***
Вот уже полтора часа как мы втроем торчали в этом подвале. Позавтракали, сходили на собрание, а потом пришли сюда. Я был готов к тому, что нам предстоит кого-то пытать, какого-то очередного торчка, который украл наши деньги, но абсолютно охренел, увидев перед собой старшего офицера Эджери. Он сдался быстро. Рассказал все, после того как Риндо, не поведя бровью, нанес ему удар по уже сломанной руке. Кимико постаралась, я слышал от Изаны, что ее отключило тогда. Хотелось бы на это посмотреть со стороны. Просто было любопытно, так ли сильно Кими похожа на брата в момент бесконтрольного гнева. — Итак, Исао, друг мой, — сказал я, развалившись в кресле напротив этого ублюдка, привязанного к стулу, — давай пройдемся по информации еще раз. — Рин стоял у стены, закатав рукава, рубашки, как и мы с Харучиё. Сам Санзу застыл ровно за спиной Эджери, и по этой причине офицер полиции обоссался под себя. Буквально. Санзу многие знали, как самого отбитого из нашего трио, самого хладнокровного и бесчеловечного. Что ж, его можно было понять. Майки сломал психику Санзу еще в детстве. Интересно, знала ли об этом Кими? Думаю, вряд ли она могла представить, что ее любимый брат, будучи ребенком, разорвал рот другому мальчишке. Теперь Хару служил Майки, как верный пес, ловил каждое его слово, поклонялся ему. Это выглядело дерьмово, но никто не встревал. К тому же за последние годы Харучиё жестко сторчался. Кто ему вообще мог приказывать? Никто кроме Майки. — Ты решил докопаться до сержанта Мамуры, потому что решил, что она каким-то образом связана с Бонтен? Все правильно? Эджери трясло. Он даже глаза на меня не поднимал — настолько сильно был запуган. Плюс ко всему этому офицеру, конечно же, было больно. Его сломанная рука, с которой мы сняли гипс, сейчас была стянута веревкой за спиной, а избитое лицо превратилось в кровавое месиво. Из его носа капало на колени, а изо рта текли слюни с розоватой пеной. — Да… — однако выдавил он, готовый сказать нам все, даже больше, чем нужно. — Хорошо, это мы выяснили. Тогда поведай нам теперь, кто дал тебе распоряжение следить за нами? Ты получил приказ от шефа Идзуми? — Нет… Это не он… Он тебя… вас всех боится… — М-м, вот оно как. Что ж, Идзуми Кей всегда был мудрым человеком, — кивнул я и облокотился на колени, пытаясь приблизиться к Эджери и поймать его взгляд. Он с трудом посмотрел на меня одним не заплывшим глазом. — Давай же, Исао, колись, что ты вынюхивал в Бонтен? Что конкретно ты искал? Эджери затрясся сильнее, потому что заплакал. — О-о, ну ты даешь. Такой смелый, уверенный в себе мужик, — встал я и положил руку на его плечо. — Не плакал ведь, когда собирался изнасиловать свою напарницу, правда? И давно это у тебя с женщинами? — …Лучше… — Что? — не расслышал я, наклонился и переспросил снова: — Что ты там срыгнул? Исао, которому больше нечего было терять, потому что он наверняка понимал — мы его не отпустим, проревел, уставившись на меня: — Вы лучше? Уроды! Ты, Хайтани, святой, что ли? А твоя «подстилка» знает, чем ты тут занимаешься? У меня вспыхнули глаза. Я почувствовал жар гнева, разгорающийся внутри. — Что? — продолжал выкрикивать этот мудак. — Думаешь, это сойдет тебе с рук? Да ты такой же ублюдок, как я… вы все такие же! Мы подтираем за вами, а вы… — А мы даем вам свою защиту, — отозвался Риндо, — неблагодарный ты кусок дерьма. А кто вам поставляет лучший товар, мразь? — Товар?! — заржал Эджери. — Да вы долбанные наркоманы… Чтоб вы сдохли… — завыл он, теряя рассудок. — А ты… — уставился на меня вновь, — тебя закопают… Кисаки и закопает… И суку твою тоже! Идзуми знает, кто она. Стоит только покопаться и ей конец! — заключил двинутый Эджери и плюнул мне в лицо. — Я буду ржать над вами на том свете! С нетерпением жду, когда твоя шлюха покончит с собой, ведь ей больше не служить в полиции… Нет! Стой! — тут же в ужасе заорал он, потому что я, рывком дернув это животное за волосы, оголил его горло и кивнул Санзу. И с силой надавив на его пах туфлей, в полной мере насладился криком боли, который наверняка пронесся по всему коридору подвала, а затем, уставившись Эджери в глаза, я замер в ожидании. Санзу улыбнулся мне, потому что обожал использовать катану, и, перехватив рукоять обеими руками, с размахом рассек воздух. Эджери задергался, но я продолжал держать его за волосы. В его горле булькало, кровь текла по шее вниз, а я просто смотрел на это, ничего не чувствуя. Мои мысли были только о том, где сейчас Кимико, что делает, какое у нее настроение, но внутри все еще бурлила злость, ведь Идзуми может выгнать ее из полиции. Я должен исправить этот момент, раз уж Майки забил на сестру болт. Моя рубашка на груди была в крови, как и обнаженные предплечья. Поэтому, когда я отошел от наконец сдохшего Эджери, поймал брошенное мне братом полотенце и решил проверить телефон. Наверняка ведь Кими разрывала его звонками. — Хару, позови кого-нибудь прибраться здесь, — сказал я, открыв дверь. — И этого тоже пусть уберут так далеко, чтобы никто не нашел. — Угу, — кивнул Санзу, вытирая лезвие оружия. Риндо остался с ним, а я пошел покурить. Балкон был пуст. Усевшись за столик, я прикурил сигарету и затянулся с огромным наслаждением. Действительно от Кимико было пять пропущенных звонков и одно сообщение, из-за которого у меня вырвался смешок: «Готовься, умник». — Ох, моя прекрасная Кими, — пробормотал я, откидываясь на спинку, и закрыл глаза. Стояла жарища. Мне хотелось поскорее принять душ. И я уже почти докурил, когда пришло новое уведомление. Звук был включен, поэтому программа, которую я подключил для слежки за Кимико, сейчас оповестила меня о том, что она куда-то едет. — Моя госпожа трудится в поте лица? — снова произнес я вслух и, отслеживая точку на карте, попытался понять, куда это Кими направляется в такой час. Утром, насколько я привык думать, у нее чаще всего бумажная работа. Может, с Идзуми сцепилась? Дождавшись, когда Кими остановится, а это случилось у кофейни Романа Давида, я сощурил глаза. Задумался. Потом сразу же набрал ее номер. — Доброе утро, моя… — Хайтани, — пресекла Кимико все мои попытки быть с ней милым, — ты… у меня слов нет, ты придурок, понял? На твою тачку вышли посмотреть все мои соседи! Что за цирк ты устроил? Я могла добраться до дома на такси. И какого черта ты стащил мои деньги? — Прости-прости, — улыбался я, как Чеширский кот, — очень уж мне хотелось, чтобы ты покрасовалась перед людьми. — Покрасовалась? — кипела она, но почти сразу же взяла себя в руки и, сказав итальянцу: «Мне американо. С собой, пожалуйста», проговорила спокойно: — Ран, машина классная, вопросов по этому поводу нет, но не нужно делать для меня нечто подобное, ладно? — Тебя что, ущемляет моя любовь? — наполовину шутя, наполовину всерьез спросил я. На самом деле я действительно напрягался. Мне казалось, в любой момент эта женщина может испариться, как уже делала раньше. Поэтому и следил за ней, дышал в затылок, хотел озолотить, задарить роскошными вещами, чтобы она не сбежала. И плевать, что понимал, это подкуп. Я действительно пытался купить Кимико. По-другому не умел. — Я надеялся, ты скажешь «спасибо, любимый», и мы не будем ссориться из-за такой ерунды. — Мы и не ссоримся, — потеплел голос Кимико, а я подавил улыбку, продолжая говорить строго: — Тогда, может, расскажешь, что делаешь в кофейне? Разве тебе не нужно писать эти ваши рапорты и всякое такое? — Следишь за мной? Если беспокоишься о машине, она у меня во дворе. В отдел я приехала на своей. — Я так и понял. И нет, моя милая, не слежу, конечно… — И вдруг меня пронзила мысль, а что если сказать правду? Она разозлится? Меня охватил азарт. — А впрочем, да, Кими, я отслеживаю твой телефон. Она молчала. Потом поблагодарила Романо за кофе и, видимо, вышла на улицу — стало более шумно. Хлопнула дверца машины, и Кими проговорила абсолютно нормальным тоном: — Знаешь, я не удивлена. Подозревала нечто подобное… После того как ты сказал, что злился на меня и все это время хотел найти, я поняла — теперь ты не спустишь глаз. — Не спущу. — А если я попрошу прекратить это? — Попробуй. Снова молчание. Меня что-то раздражало. Я не мог понять что. Возможно, то, что эта молодая хитрая женщина все никак не «падала в омут». Она не поддавалась мне до конца. Всегда оставляла для себя пути отступления. Может, я бесился, потому что Кими не доверяла мне. Я не знал, что меня так злит, но приноровился жить с этим постоянным чувством возможной потери. Боялся этого, ведь хорошо понимал, что найду ее, достану где угодно и не отпущу. Не думал, что настолько сильно смогу привязаться к человеку, но это было именно так. Я хотел, чтобы Кимико осталась со мной. Наконец она вздохнула и произнесла: — Не знаю, что с тобой происходит, но в последнее время ты немного пугаешь… Однако вынуждена признаться в одной странной вещи: мне спокойнее от того, что ты отслеживаешь меня, Ран. Я не буду закатывать тебе истерик по этому поводу. Но машину свою забери как можно скорее, ладно? Не хочу отвечать за чужие вещи. — Это не чужие вещи. Я даю тебе разрешение все мое считать и своим тоже. — Ох, боже, какой ты порой романтичный, — засмеялась Кимико, а я от удовольствия окончательно расплылся. Было приятно слышать ее смех. Но тут же Кими посерьезнела. — Ран, я хочу сказать, раз уж ты честно признался в слежке… Мне придется снова и снова наведываться в «Лабиринт», понимаешь? Мы говорили с тобой об этом, и ты сам предложил мне сблизиться с Манджиро. Вот я и пытаюсь… — Кими, тогда ответь… — Что-то тяжелое будто придавило меня сверху. — Ты точно ради Майки собираешься посещать клуб? Это была секундная заминка, и Кими тут же заверила меня, что все именно так, но я нутром почуял ложь. Снова разозлился. — Кимико, я прошу тебя, только не делай из меня дурачка, ладно? Я предупреждал, что могу быть очень плохим человеком даже с тобой. — Не запугивай меня. Я помню, что ты говорил, и, как видишь, все еще не сбежала. Не продолжай. И мне пора. — Ладно. Я приеду вечером. Она не ответила — сбросила. Я закурил вторую сигарету, поскольку и не заметил, как эта закончилась, и, агрессивно сверля голубую даль взглядом, фоном слушал «голоса» города. Сирена скорой помощи, гул машин, музыка из салона, болтовня людей. И это все сливалось в один поток ничего не значащих звуков, а моя голова лопалась недосыпания и мыслей. Поэтому я решил помыться и поехать домой. Мне следовало поспать, чтобы я не убил сегодня еще кого-нибудь.***
— А у тебя напористый парень, — заявил Изана, когда, усевшись рядом с моим столом, внезапно швырнул передо мной букет белых лилий. — Даже сюда заявляется чуть ли не с фанфарами. Глядишь, шеф ему ковровую дорожку скоро постелет. — Хайтани здесь? — удивилась я, взглянула на время и потерла лоб. — Да, пора заканчивать. Я встала и убрала цветы, отложив их на край стола. — Ты ездил на встречу с Майки? — поинтересовалась, потому что узнала об этом совершенно случайно, когда в обед подслушала разговор коллег. — И как? Изана улыбался, глядя на меня, и почему-то молчал. — Что? — не поняла я, и окаменела на месте, когда он тихо произнес: — Шеф знает, Кими. Тревога сжала сердце. — Ты о чем? — тоже очень тихо спросила я и села обратно. Курокава кивнул. — Ты все правильно поняла, Кими. Готовься. Или будет скандал с неприятными для тебя последствиями, или же Бонтен придавит шефа Идзуми, и ты продолжишь служить в полиции. Только не это. Мое горло так сильно сжалось, что я опустила голову и сглотнула. Часто моргая, я лихорадочно думала, что мне делать и как поступить. Шеф доверял мне, а тут такое… — Совет нужен? — поинтересовался Изана, вертя в руках мой карандаш, но я сама ему сказала: — Мне нужно уехать, верно? — Да. Отдохни. Возьми небольшой отпуск. — А Харуки? Его приказано отыскать… Курокава странно покосился на меня, а после ошарашил: — Сегодня мне тут шепнули, что пропал и Эджери. Делай выводы, Кимико, чью сторону принимать. Мне кажется, тебе придется хорошо постараться, чтобы ни одни, ни другие не уничтожили тебя. У меня задрожали руки. Дыхание потяжелело, стоило только представить, как шеф вышвыривает меня отсюда с позором, и я уже, наверное, впала бы в истерику, но вдруг на плечи легли чьи-то руки. — Радость моя, — прозвучал спокойный голос Рана над моей головой, который, судя по его следующим словам, все слышал, — даже если твоя жизнь скатится вниз по наклонной, не забывай, что у тебя есть я. Давай, отрывай свою премилую попку от кресла, поедем ужинать. Как ни странно, пусть даже я была в ужасе от всего происходящего, стойкая уверенность Хайтани в том, что он способен все уладить, как минимум прогнала мою панику. Зато я помрачнела, потому что… — …Твоих рук дело? — выдала я, идя с ним к Майбаху. Цветы положила на заднее сиденье, а сама села рядом с Хайтани. — Эджери. Ран не трогался с места. Сжал одной рукой руль, второй слегка нервно проведя по волосам. — Будем снова обсуждать это? — спросил он, глядя в окно со своей стороны. — Что именно? Убийства полицейских, которые ты совершаешь с такой легкостью? — уточнила я равнодушным тоном. Не имело смысла злиться. Я все равно не могла что-либо изменить. — Почему ты не можешь просто жить той жизнью, которую частично для тебя создаю и я тоже? Ты постоянно копаешься в этом дерьме. Не ты будешь отвечать за этих легавых. Не твое дело, что нам за это будет. Я всего лишь хочу сохранить твое место в отделе. — То есть ты делаешь это для меня? — Ты не рада? — резко выпалил Хайтани, вперившись в меня потемневшим взглядом. — А должна быть рада? — выкрикнула я в ответ. — Ты головой думаешь или членом, Ран? Что ты творишь? Зачем ты совершаешь такие страшные поступки, а потом говоришь, что это ради меня? — Потому что я люблю тебя! И я хочу, чтобы ты до последнего держалась! Мне вообще похуй — можешь, уйти из полиции прямо сейчас, и я приму тебя! Но ты же у нас идеалистка! И мне приходится делать это все ради того, чтобы ты была счастлива! — Но я не счастлива… — проговорила я, понизив голос, — Ран, я абсолютно несчастна от того, что ты убиваешь людей. Мы по разные стороны. Ты это понимаешь? У нас с тобой нет будущего, Ран. — Замолчи. — Нет. Слушай меня. Я скажу то, что хочу, и ты будешь слушать. Я видела, как Хайтани сильно сжимает челюсти, как он едва держит себя в руках, но меня понесло. — Я знаю, ты убрал Эджери, потому что он копал под вас. Он рыл так же информацию и на меня. Ты сделал это, но ничего не изменилось, Ран. Шеф уже знает, что я вовсе не Мамура, а сестра одного из опаснейших преступников Японии. Эджери уже не нес никакой угрозы. Хорошо, ты мог припугнуть его или что-то в этом духе, но не убивать… Зачем ты так поступил? Я не хочу быть с человеком, который перед встречей со мной смывает чужую кровь со своего тела. Наши с тобой миры настолько разные, настолько кардинально другие, что… — Я развела руками, не зная, какие слова подобрать, чтобы озвучить свои мысли. В итоге сдалась. Вздохнула и добавила: — Я так не смогу. Прости меня. — Все-таки ты решила пойти этим путем, — задумчиво и слишком спокойно произнес Хайтани, и от этого я замерла, глядя на него насторожено. — Ты хочешь уйти? — Я… мне просто нужно подумать… — отозвалась я, открывая дверцу, но Ран сказал: — Подожди. — Он вынул что-то из внутреннего кармана пиджака и протянул мне. Это был прямоугольный футляр синего цвета. — Вот, надень это. — Ран снова отвернулся от меня. Он казался мне каким-то непохожим на себя. Чересчур уравновешенный. Он как будто заранее знал, что я скажу ему нечто подобное. Это как-то не внушало спокойствия. Лучше бы он взбесился. — Помочь? — посмотрел на меня, когда я, задумавшись, застыла на месте. Кивнув ему, я изумленно уставилась на тоненькую цепочку с изящным кулоном в виде цветка орхидеи. Сердце наполнилось сожалением, что все складывается именно так и никак иначе. Я не стала отнекиваться и отталкивать Хайтани, когда он преподнес мне этот шикарный подарок из платины. И когда, застегнув цепочку, Ран мягко коснулся губами моей шеи, я сжалась. Мне было больно, потому что я любила этого человека, несмотря ни на что. Однако голос разума говорил мне прекратить это все. — Спасибо… — шепнула я и вышла из машины. Только когда села в свой Ниссан, в полной мере осознала, какую на самом деле страшную боль испытаю, оставшись одна. Меня уже разрывало изнутри. Ну почему он такой человек? Почему нельзя жить нормально? Но сама себе и ответила: «Потому что вот такой. И другим он быть не может. Ты его не изменишь». И заметила на соседнем сиденье деньги и свою кредитку. Все верно, машина не была закрыта. Ран вернул мне все. И я, уткнувшись лбом в руль, усиленно сдерживала слезы. Ничего. Не надо плакать. Это все ради работы, ради собственной жизни, потому что кто как не я сама позабочусь о себе. Пусть Ран предложил свою помощь, я просто не представляла, как мне смириться с его бонтеновскими делами. Эти его поступки внушали ужас. Я видела, что Хайтани все еще не уехал, и не могла понять, почему он здесь. А узнала только ближе к ночи, даже на секунду не допустив, что устроит этот безумец…