***
Дазай сидит, развалившись в кресле в одной из пустующих комнат бункера, и читает «Подробный Гайд по Суициду», как вдруг он чувствует его. Это ощущение в животе. Что-то перекручивается в нём, ворочается и истошно кричит, но даже так это чувство не то чтобы было совсем неприятным. Как только это ощущение даёт о себе знать, брюнет больше не может фокусироваться на чтении. Захлопнув книгу, он убирает её на полку рядом, а затем поднимается на ноги. Он неторопливо покидает комнату и идёт по тускло освещённым коридорам прямиком в подвал, где Акутагава привычно присматривал за Накахарой Гёнзо. — Отведи его в безопасное место, — говорит Дазай Акутагаве. — Думаю, что-то должно произойти. Услышав это, Гёнзо с надеждой встрепенулся. — Что? Это Озаки? Или просто Чуя? — спрашивает он, широко распахнув глаза. Дазай игнорирует заданный мужчиной вопрос. Акутагава следует словам своего наставника и, поспешно встав со стула, притягивает Гёнзо к себе. — Сюда, Накахара-сан, — говорит он. А затем, повернувшись к Дазаю, спрашивает: — Где будет безопаснее чем здесь, Дазай-сан? Скажите, и я тут же отведу его туда. Пару мгновений Дазай наблюдает за своим подчинённым. А затем, поскольку его в любом случае не беспокоит судьба Гёнзо, говорит: — Здесь тоже сойдёт. Просто всё время будь с ним, — говорит он и уходит. Оказавшись рядом с охранниками, стоящими за дверью в подвал, он произносит: — Заприте дверь. Никого не впускать и не выпускать, — мафиози послушно следуют приказу, доставая связки ключей из карманов и запирая вход в помещение. Дазай с бесстрастным выражением лица проносится по коридору, опустив в пол полные раздражения, но вместе с тем и усталой апатии глаза. Конечно, у него нет никаких доказательств того, что над ними нависла угроза, но подводило ли его когда-нибудь внутреннее чутьё? Оно настолько надёжное, что, пожалуй, это единственная противоречащая логике вещь, которой Дазай доверяет. Дойдя до входа в отдел наблюдения, Дазай поднимает руку, чтобы постучать в дверь. Но ещё до того, как его костяшки успевают коснуться двери, та открывается изнутри, являя взору взвинченного охранника. — Дазай-сама! — беспокойно вскрикивает он. — Мы как раз собирались позвать вас! Что-то... что-то не так с камерами видеонаблюдения! Дазай нетерпеливо вздыхает. — Возьми себя в руки, — ворчливо бросает он, протискиваясь мимо охранника внутрь комнаты. Остальные три человека, находящиеся в комнате наблюдения, расступаются перед Дазаем словно Красное море, полностью освобождая ему путь, чтобы тот мог подойти ближе к мониторам и посмотреть на экран. Три из четырёх камер, находящихся у Портовых ворот, были выведены из строя. Экраны, транслирующие изображение с них, были полностью пусты. Лишь один монитор показывал темноту снаружи со включённым на камере ночным режимом, который окрашивал листву и заросли ежевики в тёмно-зелёный цвет. Дазай опирается ладонями на стол и перемещает свой вес на них, щуря карие глаза, и вглядывается в изображение на экране. — Что, чёрт возьми, выводит их из строя...? — задумчиво бормочет он себе под нос, любопытно нахмурив брови. Ответ на вопрос даёт один из охранников: — Мы думаем, что это может быть глушитель сигнала, — бормочет девушка, очевидно тоже удивлённая внезапным появлением угрозы. — Он просто появляется и исчезает. То же самое он сделал и с предыдущими тремя камерами. Он появляется, вырубает их, а потом исчезает так быстро, что мы не можем даже- — Что? — рявкает Дазай, мгновенно поворачиваясь к девушке лицом. — Он? Кто он? — Мы не знаем. Он слишком быстр, и мы толком не успели ничего разглядеть. — Что заставило вас думать, что это парень? — Ну... я точно не знаю. Он немного низковат для парня, но телосложение у него определённо мужское. Но мы не совсем уверены насчёт- Чуя. Дазай оборачивается и смотрит на оставшийся рабочий монитор. Эта камера незаметнее остальных, поскольку расположена в изгибе ствола дерева, но и о ней в скором времени обязательно узнают. И — как и ожидалось — её находят восемь секунд спустя. Дазай толком не успевает что-либо разглядеть перед тем, как камеру выводят из строя, потому что, как и сказали охранники, он двигается слишком быстро. Но Дазай понял бы, что это он, стой он хоть в миллионе миль от него. Он понимает это по движениям его тела. По перчаткам. По небрежной растрёпанности его волос. Узнаёт по глазам, которые так незаконно сияют даже на низкокачественном изображении с чёрно-бело-зелёной камеры с ночным режимом. Накахара Чуя, думает Дазай, улыбаясь про себя. Вот же чертовка. В его груди мигом взрываются чувства, и ему приходится сдерживать неожиданное желание рассмеяться. Ты вернулся.***
Чуя с недовольством вздыхает, когда замечает, что, несмотря на убранные петли, дверь всё ещё была на месте. — Почему так долго? — требовательно спрашивает рыжеволосый, проходя мимо стены из охранников, которые просто стояли и наблюдали, не зная, что делать, когда им не отдают приказы. У входа на корточках сидел Ацуши, пытаясь найти в круглом входе что-то, что натолкнуло бы его на решение этой головоломки. — Я не уверен, — бормочет он, неуверенно глядя на Чую. — Мы сняли петли, так что она должна была сдвинуться, но... кажется, что-то удерживает её с той стороны. Это могут быть прутья или нечто подобное. — Так сломайте их, — рявкает Чуя, разворачиваясь на пятках. — Вы все! Толкайте дверь со всей силы! Охранники мгновенно приступают к выполнению приказа. Они торопливо подходят к двери и всем весом наваливаются на вход, пытаясь своей силой протолкнуть дверь внутрь. В это время Чуя возвращает глушитель в рюкзак, а затем вновь закидывает его на плечо. — Тебе удалось найти камеры? Рыжеволосый поворачивается к суровому, словно столб, Цубаке. — Все четыре, — отвечает Чуя. — Я смог вывести их из строя. Не уверен, есть ли здесь ещё камеры, но я проверил местность вокруг так хорошо, как только мог. Цубака стискивает челюсти. — Хорошо. — Не стой здесь без дела, — фыркает рыжеволосый. — Помоги остальным, — сказав это, он подбегает к толпе охранников и присоединяется к ним, давя на дверь со всей силой, которую только был способен в себе найти. Дверь была устойчивой и крепкой под его плечом — наверняка даже останется синяк — но он всё равно продолжает толкать вместе с остальными, через равные промежутки времени одновременно с толпой надавливая на вход в бункер. Через полминуты все они отступают назад и быстро осматривают дверь. — Поддаётся, — удивлённо бормочет Ацуши, проводя кончиком пальца по краю дверного проёма. Теперь между ним и дверью появилось небольшое пространство. Чуя фыркает. Полная надежды решимость наполняет его вены. — Не останавливаемся, — приказывает он. Они продолжают толкать. Под их напором дверь постепенно начинает поддаваться дальше.***
Покинув комнату наблюдения, Дазай впервые с пяти лет, когда он самостоятельно патрулировал улицы трущоб, не знает, что ему делать. Но что-то в двусмысленности ситуации заставляет его улыбнуться. Конечно, сейчас его главной задачей должен быть поход к Мори — предпочтительно бегóм — и доклад о том, что он только что увидел на записях с камер у входа в бункер. Охранники, работающие в отделе наблюдения, ожидают, что Дазай уже на полпути к офису Мори, и именно поэтому они сами не послали никого, кто мог бы проинформировать босса о появлении неопознанной угрозы. Но он не собирается идти к Мори. Это бессмысленно. Он никогда не был предан ни ему, ни мафии. Он оставался здесь всё это время лишь потому, что ему больше некуда было пойти. И какая-то бездарная часть него думала, что, в конце концов, он смог бы найти смысл жизни, если бы постоянно окружал себя хрупкостью смерти. Но здесь он его не нашёл. И сомневается, что смог бы когда-нибудь найти его где-то в другом месте. Дазай прячет руки в карманы и беззаботно идёт вниз по коридору, направляясь туда, откуда пришёл ранее. Довольно скоро люди из комнаты наблюдения поймут, что Дазай никому так и не доложил о сложившейся ситуации, и быстро побегут к Мори, чтобы рассказать ему об этом. Это волнует Дазая меньше всего. Вместо этого брюнет возвращается в пустую комнату, в которой сидел до этого. Взяв с полки «Подробный Гайд по Суициду», он удобно устраивается в кресле и продолжает читать.***
Среди группы из восемнадцати человек раздаётся череда радостных возгласов. «Да!», и «Мы смогли!», и «У нас получилось!», и прочие подобные им вскрики. Чуя становится перед зияющей дырой, на месте которой до этого был расположен хорошо спрятанный вход. Теперь эта дверь спокойно стояла на траве у стены. Своим весом они не сломали металлические прутья — лишь металл, который удерживал эти прутья вместе. Как только тот был сломан, прутья поддались и свободно покатились вниз по тёмной лестнице, перед которой прямо сейчас и стоял Чуя. Рыжеволосый начинает спускаться первым. Охранники следуют за ним, держа наготове пистолеты и дубинки. Бóльшая часть лестницы была погружена в абсолютную тьму, из-за чего охранник включает карманный фонарик, который освещает дорогу достаточно, чтобы они видели, куда вообще наступают. В конце лестницы охранник возвращает фонарик в карман. В коридоре горел свет. Он был приглушённым, странным, тёмным и зловещим, но этого было достаточно, чтобы даже обычный человек видел, куда идти. Проходя вперёд, они замечают, что здесь точно гораздо больше комнат и помещений, чем было изображено на чертежах. В каждом коридоре, кажется, было примерно от пяти до семи комнат. Все они были закрыты, но ни у одной из дверей не было охраны, так что особо они время на них решили не тратить. Если Гёнзо и был где-то в этом бункере, то его точно хорошо охраняли. — Это странно, — шепчет Чуя, замирая на месте. Охранники внимают его движениям. — Я думал, что они заметят меня по камерам. Что это за херня? Они должны были уже спохватиться. — ...Думаете, это ловушка? — с опаской шепчет Ацуши. Рыжеволосый пожимает плечами. — Не уверен, — честно бормочет он. — Нам следует быть осторожными, — откуда-то сзади произносит Цубака. — Давайте не будем слепо доверять тому, что видим. Нам нужно всё обдумать. Чуя оборачивается к своей группе с бесстрастным лицом. — Хорошо, — совершенно искренне говорит он. Его ответ — по какой-то неведомой причине — вводит всех охранников в ступор. С минуту они обмениваются недоумёнными взглядами друг с другом, изогнув губы, однако делают они это не то чтобы с абсолютным негативом. Чую тревожит реакция охранников. — Ребят, чего это вы так смотрите на меня? — бурчит он. Пять секунд никто ему не отвечает: они либо слишком сильно не хотят говорить с предателем, либо всё ещё удивлены. — Вы сказали «хорошо», — в конце концов говорит рыжеволосому Цуджимура. Она тоже задумчиво хмурилась, сдвинув брови к переносице. — Вы согласились. — ...И? — И... — голос Цуджимуры сходит на нет, как будто она осознала, что причина была совершенно глупой. — Мы не привыкли к такому, — заканчивает вместо неё Ацуши. Он бормочет, опустив глаза в пол. — Наши- ну, по крайней мере, моё мнение обычно не имеет никакого значения для лидера. А вы... а вы ещё и послушали меня, когда я предложил вытащить петли... Чуя не мог поверить своим ушам. — Во-первых, я даже не лидер этой миссии, — резко говорит он. — А, во-вторых, кто, чёрт возьми, лидер в вашем понимании? Самодовольный засранец, всегда уверенный в своей правоте? — фыркнув, рыжеволосый опускает руки в перчатках на бёдра. — Лидер всегда должен прислушиваться к своим последователям. Это его работа. Две головы всегда лучше одной. А здесь на кону стоит ещё и ваша чёртова жизнь, идиоты. Кто не брал бы в учёт ваши чувства? От слов Чуи глаза Ацуши широко распахиваются. Его глаза сияют, а широкая улыбка растекается по лицу, словно мягкое масло по тёплому тосту. Как только рыжеволосый понимает, что никто из охранников снова не собирается ничего ему отвечать, он вздыхает и делает шаг вперёд. — Тогда давайте перейдём к обсуждению, — говорит он, потуже затягивая свой хвост. — Мы продумаем план для возможных вариантов развития событий. А затем- — Чуя-сан! Чую тут же резко толкают куда-то в правую часть тела, и его с огромной силой прибивает к стене. Над их головами со свистом пролетает пуля, врезаясь в стену сзади. Глаза Чуи широко распахиваются. Блять. Больно, когда тебя с такой силой отшвыривают к стене. Но больнее, наверное, словить пулю головой. Рыжеволосый поднимает голову и ловит взгляд Ацуши, который с лёгкой паникой стоял рядом. Спасибо, одними губами шепчет ему Чуя. Он мог сказать лишь это слово, но, кажется, оно не может компенсировать то, что этот парнишка только что спас его чёртову жизнь. Чёрт подери. И как только он не заметил чьё-то присутствие за своей спиной? Неужели он был настолько беспечен? Или же это просто люди в Портовой Мафии действительно настолько хороши в своём деле? Ещё до того, как охранникам из Озаки выпадает возможность вытащить оружие из кобуры, Чуя уже стоит на ногах. Рыжеволосый бросается к одетому во всё чёрное мужчине, который только что в него стрелял. Он пытается сделать то же самое и в этот раз, направляя дуло прямиком на Чую, но рыжеволосый куда проворнее в ближнем бою. Прежде чем охранник Портовой Мафии успевает положить указательный палец на курок, Чуя ударяет его по шее сзади, вынуждая мужчину упасть животом на пол. Пистолет откатывается от его тела, ударяясь о стену. Охранник ещё целых семь секунд пытается выбраться из-под Чуи прежде чем сдаться. Он лежит неподвижно, но горькая гримаса так и не исчезает с его лица. — Вы не пройдёте далеко, — выплёвывает он, злыми и тёмными глазами глядя на Чую. — Те, кто входят в этот бункер, никогда не покидают его живыми. Не знали? Чуя хмурится. — Завались. Лучше поспи, — и одним точным ударом по затылку мужчины Чуя оставляет его ослабшее тело без сознания. Ацуши бросается вперёд, всё ещё не отойдя от столь неожиданной атаки. — Вы в порядке, Чуя-сан? — спрашивает он с явной тревогой на лице. Чуя утвердительно кивает. — Я в порядке, спасибо те- — Хватит нянчится с предателем, — рычит Цубака. Он не удостаивает рыжеволосого даже взглядом, не отводя своего сурового взора от Ацуши, который был его подчинённым. — Не забывай о своём месте, пока я не убрал тебя. Ацуши передёргивает. Он смотрит на Чую. — Простите, — парнишка подчиняется словам Цубаки и, не оборачиваясь, возвращается к группе. Цубака скалится на Чую, а Чуя скалится в ответ. — Если так разговаривать со своими подчинёнными, то их преданность тебе будет мотивирована страхом, а не уважением, — предупреждает его рыжеволосый, поднимаясь на ноги. — Я не нуждаюсь в лекциях о преданности и верности от тебя, — огрызается Цубака. Чуя закатывает глаза. — Ты продолжаешь разжигать ссоры посреди выполнения миссии. Неужели это ещё не предел твоей незрелости? — рыжеволосый присаживается на корточки перед бессознательным телом охранника у своих ног и переворачивает мужчину на спину. Легко похлопывая по нему, он пытается найти у него что-либо полезное на случай, если охранник вдруг придёт в себя, когда они уйдут. — Я не незрелый, — отрицает его слова Цубака. — Я забочусь о своих товарищах. — Тогда иди заботься о них и прекрати уже эту чёртову одержимость мной, — огрызается Чуя. Нащупав что-то на талии мужчины, Чуя тянет его футболку наверх. К его кобуре была прикреплена рация. Достаточно необычное явление: рыжеволосый сомневается, что так глубоко под землёй есть нормальная связь. Но взяв рацию в руки и вытащим антенну, он обнаруживает, что та очень даже хорошо работает. Чуя бросает устройство на пол и разламывает его ногой, чтобы по пробуждении этот охранник не смог связаться со своими соратниками. Но если всё продолжит складываться не в их пользу, то об их проникновении узнают задолго до того, как этот мужчина очнётся. Где-то позади Чуи Цубака цыкает и агрессивно матерится на него. Чуя игнорирует его, так что мужчина возвращается к группе, и те вместе возвращаются к работе. Чуя поднимается на ноги и продолжает путь.***
Мори был в офисе, когда охранник из отдела наблюдения решил ни с того ни с сего ворваться к нему. По крайней мере, он хоть постучался ради приличия (пусть и недолго), но не подождал разрешения войти. Мори думает о том, чтобы сделать его примером для других: может быть, стоит подвесить его под потолком и дать остальным посмотреть, как из его живота будут вываливаться кишки? Но мужчина показался дёрганым, и не нужно быть гением, чтобы понять, что что-то было не так. — Мори-сама! — восклицает охранник, низко кланяясь. — Надеюсь, вы простите меня за беспокойство, но... произошло вторжение! Мори застывает. Его глаза тут же расширяются. Чуть наклонившись, он ставит книгу, что до этого держал в руках, назад на полку и снова поворачивается лицом к охраннику. — Вторжение? Где именно? — спрашивает он. — У центральных ворот! — И кто это был? — Мы не уверены. Мы не знаем ни его имени, ни был ли он с кем-то ещё. Но он точно очень быстр. Нам едва удалось заметить его после того, как он вывел камеры из строя. — Он вывел их из строя? — Да. — Хм... — задумчиво бормочет Мори. Он разворачивается и подходит к своему столу. Охранник позади него отчаянно хмурится, задаваясь вопросом, как этому человеку удаётся быть настолько собранным после новостей о столь необычной угрозе. Пусть он и был боссом, наставником Демонического гения, самым хитрым человеком, которого только доводилось видеть, но... не должен ли он был удивиться чуточку сильнее? — Нам как можно скорее необходимо привлечь силу партизан и Чёрных Ящериц. Подчеркните срочность ситуации. Обеспечьте безопасность Накахары Гёнзо и убедитесь, что он постоянно находится под защитой, — он спокойно перебирает папки, лежащие на столе. — Да, сэр! Мори берёт в руки папку, которую искал. — Прежде чем уйдёшь, однако, не мог бы ты быстро попробовать кое-что подтвердить? — Конечно, сэр. — Напоминает ли человек, которого вы видели по камерам, хотя бы немного этого парня? Мори протягивает охраннику профайл Накахары Чуи. — Я... — с неким колебанием начинает охранник отдела наблюдения. — Не могу быть уверен на все сто, так как мы едва видели его, но... он был примерно такого же роста. Мори кивает. На его лице появляется мрачное выражение. — Спасибо, — он откладывает папку в сторону и устало вздыхает. — Кстати, не знаешь, где Дазай-кун сейчас? Охранник отрицательно машет головой. — Мы проинформировали его о вторжении первым, поскольку он оказался ближе всех в тот момент, поэтому и подумали, что он должен был прийти уведомить вас. Но, кажется, он этого не сделал. Похоже, у него были на то какие-то свои причины. В ответ на полученную информацию Мори щурится. Затем он медленно растягивает губы в тонкой улыбке, а его глаза становятся мрачными и серьёзными. — Да, — отвечает ему босс. — Уверен, так оно и было. После разрешения уйти охранник покидает комнату. Мори стискивает челюсти. Осаму, с удручённым вздохом думает он, кончиками пальцев, облачённых в перчатки, касаясь заряженного пистолета. Наверное, я всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет. Но всё же... Жаль, что ты не подождал хотя бы ещё несколько лет.***
Прошло уже девять минут с тех пор, как Чуя вместе с охранниками Мафии Озаки проник в бункер Портовой Мафии. Всё это время здесь было подозрительно тихо. Те, кто попадались им на пути, были чётко убраны Чуей, который сначала тщательно оставлял охранников без сознания, а затем воровал их рации. Он растаскивал их тела по углам, чтобы убрать те из поля зрения и уменьшить шанс, что их поймают. Но теперь стало слышно отдалённый шум движения охранников, которые отдавали друг другу приказы. Нет, пока что никто безумно не метался по коридорам, но было понятно, что они уже знают о возможном вторжении. Услышав это, Чуя раздражённо вздыхает. Он присаживается на корточки в конце коридора, заглядывая своими лазурными глазами за угол. Прямо в конце следующего коридора было три охранника с винтовками наготове. Они с подозрением оглядывались по сторонам и что-то тихо бормотали друг другу. — Они знают, — информирует свою команду рыжеволосый. — Нам нужно избегать их. Поскольку они в курсе, что мы здесь, скорее всего они начнут расставлять повсюду охрану. Где бы ни был отец... наверняка это будет единственное место в бункере, окружённое практически неподвижными охранниками. По крайней мере, так мне кажется. Просто постарайтесь свести число жертв к минимуму. Это не означает, что вы должны позволять себя убить. Если они хотя бы направят оружие вам в грудь, стреляйте. Меня не волнует, что это сделает нас сраным врагом Портовой Мафии, — Чуя — пусть и сильно сомневался, что когда-либо воспользуется им — перезаряжает свой пистолет. Он не выпускал его из руки, второй то и дело проводя по бедру на случай, если ему вдруг понадобится вытащить кинжал. — Должны ли мы разделиться сейчас? — доносится сзади вопрос Ацуши. — Да, — подтверждает Чуя. — Разделитесь на такие же группы, как мы обсудили ранее. Группа Цуджимуры должна сфокусироваться на поисках и спасении отца. Остальным нужно будет избавиться от всех, кто попытается встать на вашем пути. Всё ясно? Теперь, когда они действительно лицом к лицу столкнулись с опасностью, а рыжеволосый «предатель» — единственный, кто, судя по всему, собран достаточно, чтобы составлять планы и отдавать приказы, охранники перестали относиться к нему с осуждением. Теперь их можно было даже назвать уступчивыми: они выполняют приказы без возражений — даже Цубака — и почти сразу приступают к работе. Их руки опускаются на кобуры, глаза сканируют коридоры, а группа Цуджимуры отделяется от основной команды. — Что насчёт вас, Чуя-сан? — бормочет Ацуши, чуть нахмурившись. — Что будете делать вы? Чуя улыбается. — Собираюсь убить кое-кого, — говорит он. Ацуши не уверен, не придумывает ли он себе это, но почему-то улыбка рыжеволосого не кажется ему искренней. В его голубых глазах плещется меланхолия, и Ацуши не знает, как об этом сказать. Поэтому он решает этого в принципе не делать. — Дазая Осаму, да? — вместо этого спрашивает он. Чуя кивает. — Вам обязательно делать это в одиночку? Разве это не опасно? — Я могу справиться с ним, — говорит рыжеволосый. Он кажется уверенным в своих словах. — И я хочу лично отнять его жизнь. Только я. Ацуши задумчиво хмурит брови. Цубака — лидер группы, в которой состоит Ацуши — делает шаг вперёд и бросает на Чую предостерегающий хмурый взгляд. — Радуйся, что мы позволили тебе пойти к нему в одиночку, — говорит он. — Насколько нам известно, вы с ним можете быть союзниками и всё это — часть вашего плана. Чуя неверяще мотает головой. Он поднимается на ноги и вновь перебрасывает лямку рюкзака через плечо, не удостаивая Цубаку даже взглядом. — Вы не «позволяете» мне что-либо делать, — огрызается он. — Все вы просто боитесь предполагаемого Демонического гения. Всем будет только лучше, если я пойду к нему один. Так что отвали и займись своей работой. Ацуши утягивает своего наставника подальше от рыжеволосого, чтобы тот не успел разжечь ещё один конфликт. Чуя хмуро наблюдает за тем, как они уходят. Несколько секунд он в одиночестве так и стоит в тускло освещённом коридоре, думая, с чего бы начать. А потом идёт. Рыжеволосый остаётся настороже. Он ступает так легко, что его шаги не издают ни единого звука. Все двери, мимо которых он проходит, заперты. Даже без необходимости издавать шум и дёргать за ручки он точно уверен, что они закрыты. Это можно определить по ручке, её расположению или даже по тому, насколько близко она расположена к дверной раме. Тем не менее, Чуя не стал рисковать и всё же попытался открыть несколько дверей. Он проходит почти половину второго коридора, когда вдруг замечает двух охранников в углу. Блять. Они тут же переводят взгляд на Чую, широко распахивая глаза. Один из них тянется к рации, а второй — к винтовке. Рыжеволосый мгновенно поднимает пистолет, а второй рукой достаёт кинжал с левого бедра. Поскольку сейчас на кону буквально стоит его жизнь, он использует оружие, с которым чувствует себя увереннее. Он бросает кинжал, попадая в руку одному охраннику, и винтовка с лязгом выпадает из его рук. Чуя быстро делает кувырок вперёд, а затем целится в голову другому охраннику, у которого не было даже шанса вытянуть антенну рации. — Брось её, пока я не прострелил тебе череп, — рычит Чуя. Бип, бип, бип. Глаза рыжеволосого широко распахиваются. Он чуть шею себе не ломает, вскидывая голову к потолку. Чёрт возьми, это камера? Какого хрена он не учёл, что камеры могут быть и внутри? Чуя быстро поднимает пистолет и стреляет в камеру, после чего вновь переводит прицел на голову охранника. Стиснув челюсти, охранник опускает рацию. — Теперь они видели тебя, — говорит он, кивком головы указывая на уже сломанную камеру. — Им нужен был лишь двухсекундный отрывок. И теперь он у них есть. — Мне похуй. Брось мне трансивер. И даже не думай тянуться за пистолетом. Охранник Портовой Мафии с ещё бóльшим раздражением вздыхает и бросает рыжему рацию. Чуя ловит её левой рукой, а затем ломает ногой. — Скажи мне, где находится Дазай Осаму, — приказывает рыжеволосый. Охранник хмурится. Он переводит взгляд на своего компаньона, который всё ещё с кинжалом в руке лежал на полу, болезненно кряхтя и бросая злобные взгляды на Чую. — Я не знаю, где он, — отвечает мужчина. — Если Дазай-сама не хочет, чтобы мы знали о его местоположении, то мы никогда и не узнаем. Он не хочет, чтобы его нашли. Он только что назвал его Дазай-сама? Он настолько важная шишка здесь? — Меня не волнует, чего он там хочет. Скажи мне, где он может быть. Охранник с вызовом щурится. — Нет, — отвечает он. — Я пристрелю тебя, — угрожает ему Чуя. — Меня не волнует моя жизнь, отброс Озаки. Не ценой предательства моей семьи. Стреляй, если посмеешь, конечно, — семьи? Эта организация едва кажется знакомой. Она кажется холодной, отдалённой, впитавшей в себя пролитую кровь, как и другие мафии. В мафии не может быть семьи. Лишь соратники, связанные слабыми нитями, которые могут оборваться в любой момент. В таких местах тяжело найти настоящее доверие, особенно когда тебя всю жизнь кормят одной только ложью. Чуя подходит ближе к охраннику, держа пистолет наготове. Мужчина прикрывает глаза: видимо, готовится к смерти. Он двигает губами, словно читает молитву. Подойдя достаточно близко, Чуя хватает охранника за голову и ударяет лицом о своё колено, отчего тот теряет сознание. Следом он ударяет его рукоятью ножа в затылок, а затем вытаскивает кинжал из руки другого, возвращая его в держатель на бедре. Он достаёт запасную ткань, которую брал с собой лишь с одной целью, и перевязывает ею рану мужчины, чтобы тот не истёк кровью. Закончив с этим, Чуя ломает ещё одну рацию, опустошает магазин винтовки и продолжает свой путь. Всего на пути ему попадается ещё семь охранников. С ними он оказывается в ситуации, похожей на предыдущую: по меньшей мере один из охранников оказывается ранен, а остальным он просто угрожает. Когда он спрашивает о Дазае, все они отвечают как один. Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю. Если бы даже и знал, ни за что бы не сказал тебе. От этого Чуя почти чувствует укол зависти. Если бы только люди в Озаки были такими же преданными... возможно, они не были бы на грани распада, как сейчас. Ложь, предательство, жадность — Чуя боится, что именно эти аспекты человеческой натуры и станут катализатором разрушения его мафии. В любом случае, всё в человеческой жизни временно. Возможно, именно этого ему и следовало ожидать. Ради мафии. Как мантру повторяет он про себя, бродя по коридорам. Пока он ходит по бункеру, охрану постепенно начинают усиливать. Ему приходится чаще прятаться, нежели пытаться кому-то противостоять, и держаться поближе к углам, чтобы при необходимости скрыться. Охранники рассыпались по коридорам веером, расхаживая взад-вперёд, и держали ухо в остро и винтовки наготове. Чуя раздражённо фыркает. Как, чёрт возьми, ему теперь найти Дазая? Да и где он вообще? Что, если его даже нет в бункере? Что, если Чуя просто тратит своё время впустую, рискуя своей жизнью из-за какой-то неудачной авантюры? В конце концов, он ведь Демонический гений. Он мог быть отослан куда-то из бункера боссом, Мори Огаем, сразу же, как только появились новости о возможном вторжении. Но это ведь не имеет смысла. Если этот чёрт действительно так же страшен, каким его малюют, то он будет держать Дазая при себе. Значит ли это, что Чуе необходимо выследить босса портовой мафии? Однако это было бы невозможно. Чуя не хочет даже думать о том, насколько сильна сейчас охрана Мори Огая. Когда дело доходит до зданий — чёрт, взять даже небоскрёбы — проникнуть в них не является невыполнимой задачей для рыжеволосого. Там есть окна, вентиляционные трубы и щели, которыми часто пренебрегают и куда он спокойно мог бы протиснуться, в чём и состоит преимущество его небольшого тела. Но под землёй это и правда невозможно. Здесь нет ни окон, ни вентиляционных труб, ни щелей. Тебя как будто живого закрыли в гробу. Похоронили заживо. И ты не можешь сбежать, смиренно ожидая смерти. Но вдруг Чуя замирает. ...Что это за звук? Напрягая слух, рыжеволосый замедляет шаг и задумчиво хмурится. Этот звук сложно заметить. Это не музыка, не болтовня и не топот сапог охранников. Это какой-то другой звук. Простой, обыденный звук, который в такой обстановке кажется чужеродным. Шёпот ветра, но и не совсем он. Звук трения бумаги о бумагу. Страницы. Кто-то в этой комнате переворачивает страницы. Значит ли это, что этот человек читает книгу? Почему он читает книгу в такое время? Чуя кладёт руку на дверную ручку. Она мягкая под кончиками его пальцев — значит, не заперта. И как он только не заметил этого, когда проходил здесь? Как небрежно с его стороны. Всего на секунду его сердце делает кульбит. А если это он? Чуя крепче сжимает пистолет, надеясь унять громкий стук сердца его заземляющим весом. Тудум, тудум, тудум. Охранник. Прежде чем он успевает обогнуть угол коридора, Чуя быстро открывает дверь и забегает в комнату.***
Совершать самоубийство путём утопления в бочке — полный скам. Дазай и до этого знал об этом. К сожалению, в «Подробном Гайде по Суициду» в некоторых аспектах не хватает фактической информации, даже несмотря на высокие рейтинги в интернете. Должно быть, такие оценки ставили те, кто подумывал о самоубийстве, но им не хватало смелости действительно его совершить. Однако Дазаю кажется, что для совершения самоубийства не обязательно нужно иметь мужество. Для этого нужно лишь по-настоящему захотеть умереть. А если вы сомневаетесь, стоит ли это делать, то, вероятно, вам суждено остаться в этом мире. Дазаю вот не суждено. Он родился, когда не должен был, и теперь хотел подчиниться закону природы и убрать себя из совершенного мирового равновесия. (Это просто приукрашенная версия фразы: «Блять, я хочу сдохнуть»). Когда Дазай попробовал утопиться полтора года назад, он на четырнадцать часов застрял в бочке, и всё это время кровь почти не поступала к его ногам. Его конечности онемели, а руки и ноги как будто кто-то поджёг. Это не только не убило его, но скорее стало методом пытки. Этот метод далеко не идеален, поскольку он ненавидит боль, так ещё и после этого его день был так сильно испорчен, что он целую неделю не пытался покончить с собой, словно отделив себя от самоубийства, как от всеми позабытого любовника. Дазай берёт ручку и аккуратно рисует крестик в верхнем правом углу страницы об утоплении в бочке. Этот метод был одним из многих других, которые не сработали на нём. Он не винит в этом всецело только книгу — просто кажется, что его тело упрямо пытается поддерживать в нём жизнь. Его телефон вдруг начинает звонить. Не глядя на контакт звонящего, он бросает мобильник на пол, достаёт пистолет и стреляет в него. На экране появляется отверстие. Дисплей становится полностью чёрным и начинает дымиться от резкого повышения температуры. Дазай весело наблюдает за ним, но довольно быстро ему это наскучивает, и он возвращается к чтению книги. Он переворачивает страницу. Ах, тот самый ироничный способ под названием «прыгните под движущееся автотранспортное средство». Этот метод непрактичен по многим причинам. Во-первых, он наносит травму бедному водителю, и, пусть Дазая и знают как Демонического гения, он бы не хотел, чтобы его самоубийство задело кого-то помимо него. Во-вторых, это определённо больно, особенно если он выживет и закончит овощем в больнице. В-третьих, он не хочет, чтобы его изуродованное и окровавленное тело валялось на дороге, где на него могут пялиться другие люди. Дазай поднимает ручку и рисует крестик и на этой странице, после чего вновь переворачивает страницу. А, метод «прыгните в глубокий водоём, прикрепив к телу что-нибудь тяжёлое». Гарантированная смерть в случае, если тебя никто не спасёт. Когда на теле есть утяжелители, человеческие рефлексы попросту бесполезны, и- Щёлк. Дазай невольно застывает. Он заставляет себя расслабиться и возвращается к чтению книги несмотря на то, что теперь его глаза бегали по словам, совершенно не понимая их смысл. Щёлк. Дверь закрылась. Затем слышится ещё один, менее различимый, щёлк, когда дверь запирают. Чьи-то шаги. Дазай узнал бы эту поступь даже за чёртову милю. На его губах появляется маленькая улыбка, и впервые за несколько месяцев его глаза приобретают давно забытый блеск. Следующее, что слышит Дазай — скорее чувствует — это дуло пистолета, прижимающееся к его затылку. Между ними повисает тишина. Человек, стоящий сзади, щёлкает предохранителем, а затем ещё сильнее прижимает пистолет к голове Дазая. — Наконец-то, — говорит человек апатично, но в то же время с облегчением. — Я нашёл тебя. Сдержанная улыбка Дазая превращается в широкую ухмылку. В конце концов, как он мог забыть голос своего любимого рыжика?