Штиль

У Ци Жуна к тому времени уже голова болела, и он немного потерянно сидел уперевшись спиной на стеклянную дверь духовки, вытянув ногу так сильно, как только мог. Цанцю задумчиво сидел на стуле, отбивая ногой ровный часовой ритм, несмотря на немую попытку прекратить. На сковородке у Ци Жуна над головой готовилось вонючее нечто, костыли одиноко стояли в проеме, время будто и остановилось вовсе. Говорить — сложно, двигаться — невозможно, усталость берет свое, пока тело непроизвольно обмякает. Парня ведет вправо, и, поддавшись странному порыву, он медленно стекает вниз, вцепившись с чужими, обеспокоенными глазами тяжелым, безразличным взглядом. Голова тихо стукается об пол, но от движения ногу снова вывернуло об боли. Он устремляет взгляд в дверной проем, до последнего надеется, что произойдет чудо, и эта дверь никогда больше не откроется. Когда слышится неуверенный стук, Ци Жун даже не пытается встать. Лишь сильнее прижимается щекой к холодному линолеуму в страшной попытке выдумать, как он это все нахуй объяснит. Даже от маленькой нагрузки, мозг едва сразу не сдулся. Шаги Лан Цанцю очень сильно отдавались по черепу, а шевеление железных ключей в старой замочной скважине и вовсе оказались настоящей пыткой. Он открывает дверь медленно, и на секунду квартиру охватывает подозрительная тишина, которая слишком уж сильно не вяжется с тем, что сейчас должен вернутся его сын. Подняв уставший взгляд на дверной проем, Ци Жуна едва не разгибает от увиденного. В глазах отражается четыре силуэта. Сюань Цзи, что должна была еще вчера улететь в Европу, но стояла у него за дверью с гипсом на правой ноге. Повар Хэ, из той подозрений забегаловки подле границы его района, тоже стоял с ебаным гипсом, но уже на правой руке. Гуцзы, с гребаным гипсом на гребаной правой руке. Издвав громкий, неравный смешок, Ци Жун, как можно сильней приложился головой об пол, в попытке вернуть себе ощущение реальности. Когда нихуя не вернулось и он еще раз ударился головой об пол, он понял, что скорее всего просто сошел с ума. Сюань Цзи раскатало первой. Она упала прямо в руки охуевшему от сей картины Лан Цанцю и засмеялось столь громко, что уже через несколько секунд в стенку громко постучали соседи. На чужих руках она то краснела, то бледнела, то синела, и даже косметика к чертям уплыла от непроизвольных слез, соплей и пота. — Меня день не было, вы че, ебанутые все? И ее вновь выгибает, пока Цанцю едва удержать ее может, что в целом женщину не особо смущает. Как не смущает ее и заплаканный Гуцзы, и уставший Хэ, и злые соседи, что хотят спать. Не смущает ее и лежащий на полу Ци Жун, что хочет всего-навсего провалится. Он умер и попал в ебаный цирк калек и уродов. И это именно то, что пророчили его ебнутые родичи. Кто ж знал, что сбудется… Парню тяжко, но он все равно пытается подняться с пола в попытке отделить реальность в своей голове. Когда к нему срывается Гуцзы, он наконец понимает, что это не бред и не сон. — Папочка! Все хорошо?! Не ругай меня, пожалуйста! Я палец сломал. Себе и дяде Сюаню… Мальчик рассеяно обернулся на стоящего в проходе мужчину, что с видом некой отрешенности облокотился на дверной косяк, рассматривая коврик под ногами. Ему некомфортно и это видно, он будто бы уйти хочет, но секундой позже в него цепляется Сюань Цзи проталкивая в квартиру и его и себя, Цанцю закрывает дверь, и ситуация все больше походила на сюр. Вся толпа инвалидов проковыляла на кухню, повар Хэ неохотно, но крепко придерживал Сюань Цзи за талию, пока она скакала на одном, старом костыле, что наверняка остался от прошлого перелома. Разместившись на кухне, Ци Жун обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, отвадив от себя Гуцзы сесть на стул. Цанцю же места за столом не досталось, он обреченно залез за подоконник, покачивая на удивление здоровыми ногами. — Рассказывайте, епта, что здесь вообще происходит. Сюань Цзи заржала с новой силой, едва не приложившись головой об стол. — Я вообще сегодня улететь должна была, но в аэропорту поскользнулась на гребаных каблуках и вывихнула лодыжку. — Все это время она лишь активно жестикулировала, показывая гипс. — В общем, отвезли меня в больницу, а там в очереди они сидят. — вскинув руку она показала на Гуцзы с Хэ Сюанем. — Выяснилось, что мелкий бесился с сыном этого членистоногого Наньяна, врезался в работающего там на кухне Хэ и они оба навернулись. Этот сломал мизинец об столешницу со смещением, так еще и когда падал задел ботинком руку Гуцзы, к чертям выбив ему два пальца. Ци Жун закрывает ладонями лицо, ему нечего на это ответить. Сегодня отличились все, и этот цирк уродов начинал понемногу надоедать. Лан Цанцю, как единственный не калека в этой комнате тяжело выдохнул и громко хлопнув себя по колену решил обратиться именно к нему. — А-Жун, а что у тебя с ногой? Когда я тебя нашел, я так и не понял, что могло произойти. С ним на эту тему он разговоров вести не будет, поэтому недовольно пропитывает каждое слово. — Тебя это не касается, Цанцю. Ты… Грохот прерывает его на середине, подскочившая на ногу Сюань Цзи распахнув глаза и рот настолько сильно, что меры нет. Очень уж ошарашенно и грубо указала на шатена пальцем. — Лан Цанцю?! Ты Лан Цанцю?! Ци Жун, какого хрена тут происходит?! — Это я должен у вас спросить, суки! Вы заваливаетесь ко мне домой в пять утра! Все переломанные, и вообще, какого хера этот сюда приплелся. — Ци Жун едва не кричит указав пальцем на Хэ Сюаня. — Что ты вообще делал у моих родичей?! И какого черта они отправили моего сына с тобой?! Хэ Сюань, что доселе мирно лежал на столе, разместив голову меж собственных рук, немного устало-безразлично потупил взгляд куда-то в сторону. — Я работал поваром на этом мероприятии. Должен Хуа Чену некоторую сумму денег, и он пригласил меня туда в счет списания долга. Я давно знаю его и вашего брата, учились вместе, поэтому со мной Гуцзы и отправили. Договорив, мрачный как грозовая туча, Сюань вновь растёкся лицом по столу, выражая полное спокойствие и незаинтересованность. Все стало на свои места, и пелена некоторого спокойствия охватила их небольшую группу. Все были в полной жопе и прекрасно это осознавали. Глянув на злоебучие часы, Ци Жун едва не взвыл от безысходности. Шесть утра, понедельник. А что именно делать, не совсем понятно. Гуцзы явно интересовался лишь одним вопросом, на который он тут же не потрудился дать ответ. — В школу ты конечно не пойдешь. — Повернувшись к Сюань Цзи, он продолжил: — Позвони его училке, скажи, что малой вообще захерел и его не будет две недели. Сколько вообще сказали носить гипс? — Полторы недели. — Оживший на секунду Хэ Сюань будто вновь впал в спячку. — А мне неделю. Легко отделался. У вас будет, что поесть? Цанцю на подоконнике едва не засветился от счастья, подрываясь настолько быстро и стремительно, что едва не уволок за собой кактус. Подлетев к мирно томящейся сковородке, он быстренько снял ее с огня, перенеся на стол, перед тремя голодным калеками. Столь странному рвению всех накормить, Ци Жун лишь усмехнулся, не став даже стебать и возмущаться. — Вот! — Лан Цанцю едва не кричит, гордо щелкнув пальцами подле дымящегося нечта. — Это вонтоны в остром красном бульоне! Хэ Сюаня, что наклонился вдохнуть ароматы пищи, перекосило почти сразу, да так, что глаза заслезились. То ли от запаха, то ли от количества специй. Как повар, он был в необычайном ужасе, как не искушенный кулинарными изысками едок, он просто едва не потерял пульс. Сразу вспомнилась еда Се Ляня, желудок свело почти моментально. Кулинарный птср от его супа, будет преследовать его до скончания дней. Правда глядя на светящегося энтузиазмом и счастьем незнакомца, отказать не хватило сил. — Лан Цанцю, а какие специи вы использовали? — Стоило аккуратно выяснить, а не опасно ли это для жизни. — Пахнет… специфично. Неугомонный шатен склонился над ним, крича едва не в ухо. — Не обращайся ко мне на вы! Ты Хэ Сюань, верно? — Чужой удовлетворительный кивок заставил широко улыбнуться. — Я не знаю! Тут вроде красный перец, шафран и паприка! Это единственное, что было у А-Жуна. Ци Жун, что смотрел на эту кулинарную экзекуцию почти сочувственно, громко возмутился, вскинув руки. — Не надо мне тут! Коль руки из жопы и знаний ноль, не скидывай свой проеб на специи! Между прочим из того, что было можно нормальную жрачку приготовить. А не собачий корм. Он осекся слишком поздно, сквернословие вылетело столь легко и естественно, что даже Гуцзы не обратил на это внимание. Будто бы вскользь. Пыл Лан Цанцю ничуть не утих, поэтому всунув палочки в здоровую руку Хэ Сюаня, он переминаясь с ноги на ногу отошел лишь на пол шага, внимательно наблюдая за реакцией на свое блюдо. Мир будто замер и груз ожиданья, давит на плечи и тянет ко дну. Хэ Сюаню не привыкать, поэтому он неуверенно берет пельмень, почти моментально роняя его себе на штаны. Левой рукой он орудует плохо, а контакт горячего теста и кожи заставил его подлететь с места, растирая ожег по ткани. — Ох, точно! Извини, что забыл, про руку. Лан Цанцю выхватил у него палки, буквально силой сажая того на место. Ловко подбирая им самый красный вонтон, он едва не всовывает его в чуть приоткрывшийся рот повара. Сквозь секунду Хэ Сюань едва не падает лицом в горячую сковородку, подлетая к холодильнику, по хозяйски доставая оттуда пакет холодного молока, что сдулся уже через пару мгновений. Сюань Цзи и Ци Жун не смогли сдержаться, расхохотались так громко и надрывно, что стало даже неловко. Сзади к Хэ Сюаню подкрался обеспокоенный Гуцзы, потом и горе-повар, озадаченно чешущий свою пустую репу. — Дядя Хэ, с вами все хорошо? — Ребенок опустил свою маленькую руку ему на спину. — Я могу принести вам шоколадку, чтобы поменять вкус. Цанцю судя по виду расстроился больше всех. — Все настолько плохо? Извини, я не хотел, я готовил по памяти и думал, что это будет… терпимо. Хэ Сюань не то чтобы разозлился, просто перец на некоторое время перекрыл любые мыслительные процессы, а раздражительность взвелась в абсолют. Несмотря на то, что говорить было крайне сложно, ему пришлось развернуться, поочередно обращаясь сначала к Гуцзы, а потом и к самому Лан Цанцю. — Не откажусь, спасибо. — Когда мальчик убежал в другую комнату, он положил руку на плечо опечаленному шатену, дабы немного поддержать его стремления. — Попробуй добавлять меньше красного перца и поменяй шафран на тимьян. Не заливай их водой при тушении, попробуй добавить сливок и тогда, будет в разы лучше. У собеседника вновь загорелись глаза и он активно закивал, чем вызвал у Сюань Цзи очередной приступ истеричного хохота. Хэ Сюань закатил на это глаза, расслабленно проковылял до сковородки и незаметно взяв из нее пельмень, засунул его женщине в рот, от чего смех моментально эволюционировал до визга. Она подскочила на ногу, захотела выхватить из чужих рук пакет молока, но совершенно не вовремя снова засмеялась, от чего несчастный пельмень вылетел из нее как пробка из бутылки, угодив сидящему напротив Ци Жуну прямо в лицо. — Сучка! Взяв пельмень в руку, он хотел было кинуть его обратно в женщину, но не отличаясь меткостью, угодил лишь в пришедшего с шоколадкой Гуцзы. Сие хтоническое безумие продолжалось еще долго, закончившись лишь тогда, когда Хэ Сюань был вынужден уйти, аргументировав это тем, что он все еще должен работать. Лан Цанцю, и Гуцзы сдуло вместе с ним. Первый выразил огромное желание помочь тому, в силу его недееспособности. Мальчик увязался за ними от скуки и почти животного желания посмотреть, как дядя Хэ работает. Двое нетранспортабельных друзей остались на кухне. Разговор будет долгим, интересным и возможно под конец, кто-то из их обидчиков будет непременно убит.