Мне позвонил Курокава. Он все рассказал. — Когда? — Сразу после того как это случилось. Я горько усмехнулась. — Думала, вы ненавидите друг друга. Хайтани глубоко затянулся и выдохнул дым в окно. — Скорее, нам плевать друг на друга. Я сказал ему, что в ответе за тебя, поэтому он позвонил именно мне. — Все нормально, Ран. Ты можешь не беспокоиться об этом. Я использовала твою версию, твое имя там фигурировать не будет, но меня повышают до сержанта. Это благодаря тебе. — Это я тоже уже слышал от Курокавы. — Ран затушил сигарету о подоконник и выстрелил окурком куда-то в окно. — Кими, — придвинулся он ко мне, — теперь ты будешь сильнее, но еще более уязвимой в своем отделе… — Они меня не тронут… — Верно. Харуки больше ничего тебе не сделает. Я напряглась. — О чем ты? Не трогай его, Ран. Не нарушай закон. Хайтани, сжав мои плечи, опустил голову и рассмеялся, а потом горячечно проговорил, с яростью и презрением в голосе: — Тебя хотел взять силой представитель этого самого закона. О чем ты говоришь, радость моя? Все еще веришь в непорочность легавых? Тебя не закон защитит, а я, Кими. Ничего не бойся, ладно? Теперь ты в полной безопасности. Я покрылась мурашками. Ран казался безумным. Он говорил, пристально глядя мне в глаза, и слегка меня при этом встряхивал. — Никто не имеет права трогать тебя против твоей воли. Я буду избавляться от таких, Кими. — Ран, прошу… — Молчи. Не вправляй мне мозги. Я уже не изменюсь. Просто позволь быть твоей защитой. Мне было страшно слышать подобные слова, ведь это значило, что раз правосудие не берется судить таких, как Харуки и Эджери, то это будут делать такие, как Хайтани. Однако я попыталась оправдать закон. — Я сама пошла на сделку с шефом, Ран. Если бы он не предложил звание сержанта, то я… — Кими, блять, очнись, — рявкнул Хайтани, снова хватая меня за голову, чтобы я не смогла отодвинуться или отвернуться, — Идзуми трясется за свою репутацию. Представь, какой скандал разросся бы, узнай правительство, что устроили ублюдки в полицейской форме в отделе по борьбе с организованной преступностью. Вот это парадокс, не так ли? Те, кто должен избавлять Токио от таких, как я, напротив, совершают преступления. Поэтому даже если бы ты из чистых побуждений потребовала правосудия, тебя заткнули бы, Кимико. Мой разум твердил, что Ран абсолютно прав, но в груди ныло от несправедливости. — Просто прими свое звание и иди дальше, Кими, — заключил Хайтани, подтягивая меня к себе, и я обняла его в ответ. Облегчение так и накрывало. Я нуждалась в нем, он был тем, кто снова и снова подставлял мне свое плечо. Разве можно его не любить? Однако червь сомнения точил меня изнутри и напоминал, что передо мной сидит убийца. Он сделал что-то с сержантом Харуки, это я поняла, но что — даже знать не хотелось. Страх сдавил горло. Но чем дольше я прижималась к Хайтани, тем быстрее размякала. Ран медленно гладил меня по спине, нарочно или невольно подтягивая футболку вверх. Но я не упиралась. Дышала ему в шею, наслаждаясь его запахом, и перебирала пальцами волосы на затылке. Потом Хайтани отодвинул меня, держа за талию, и посмотрел в глаза. — Ты сказала, что любишь меня, — опалил своей улыбкой внутренности, и не дал ответить — вовлек в глубокий поцелуй. Я стояла на коленях между его ног, когда Ран сел удобнее и притянул меня так, что я оседлала его. Он тискал мои ягодицы, целуя все более агрессивно, по́шло, неконтролируемо, и в конце концов, потянув раму окна, захлопнул его, чтобы в следующую секунду запустить пальцы под резинку моих трусов. Прошелся кончиками по влажнеющему входу, потом взял меня за руки, чтобы я расстегнула его ремень. Задыхаясь от переизбытка чувств, я вцепилась в пряжку, с трудом с ней справилась, и расстегнула молнию. Хайтани подтолкнул меня назад, спустил брюки, и моей же ладонью обхватил свой твердый член. Меня обожгла страсть. Она душила меня, хотелось сделать так много, но я была вялой от волнения и возбуждения, и тогда, медленно водя моей рукой по всей длине, Хайтани напомнил: — Я ведь принял тогда твой вызов. Помнишь? — Ран… — тяжело выдохнула я. — Повернись ко мне спиной, Кимико, — проговорил он с улыбкой. Я не шевельнулась даже. Ран склонил голову набок. — Повернись. Сейчас же. На непослушных ногах я выполнила то, о чем он просил, и все тело содрогнулось от новой волны возбуждения, когда медленным движением Ран стянул с меня трусики. Затем он придвинулся еще ближе, настолько плотно, что прикусил мою ягодицу. Я покрылась по́том. Тяжело дыша стояла в этой позе, пока Хайтани не приказал: — Наклонись вперед и обопрись на локти. Я, как завороженная, выполнила это и сразу же вздрогнула, промычав в свою руку. Ран раздвинул мои ягодицы и провел языком по мокрой промежности. Сладкая судорога свела низ живота, и с каждым толчком его языка делалось только хуже. Хуже, потому что хотелось большего, и когда Ран стал помогать еще и пальцами, я завыла, подтянув к себе подушку. По внутренней стороне бедер потекло. Хайтани двигал пальцами, вызывая все новые и новые судороги внутри. В конце концов я вырвалась, упала животом на пол и оглянулась на Рана. — Не могу больше… — Тогда как насчет этого? — спросил как бы даже не меня, а самого себя, и я услышала, как он надрывает пакетик презерватива. И не успела опомниться, как Хайтани подтолкнул мои ноги, развел их шире, и, устроившись сверху, направил себя. Я невольно приподняла зад. Совсем немного, но вышло, что подалась ему навстречу, и тут же сама простонала в его руку. Ран подложил ее под мою щеку, принявшись целовать уголок губ, и первые же толчки вышли такими глубокими, что я вся сжалась под ним. Хайтани сдавил меня в объятиях и в медленном темпе стал плавно, методично подаваться вперед. Мы вспотели. Так плотно прижимались друг к другу, а Ран был в одежде, что просто пропитались соленой испариной. У меня кружилась голова. Бедра дрожали. Было мокро, медленно, долго. Хайтани входил в меня размеренными движениями, утыкался носом в шею, наслаждаясь каждым толчком, каждым вздохом, что срывал с моих губ. Он прикусывал и лизал мою кожу. Пока наконец не сорвался. Встал на колени, подтянул меня к себе, поставив на четвереньки, и снова толкнулся внутрь. Я сразу же зарыдала в подушку, потому что все сжало и свело. В ушах зазвенело. Ран вбивался в меня, наплевав на соседей, которые точно могли нас слышать, а я все дрожала и выкручивалась от затяжного оргазма. Дышать не могла. Только беззвучно хватала воздух, чтобы тут же снова замычать в подушку. И так продолжалось, как мне показалось, невыносимо долго, пока Хайтани, навалившись сверху снова, не вдавил меня в пол. Он двинул бедрами особенно сильно, хлестко ударившись об мой зад — так хлестко, что у меня перед глазами пошли белые пятна, и, отодвинувшись ненадолго, снова вошел. Тут же по моим ногам вновь прошлась дрожь, и я почувствовала, как внутри меня пульсирует. Ран шумно выдыхал мне в затылок, пока кончал, потом медленно отодвинулся и рухнул рядом. Я едва свела ноги вместе — так всю скрутило от напряжения. По телу растеклась приятная слабость, а глаза буквально слипались. — Я хотел сковать тебя твоими же наручниками, но понял, что борьба с тобой затянется, — хохотнув, сознался Ран и провел ладонью по моей спине. Слегка ущипнул и, потянувшись ко мне, прижался к губам. — М-м-м, какая… сладкая… ничуть не изменилась… — интимно бормотал он, целуя меня, а когда, видимо, понял, что я почти вырубаюсь, встал. — Уйдешь? — сонно спросила я. — Нет. Буду здесь. — Ран… — засыпая, позвала я, — спасибо… И не услышала ответа, потому что уснула там же, на полу, в одной задранной до груди футболке. Кажется, Ран переложил меня на футон, но я не могла быть в этом уверена, поскольку организм категорически протестовал против пробуждения. Так крепко и сладко я давненько не спала. Главное, даже сквозь этот крепкий сон ощущала, что я не одна. Это много для меня значило.