...
Прежде он не видел людей вакка так близко. Кожа у них была смуглая, с красноватым оттенком; лица измазаны зелёной краской. «Чтобы сливаться с листвой», догадался парень. Они были невысокими и коренастыми, с крепкими руками, в неизменно чёрных костюмах с металлическими латами на плечах. Одни мужчины. Двое из вошедших охранников держали Хакима и Эрика на прицеле своих луков с вложенными в них стрелами и натянутой до предела тетивой, третий же пристально разглядывал пленников. Спустя пару секунд он что-то грубо выкрикнул на неизвестном наречии — Эрик ни слова не понял. Но тут же с изумлением повернул голову, услышав, как Хаким отвечает стражнику на том же языке. Стоящие с луками воины бегло переглянулись между собой. Один из них обратился к Главному, и Эрик снова ничего не понял, он лишь следил за выражением лица Хакима, отмечая про себя малейшие изменения, так как только это служило ему подсказкой. Ещё через мгновение Хаким бросил на него быстрый взгляд. Это было сигналом и частью плана. Эрик тотчас принялся вовсю изображать приступ навязчивого кашля. Он закашлялся так громко и убедительно, что сам ненароком пришёл в восторг от своих актёрских способностей. Хаким взволнованно посмотрел в его сторону и тут же обратился к стражникам вакка. Из всего сказанного Эрик понял только слово “воды”, потому что оно прозвучало знакомо для его слуха. Никто из стражников не повёл и бровью. Но когда Эрик столь же виртуозно принялся изображать удушье, Главный, выдержав паузу, подал знак одному из своих людей, и тот, опустив лук, вышел из подвала и вернулся уже с жестяной кружкой, полной воды. Эрик нарочно набросился на воду, начав глотать её большими глотками, чтобы ни у кого из присутствующих не возникло сомнения в его недуге. Оставив в кружке ровно четверть от половины, он протянул её обратно охраннику, но тот, даже не удосужившись заглянуть внутрь, просто разом выплеснул остатки на пол. В этот момент что-то громко стукнуло за стеной, заставив всех троих караульных на секунду отвлечься. Этой паузы хватило для того, чтобы Хаким, быстро оказавшись на ногах, сбил рукой прицел единственного лука, что был в руках у одного из стражей. Стрела вонзилась в пол, и её наконечник глухо обломился от удара о камень. Другой охранник моментально бросил на пол жестяную кружку и взялся за свой лук, но опоздал: Эрик вышиб ногой оружие у него из рук, даже не дав возможности прицелиться. В это время Хаким уже повалил наземь Главного, всем телом обрушившись на него и задев при этом второго стражника. Все трое упали на пол. Воспользовавшись суматохой, Эрик быстро отстегнул у главаря связку ключей, что болталась на поясе, и что было сил дёрнул Хакима на себя, помогая подняться. Отбросив настигающего их у решётчатой двери подвала одного из пришедших в себя охранников метким ударом своего рюкзака, Эрик вылетел за створку решётки вслед за Хакимом и защёлкнул замок за собой. Вся троица вакка осталась в подвале и подняла жуткий крик. Хаким и Эрик сломя голову неслись вверх по каменной лестнице, надеясь покинуть подземелье до того, как здесь окажется вражеская подмога, привлечённая внезапным шумом внизу. Эрик перепрыгивал через ступеньки, едва поспевая за Хакимом и стараясь не слушать, как оглушительно бьётся его сердце, точно безумное, но вовсе не от страха перед погоней, а от того, что Хаким в спешке, стремясь увести Эрика подальше от подземелья, схватил его за руку. И сейчас его пальцы крепко держали ладонь Эрика, с силой влача за собой наверх, к долгожданной свободе. Эрик даже не пытался сопротивляться возникшему в нём чувству спонтанной радости, которой не было объяснения. Это было слишком странно — даже несмотря на сложившиеся обстоятельства чувствовать себя счастливым просто от того, что Хаким держит его ладонь в своей. Наверное, он и вправду сумасшедший. — Как ты провернул эту идею с шумом? — не снижая скорости, бросил вслух Хаким. Эрик по голосу понял, что ему действительно интересно, иначе он бы не рискнул спрашивать об этом в такой напряжённый момент. — Стражник, — запыхавшись на бегу, выдохнул он. — Он вернулся с водой почти сразу. Так я понял, что у них за стеной есть бочка или что-то вроде того. Заставить её опрокинуться и расплескать воду было простой задачей. Он гордо вскинул голову, улыбнувшись. На их счастье, по пути к выходу из подвала им никто не встретился, так что длинный подъём наверх они преодолели без осложнений. А вот дальше их ждал неприятный сюрприз. Место, куда их приволокли, предварительно “накачав” порошком фей, было своего рода лагерем, так что лучников вакка здесь водилось, как минимум, шестеро. И это только те, которых Хаким успел «зацепить» боковым зрением, резко затормозив у самого выхода из подземелья. Эрик запаниковал. — Нам ни за что не проскользнуть мимо них незамеченными, — оживлённым шёпотом сообщил он. — Придётся. — Хаким оставался спокоен как прежде. — Другого пути нет. Он крепко стиснул руку Эрика в своей, и от этого простого и в каком-то смысле интуитивного жеста по груди Эрика разлилось приятное тепло, заставляя снова обрести уверенность. — Что бы ни случилось, беги без оглядки. Быстро, как только можешь. Они не ожидают нашего появления, так что мы застанем их врасплох и тем самым выиграем немного времени. Но помни, что вакка — прирождённые стрелки. Ни в коем случае не подставляйся. Лес для них — дом родной. Хаким умолк и цепким внимательным взглядом обвёл окрестности. — Если повезёт, мы собьём их с толку и выберемся. Готов? — Он снова сомкнул в своей руке ладонь Эрика. Тот едва приметно кивнул. — На счёт три. Раз, два... Три! Хаким оказался прав: появления пленников на поверхности никто из вакка не ожидал. Ещё до того как первые из них, обладающие наиболее скорой реакцией, сообразили, что к чему, Хаким и Эрик уже стремглав промчались, держась за руки, через всю, открытую обзору, площадку и скрылись в лесу, выиграв несколько минут от погони. Пока ничего не подозревавшие до этого стражники заметались из стороны в сторону в поисках своего боевого оружия, а следом — впряглись в преследование, оба беглеца уже сумели оторваться от них на достаточное расстояние. Но Хаким не зря предупреждал Эрика. Люди вакка были способны быстро передвигаться и хорошо ориентировались в лесу. Эрик же бежал практически наугад: ветки кустов и молодых деревьев с тоненькими, как прутья, стволами, то и дело хлестали его по лицу, оставляя едва приметные царапины; почва под ногами то была твёрдой точно спрессованный грунт, то рассыпалась земляными комьями, утопающими в кочках, сверху покрытых мхом, и неровная поверхность значительно замедляла бег, заставляя ребят едва ли не перепрыгивать с одного места на другое, чтобы с той же скоростью преодолевать как можно больший отрезок пути за кратчайший промежуток времени. Однако, на одном из резких поворотов (уводя их всё дальше от вражеского лагеря, Хаким постоянно менял своё направление, чтобы исключить попадание в них обоих стрел и тем самым не дать лучникам как следует прицелиться) Эрик всё же оступился, подвернув ногу и брякнувшись лицом в траву. И хотя Хаким буквально тут же дёрнул его наверх, поднимая с земли, было очевидно, что Эрик потянул мышцу, и дальше бежал уже прихрамывая. Спустя несколько миль Хаким остановился и замер, вслушиваясь в звуки леса. Погони не было. Эрик рядом, согнувшись пополам, судорожно пытался отдышаться. — Мы оторвались? — спросил он без особой надежды. — Не знаю. — На всякий случай Хаким не терял бдительности: он хорошо знал, что вакка были хитрыми и смекалистыми, и легко могли обмануть свою жертву, заставив её думать, будто опасность миновала. Тем не менее ни слабого хруста веток, ни шума мчавшихся следом за ними воинов не было слышно, и это позволило Хакиму перевести дыхание. Возможно, вакка действительно посчитали это преследование гиблым делом и просто оставили эту затею на середине пути. ... — Дай я взгляну на твою ногу. — Не нужно, — Эрик мотнул головой, смутившись. — Нестрашно. Расхожусь. — Просто позволь мне посмотреть. Хаким с мягким нажимом надавил на его плечи, и Эрик нехотя подчинился, покорно опускаясь на поваленный рядом ствол дерева. Мужчина присел следом на одно колено и осторожно избавил ступню Эрика от обуви, а затем и от стягивающей её ткани. Грубые пальцы бережно прощупали кожу, и Эрик закусил губу, вонзаясь ногтями в подгнившую древесину под собой. Ему не было больно, но то, как Хаким медленно и тщательно исследовал подушечками пальцев каждую впадинку и каждый изгиб на ступне Эрика, вгоняло его в краску и заставляло испытывать странные и не поддающиеся логике ощущения. От бережных пальцев исходило тепло, а вращательные круговые движения походили на массаж, и Эрик неожиданно для себя открыл, что у Хакима очень ласковые и нежные руки. — Так — больно? — спросил Хаким, аккуратно разминая ступню Эрика под пальцами. — Нет... — Эрик едва не всхлипнул; голос его предательски сел под натиском обрушившихся на него шквалом неизведанных прежде чувств. — А так? Хаким перебрался чуть выше, массируя лодыжку. Глухой звук, напоминающий стон, прорвался сквозь плотно сомкнутые губы Эрика. — Больно? — Хаким с тревогой поднял на него глаза, и Эрик вспыхнул. Он не знал, как сказать Хакиму о том, что вовсе не боль послужила причиной этого спонтанного, вырвавшегося из его уст, стона. Он бегло кивнул, не в силах произнести ни слова. Хаким склонился над «больным» участком и усилил нажим. Через секунды три Эрик почувствовал то же самое лёгкое покалывание и жжение, что испытал в тот день, когда Хаким лечил ему руку после столкновения с Кагой. Хаким согревал пострадавшую мышцу Эрика магией Огня, и от этого ощущения мурашки расползались по коже парня здоровенными пауками, величиной с ладонь. Тепло волной поднималось по телу всё выше. Кровь оглушительно стучала в висках. Эрик облизнул ставшие сухими губы и плавно отстранил от себя Хакима за плечи. — Всё хорошо, — негромко сказал он, стесняясь собственного голоса. — Правда. Мне уже лучше. Хаким кивнул и поднялся. Однако всего на мгновение Эрик заметил, как его лицо вспыхнуло слабой краской. Оперевшись на подставленный Хакимом локоть и чуть пошатываясь из стороны в сторону, Эрик, стоя на одной ноге, вновь надел носок и обулся. — Спасибо за... помощь, — он запнулся на полуслове, прежде чем потянуться к своему рюкзаку, но в тот же миг Хаким сбил его с ног в траву, накрыв собственным телом. Какое-то время Эрик приходил в себя. Падая, он ударился виском о тот самый ствол, на котором ещё минуту назад сидел: сверху капала кровь. Инстинктивно он провёл ладонью вдоль своего лба, но рука осталась чистой. Тогда он перевёл взгляд... ...Хаким, всё ещё закрывая его собой, корчился от боли. Из плеча его уродливо торчала вонзившаяся в плоть стрела — кровь из раны тёмным пятном расползалась по одежде, пачкала кожу и капала на лежащего снизу Эрика. “Хаким...” Эрик хотел позвать его, но голос не слушался. Хаким, с трудом оставаясь в сознании, приоткрыл оба глаза и, всё так же морщась от боли, тихо сказал: — Уходи. Эрик почувствовал, как у него щиплет глаза от собравшейся в них влаги; где-то в глубине его существа поднимался ураган чувств, отзывающийся крупной дрожью во всём теле. Резкая молния очертила ставшее внезапно чёрным небо. Следом за вспышкой послышался оглушающий раскат грома, пронёсшийся рокотом над верхушками деревьев, и вверх взметнулись сухие листья с земли. — Хаким... Мужчина, нависающий над ним, вымученно улыбнулся краешком губ, прежде чем рухнуть на Эрика, лишившись сил. Эрик вцепился в его плечи мёртвой хваткой, прижимая к себе так сильно, что стало больно в груди. Крупные прозрачные капли, величиной с горошину, посыпались с неба. Ливень, набирая силу, забарабанил по земле, траве и почерневшему стволу дерева, превращаясь в одну сплошную серую массу, отделившую Эрика и Хакима от преследователей. Лес потемнел и стал мрачным; скрылись в потоках воды очертания деревьев, дикие заросли и размытая дождём тропа. Наверху по-прежнему нещадно бухало — так, что у Эрика закладывало уши, — и молнии жёлтыми росчерками испещряли налившееся свинцом небо. Отовсюду гремело, лилось, шумел ветер, воя, словно брошенный хозяевами на произвол судьбы пёс, преданный и одинокий. Эрик сжимал Хакима за плечи, изо всех сил прижимая его к груди и комкая в руках сырую одежду на нём, и беззвучно бормотал только одну фразу: “Не умирай. Пожалуйста, не умирай”. Сквозь свист ветра и хлестанье воды он услышал слабый оклик, показавшийся ему смутно знакомым. Он привстал, вглядываясь в залитую водой серую мглу. — Уайра! — донеслось до него обрывком чьего-то крика. Спустя несколько минут на поляну из стены дождя вынырнули Каэн и Вольдриг. А ещё через мгновение — Йохан и Ворди. — Господи, что ты тут учудил! — стараясь перекричать шум бури, воскликнул Каэн. Это он первым из дозора смекнул, что внезапный шторм, возникший средь бела дня в центре леса был делом рук Уайры. Эрик, дрожа от холода и чего-то ещё — какого-то непостижимого внутреннего страха, объяснения которому не находил, — прошёлся рукой по лицу, стараясь стереть с него мокрые следы, но тщетно: ливень хлестал так, что вода струилась по нему потоками, заливаясь в рукава, за воротник и в обувь. — Хаким, — бледными дрожащими губами выдавил он из себя и посмотрел на Вольдрига. Тот понял всё сразу. Подав беглый сигнал рукой друзьям, он опустился к едва дышащему мужчине, проверил пальцами пульс и кивнул остальным. Йохан и Ворди немедленно подняли раненого с земли и вместе с Вольдригом дружно водрузили его себе на плечи....
Ребята внесли Хакима в палатку и осторожно опустили на постель, полубоком к подушкам — так, чтобы конец стрелы не мешал ему сидеть. И тут же поспешно вышли друг за другом. Знакомые с подобным ранением по печальной судьбе Вильена, они прекрасно знали, что на счету была каждая драгоценная минута. Эрик принялся скидывать к ногам Хакима лекарства и всё, что могло так или иначе понадобиться: марлевые повязки, самодельные жгуты, обезболивающие мази на травах. Он так суетился, что половина лекарственных средств падала у него из рук прямо на землю. Хаким, затуманенным взором следивший за ним со своего места, грустно усмехнулся. — Видно, мне на роду написано умереть от стрелы, — вслух произнёс он. — Нет! — горячно выпалил Эрик и тотчас, словно ветер, подлетел к нему, опустившись на край постели. — Ты не умрёшь от этого, слышишь? Я спасу тебя, обязательно спасу! Он принялся суетливо вскрывать свёртки с бинтами, но руки у него отчаянно дрожали, и он кусал губы каждый раз, когда у него не получалось с первой попытки разорвать очередную упаковку с марлевым бинтом. Хаким смотрел на него, и в уголках его бледных, почти бескровных губ на покрытом испариной и измученном борьбой с болью и усталостью лице закралась слабая, едва уловимая полуулыбка. — Всё будет хорошо, — как молитву повторял вслух Эрик, высыпая из бумажного свёртка с травами горстку стеблей в миску с кипячёной водой. — После случая с Рубеном на реке Люси не раз показывала мне, что надо делать, если ты проткнул палец, руку или стопу. Это всё равно что вытащить из тела занозу, только размеры у этой занозы несколько больше, поэтому главное — остановить кровотечение после изъятия её из тела... Он всё болтал и болтал без умолку, пытаясь своим голосом удержать Хакима в сознании. В глубине души он был смертельно напуган одной лишь мыслью о том, что ему не удастся его спасти. — Люси — это твоя девушка? — тихо спросил Хаким. — Нет, просто друг, — выпалил Эрик и вдруг покраснел. Его поразило, с какой легкостью он сказал это, фактически солгав. Впервые в жизни. Ему стало неловко перед Люси, и он решил, что обязательно извинится перед ней при их следующей встрече. В конце концов, роман на расстоянии — это обречённый роман. Их с Люси больше ничего не связывало, и почему-то сейчас Эрик чувствовал облегчение от этого. Хаким продолжал следить за ним смеющимися глазами, и вдруг протянул руку и запустил пальцы ему в волосы. Эрик замер. Сердце у него отчаянно забилось, и он жаждал, чтобы это прикосновение никогда не заканчивалось. В животе что-то слабо шевельнулось, вызывая непроизвольную дрожь по всему телу, а щеки горели так сильно, что он едва мог их чувствовать. Хаким поймал его взгляд, полный смятения и смущения. Этот парень был такой простой, честный и открытый. Каким был всегда. Как и в Тот Самый День. Ему вдруг до ужаса захотелось его поцеловать, но было больно даже пошевелиться — не то что попытаться привстать и наклониться вперёд. Но тут произошло чудо: Эрик сам наклонился к нему и прижался губами к его губам. Кажется, в этот момент тело Хакима достигло пика от напряжения. Хаким слабо застонал в поцелуй, жадно впиваясь в губы Эрика своими и с тянущим чувством в груди ощущая, с какой отзывчивостью Эрик отвечает ему. Как же давно он мечтал это сделать... Как же долго эта жажда мучила и иссушала его тело, а он понял это только сейчас. Поцелуй был томным и полным нежности, и по вкусу походил на лепесток розы — такой же сладкий и чувственный. От накатившей следом слабости Хаким закрыл глаза, медленно теряя сознание. Последнее, что он услышал — это то, как глухо, словно продираясь сквозь толщу воды, Эрик в панике зовёт его по имени.~***~
Очнулся он разом — так, словно его одним махом выдернуло из сна, и, придя, наконец, в сознание, понял, что действительно спал. Боль в плече ощущалась уже не такой острой — скорее, ноющей, — а туман в голове рассеялся, уступив место ясному мышлению. Усталость бесследно исчезла. Должно быть, его истощенный организм был настолько вымотан побегом и последующим за этим ранением, что в конечном итоге вырубился, насильно добрав недостающего ему, как воздух, сна. Только тяжесть в ногах ощущалась несколько странной и подозрительной. Открыв глаза, Хаким, спину которого подпирали подушки, не давая ему целиком принять лежачее положение и тем самым бередить рану, посмотрел вниз: в ногах у него крепко спал Эрик. Полусидя на полу и уткнувшись лицом в одеяло, он негромко сопел во сне и, судя по измазанной в крови футболке, всё ещё не успел переодеться после «операции». Вынутая из Хакима стрела лежала в углу вместе с грудой лекарств и вымоченных в крови повязок. Плечо мужчины было бережно перетянуто бинтами. Хаким улыбнулся, глядя на спящего Эрика, и его рука непроизвольно легла поверх его лохматой макушки, разглаживая в пальцах спутанные пряди. В это время в палатку заглянул встревоженный Каэн. Увидев, что командир пришёл в себя, он облегчённо выдохнул и тихо сказал: — Слава духам, ты жив. Хаким тотчас убрал руку от головы Эрика. Посмотрев на спящего парня, Каэн негромко продолжил: — Уайра не отходил от тебя с того самого момента, как ты потерял сознание. Даже после того, как сделал тебе перевязку. — Он кивнул на окровавленные бинты в углу. — Мы с ребятами пытались уговорить его пойти к себе и поделить дежурство рядом с тобой между всеми нами, но он упрямо твердил, что останется здесь. Прости уж, что не смогли его переубедить. — Всё в порядке, — отозвался Хаким. Голос его всё ещё был тихим и ненадёжным, но прозвучал с прежней уверенностью. — Что с границами? — Вольдриг с парнями ушли в дозор, — доложил Каэн. — Мы решили не ждать, когда ты очнёшься. Ты сам говорил: минус один человек в дозоре — плюс одно преимущество у вакка. Хаким кратко кивнул в знак одобрения. Эрик лениво завозился у него в ногах и медленно открыл глаза. Увидев Хакима в сознании, он тотчас встрепенулся, но тут же покраснел, заметив рядом Каэна. — К слову говоря, — произнёс Каэн, на этот раз громче, и в голосе его послышался неприкрытый восторг, — Уайра остановил твоё кровотечение едва ли не силой взгляда! Мы уж думали, ты истечёшь кровью, как и Вильен, но тут Уайра поднёс руку к твоей ране и заставил кровь перестать течь. Честное слово, никогда такого не видел! Хаким посмотрел на Эрика. — Кровь — это жидкость, — тихо пробубнил тот, вскользь встретившись с ним взглядом, словно возвращаясь к какому-то, одним им с Хакимом известному, разговору и отвернулся, снова по уши заливаясь краской. Мужчина мягко улыбнулся. — Что ж, — сказал Каэн. — Если всё в порядке, и вы оба, наконец, проснулись, то я пойду в лагерь, черкну послание Вольдригу. Кстати, Уайра, — он задумчиво посмотрел на Эрика во всё ещё перепачканной одежде с разводами грязи и размытыми кровоподтёками, — тебе не мешало бы переодеться. Возьми что-нибудь из моего у меня в палатке. — С этими словами он вышел, оставив Эрика и Хакима наедине. Эрик тут же поднялся на ноги. — Ты, наверное, голоден, — не глядя на Хакима выпалил он. — Пойду принесу тебе чего-нибудь поесть... ...И выскочил из палатки прежде, чем Хаким успел его остановить. Обратно к нему с миской разогретого на костре супа вошёл уже Каэн. На полный немого вопроса взгляд он извинительно сообщил: — Уайра переодевается. И протянул миску Хакиму. К вечеру в лагерь из дозора начали подтягиваться ребята. Каждый из них, узнав новость о том, что с Хакимом всё в полном порядке, посчитал своим долгом по возвращении непременно зайти к нему, чтобы самолично в этом убедиться, а заодно рассказать, что происходит в лесу на постах. Они разговаривали допоздна, радуясь тому, что всё благополучно обошлось, и распивая приготовленный Вольдригом горячий имбирный грог из фляжек. Последним, уже когда все разошлись, к Хакиму заглянул Эрик. — Мне нужно сменить тебе повязку, — робко переминаясь с ноги на ногу, сообщил он и взялся за аптечку. Хаким не отрывал от него глаз всё то время, пока Эрик возился с бинтами, но парень ни разу не посмотрел на него, словно избегая встречаться с ним взглядом. Он даже не проронил больше ни слова, и Хаким в ответ тоже молчал. Только пристально наблюдал за тем, как Уайра делает ему перевязку. Тонкие гибкие пальцы мелко дрожали, а когда Хаким попытался коснуться его руки, Уайра изящно увернулся от касания. — Всё, — произнёс он тихо, закончив с повязкой. — Доброй ночи. — Доброй. Хаким посмотрел ему вслед и тихо выдохнул, как только Эрик покинул палатку. Этой ночью ему было тяжело заснуть. Плечо ныло и горело, но уже не от раны, а от недавних прикосновений. Кровь в жилах закипала огнём от одного воспоминания об этом, и справиться с этой силой становилось всё труднее. Он должен всё ему рассказать. Неважно, к чему это приведёт и какими будут последствия. Хаким прикусил щёку изнутри. Но только кто же в здравом уме ему поверит......
Пару дней спустя Эрик помогал Каэну с проверкой оружия. Римо, сидящий неподалёку от них, штопал свою одежду. Часть ребят ушла на обход в лес, а другая часть — тренировалась на площадке за лагерем. Каэн делал какие-то пометки в своём походном журнале. — А это что такое? — Эрик указал на небольшой ножик со слегка изогнутым лезвием, лежавший поверх расстеленного на земле покрывала, где покоилось остальное оружие ребят. Каэн поднял голову от записей. — А, это? Это танто. Короткоствольный меч. Точнее, правильно будет сказать нож. Незаменимая вещь в лесу. Им здорово срубать средней толщины ветки, которые нельзя обломить руками. Ну и в бою с клинками вакка он хорош, хоть у него и не так широк угол поражения. Он кивнул Эрику на гладкоствольную палку, похожую на шест, лежавшую на покрывале рядом с танто. — С ханбо ты уже знаком. Им нас учили отбиваться от врага. Отличная вещь для тренировок. Эрик взглянул на всё многообразие клинков и прочего инвентаря, разложенного перед ним. — И у каждого оружия есть своё название? — изумился он. — Конечно. — Каэн поднялся и подошёл к нему, затем, нагнувшись, взял одну из маленьких металлических «вертушек» с остро заточенными концами. — Это сюрикэн, — сказал он. — Мы называем его “качи-бай”. Или ветряная мельница. Твоё имя «Уайра» происходит от древнейшего слова “айр” — "воздух". Качи-бай это дословно "воздушная вертушка". Если её метнуть, хорошенько прицелившись, то она, благодаря силе вращения, легко и быстро преодолеет небольшое, но достаточно объёмное расстояние. Например, когда тебе срочно нужно отправить сообщение на пост по другую сторону реки, а под рукой нет совы, чтобы это сделать. Крепишь послание к одному из заострённых концов сюрикэна, а затем резким рывком кидаешь его в ближайший к дежурному посту ствол дерева. Острие прочно вонзается в кору и почти не издаёт при этом ни звука, подобно стрелам вакка. Быстро и надёжно. Метать нож с такого расстояния бесполезно — слишком далёкая цель. ...Или вот, — Каэн наклонился, чтобы поднять с покрывала маленький ножик, по виду и форме напоминающий укороченное копьё. — Это кунай. Его также можно использовать для метания или в сражении, но чаще всего мы используем его как «кошки» для подъёма на отвесный склон или скалу. Наконечник очень прочный и помогает выдерживать вес тела. Есть ещё сёто и дайто, — кивнул он в сторону пары клинков, лежавших на покрывале рядом с танто и ханбо. — Первый использует Йохан, второй — Вольдриг. Я использую стилет наподобие шпаги. — Каэн вернулся на своё место и снова принялся что-то записывать в свой журнал. Тем временем Эрик разглядел среди прочего оружия уже знакомые ему кинжалы, и сердце его учащённо забилось. — А ими ты тоже владеешь? Каэн на мгновение отвлёкся, посмотрев на оружие, на которое указывал Эрик. Он засмеялся. — Нет, это командира. Он единственный из нас, кто пользуется парными клинками. На самом деле овладеть тьян-ши довольно непросто, это целая наука... Эрик застыл так, словно его поразило молнией. — Что ты сказал? — Я говорю, что это довольно трудное для овладения оружие, которое... —...Нет, до этого, — перебил Уайра. Римо вдруг поднялся со своего места, перестав штопать форму. — Что ты здесь делаешь, тебе нельзя вставать с постели... Эрик перевёл взгляд — напротив, с трудом держась на ногах, стоял Хаким, одной рукой придерживающий раненое плечо. — Повтори ещё раз, как называется это оружие, — громко потребовал Эрик, не глядя на Каэна и не сводя пристального взгляда с Хакима. — Тьян-ши, — неуверенно произнёс Каэн, наблюдая за этой странной немой сценой. Взгляд Эрика наполнился слезами. Хаким молчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Он знал. Он с самого начала знал. — Я рассказывал тебе свою историю, — едва слышно уронил Эрик, с трудом сдерживаясь от эмоций, хотя изнутри его трясло от возмущения и обиды. — И ты ни разу не подал виду, что это слово тебе знакомо. На возникшее замешательство из лагеря к ним подтянулись Йохан и Ворди, но Эрик уже развернулся и быстрым шагом направился к себе в палатку. — Что происходит? — спросил Йохан. Каэн и Римо, переглянувшись, пожали плечами. Хаким продолжал молчать. Эрик паковал вещи так же пылко, как и собирался в тот вечер, когда его изгнали из деревни. Только сдерживать слёзы на этот раз было намного труднее — они то и дело прорывались наружу, обжигали глаза, заставляя парня швырять одежду в рюкзак с таким остервенением, словно он её люто ненавидел, и бегло утирать при этом лицо о рукав футболки. Собравшись, он вышел из палатки и двинулся прямиком в лес. — Уайра! — окрикнул его Каэн, но тот даже не обернулся. — Да в чём дело-то, чёрт побери?! — Он посмотрел на Хакима. — Ты что, вот так его отпустишь? Ворди взглянул на командира, застывшего каменным изваянием в окружении ребят. — Мне догнать его? — неуверенно спросил он. — Не нужно, — Хаким судорожно выдохнул, отмирая от восковой скульптуры. — Пусть идёт. — Но... твоя рука, — начал было Йохан. — Справлюсь. — Хаким повернулся и медленно поковылял обратно в свою палатку.