Останови, Лось, Время

Сашино горячее бедро греет задницу, его быстрое дыхание поднимает волоски за ухом. Рука, которой Саша обхватил себя за живот, слегка касается костяшками пальцев поясницы Андрея. А тому так хочет податься чуть назад, чтобы прильнуть к Лосю всем телом, почувствовать его жар всем собой, чтобы… Но нельзя. Член стоит так, что уже больно, низ живота сводит спазмом от невыносимого, нереализованного возбуждения, а Андрей, лёжа на кровати в их очередном временном пристанище, закутавшийся в одеяло чуть ли не по самые уши, пялится впереди себя, следит за проёмом с отсутствующей дверью — смотрит, как ходят туда-сюда товарищи по группе, слушает их приглушённые голоса и радостный смех. Кто-то прикрикивает на шумящих: — Тише вам, парни же спят уже. Имейте совесть, им завтра вдвоём весь вокал вытягивать, раз Михи не будет. Яша, понимает Андрей, совестливый ты наш. Вот кто тебя просил? Потому что Яшу действительно слушаются: выключают и так довольно тихо игравшую музыку, а голоса становятся еле слышимыми. — Ну вот какого? — шепчет Андрею в ухо Саша. — Пиздец, — соглашается расстроенный Андрей. Давно им не предоставлялось возможности потрахаться, и сегодня, пользуясь неожиданным отсутствием Горшка, они собирались наконец наверстать упущенное, Андрей вон даже смазку с собой целый день носил. Неприятной неожиданностью стало отсутствие двери в комнату, и намечающаяся компания кого-то ещё на раскладном кресле напротив их кровати. Но прямо сейчас все Шуты привычно напивались в сосиску, и на это спальное место никто не претендовал, так что Саша с Андреем, заговорщически переглядывающиеся весь вечер, сослались на ужасную усталость и ушли в спальню «спать». Ни о каком сне, конечно, речи не шло. Им точно бы не помешали заснуть музыка и голоса, много раз они мгновенно отрубались и в гораздо худших условиях, например, свернувшись креветкой на малюсеньких кроватках в детском саду. Но сейчас сон в их планы не входил. В последнее время они редко оставались наедине. В последний раз, заперлись в купе поезда, но почти сразу к ним начал ломиться Горшок. Сейчас, в крайне комфортных условиях, на одной кровати, застеленной свежим постельным бельём, под одним одеялом, само бы оно наконец сделать то, о чём Андрей мечтал весь тур. Но ёбаная отсутствующая дверь и ставшие вдруг крайне заботливыми одногруппники — наверное, сказалось отсутствие Горшка, тот сдерживать себя бы не смог, даже ради спящих товарищей, попутно распаляя и остальных — доводили Андрея до иступлённого отчаяния. Саша был рядом, так близко, но трогать друг друга, получается, им нельзя. Но, похоже, сам Саша так не считал. Его рука, ранее мирно покоящаяся на простыне между ними, вдруг перемещается чуть ниже, туда, где резинка трусов сдавливает чуть отросшие за последние годы бочка, и тёплые, шершавые на подушечках пальцы, начинают дразняще ласкать стык кожи и ткани, посылая по пояснице волну приятных мурашек. Андрей шипит и еле сдерживается, чтобы не закрыть глаза. Нельзя. Нужно следить за чёртовым дверным проёмом. Тем временем Саша, подавшись чуть вперёд, тычется лицом в шею Андрея. Приоткрыв рот, влажно мажет по чувствительному месту под ухом языком, и дышит так жарко, ещё сильнее распаляя и так уже заведённого Андрея. Пальцы Саши не прекращают Андрея дразнить — лезут под пояс трусов, мнут мягкую, со следом от тугой резинки кожу, и снова выныривают обратно. Андрей от этой сладкой пытки готов скулить и умолять о пощаде. Сашины пальцы. Так хочется хотя бы его божественные длинные пальцы внутри себя, пофиг, что не получится нормально потрахаться, но хотя бы так почувствовать Сашу в своём теле. Но умолять Андрею не приходится. В очередной раз нырнув пальцами под резинку, сжалившийся над ним Саша ведёт рукой вниз, с нажимом проходится по расщелине между ягодиц и касается сухой звёздочки ануса. Шершавые подушечки пальцев слегка царапают нежную кожу. Андрей протяжно выдыхает и дрожит ресницами. Дыхание Саши учащается, а Андрей же уже ничего не чувствует, кроме его руки у себя в трусах и пышущего от Саши жара, хотя расстояние между их телами, по мнению Андрея, всё равно преступно огромное. Саша начинает осторожно поглаживать сморщенную кожу ануса круговыми движениями, заставляя Андрея протяжно вздохнуть и оттопырить задницу, безмолвно прося большего. В соседней комнате раздаётся громкий хохот – Паша, кажется — и Саша позади Андрея вздрагивает. Но пальцев не убирает. Андрей не сводит глаз с проёма — огромного прямоугольного светлого пятна в противоположной стороне тёмной комнаты. Через него видно пустое кресло, в котором до того, как они ушли “спать”, сидел Саша. Андрей фокусируется на этом кресле, чтобы невольно не закрыть глаза, и виляет задницей, как бы говоря Саше продолжать. Саша, конечно же, слушается. Нажимает кончиками пальцев на расслабленный анус, прямо посередине, даже не пытаясь проникнуть в него – слишком сухо – только вдавливая слегка внутрь нежные складочки. Член реагирует мгновенно, дёргается под натянутой тканью трусов. Сознание Андрея тонет в истоме, и почти не пивший этим вечером он чувствует себя пьяным — Саша наконец добрался до его задницы, а группа, хоть и может спалить их в любой момент, прямо сейчас не обращает на них совершенно никакого внимания. И Андрей наконец решается. Он лезет под подушку, выуживает захваченную всё-таки в кровать смазку и тычет ею себе за спину не глядя. По тихому «ай» понимает, что, кажется, задел Сашу острым углом тюбика. — Возьми, — тихо говорит, слегка развернувшись. — Ну. — Ты уверен? — удивлённо шепчет Саша, — Спалимся нахер. — Да похер, давай, — шипит на него Андрей и чувствует, как Саша наконец забирает из его руки тюбик. Пока Саша возится со смазкой, Андрей поспешно стягивает трусы, запинывая их куда-то в ноги. Но только Сашины пальцы, влажные и чуть прохладные, наконец касаются жаждущей проникновения дырки, в проёме показывается тёмная фигура. Похоже, кто-то услышал их возню. Андрей мгновенно застывает, мысленно благодарит огромное одеяло, скрывающее от посторонних глаз, чьи бы они не были, творящееся под ним безобразие. Саша позади него, кажется, ничего не заметил, скользкие от смазки пальцы продолжают массировать вход. Андрей жалобно мычит — охватившая его паника почему-то только усилила удовольствие — и всматривается в силуэт, наконец узнавая в нём Яшу. Тот стоит не шевелясь, кажется, всматривается в темноту, а Саша уже проникает одной фалангой в дуреющего от происходящего Андрея. В конце концов, Яша уходит. Облегчение от этого само по себе сродни удовольствию, а тут Саша ещё наконец проталкивает в Андрея указательный палец по самую костяшку. Андрей виляет задницей, подгоняя, и Саша начинает двигать пальцем внутри, смазывая, лаская. Давит на переднюю стенку, вызывая звёзды перед глазами. Андрей уже полностью расслабился, и теперь громко дышащий ему в ухо Саша беспрепятственно потрахивает гладкий, скользкий канал пальцем. Прикусив на секунду Андрею мочку, добавляет и второй палец. Где-то там снова начинает звучать музыка, видимо, Яша убедился, что они заснули, и Андрей начинает тихо постанывать, больше не в силах сдерживать себя. Саша двигает пальцами медленно, плавно, со знанием дела лаская внутри бугорок простаты. Он знает, с каким нажимом и под каким углом это делать, чтобы Андрею максимально понравилось. Знает, как правильно подготовить Андрея к себе. Мысль об этом такая возбуждающая, что Андрей больше не выдерживает. Шепчет в пустоту: — Саш, давай, пожалуйста. Пальцы внутри тела замирают. Не вынимая их, Саша снова кусает Андрея за мочку уха. Втягивает её в рот, посасывая, ещё раз прикусывает и отпускает. Шепчет во влажную кожу, отчего та, остывая, посылает по телу рой мурашек, несмотря на то, что под одеялом уже неимоверно жарко: — Маленькая извращённая сучка, хочешь, чтобы я тебя выебал при всех? — Да, блядь, да, — уже даже не шепчет Андрей. — Сильно хочешь? — не унимается Саша, и снова начинает двигать в нём пальцами, но уже не так аккуратно, наоборот грубовато, чтобы саднящий анус посылал по всему телу волны невъебенного удовольствия. — Пиздец, как хочу, Саш, пожалуйста. Парни в соседней комнате громко смеются, и Андрей, не сдерживаясь уже, почти выкрикивает: — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Пальцы исчезают, сопровождаемые разочарованным стоном, но почти сразу вместо них ануса касается горячая, влажная головка — в первый раз без презерватива, краем сознания отмечает Андрей. Тут же его рот накрывает ладонь, затыкая, а в задницу уже толкается твёрдый член, отчего долгожданная сладкая боль в резко растянутой дырке прошибает тело невыносимым кайфом. Саша прижимается горячей грудью к спине Андрея. — Тише-тише, — шепчет, и делает первую фрикцию. Андрей выгибается от блаженства. — Или действительно хочешь, чтобы все услышали? Снова толчок — и он входит ещё глубже, до самого основания. Андрей чувствует теперь Сашу всем собой. Спина к груди. Бёдра к бёдрам. Сашин лобок вжат в промежность Андрея, а огромный, словно раскалённый член внутри него словно стал частью его собственной плоти. Если бы можно было впаяться в Сашу сильнее, слиться с ним ещё больше, Андрей бы это сделал. — Хочешь,— продолжает Саша, и неспеша отстраняется — член медленно покидает тело, даря при этом странное, зудящее удовольствие, охватывающее уже не только зад, но и весь низ живота, — чтобы все пришли и посмотрели, как я тебя ебу? Андрей мычит в его руку, давящую ему на губы. Получается невнятное «ды-ы-ы», но Саша понимает, что это согласие, и начинает трахать уже по-настоящему. Кровать, то ли изначально слишком хлипкая для такого напора страсти, то ли уже раздолбанная предыдущими постояльцами, скрипит под ними ужасно громко, полностью перекрывая разговоры и музыку из соседней комнаты. Тонкие стоны Андрея, хоть и заглушенные частично Сашиной рукой, накладываясь на этот скрип и шлепки плоти о плоть, создают изумительную мелодию секса, возбуждающую ещё сильнее, дарящую атмосферу вседозволенности и дикого разврата. — Хочешь, чтобы парни увидели, как я ебу тебя в задницу, прямо так, без гандона? Запыхавшись, спрашивает снова Саша. Андрей не выдерживает, скидывает с себя одеяло и подаётся назад. Плевать на меры предосторожности, только бы сильнее, только бы глубже, только бы резче Саша его ебал. Он продолжает мычать в Сашину ладонь, пока тот дёргает его за бёдра свободной рукой, насаживая на себя. Андрей так по этому соскучился, так этого жаждал всё это время. Торопливых минетов и взаимной дрочки было совершенно не достаточно. — Чтобы все слышали твои стоны, и понимали, насколько тебе это нравится, — хрипит Саша ему в шею и выходит из Андрея с пошлым чпокающим звуком. Затем резко дёргает его на себя, заставляя встать на четвереньки. — Чтобы все знали, что я тебя поёбываю, да? — рычит Саша и снова вставляет. Резко, глубоко, по самые яйца — Андрей громко вскрикивает — и Саша начинает двигаться в нём как отбойный молоток. Теперь Андрей стонет не переставая, цепляется за спинку кровати, подаётся назад, стараясь с каждой фрикцией насадиться на Сашу по максимуму. Андрей хочет Сашу неимоверно. Хочет, чтобы Саша им обладал, чтобы никогда не покидал его тело. Чтобы… Резко включившийся свет их не останавливает, Саша только рычит тихое «мой-мой-мой», и, кажется, даже начинает двигаться ещё быстрее. Андрей опускает взгляд вниз, себе между ног, и видит, как покачивается его стоящий колом член, как с красной влажной головки тянется к простыням прозрачная нить предэякулята. Распирание в заднице кажется уже невыносимым, хочется кончить и одновременно продолжать вечно. Резкие толчки по простате вторят громким шагам, раздающимся всё ближе. Андрей не успевает понять, что происходит, как его дёргают за волосы на затылке, заставляя поднять голову и посмотреть на подошедшего. — Какая же ты блядь, Князь, — шепчет презрительно непонятно откуда взявшийся Яков. Лицо его искажено отвращением. — Какой же ты пидор. Лампочка на потолке, позади кудрявой рыжеватой головы бьёт в глаза невыносимо ярким жёлтым светом. Яков так резко отпускает волосы Андрея, что голова того, мотнувшись, падает между вытянутых перед собой рук. Андрей уже ничего не соображает, только слышит, как позади хрипит Саша, отвечая за него: — Да, он моя блядь, моя пидорская сучка! И тут же наваливается сверху всем своим весом, проталкивает руку Андрею между ног и обхватывает его член горячей ладонью. Андрей через силу поднимает лицо, и заглядывает в глаза всё также стоящему рядом Яше. Да, хочет сказать Андрей, но изо рта вырываются только стоны и вздохи, я — Сашина блядь. Не ты — я, и ебёт он меня, и только меня. На этой мысли острое наслаждение накрывает сознание темнотой. Андрей жмурится, вгоняя пальцы ещё глубже в свою задницу, и вздрагивает от голоса: — Да блядь, Князь, сколько можно сопеть, спи уже. Заебал. Это тоже Яша, но теперь он звучит приглушённо, будто уже на расстоянии. Андрей взрыкивает, прокручивает горсть из четырёх пальцев в заднице, невольно толкая при этом лежащего рядом Горшка в бок локтем – тот только громче начинает храпеть – и преисполнившийся осознанием своей развратности, кончает в кулак. Оргазм иссушающий, острый, болезненный, отдающий пульсацией в растянутом как никогда ранее анусе и пустеющих яйцах. Андрей хрипит, кусает губы и, когда последняя волна удовольствия проходит по телу, выдыхает протяжно и с удовольствием, и открывает глаза. Лунный свет, заливающий комнату позволяет рассмотреть разложенное кресло, на котором лежит Яша. Сначала дезориентированный после яркого оргазма Андрей не понимает, почему смотрит на Яшу, просто пялится на того, пока медленно вынимает пальцы из растянутой, раздроченной дырки, ощупывает её мягкие скользкие края. А потом резко застывает, так и не убрав руки с испачканной слюной задницы. Яша, с ужасом понимает Андрей, Яша действительно ему что-то сказал. Не только в пикантной эротической фантазии Андрея. Но и наяву. Лежащий на боку Яков смотрит на только что кончившего Андрея, саркастично приподняв брови. — Вот ты пидор, Князь, — произносит еле слышно, шевеля одними губами. — Другого места не нашёл? Андрей медленно отводит от себя руки, вытирает их о край одеяла и натягивает спущенные к коленям трусы прямо так, на испачканное слюной и спермой тело. Потом замирает, выпрямившись на кровати струной, осторожно поворачивает голову к Яше. Тот лежит с закрытыми глазами. Но точно пока не уснул – дышит слишком быстро и поверхностно. Наверное, всё ещё злится. Андрей вынимает руки из-под одеяла и трёт ими лицо, ощущая исходящий от них характерный запах спермы. Ему вроде стыдно, но несмотря на это, такая в нём сейчас лёгкость, такая эйфория, что даже мысль о том, как он до такой жизни докатился, не приносит сильных моральных страданий. Если бы утром Андрей задумался о том, как для него этот день закончиться, то скорее представил бы себя подобно Михе умотанным алкашкой вусмерть, но точно не сующим пальцы в жопу прямо при лежащем рядом, бухущем в стельку, лучшем друге. А ведь начиналось всё как обычно. В предпоследнем городе тура решили не бронировать гостиницу, слишком неудобно было из неё добираться до местного ДК. Взамен им нашли съёмную квартиру, всего в нескольких сотен метрах от него. Только две комнаты, и спальных мест в обрез, но одну ночь можно и потерпеть. После концерта сразу туда и завалились, предварительно затарившись выпивкой и закусью в ближайшем магазе. В очередной раз слезающий с иглы Миха активно налегал на вискарь, почти не закусывая. И, еле доковыляв до самого понтового ложа в квартире – большой и удобной кровати, почти сразу вырубился. Андрей, расстроенный тем, что Лось в предыдущем городе внезапно от них свалил, вроде как из-за каких-то проблем со здоровьем у отца, напиваться не спешил. Хмурясь, слушал разговор Пора и Паши. Если наложить фонограмму Рениковской гитары на общий звук, пришли те к выводу, никто из зрителей и не заметит отсутствие одного из гитаристов. Всё равно им никто на сцене кроме Горшка не интересен. Андрею слушать это было крайне неприятно. Конечно, и за себя было обидно, хотя пора бы уже и привыкнуть. Но ещё больше за Сашу. Ведь из их разговора получалось, что Саша в общем-то особенно и не нужен в группе. Разве только для записи альбомов. Горшок, чтобы он там не говорил о необходимости утяжелять звук, Сашу в последнее время не особо жаловал — слишком дерзкий и упрямый, много на себя в последнее время берущий Саша начал показывать зубы, а ведь раньше был таким покладистым. И вот теперь Андрею начинало казаться, что из-за этого конфликта с Мишей Саша и уехал. Что не было никакого заболевшего отца. Просто Миха Сашку достал. В последнее время тот вообще слишком остро на Горшка реагировал. Много с ним спорил, постоянно психовал, и как финальный аккорд, не соглашался с видением его, Горшка, музыки. Но самое обидное — Саша отдалился и от Андрея. Он был сам не свой последние полгода. Смурной, дёрганный. Даже их секс как-то изменился. Андрей не мог понять почему. Но уж точно не мог жаловаться на охлаждение к нему Саши. Наоборот, тот стал более ненасытным. Их свидания у Саши дома и короткие рандеву в туалетных кабинках и подворотнях сейчас, в туре. Каждый раз Саша буквально накидывался на Андрея. Целовал и ласкал его страстно и отчаянно. Каждый раз будто в последний. С такими невесёлыми мыслями Андрей пошёл спать. Как второму лидеру группы ему тоже отводилось место на кровати, хотя, по правде, никто на то, чтобы спать рядом с Горшком, и не претендовал, больно надо, ещё пинаться будет по пьяни. А Андрюше норм, Андрюша знает, что Мишка, когда спит, пинается, на самом деле, очень редко. Да в такой отрубе, закодированный от герыча, замещающий его отсутствие в своей жизни алкашкой, Миха будет спать как мёртвый. А вот разбудить такого Горшка поутру это уже задача, которая не всем по зубам. Благо, есть одна проверенная временем метода — полить Мишку водичкой и быстро отбежать, дабы не огрести. Разбуженный таким образом Горшок, побушевав немного для острастки, быстро остывал. Но ещё долго ходил насупленный, ворчал смешно и мило о «неуважении к лидеру группы». Другие же опробованные способы побудки показали свою несостоятельность. А ещё Миха храпел, особенно когда в таком состоянии был. Но это ещё терпимо, батя у Андрея храпел намного громче, слышно даже в соседней комнате. Но Андрей же как-то большую часть жизни с родителями прожил. И ничего. Андрей разделся до трусов, и выдернул из-под Горшка одеяло, тот только перевернулся на бок, носом к стенке. Андрей вытащил из крепких объятий Горшка одну из подушек, двинул его локтем поближе к стенке, и лёг рядом. Кровать действительно была большая. Полуторка. Простыня, наволочка и большое одеяло, которым Андрей с Мишей решил не делиться — нафиг ему, он все равно одежде — приятно пахли стиральным порошком, а матрас оказался очень даже удобным. Утрамбованный к стенке Горшок много места не занимал, и Андрей, довольный собой и отвоёванным для себя пространством, закрыл глаза. Он уже почти успел заснуть, но из дрёмы его выдернул Яша, разговаривающий с кем-то по телефону. Сонный Андрей, щурясь, рассматривал устраивающегося на ночь на раскладном кресле Яшу, и вполуха слушал его разговор. Мерный бубнёж и Мишин храп убаюкивали не хуже колыбельной, но вдруг произнесённое вскользь «Лось» резко разбудило Андрея окончательно, словно ему самому вылили воду на голову. Яша что, с Сашей говорит? Андрей, пытаясь утихомирить своё быстро бьющееся сердце, зажмурился и прислушался. Кажется, Яша Сашу успокаивал. — Да ладно ты, нормально всё будет. Вот увидишь, Саш. Ага, справимся. И ты там держись. Не накручивай себя только. Хорошо. Ну ладно. Пока. Ага. Яша отключился, поворочался в постели чуток, шурша одеялом, и затих. Андрей, с силой прикусивший губу, бросил взгляд в сторону Яши. Тот уткнулся носом в подушку, сопел тихонько, и, возможно это Андрею только почудилось в полумраке комнаты, слегка улыбался кончиками губ. “Саш” — эхом продолжало раздаваться у Андрея в голове. Это что получается, Саша позвонил Яше, но проигнорировал Андрея? Почему это? Андрей вот беспокоится, волнуется, лишний раз не хочет Сашу беспокоить. Сам не звонит — мало ли что происходит, вдруг что-то серьёзное, а он, Андрей, отвлекать будет. А тут вдруг Яша, мало того, что с Сашей разговаривает, так ещё и успокаивает его. Это Андрей должен был Сашу утешать. Это ему Саша должен был первому позвонить Тут же в памяти всплыло, как Яша смотрел на Сашу, когда тот только к ним присоединился. Почти влюблённо. Эта его щенячья Саше преданность. А сколько времени они с Сашей вместе проводят? Вот все их затяжные репетиции, вечные обсуждения “примочек”, бесконечные споры о музыке и гитарах. При этом, дискуссии были не такие, как с Мишей. Яша, кажется, спорил и Сашу этим распалял, только чтобы в итоге с ним всё равно согласиться. Может, он просто хотел любоваться заведённым Сашей? Взбудораженный, эмоционально что-то доказывающий Саша был чудо как хорош – слегка краснел щеками, блестел глазами, говорил громче обычного, размахивал руками. В общем, полностью отдавал себя процессу вразумления своего недалёкого окружения. Красивее такого Саши был, наверное, только Саша, хорошенько Андреем оттраханный, и… Андрей всматривался в спящего уже, кажется, Яшу, и не мог отделаться от навязчивой мысли. А что если?.. Что если Яше Сашиной дружбы недостаточно? Что если Яша в Сашу влюблён? Что если Саша так странно себя ведёт в последнее время, потому что Андрею с Яшей изменяет? Андрей окинул спящего Яху оценивающим, придирчивым взглядом. Из-под одеяла торчал его торс — чуть покатые плечи, в редких волосках грудь с яркими горошинами сосков, и красивые руки гитариста, сейчас крепко обхватившие подушку. И мордаха у Яхи смазливая. Почти как у Андрея в молодости. Курносый нос, и щёки постоянно пятнами покрывающиеся, когда тот смущался или злился. Чем-то даже на Андрея смахивал, а значит, в Сашином вкусе. А ещё Яша Сашу всегда во всём поддерживал. Такой понимающий, всегда рядом, а ещё с отменной задницей — это Андрей не мог не признать, бывало, что сам невольно цеплялся за неё взглядом. Конечно, не такая шикарная как у самого Саши или Андрея, но приходится быть объективным. Маленький, компактный Яша и большой Рене прекрасно смотрелись бы вместе. Чем не пара. Вон как Яшка сейчас с Лосем разговаривал — нежно, внимательно. Это его “Са-а-аш”. Будто… Внутренности ошпарила ревность, зубы сжались от досады, а перед глазами появился огромный, смуглый, темноволосый Саша, и мелкий, со светлой веснушчатой кожей, Яша под ним. Саша в этой фантазии рычал и вколачивался в Яшку, ерошил длинными пальцами рыжие кудряшки, а Яшка закинул на его поясницу ноги, притягивая к себе ближе, и двигал бёдрами Саше навстречу. Картинка, конечно, была красивая, но дикая и совершенно неправильная. Андрей моргнул, и тут же кудри сменились осветлёнными прядями, а тонкие Яшины ножки – плотными красивыми белыми икрами. И вот уже не Яха под Сашей, а сам Андрей. Лежит там, где ему сейчас было бы самое место. К ревности присоединилось острое, тягучее возбуждение. Член заинтересованно дёрнулся. Андрей на пробу толкнул Горшка локтём, тот даже не сбился с ритма, продолжая размеренно храпеть, перевернулся на спину, ещё раз покосился на крепко спящего Яшу — коварный соперник из его фантазии сейчас смешно расплылся лицом по подушке, кажется, даже слюни пустил — и сунул руки под одеяло. Зажмурился недовольно, задержав их на секунду на резинке трусов, — пиздец, хуйня какая, возбудиться от воображаемой измены Лося — но всё же решился, и спустил трусы к коленям. Соскучившийся по ласке член отозвался на прикосновение мгновенно. Ревность и щекотливость ситуации только раздули пылающее в Андрее возбуждение. Страх спалиться перед Яшей сменился дерзкой, даже крамольной мыслью — ну и пусть увидит, пусть посмотрит, как Андрей хорош. Поймёт, что он, Князь, Саше намного больше подходит. Ведь он не какой-то там Яша, а его, Сашин Андрей. Его любимый Дюша. На этом пике противоречивых эмоций сдержаться было уже выше его сил. Андрей зажмурился, оттянул крайнюю плоть и зашипел сквозь зубы. Потом снова натянул шкурку, ощущая, как та приятно обволакивает чуть влажную головку. Выдохнул — боже, как хорошо — и начал медленно, со вкусом дрочить. Он старался двигать рукой как можно тише, хоть Яша, громко посапывая, уже крепко спал. В какой-то момент Андрей послал всё нахер, развёл чуть шире ноги, достал левую руку из-под одеяла, сплюнул щедро в ладонь, и полез обратно. Но не коснулся мокрыми от слюны пальцами головки члена, а завёл их за яички и надавил на сморщенный сжатый вход. Закрыл глаза. В памяти сразу всплыло Сашино красивое лицо с затуманенным от желания взглядом, и вместо своих пальцев Андрей представил его — длинные, ловкие, и самые нежные пальцы на свете. Они бы не входили поначалу глубоко, только дразнили, медленно растягивали, чтобы Андрея расслабился и сам раскрылся. Андрей представил себе, что Саша лежит сейчас рядом, что это он Андрея ласкает. Он так соскучился по Саше, что позволил себе полностью погрузиться в свою фантазию, где Саша был с ним, где Саша трахал его у всей группы под боком. В какой-то момент перестал контролировать себя и, чтобы хоть как-то компенсировать потребность в Сашином члене, умудрился прямо так, по слюне, запихнуть в себя четыре пальца, и, в результате, разбудил таки Яшу. Сейчас Андрей не мог толком понять, какие из Яшиных реплик, тот произнёс в реальности, а что было всего лишь порождением охваченного похотью мозга. Но, боже, как это было горячо! Вообще привычка играть с собой пальцами появилась у Андрея не сразу. Было время, он даже избегал лишний раз себя там касаться. Но чем дольше они были с Сашей вместе, тем больше росли аппетиты Андрея, и сильнее хотелось научиться получать удовольствие и таким образом. Особенно, учитывая, как сильно такое нравилось Саше — тот, без всякой дополнительной стимуляции, запросто кончал на члене Андрея или его пальцах. Андрею тоже так хотелось. Он часто по вечерам ласкал себя там, и не пытаясь кончить, просто, чтобы почувствовать приятное растяжение и наполненность, представляя, что это Саша его трогает, предвкушая, как тот его в следующий раз трахнет. И когда они с Сашей всё-таки находили возможность уединиться, распалённое сладостным ожиданием желание Андрея было таким ярким, таким концентрированным, что секс получался просто потрясающим. Может поэтому Саша такой страстный и ненасытный в последнее время. Может, он почувствовал, что Андрею всё больше и больше нравится именно такая их с Сашей форма физического взаимодействия. Андрей даже в какой-то момент захотел купить себе фаллоимитатор. Но только подошёл к двери достаточно известного питерского секс-шопа и представил, как будет говорить продавцу — мне, пожалуйста, член резиновый, сантиметров так 18 в длину, не слишком толстый, не слишком тонкий, да пореалистичнее, с венками там, с яйцами, — испугался, что его узнают, и позорно сбежал. Но привычка ебать себя пальцами уже стала неотъемлемой частью его вечернего досуга. И вот теперь Андрей сорвался в самой неподходящей для этого ситуации. Лежит тут, обкончавшийся и почти физически ощущающий исходящее от Яши негодование, и снова вспоминает о Саше. Андрей ведь так скучает, так хочет снова его увидеть. Ждёт с нетерпением окончания этого тура, чтобы наконец приехать к Саше домой и засосать его страстно без риска быть застуканными. Как бы фантазия о ебле под боком у ничего не подозревающей группы не будоражила кровь, Андрею хотелось нормального секса. Андрей хотел Сашу любить. Обцеловать всего, заласкать. Дать себя трахнуть. А потом трахнуть самого Сашу. Андрей был уверен, всё, что он тут себе понапридумал про Сашу и Яшу, чушь несусветная. Они просто обговаривали технические вопросы, решали, как обойтись на концерте без одного гитариста. Вот сейчас Андрей приедет из тура, проведает беременную Алёнку у её мамы, и сразу к Саше. Тот, Андрей уверен, очень обрадуется. Андрей лежит теперь тихо-тихо, отчего в комнате слышно только Мишино похрапывание, и улыбается счастливо. К Мишиному храпу присоединяется глубокое, чуть свистящее Яшино дыхание. Заснул, все-таки. Ну и слава Богу. Завтра, если Яша спросит, что это было, Андрей сделает вид, что не понимает о чём он. Может, отшутится. И вообще, да не насрать ли, что там Яша подумал?! Это, на самом деле, ни капельки не важно. Андрей потягивается с удовольствием, зевает и наконец закрывает глаза. Засыпает почти сразу. Снится ему снова Саша. Только теперь, кроме них двоих, больше никого нет.