Divinity

      Тонкий слой льда громко хрустнул под ногами Хёнджина, когда он неторопливо тащился за Чонином и Чонхваном. Улицы покрывала странная смесь льда и снега, и хотя обычно Хёнджин был бы в восторге от этого зрелища, в данный момент было слишком много льда, чтобы посчитать это по-настоящему романтичным. Обычный сверкающий пейзаж был покрыт слоем копоти и грязного снега, а дороги Сеула превратилась в скользкое и мерзкое месиво.              Хёнджин шёл медленно, не пытаясь догнать идущих впереди братьев. Они были в своём собственном мире, погруженные в воспоминания, к которым Хёнджин не имел никакого отношения, и, заметив, как Чонин радостно скачет рядом с братом, он посчитал, что не стоит их прерывать.              Чонину было это необходимо.              День начался так, как обычно начинаются семейные встречи: Хёнджин просыпался и минут десять сидел в ванной, глядя себе прямо в глаза через зеркало, пытаясь привести себя в порядок. Он не знал, почему ему было так трудно встретиться с Чонхваном. Он был довольно милым, очень похож на Чонина, только менее… идеальный. Он был добр и казался гораздо более расслабленным рядом с Хёнджином, чем ожидалось, но было что-то тревожное в том, что он постоянно наблюдал за парнем своего брата. Как будто он всё ждал, когда тот разобьёт сердце Чонина или что-то в этом роде. Это злило Хёнджина и заставляло выпускать свои колючки, когда старший был рядом.              Тем не менее, Хёнджин не собирался оставлять Чонина с братом наедине.              Хотя Хёнджин не мог присутствовать на каждой встрече Чонина с Чонхваном, он старался быть рядом как можно чаще. Хотя бы для того, чтобы доказать Чонхвану, что в ближайшее время от Хёнджина не избавиться — если вообще когда-либо получится.              Чонхван был последней связью Чонина с его родителями. И эта семья раздражала Хёнджина. По понятным причинам.              Это было одно из немногих беспокойств, которые Хёнджин не высказывал вслух Чонину, а предпочитал прятать эти мысли подальше, пока они не просачивались сквозь щели и не выливались на него ранним утром, когда они с Чаном работали вместе. Тот, по крайней мере, всегда был готов выслушать Хёнджина, понимая, возможно, лучше других, каково это — быть брошенным людьми, которые должны любить тебя безусловно. Ни у Чана, ни у Хёнджина не было братьев и сестер, и ни один из них больше не поддерживал связи с собственной семьёй — оба были брошены по той же причине, что и Чонин. Они боялись и завидовали последней связи Чонина с прошлым.              Хёнджин по-прежнему любил младшего брата Чонина больше, чем Чонхвана. Парень был не так похож на Чонина, но при этом обладал всей его наглостью. Хёнджин до сих пор помнит, как шестнадцатилетний парень подошёл к нему и, глядя прямо в глаза, громко заявил, что «понятно, почему его брат встречается с этим чуваком, потому что, он, пиздец, какой красивый».              Чонхван и Чонин чуть не упали со стульев услышав отборную брань от младшего, что сделало ситуацию ещё забавнее. А у Чонхви хватило порядочности прямо в лицо пригрозить Хёнджину, что его тело исчезнет без следа, если он хоть раз обидит Чонина.              Хёнджин должен был это уважать.              — Это здесь? — спросил Чонин, заставив Хёнджина поднять глаза и увидеть, что его парень указывает на магазин с экстравагантными праздничными украшениями и освещением снаружи. — Похоже, там продают дорогие вещи, — добавил он с ухмылкой, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что Хёнджин всё ещё там.              — Ага, — кивнул Чонхван. Хёнджин догнал их и остановился рядом с Чонином, задев тыльной стороной ладони перчатку парня. Хёнджин взял его за руку и сжал её, после чего сразу отпустил. Ему всегда было сложно определить насколько близко он может подойти к Чонину, когда рядом был его брат. — Ну, вроде бы здесь, — пробормотал Чонхван, сверяя название с тем, которое он набрал в телефоне.              — Тогда давай зайдём внутрь и посмотрим, сможем ли мы его найти, — сказал Чонин, уверенно проходя через раздвижные двери и увлекая за собой брата. Хёнджин с улыбкой покачал головой и последовал за ними.              Как только он вошёл в магазин, его встретила стена горячего воздуха, и, сойдя с пластикового коврика, он стянул с себя шапку и сунул её в карман. Он пригладил волосы, чувствуя себя неважно одетым в свою поношенную куртку и выцветшие брюки.              И это была вторая проблема в Чонхване: он постоянно напоминал Хёнджину о том, какой он чертовски бедный.              Стараясь не выглядеть так, будто он пришёл сюда, чтобы что-нибудь украсть, Хёнджин неловко улыбнулся охранникам, пробираясь в модный универмаг, следя глазами за множеством людей. Хёнджин видел только мех — натуральный мех — и бренды, которые он даже не мог себе позволить примерить для такого простого дела, как рождественский шопинг. Чонин же напротив, оживлённо болтал с братом о кошках Минхо и о том, какие они очаровательные, что-то говорил о пушистом оранжевом свитере, который напомнил ему о них.              Хёнджин немного неохотно улыбнулся, глядя на братьев.               Было потрясающе видеть, как Чонин больше не опасается своего брата, разительная разница с той первой встречей, на которую его сопровождал Хёнджин. Парень не смог сдержать смешок, когда Чонин практически вприпрыжку направился в женский отдел, таща за собой взволнованного Чонхвана.              Бедному Чонхвану следовало бы знать, что его брат больше не боится женской одежды. Джисон позаботился о том, чтобы Чонин ничего не боялся после их многочисленных и очень экономных походов по магазинам.              Магазин, в котором они оказались, был элитным бутиком, и зашли они туда только потому, что Чонхвану нужно было купить платье для Хваён, своей девушки. Естественно, Чонин предложил свою помощь, ведь мода стала его главным интересом, да и вообще, в последнее время Чонин чаще всего закупался в Секондах, так что оказаться в окружении стольких роскошных вещей, должно быть, было в новинку.              Хёнджин не мог вспомнить, когда он в последний раз был в таком шикарном магазине, но, вероятно, это было с матерью, когда он был ребёнком. Его отец всегда получал в подарок на Рождество новые рубашки, и Хёнджин смутно помнил, как смотрел на вешалки, покрытые жёстким хлопком и прессованным шёлком, а манекен, одетый по последнему писку моды, невидяще смотревший на него сверху вниз вызывал у Хёнджина лёгкий ужас.              Возможно, его матери уже тогда стоило догадаться, что он никогда не станет бизнесменом, ведь он всегда пытался заставить её купить его отцу самый яркий галстук и отказывался надевать галстук-бабочку в церковь. Хотя, конечно, любое сопротивление было бесполезным.              Что родители хотели от него, то и получали. До тех пор, пока он окончательно не перестал вписываться в их рамки, и они не выбросили его, как изношенную обувь, вышедшую из моды. Возможно, им нравилось быть только вдвоём, ведь Хёнджин всегда был слишком шумным, слишком грязным, слишком много, слишком мало, слишком…              Хёнджин встряхнул головой, избавляясь от воспоминаний. И это была третья причина, по которой он не любил, когда Чонхван приезжал в гости: он всегда вспоминал о родителях и о том, как сильно он их ненавидел.              Хёнджин вздохнул, наблюдая за тем, как Чонин таскает своего брата за собой, доставая шарфы и сумки налево и направо, смеясь над тем, что Чонхван становится всё более и более краснощёким. Зная, что по нему не будут скучать, Хёнджин побрёл прочь, позволив ногам привести его к витринам с ювелирными изделиями.              Краем глаза парень видел, как Чонин доставал платья, чтобы показать Чонхвану, а Хёнджин, наклонившись, продолжал рассматривать блестящее золото и серебро.              Он покачал головой, когда один из продавцов-консультантов спросил его, не нужна ли ему помощь. Даже если бы Хёнджин был заинтересован в покупке чего-либо из этого — честно говоря, весьма аляповатого и нестандартного — у него не было бы на это средств, и, хотя он до смерти любил Чонин, он не был уверен, что когда-либо будет готов отдать стоимости своей годовой арендной платы за какое-либо украшение. Конечно, деньги, которые он зарабатывал, сочиняя песни для Чана, очень помогали Хёнджину справиться с плачущим банковским счётом, но их хватало только на то, чтобы не скатиться в нескончаемую яму студенческих долгов.              К тому же, учитывая, насколько низко было расположено имя Хёнджина в кредитах, не было похоже, что он мог заработать целое состояние на нескольких песнях, которые помог написать в соавторстве. Настоящую награду он получал, когда Чонин прослушивал их и безошибочно вычленял каждую строчку, написанную Хёнджином. Не удивительно, что он был одним из лучших на своём курсе литературы, ведь его аналитические способности были не от мира сего.              Хёнджин бросил взгляд на братьев, которые всё ещё копались в ассортименте платьев, похоже, горячо споря о светло-шалфейно-зелёном платье и нежно-перламутрово-розовом. Хёнджин вздохнул и вернулся к разглядыванию отвратных украшений.              Его внимание привлекло кольцо из белого золота с небольшим бриллиантом, в основном потому, что оно выглядело маленьким и хрупким среди колец с более броским дизайном. Хёнджин не смог остановить, всплывающий в его воображении, образ кольца, украшающего руку Чонина, но он отбросил его почти так же быстро, как тот возник. Ему пока не хотелось думать об этом.              Скорее всего, он бы просто спустил своё настроение дальше на дно из-за того, что не может приобрести нечто подобное. И также из-за того, что, несмотря на то, как сильно он любил Чонина, он всё ещё не мог поверить в то, что они останутся вместе навсегда, и из-за того, что он всё ещё сомневался — безмолвно, в самой глубине своего сознания, — что Чонин не устанет от него в один прекрасный день.              Хёнджин всё ещё не был так уверен в них двоих, как Чонин…              Пока что.              Хёнджин оттолкнулся от витрины и пошёл в том направлении, куда Чонин потащил Чонхвана, пробираясь через нарядно одетых женщин и мужчин в костюмах, которые, казалось, хотели быть где угодно, только не здесь.              Хёнджин их полностью понимал.              К счастью, найти потерявшихся парней оказалось проще простого. Зелёное платье, за которое боролся Чонин, было перекинуто через руку Чонхвана, пока они осматривали мужскую одежду, а глаза Чонина сияли, когда он разглядывал ряды свитеров.              Хёнджин на мгновение закрыл глаза. Духи, которыми брызгали на любого, кто стоял неподвижно достаточно долго, чтобы продавец успел их поймать, а также химикаты, используемые для изготовления одежды, казалось, пропитали пол, создавая искусственную вонь, которая заглушала свежий воздух снаружи. Хёнджин уже чувствовал, как начинает болеть голова. Не помогало и то, что в магазине было неестественно тепло, и это давило на затянувшиеся последствия его тревог.              С трудом открыв глаза, Хёнджин заставил себя посмотреть на Чонина и его брата.              Хёнджин был на взводе не только из-за магазина, он знал это. Огромную роль в этом сыграл Чонхван.              Не потому, что ему не нравился Чонхван — он был довольно приятным парнем, если только Хёнджин преодолевал его крайне католическую, но, возможно, и худшую часть, — а скорее потому, что он чувствовал себя неполноценным, когда Чонхван безропотно протягивал свою карточку и оплачивал почти всё, на что Чонин любовно вздыхал, например, белый вязаный свитер с длинными рукавами и довольно интересными деталями на шее, в который Чонин был явно влюблён. Хёнджину даже не нужно было смотреть на ценник, чтобы понять, что это слишком дорого, чтобы кто-то из них мог позволить себе это с комфортом. Ему очень хотелось, чтобы у него не было постоянной нехватки денег, чтобы он мог хоть раз за год их отношений купить для Чонина что-нибудь красивое и бесполезное.              Хёнджин знал, он знал, что Чонин любит каждый подарок, от картин до скетчей, от старых ботинок до кардиганов, которые Хёнджин находил в своём шкафу, но он просто хотел иметь возможность пойти и купить смехотворно дорогое украшение, чтобы Чонин мог похвастаться перед всеми, как сильно парень его любит. В этом не было смысла, но Хёнджин просто хотел дать Чонину материальное доказательство своей привязанности.              По крайней мере, Хёнджин всегда мог предъявить права на серебряную сережку в мочке левого уха Чонина. Кольцо идеально подходило к тому, которое носил Хёнджин.              — Хочешь? — спросил Чонхван, заметив, что Чонин снова возится с рукавами какого-то свитера. Хёнджин закатил глаза и отвернулся. Конечно, Чонин хотел его. Это было очевидно.              — Ты и так уже за многое заплатил, — сказал Чонин, ни на секунду не отрывая взгляда от свитера. — И у меня достаточно свитеров, — неубедительно добавил он.              — Иди, примерь, — возразил брат, снимая свитер с вешалки и суя его в руки Хёнджину. — Вы двое идите примеряйте, а я пока осмотрюсь здесь, — добавил он, прежде чем уйти.              Хёнджин проводил его взглядом, пока тот не скрылся из виду в глубине магазина. Он посмотрел на свитер в своих руках, и удивился, почему Чонхван всучил его ему, когда примерить его хочет Чонин. Но, возможно, он знал, что младший будет меньше сопротивляться, если Хёнджин потащит его в примерочную.              Он повернул голову, чтобы посмотреть на ошеломлённое выражение лица Чонина, и рассмеялся.              — Тебе нужно лучше скрывать свои желания, если не хочешь, чтобы он тратил на тебя столько денег, — сказал он, взяв Чонина за руку и потащив его в сторону примерочных. Провалиться ему на этом месте, если он не увидит Чонина в этом свитере. Он был уверен, что эта вещь будет смотреться на нём просто великолепно.              — Не знаю, зачем он это делает, — вздохнул Чонин, с готовностью следуя за своим парнем. — Он уже столько всего для меня купил, — Чонин наклонился ближе к Хёнджину, пока они пробирались к задней части магазина, где, скорее всего, скрывались примерочные. Хёнджин точно не знал. Он просто вёл Чонина туда по наитию, надеясь, что окажется прав.              — Он любит тебя, — слабо улыбнулся Хёнджин. — И он просто старается быть лучшим старшим братом. Позволь ему побаловать тебя, — сказал он, зная, что прав. Платить за вещи, которые хотел Чонин, было в конечном итоге способом Чонхвана компенсировать то, что их родители были мудаками, выкинувшими собственного ребёнка из своей жизни. Это было слабое утешение, но Хёнджин полагал, что Чонхвану было просто необходимо что-то сделать, не припоминая родителей…              После последнего такого упоминания, Хёнджин взял с него обещание больше так не делать. Чонин явно не был готов к этому разговору. Потом младший проплакал ещё несколько.              — Я знаю, — вздохнул Чонин, прижимаясь к Хёнджину, не обращая внимания на косые взгляды окружающих. — Я просто не хочу, чтобы он тратил на меня все свои деньги. Я знаю, что он копит, чтобы купить хороший дом для них с Хваён, и что без этого её отец не позволит им пожениться. Деньги, которые он тратит на меня, он просто берёт прямо из этой мечты.              — Твой брат — юрист, — сказал Хёнджин, находя это высказывание младшего забавным. — Он только начал работать, но я уверен, что за месяц он зарабатывает больше, чем я за год. Кроме того, он получил огромное наследство от твоих бабушки и дедушки, и ты не хуже меня знаешь, что отец Хваён не разрешает им пожениться, только потому что не может позволить дочери выйти замуж за человека, с которым она будет связана всю оставшуюся жизнь, пока она не будет уверена, что он тот самый. Они решили подождать несколько лет и посмотреть, как всё сложится, что очень разумно.              — Наверное, — вздохнул Чонин, не подозревая о странных взглядах, которые следовали за их случайными прикосновениями. — Не каждому так везёт, чтобы понять всё с первого взгляда, — добавил он с дерзкой ухмылкой.              — По-моему, это чересчур смело, — рассмеялся Хёнджин, оглядываясь по сторонам, чтобы понять, где здесь вообще находятся примерочные. Указатели в этом месте были просто ужасны. — Я люблю тебя, мой ангел, но сказать, что это была любовь с первого взгляда, значит, немного упростить ситуацию.              — Хм, то есть ты хочешь сказать, что не влюбился в меня как только увидел в квартире Минхо? — Чонин взял Хёнджина за руку и повёл его по проходу, который, судя по всему, должен был привести их к мифическим примерочным. Как Чонин их заметил, было загадкой.              — Я этого не говорил, — быстро запротестовал Хёнджин, вспомнив, как смотрел на него Чонин, когда он наконец признался ему в этом однажды ночью в постели, когда они оба были обнажены в летнюю жару, и только орхидеи были рядом, чтобы наблюдать за ними. — Но даже нам для этого пришлось потрудиться, — добавил он, украдкой поцеловав Чонина в висок, пока они были скрыты от всех за высокими полками.              — Ну, в этом я виню церковь, — ответил Чонин, закрывая глаза и прижимаясь к парню. — И это того стоило. Мы ведь всё равно нашли друг друга, не так ли? — Он поднял голову и посмотрел на Хёнджина своими удивительными глазами, которые навсегда завладели его душой.              — Да, — ответил Хёнджин, чувствуя, как у него перехватывает дыхание от этого взгляда Чонина.              Если бы они не были на людях, он бы уже прижал его к стене, и украл его дыхание, поцелуй за поцелуем. К сожалению, Хёнджин был уверен, что если он так поступит, то их выгонят из магазина, а у Хёнджина всё ещё были грандиозные планы увидеть Чонина в белом свитере, который он держал в руках.              — Надо бы одеть тебя в этот свитер, — прокашлявшись, сказал Хёнджин и отстранился, пока не сделал чего-нибудь такого, за что Чонин на него накричит. Снова. Чонин только рассмеялся и взял Хёнджина за руку, пока они шли к примерочной. Младший притормозил у вешалки с одеждой у входа в раздевалку, и взял с неё стильный пиджак.              Он с улыбкой повернулся и протянул его Хёнджину.              Хёнджин чуть не застонал, увидев блеск в глазах Чонина. Он был слишком хорошо знаком с этим взглядом. Очевидно, Чонин не единственный, кому предстоит примерять одежду.              — Вроде должно подойти, — сказал он, оглядывая Хёнджина с головы до ног. — Пойдём, — добавил он и направился прямиком в примерочную. — Мы можем переодеться в одной, — добавил он с ухмылкой, от которой Хёнджину стало немного жарче.              Вскоре Хёнджин сидел перед Чонином на небольшом трехногом табурете, а младший снимал с себя куртку и вешал её на крючок внутри кабинки.              — Ты ведь знаешь, что не обязательно быть третьим лишним? — Чонин накинул шарф на куртку и посмотрел на Хёнджина. — Ты также можешь отказаться, когда я зову тебя с нами, — добавил он, бросив на Хёнджина понимающий взгляд. — Я вижу, как ты отстаёшь, как пытаешься притвориться, что тебя здесь нет… как тебе иногда неловко, — продолжил Чонин, когда Хёнджин ему не ответил. — Я не против, если ты останешься дома, — тихо добавил он, глядя на старшего, выглядя вдруг таким неуверенным, что сердце Хёнджина немного разбилось.              — Чонин, — вздохнул Хёнджин, потянувшись, чтобы взять своего парня за руки. Ладони Чонина были холодными. Он не понимал как, но если Хёнджина не было рядом, чтобы согреть младшего, его парень всегда умудрялся замёрзнуть. Хёнджин притянул его ближе, Чонин послушно подошёл к нему. — Я не ненавижу эти встречи с твоим братом. И я просто не отвлекаю тебя, просто даю тебе и Чонхвану возможность наверстать упущенное, — сказал он, глядя Чонину прямо в глаза.              — Такое чувство, что ты просто не хочешь здесь находиться, — ответил Чонин, потянув Хёнджина за руки. — Ты почти не прикасаешься ко мне и держишь между нами дистанцию. А обычно я не могу заставить тебя держать свои руки при себе, — добавил он со слабой улыбкой.              — Чонин, — простонал Хёнджин, его щёки слегка покраснели. Вообще-то, Хёнджин был не виноват в том, что его парень так неотразим. — Я просто пытаюсь вести себя прилично, — ответил Хёнджин, опустив глаза в пол. — Я не хочу, чтобы люди смотрели на тебя странно, когда ты с братом.              — Если это из-за того раза, когда я отчитал тебя за то, что ты лапал меня у него глазах, то я…              — Инни, да я уже почти забыл это, — перебил Хёнджин, слегка поморщившись от лжи. На самом деле, он всё помнил, и ему было очень плохо после этого. Спустя несколько их ежемесячных встреч, Чонхван бросил странный взгляд на их переплетённые руки, потому что Хёнджин не смог держать себя подальше. Чонин был готов зарубить его, когда в тот день Хёнджин в пятый раз поцеловал его. В итоге младший хлопнул его по плечу и отчитал за безумное количество скиншипа. С тех пор, когда рядом был Чонхван, Хёнджин старался прикасаться к Чонину только самым платоническим образом. — В любом случае, я просто хочу дать вам с Чонхваном немного времени побыть вместе, к тому же ты милый, когда ведёшь себя как младший братик.              — И ты уверены, что это всё? — спросил Чонин, его щёки слегка порозовели. — Ты просто пытаешься убедить людей, что я не гей?              — Ну, нет смысла заставлять их думать, что я натурал, — попытался пошутить Хёнджин, жестом показывая на себя, выглядящего очень радужно. Это обычно даже не входило в планы, но всякий раз, встречаясь с Чонхваном, он наряжался, красился и одевался как можно более странно. — Ты всё ещё выглядишь как хороший христианский мальчик, — добавил Хёнджин, дёргая за консервативную кофту Чонина.              Возможно, было немного неправильно, что Хёнджин всё ещё хотел на него наброситься и строил коварные планы зашвырнуть симпатичную кофту в самый дальний угол, как только они вернутся домой, чтобы он мог добраться до всей этой великолепной кожи под ней.              — Хён, — предостерегающе произнёс Чонин, явно не желая терпеть все эти выходки Хёнджина. Подняв глаза, Хёнджин не смог удержаться от того, чтобы не закатить их, наконец-то встречая обвиняющий взгляд Чонина.              — Я уверен, — попытался убедить своего парня Хёнджин, потому что он не собирается углубляться в свой комплекс неполноценности. Он говорит об это с Чаном, и только с Чаном. Чонину не нужно было взваливать на себя ещё больше груза.              Он знал, что Чонин почувствовал ложь в его словах, но младший не стал заострять на этом внимание и пошёл снимать с вешалки белый свитер, швырнув его в лицо Хёнджину, когда начал снимать свою кофту.              — Мне даже нельзя посмотреть, как ты переодеваешься? — кокетливо спросил Хёнджин, всё же не решаясь снимать свитер с головы. — Не то чтобы я там что-то не видел раньше, — шутливо добавил он. Тем не менее, он закрыл глаза. Если Чонин не хочет раздеваться перед Хёнджином, то он не будет настаивать.              — Нет, — сказал Чонин, наконец-то сняв белый свитер с головы Хёнджина. — И не подглядывай.              — Мои глаза закрыты, — пропел Хёнджин, прислонившись спиной к стене.              — Можешь открывать, — робко пробормотал Чонин через минуту.              Хёнджин открыл глаза, мельком увидев живот Чонина, прежде чем парень прикрыл его, робко потянув свитер вниз. Хёнджин уже собирался сделать дразнящее замечание, но тут заметил, как одежда смотрится на Чонине.              — Ничего себе, — сказал Хёнджин, слегка расширив глаза. — Не думал, что такое возможно, но, кажется, ты стал ещё привлекательнее.              — Я так понимаю, что смотрится неплохо? — застенчиво спросил Чонин, одергивая подол свитера. Он повернулся, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Он старался не улыбаться, но Хёнджин видел, как ему это нравится.              — Неплохо — это слишком слабо сказано, на тебе он смотрится великолепно, — сказал Хёнджин, приподнимаясь с табурета. — Словно создан для тебя, — добавил он, положив руку на плечо Чонина и ощутив под ладонями мягкий вязаный материал. Зная, что поблизости никого нет, он наконец-то осмелился переместить руку на талию Чонина, подойдя к нему чуть ближе, чем обычно, когда они были на людях, без его прямого разрешения.              — Ты выглядишь сексуально, — прошептал Хёнджин на ухо Чонину, подчеркнув свои слова поцелуем в обнаженную шею. — И он такой мягкий, — добавил он, проведя руками по животу парня и неприлично задержавшись на подоле.              — Надень пиджак, который я нашёл, — кашлянул Чонин, слегка отстраняясь, его щёки стали совсем красными. Хёнджин любил делать комплименты Чонину, потому что его было так легко засмущать. А если что-то и приносило Хёнджину удовольствие, то только то, как он заставлял Чонина смущаться.              — Хорошо, — усмехнулся Хёнджин, неохотно убирая руки от Чонина. Улыбнувшись своему парню через зеркало, он стряхнул с себя куртку, и она упала с его плеч на пол. Чонин быстро поднял её и повесил на дверь рядом со своей, бросив на него укоризненный взгляд. Хёнджин осторожно снял белый пиджак с вешалки, стараясь не смотреть на ценник. Восхищённый вздох почти вырвался из парня, когда он почувствовал бархатистый материал под своими ладонями. Мягкий и гладкий, почти холодный на ощупь. Когда он надел его, пиджак лёг на тонкий свитер, прижимаясь к телу, словно был сшит для него и только для него.              — Вау, — на этот раз удивляться пришлось Чонину. Хёнджин посмотрел на своего парня в отражении, и его щёки немного потеплели от взгляда Чонина. — Выглядит намного лучше, чем я даже мог себе представить, — прошептал он, сделав шаг ближе, чтобы провести по рукам Хёнджина. — Мне нравится, — сказал он, поднимая взгляд и встречаясь с глазами старшего. — Я люблю тебя, — добавил парень, и в его глазах или голосе не было ни капли неуверенности или сомнения.              Хёнджина, будто ударило током, но в хорошем смысле. Он понял, что ему действительно нужно было услышать это от Чонина. Что его по-прежнему любят, что он по-прежнему достоин, что он по-прежнему желанен.              Что всё то дерьмо, которое роилось в мыслях Хёнджина, на самом деле было только в его голове.              Хёнджин не раздумывая, развернулся и впился в губы Чонина жарким поцелуем, притянув его ближе и прижав к себе, нежно скользя ладонями по спине парня. Чонин вздохнул, почти тая в объятиях Хёнджина, и бездумно последовал за его движениями.              — Ты так прекрасен, — прошептал Хёнджин в его губы, получив от Чонина ещё один тихий вздох, и вновь ринулся целовать его, ощущая и впитывая вкус. Хёнджин не мог даже представить, что когда-то сможет устать от их таких привычных и знакомых движений, от того, что они так легко сливались, словно были созданы друг для друга. В некоторые дни Хёнджин был уверен, что в их отношениях не обошлось без божественного вмешательства, раз ему позволили так обнимать и лелеять Чонина, получать столько его любви и преданности, а также возвращать ему всю эту привязанность.              Если Чонин чувствовал нечто подобное, то Хёнджин даже мог понять, почему парень не утратил свою веру.              — Пойдём, — сказал Хёнджин, всё ещё прижимаясь губами к губам Чонина. — Снаружи есть зеркало побольше, — он сделал шаг в сторону, не отпуская руку Чонина. Он отодвинул занавеску в примерочной, и потащил младшего к огромному зеркалу во всю стену, которое попалось ему на глаза, когда они только зашли сюда.              — Какая гармоничная пара из нас получилась, — тихо прошептал Чонин, поправляя пиджак, который он выбрал для Хёнджина. И они действительно идеально дополняли друг друга. Чонин в белом свитере и хороших джинсах бок о бок с Хёнджином в его выцветших брюках, чёрной обтягивающей водолазке и белом пиджаке. — Ты выглядишь как идеальный бойфренд, — добавил он так же тихо, словно это был их секрет.              — Никогда не смогу сравниться с тобой, — ответил Хёнджин и быстро чмокнул Чонина в губы. Он сразу же отстранился, стараясь держать дистанцию между ними, ведь они больше не были окружены безопасным пространством примерочной.              Иногда Хёнджину казалось, что они нарушают негласные правила, демонстрируя свою привязанность так открыто, но ему так нравилось чувства, которые сопутствовали их прикосновениям — чувства принятия, желанности и любовь.              Чонин был застенчивым, да, но он никогда не уклонялся от Хёнджина.              — Я не закончил, — фыркнул Чонин и впился в губы Хёнджина глубоким поцелуем. Старший лишь повиновался, погружаясь в теплоту объятий Чонина, любые возражения сгорали в огне, который парень постоянно разжигал в его груди.              — Я люблю тебя, — шептал Хёнджин между поцелуями, ощущая, с какой великой радостью он бы утонул в объятиях Чонина. — Я люблю тебя, — повторил он, прижимаясь к губам парня, и эти слова звучали как молитва.              — Я тоже тебя люблю, — счастливо вздохнул Чонин, на секунду уткнувшись головой в шею Хёнджина. Это была его привычка, когда ему казалось, что всё это нереально. Хёнджин не стал возражать, а просто прижался к своему парню поближе, обещая ему своими прикосновениями, что всё это не сон. — Сейчас и навечно, — добавил он, отстраняясь, чтобы посмотреть на Хёнджина, и это «навечно» звучало как обещание.              Хёнджин почувствовал странную лёгкость, когда наклонился, чтобы поцеловать улыбку Чонина, стараясь держать себя в руках, чтобы они опять не потерялись друг в друге. Бог свидетель, это случалось уже слишком много раз, и Хёнджин не допустит того, что их вышвырнут из магазина за то, что он слишком резво вёл себя со своим парнем.              В очередной раз.              — Тебе действительно идёт, — пробормотал Чонин в губы своего возлюбленного и неохотно отстранился. Хёнджин не мог отвезти взгляд, готовый быть поглощённым тёмными глазами Чонина. — Тебе к лицу роль моего парня, — улыбнувшись, добавил он, в последний раз целомудренно чмокнув Хёнджина в губы.              — Тебе подходит, — раздался позади них голос Чонхван, заставив обоих подпрыгнуть на месте и удивлённо обернуться. — Вам обоим, — кивнул он на белый пиджак, который был на Хёнджине. — А ещё у них есть платье нужного размера, — добавил он, демонстрируя им вещь.              — Отлично, — сказал Чонин, немного запыхавшись. Его губы всё ещё были слегка припухшими, а волосы — в беспорядке, но Чонхван лишь ласково покачал головой. — Мы сейчас подойдём, — добавил Чонин пронзительным голосом, всё его лицо пылало.              Хёнджин не мог его винить. Он тоже чувствовал себя так, словно родители снова застали его голым в постели с другим парнем.              — Встретимся у кассы. Не забудь свитер, потому что я точно куплю его для тебя, Инни, — бросил Чонхван через плечо, и его голос прозвучал слишком самодовольно. Хёнджину захотелось швырнуть в него ботинком, но он решил, что должен просто радоваться тому, что Чонхван скорее забавляется над ситуацией, а не кривится в отвращении. — Не задерживайтесь, — добавил он, продолжая смеяться над ними.              — Примерно так ты себя чувствовал, когда тебя застали родители? — тихо спросил Чонин, прикрывая руками пылающее лицо.              — Хуже, — сухо ответил Хёнджин, снимая пиджак и возвращая его на вешалку. Его пальцы задержались на мягком материале. Возможно, когда-нибудь у него будет достаточно денег для такой роскоши. — Ну, по крайней мере, кажется, твой брат просто считает это забавным, — добавил он, когда Чонин лишь жалобно посмотрел на него.              — Не могу поверить, что мой старший брат только что застал меня целующимся с моим парнем возле примерочных, — пробормотал он себе под нос, проскальзывая за занавеску, чтобы переодеться.              — Ну, по крайней мере, на этот раз к нам зашёл не владелец, — сказал Хёнджин, на этот раз оставаясь за пределами кабинки. Лучше не искушать судьбу.              — Не напоминай мне, — проворчал Чонин из-за занавески, стягивая свитер через голову. — Она до сих пор смотрит на меня с подозрением, когда мы с Джисоном заходим в тот магазин.              — В свою защиту скажу, что от тебя очень трудно оторваться, — сказал Хёнджин, сделав глубокий вдох. Он старался не поддаваться панике, но чувствовал, как она закипает под кожей. Страх, ужас, чёрт, да даже образ отца, возвышающегося над ним, кричащего, вопящего, пока его мать рыдает рядом.              Он закрыл глаза, стараясь дышать ровно и не позволяя прошлому завладеть им.              — Пойдём, — раздался голос Чонина, который мягко вернул его в настоящее, заземляя простым прикосновением. — Чонхван ждёт, — он заботливо улыбнулся Хёнджину.              Чонин поднял на него глаза, и Хёнджин почувствовал, как в его груди стало тесно, непоколебимое упрямство младшего прочно привязало его к земле.              Чонин никогда не уйдёт, он никому не позволит обидеть Хёнджина. Он любит его.              — Он ничего не скажет, — твёрдо убеждал его Чонин, пока тащил Хёнджина через магазин. — Он знает, что я гей, он знает, что мы встречаемся, и если он будет вести себя как маленький…              — Чонин, — перебил Хёнджин, не в силах сдержать смех. — Всё в порядке, — добавил он, когда младший перевёл на него свой невпечатлённый взгляд. — Я в порядке, — продолжил он, когда Чонин безжалостно приподнял бровь.              — Обещай, — сказал Чонин с таким видом, будто был готов сразиться со всем миром, и покрепче сжал руку Хёнджина.              — Обещаю, — честно ответил Хёнджин, притягивая младшего к себе и целуя его в макушку. Всегда было трудно рассказать Чонину, что Хёнджин боится не того, что его будут проклинать, а что удар будет нанесён Чонину. Хёнджин был наказан за то, что был геем, за то, что осмелился показать миру свое настоящее «я», но он не хотел, чтобы его парень столкнулся с такой же ненавистью.              Конечно, прошлое Хёнджина имело свойство выходить наружу, сбивать его с толку и расстраивать, но пока Хёнджин знал, что у него есть Чонин, не было ничего, что он не смог бы сделать.              — Вот вы где, — сказал Чонхван, когда они приблизились к нему. Он ухмыльнулся и невинно отгородился рукой — следовательно и платьем, — когда Чонин бросил на него грозный взгляд. — Я молчу, — быстро оправдался он, забирая свитер из рук брата.              — Вот и молчи, а не то я расскажу Хваён, что ты надо мной издеваешься, и она на тебя разозлится, — проворчал Чонин, притягивая Хёнджина к себе. Парень лишь плёлся за ними, затаив дыхание и настороженно наблюдая за Чонхваном, ожидая какой-нибудь вспышки гнева, которой, очевидно, не последовало.              — Ты не посмеешь, — надулся Чонхван, с оскорблённым видом направляясь к очереди. — Она любит тебя — несправедливо использовать это против меня, — добавил он, подмигнув Хёнджину, который только растерянно моргнул. По правде говоря, Хваён, действительно любила Чонина и переписывалась с ним несколько раз в неделю. У них было на удивление много общего, и Хёнджин знал, что они часто разговаривают по телефону и общаются в Instagram, отмечая друг друга под самыми странными постами.              Хёнджин не мог её винить, просто Чонин был настолько потрясающим.              — О, ты не будешь брать пиджак? — спросил Чонхван, когда они встали в очередь. Он растерянно смотрел на свитер Чонина и пустые руки Хёнджина. — Он выглядела очень мило… Даже Инни так считает, — добавил он, приправив свои слова ухмылкой.              — Не-а… — Хёнджин пожал плечами. Он не знал, что ещё добавить.              — О, я думал, он тебе понравился, — сказал Чонхван, глядя на Чонина, словно надеясь получить ответ, но младший тоже лишь пожал плечами. — Жаль, — смущенно пробормотал он, медленно следуя за длинной очередью. — Ты выглядел в нём довольно симпатично. И это был действительно хороший бренд. Из тех, что служат годами, — добавил он, нахмурившись.              Чонин попытался покачать головой, глядя на своего брата, но Чонхван лишь продолжал растерянно смотреть на них обоих.              — Я не могу себе этого позволить, — сказал Хёнджин, выпрямляя спину. В этом не было ничего постыдного или, скорее, ничего такого, чего стоило бы бояться. — Я лучше потрачу деньги на еду, чем на пиджак, — добавил он, вскинув голову почти с вызовом.              — О, — только вымолвил Чонхван, несколько раз моргнув и стал просто копией своего младшего брата, когда тот был застигнут врасплох. — Что ж, это справедливо, — добавил он с доброй улыбкой. Хёнджин не был уверен, чего вообще ожидал: жалости, отвращения, возможно, неодобрения по поводу того, что он недостаточно хорош, чтобы поддержать Чонина, но всё, что он получил, — это улыбку, поскольку Чонхван быстро перешёл к разговору о том, как он надеется, что где-нибудь здесь упаковывают подарки, потому что он не уверен, что Хваён продолжит встречаться с ним, если она поймёт, насколько он в этом плохо.              Чонин сжал руку Хёнджина, тут же вклинившись в разговор: то ли они оба пытались отвлечь Хёнджина, то ли друг друга. Парень не был уверен. Братья Ян действовали загадочным образом, и он был рад, что Чонхви здесь нет, потому что втроём они были просто ужасающими.              Все они узнали об этом летом на «Большом семейном пикнике», как назвал это Минхо. В тот день никто не ушёл без новых травм.              — Вот чёрт, я кое-что забыл, — вдруг сказал Чонхван, Хёнджин сразу же оторвал свой взгляд от парочки странных аксессуаров для волос, которые он разглядывал, пытаясь понять, как их использовать. — Я вернусь через минуту, — сказал Чонхван и ушёл, оставив Хёнджина и Чонин в очереди, причём ни у одного из них не было денег, чтобы заплатить за два дорогих предмета одежды, которые держал младший.              — Я сразу воспоминаю о том, как моя мама делала это во время похода за продуктами, — прошептал Чонин, заслужив фырканье Хёнджина.              — Давай просто притворимся, что мы действительно можем заплатить. И молись своему богу, чтобы Чонхван вернулся до того, как подойдёт наша очередь, — тихо сказал Хёнджин в ответ Чонину. Тем не менее, оба не могли не смотреть на людей вокруг, которые выглядели гораздо богаче их. Хёнджин поплотнее укутался в свой старый пуховик, надеясь, что, если будет старательно притворяться, то сможет выглядеть соответствующе.              К счастью, к тому времени, когда оба товара были просканированы кассиром, явился Чонхван, неся в руках карту, словно святой Грааль, который спасёт Хёнджина и Чонина от попыток оправдаться, что они не могут заплатить.              — И это тоже, — Чонхван протянул руку через плечо Хёнджина и положил на прилавок знакомый белый пиджак с серебристыми деталями — точно такой же, как тот, что Хёнджин только что примерил. Не успел парень открыть рот, чтобы возразить, как Чонхван уже протянул свою карту и оплатил всё. — Вы упаковываете подарки? — спросил он у кассира, указывая на зелёное платье. Когда подарок для его девушки унесли упаковывать, Чонхван улыбнулся кассирше. — Можно мне ещё пакет для каждой вещи, пожалуйста?              — Чонхван… — пробормотал Хёнджин, не в состоянии подобрать слова, пока Чонин забирал свой пакет у продавца-консультанта и с удивлением смотрел на брата и своего парня. — Ты… я… — продолжил он, ещё больше ошеломлённый, когда Чонхван протянул ему упакованный пиджак. Хёнджин ошарашенно принял его.              — Я не могу это принять, — наконец сформулировал он. — Это слишком дорого, — добавил он, когда Чонхван просто смотрел на него безразличным взглядом вместо ответа. Зелёное платье принесли, аккуратно упакованное в подарочный пакет, и Чонхван воспользовался шансом, чтобы забрать всё и уйти.              — Не беспокойтесь об этом, — с улыбкой ответил Чонхван, засовывая бумажник в карман и кивая в сторону выхода. — Теперь мы семья, Хёнджин, — добавил он, и на мгновение мозг Хёнджина перестал работать.              Семья.              — Но… — начал было Хёнджин, но Чонхван похлопал его по плечу, отмахнувшись от слов, которые он собирался произнести.              — Считай, что это ранний рождественский подарок, — пожал плечами Чонхван. — А теперь пошли, у меня заказан столик в ресторане на троих, и не знаю, как вы, а я умираю с голоду.              

oOo

                    — Приятно было снова увидеть вас обоих, — сказал Чонхван, быстро обняв Чонина и кивнув Хёнджину. Они ещё не дошли до стадии объятий, да и по мнению Хёнджина, Чонхван не был похож на любителя обниматься, но ради Чонин он был готов идти на жертвы.              Вся эта история с «семьёй» немного выбила Хёнджина из колеи, и пока Чонхван делал вид, что ничего не случилось, трудно было не заметить, как Чонин сиял — слишком ярко, чтобы считать это нормальным. Хёнджин не совсем понимал, с чего вдруг Чонхвану вздумалось объявить его членом семьи, но был готов отдать ему должное.              Хёнджин и сам не знал, какое место займёт Чонхван в его жизни. Он был скорее частью жизни Чонина… но Хёнджин полагал, что в этом и заключается смысл всего этого. То, что принадлежит Чонину, будет принадлежать и ему, а всё, что принадлежит Хёнджину, будет принадлежать Чонину.              Тем не менее, у Хёнджина было шесть близких друзей, один парень и отчуждённая тётя, с которой Чонин всё время пытался заставить его наладить отношения, так что шурин не должен был сильно изменить эту картину.              — Передавай от нас привет Хваён и Чонхви, — сказал Чонин, отстраняясь от брата и улыбаясь ему. Хёнджин посмотрел на Чонхвана, поднял руку, и Чонин прижался к нему, словно притянутый магнитом.              Улыбка Чонхвана стала ещё шире, и он похлопал Хёнджина по плечу, похоже, он находил ситуацию довольно забавной.              — Я передам маме и папе, что ты тоже по ним скучаешь, — добавил Чонхван, не обращая внимания на протесты Чонина. Чонхван был милым и всё такое, но иногда Хёнджину приходилось сдерживать себя, чтобы не ударить его. Вместо этого Хёнджин крепче прижал к себе Чонина, словно мог спрятать его от всего мира. — Они очень скучают по тебе, — с лёгкой улыбкой добавил Чонхван.              Чонхван окинул их обоих быстрым взглядом, после чего снял с плеча синюю сумку и протянул её Чонину, который принял её с грустным видом.              — Подарки, — пояснил Чонхван, его тон насквозь был пропитан наигранной радостью. Хёнджин понимал, что ему тоже нелегко, но от этого желание поколотить Чонхвана не угасало: с каждым словом брата Чонин выглядел всё более и более побитым. — От всех нас.              Это был такой хороший день. Покупки, подарки, признание Хёнджина членом семьи, чёрт, даже ужин был фантастическим, несмотря на то, что ресторан был слишком вычурным на его вкус. Хёнджин был уверен, что это, наверное, самое шикарное место, где он когда-либо ужинал, но всё было вкусно, особенно десерты. Он съел в два раза больше, чем весил сам, прикончив несколько маленьких пирожных и муссов в маленьких креманках, так что он проживал лучшие дни своей жизни.              Хёнджин просто очень хотел, чтобы Чонхван не напомнил Чонину почему он здесь. У него возникли некоторые подозрения, когда он заметил, что Чонхван весь день таскает с собой большую сумку, но он надеялся, что тот не втянет в это родителей Чонина.              Ведь последний месяц Чонин чувствовал себя гораздо лучше.              — Я сказал маме, что собираюсь навестить тебя, — сказал Чонхван, когда Чонин продолжал молча смотреть на подарки. — Она передала мне твои подарки… Я уверен, что некоторые из них к твоему дню рождения, — добавил он чуть более нерешительно.              Судя по внезапному молчанию Чонина, он не ожидал, что ему что-то подарят.              — Папа… также передавал тебе привет, — продолжил он таким тоном, что даже Хёнджин понял, что их отец проигнорировал всё это и, скорее всего, проворчал что-то из библейских цитат. — И вам обоим подарки от меня и Хваён, — поспешил добавить он, когда руки Чонина начали дрожать.              — Счастливого Рождества, Чонхван, — сказал Хёнджин, сжав плечо Чонина. — Мы увидимся с тобой в следующем году, да? — добавил он, уже уводя младшего, чтобы тот не рассыпался на глазах у брата.              — Счастливого Рождества…              Хёнджин не стал дожидаться, чтобы узнать, хочет ли Чонхван ещё что-то добавить. Этому парню следовало знать, что не стоит упоминать родителей, особенно на Рождество. Чонин притворялся, что всё в порядке, но Хёнджин видел, что это время года убивает его.              Путь домой прошёл в тишине, Хёнджин ни разу не убрал руку с плеч Чонина.              — Минхо звонил на днях, — сказал Хёнджин после долгого молчания, затянувшегося между ними, не зная, как правильно сформулировать мысль. Он не хотел повторения дня рождения Чонина. В прошлом году он уехал домой и провёл два дня с семьей, но все знали, что в этом году он не сможет этого сделать, поэтому никто из остальных не предупредил его, что они будут праздновать день рождения вместе с ним.              Чонин почему-то решил, что этот день пройдёт незаметно, совсем не строя никаких планов на празднование, и был очень растерян, когда, проснувшись, обнаружил всех в гостиной, разумеется, в маленьких праздничных колпачках. Джисон настоял.              Хёнджин больше не хочет сидеть рядом с Чонином, пока тот ест на завтрак суп с морскими водорослями, который Минхо заботливо приготовил по рецепту его собственной матери, а по лицу младшего текут слёзы, когда он беззвучно оплакивает потерю своей семьи и все будущие дни рождения и праздники, которые ему теперь придётся отмечать без них.              Чонин повернулся к Хёнджину и с доброй улыбкой попросил его продолжить, в его глаза не было слёз, но Хёнджин всё ещё мог видеть спрятанный в них след печали, который не исчез с тех пор, как они расстались с Чонхваном.              — Он спрашивал насчёт Рождества, — сказал Хёнджин, слегка поморщившись, когда улыбка на лице Чонина почти сразу же исчезла.              — Он спрашивал, собираемся ли мы также, как и в прошлом году, — добавил Хёнджин, крепко сжав руку Чонина, чтобы не дать ему утонуть в собственных тёмных мыслях. — И если да, то нам просто нужно сообщить ему, и он всё устроит.              Чонин опустил взгляд в землю. Он промолчал.              Когда-то Хёнджин мог сказать, что ему нравится Рождество. Ему нравилось внимание, огни и подарки. Ему нравилось, что в декабре его родители выглядели счастливее, чем в остальное время года. Но с возрастом огни стали тусклее, невинность праздника улетучилась, и хотя это время года по-прежнему было его любимым — в том числе и годовщина их с Чонином отношений, — оно уже не было таким блаженным, как раньше.              В частности, этот год, скорее всего, займёт прочное третье место в его списке худших Рождеств — сразу после первого Рождества без родителей в доме тёти, которое он провёл, рыдая в подушку, пока тетя обнимала его, и первого года в колледже, когда его бывший-мудак решил уйти от него рождественским утром, из-за того что Хёнджин не позволил ему трахнуть себя снова, потому что ему было слишком больно.              М-да, список, действительно, был дерьмовый.              — Да, — в конце концов едва слышно ответил Чонин. — Давай сделаем всё как в прошлом году. Мне понравились креветки, — добавил он, одарив Хёнджина слабой улыбкой. Возможно, младшему казалось, что он хорошо скрывает это, но его парень видел его насквозь.              Чонин не был готов встретиться с болью, через которую ему пришлось пройти в прошлом году, и чем ближе было Рождество, тем ближе он подходил к первой годовщине того, как его родители предпочли религию ему. Хёнджин знал эту боль и очень хотел, чтобы Чонину не пришлось испытать это.              Хёнджин знал, что маска рано или поздно спадёт и откроет скрывающуюся под ней боль.              Это было неизбежно.              Рано или поздно она рассыплется, и вся та маленькая ложь, которую Чонин внушал себе, чтобы всё было хорошо, развеется, словно пепел. Рано или поздно фасад беззаботности рухнет, как это случилось в мае на годовщину свадьбы родителей, когда он впервые в жизни не провёл этот день с семьей, как это было обычно.              Всё будет так же, как в сентябре, когда начался новый семестр и Чонин получил от мамы букет с поздравлениями и пожеланиями удачи.              Рано или поздно Хёнджину придётся собирать осколки разбитого сердца любви всей своей жизни, ведь родители его бросили, когда он больше всего в них нуждался, и эта боль всё ещё преследовать его.              Хёнджин знал, потому что сам был там, и знал, как это больно. Он не удивился, когда через несколько все его пророчества сбылись.