🥀🥀🥀
Алексис внимательно изучает карту перед собой, постукивая пальцем по одному из квадрантов — Вот здесь, — говорит он, даже не потрудившись взглянуть на мужчину, стоящего рядом. — Если мы подъедем с северо-западной стороны, там будет рощица, которая обеспечит укрытие. Предварительные отчеты говорят, что силы безопасности противника насчитывают от десяти до пятнадцати солдат. Так что нам придётся убрать их, прежде чем начать действовать. — Нет, это никуда не годится, — качает головой другой мужчина. — Больше прикрытия означает больше возможностей для мин-ловушек. Кто знает, что этим идиотам удалось состряпать? Раздражено вздохнув, Алексис, ещё раз, обдумывает информацию, которую получил о своём напарнике по этой миссии: Имя: Том Ханнигер Рост: 6 футов 0 дюймов Волосы: Светло-каштановые Глаза: Зелёные В остальном, их файлы не слишком отличаются, с одной небольшой, но очевидной разницей: Ханнигер не профессионал. Скорее, хорошо обученный наёмник в частном секторе. Его слишком расслабленное поведение не соответствует статусу бывшего "морского котика". И он, без сомнения, привык к тому, что работа ведётся "неофициально". Алексис прикрывает глаза, окунаясь в воспоминания. Долгое время он считал, что для "Морских котиков" возможны только открытые, официальные действия по заученным наизусть книгам. Что есть только чёрное и белое, без каких-либо серых оттенков. Вплоть до того момента, когда его подразделение было назначено на "неофициальную" работу по зачистке, санкционированную правительством Соединённых Штатов. После этой миссии, Алексис Дразен уволился из "Морских котиков", где работал годами. Правительству, конечно, не понравилось, что их лучший сотрудник решил уйти. Бывшее начальство очень постаралось и, долгое время, он не мог найти работу. Алексис не вернулся только благодаря своим принципам, стальному характеру и крепким нервам. Но, из-за сложившихся обстоятельств, всё что он может делать сейчас — это работать "неофициально". Стараясь получать удовольствие от нового положения, Алексис тщательно отбирал для себя каждую следующую миссию, руководствуясь "принципом справедливости". Вытащить такую крысу, как Аластер Хейердал, из его неонацистской норы, кишащей приверженцами превосходства белой расы, будет не только прибыльным делом, но и высшим наслаждением. С каким удовольствием он всадит пулю между глаз Аластера! Конечно, если сможет заставить этого напыщенного идиота Ханнигера согласиться с ним. — Хочешь лишиться нашего лучшего прикрытия из-за потенциальных мин-ловушек? Мы знаем, что там, по меньшей мере, десять охранников. Собираешься стать легкой добычей? Просто блестяще, — хмыкает Алексис, закатывая глаза. — Я думал, ты профессионал. — Да, лучший в своём деле, — с раздражением рявкает Ханнигер, — чтобы беспокоиться о том, что мне оторвут ноги. Атмосфера внутри становится удушающей. Алексис хотел бы иметь возможность ходить взад — вперед. Думать всегда получается лучше, когда он передвигается. Но, места в фургоне едва хватает, чтобы вместить их двоих и оборудование. — Хорошо. Твоё мнение? — Примерно в миле к югу есть небольшой выступ скалы. Если мы расположимся там, то сможем подстрелить, по крайней мере, несколько его дружков. — Парень бросает на него дерзкий взгляд. — Конечно, при условии, что ты хорошо прицеливаешься. — Пошёл ты! Знаешь же, что это так, — раздражённо отвечает Алексис, сжимая челюсти. Он изучает топографическую карту, находя место, о котором говорил Ханнигер. Чёрт возьми! А ведь он прав. Скалы обеспечивают укрытие, и приспешникам Аластера было бы достаточно трудно подбросить туда что-нибудь слишком уж опасное. — Хорошо, — хмыкает Алексис. — Но когда будем штурмовать комплекс, Аластер мой. В конце концов, я заслуживаю компенсацию за то, что терплю твоё присутствие. Ханнигер намеренно расслабляется, одаривая его лучезарной улыбкой. — Предполагается, что эта миссия будет эвакуацией и Хейердал останется жив. — Точная формулировка приказа "захватить или убить", — возражает Алексис. — Думаю, наш босс не слишком беспокоится о том, каким будет итог. А моё настроение значительно улучшится, если мы его просто убьём. Сомневаюсь, что миру будет не хватать ещё одного сторонника превосходства белой расы. — Приказ весьма неоднозначен. — Согласно брифингу, Хейердал несёт ответственность за взрыв офисного здания, в котором находился детский сад. — Руки Алексиса сжимаются в кулаки. — Всё потому, что там же размещалась юридическая фирма, принадлежащая мусульманам. Кроме того, он связан с преступлениями на почве ненависти по всей территории Соединенных Штатов. Также, Аластер ведёт подкаст, в котором призывает других последовать их примеру. Убить его — значит уничтожить вирус среди населения. И если ты собираешься отстаивать его жизнь... — Хорошо, — перебивает его Ханнигер, поднимая руки в знак поражения. Алексис чувствует, как крошечная толика уважения к этому парню пытается прорваться наружу. — Но, предупреждаю, я на этой работе, чтобы получить зарплату. И если ты облажаешься, я вытрясу эти деньги из твоей задницы. — А ты сможешь? — Дразнит Алексис, потягиваясь. Потолок в фургоне такой низкий, что ему едва удаётся выпрямится во весь рост. Неожиданно, он ловит на себе заинтересованный взгляд зелёных глаз. В наступившей тишине раздаётся судорожный вздох. Алексис мог бы поклясться, что видел, как расширились зрачки Ханнигера. Вот оно как! Интересно, но очень не вовремя. Дразен не должен обращать внимание на подобные вещи. По крайней мере, если хочет закончить работу. — Хорошо, — говорит он, возвращаясь к делу. — Подойдем с юга, используя скалы для прикрытия. Мы обследуем местность, чтобы получить точную численность его сил. А затем начнем действовать. Ханнигер молча пересаживается на место водителя. Алексис устраивается рядом на пассажирском сиденье и держится изо всех сил, когда фургон подпрыгивает на каменистой местности Монтаны. Здесь нет дороги, только две грязные колеи, в которых легко увязнуть всеми колёсами. На ближайшие две мили от подножья холмов нет никакого намека на поселение. Алексис этому рад. По крайней мере, люди Аластера не узнают об их приближении. Ханнигер паркуется примерно в миле от скал. Парни выходят наружу и осматриваются по сторонам. Потом они вытаскивают из фургона всё, что может понадобиться: от снайперской винтовки до различных инструментов, и выдвигаются в путь. Каждый из них тащит более тридцати фунтов снаряжения по пересечённой местности. И попытки Ханнигера завязать разговор точно не облегчают Алексису жизнь. Особенно его раздражает тот факт, что напарника, похоже, совсем не смущает вес, который он несёт. Взгляд Алексиса скользит по мышцам на руках и плечах молодого человека, вниз к изгибу его упругой задницы. Отведя взгляд, он чувствует, как жар заливает щёки. И испытывает огромную благодарность за то, что Ханнигер идёт впереди. Если бы в мире была хоть капля справедливости, Ханнигер помолчал бы, чтобы дать Алексису короткую передышку. Но, к сожалению, он вынужден слушать бессвязную болтовню напарника. — Итак, по стране бродит множество чокнутых теоретиков заговора и террористов. Что же делает этого парня таким особенным? — Если бы ты потрудился прочитать брифинг, то знал, что, помимо других его преступлений, Аластер Хейердал обладает конфиденциальной информацией, опасной для некоторых людей. Полагаю, именно по этой причине нас и вызвали. — Подожди секунду. — Ханнигер оборачивается с выражением отвращения на лице, которое почти (но не совсем) скрывает его красивые черты. — Этот парень убивал людей по действительно ужасным причинам; у него на территории спрятан тайник с оружием, от которого люди в Форт-Ноксе задрожали бы от страха. А причина, по которой мы преследуем его, в том, что у него есть компромат? — Это главная причина, по которой миссию выполняем мы, — поясняет Алексис, пытаясь не улыбнутся наивности опытного бойца, — а не какое-то официальное агентство. — Не хочу знать никаких подробностей, — стонет Ханнигер, закатывая глаза, — просто заплатите мне деньги. — За эти годы, я понял, что лучший подход — это просто выполнять свою работу. Но прежде убедись, что у тебя есть хоть немного компромата на того, кто тебя нанимает. В целях страховки. — Немного компромата? — Брови Ханнигера приподнимаются. — Как тот, из-за которого этого парня вот-вот убьют? — Да, но в отличие от этого парня, я не настолько глуп, чтобы объявлять, что у меня это есть, — ухмылка расползается по лицу Алексиса, — пока мне это не понадобится. Ханнигер не отвечает, нагло рассматривая его с ног до головы и обратно. Кожу покалывает под этим пристальным, обжигающим взглядом. И этот жар, никак не связанный с палящим солнцем, пронизывает насквозь. — Пошли, — грубо говорит он, поправляя сумку, нам нужно поработать. — Этим мы и занимаемся, — бормочет Ханнигер. Остаток пути проходит в относительной тишине.🥀🥀🥀
Парни не находят никаких явных признаков наземных мин. Скалы, на взгляд Алексиса, всё ещё слишком открыты. Но, как только, они окажутся внутри, ему будет обеспечено достаточное прикрытие для того, чтобы сосредоточиться на более важных вещах. — Посмотри, — говорит Ханнигер, передавая бинокль напарнику, — снаружи никого нет. Но, судя по машинам и теням внутри дома, я бы предположил, что там по меньшей мере восемь человек. Может быть, больше. Алексис берёт бинокль и, прищурившись, смотрит в него. Резиденция Аластера — единственное здание на много миль вокруг. Оно окружено забором из сетки-рабицы, увенчанным колючей проволокой. Алексис готов поспорить, что есть ещё больше сдерживающих факторов, которых они не видят. Двери промышленного, приземистого здания из стали и бетона, на окнах — тяжёлые решётки. На крыше никого не видно, но это не значит, что их не поджидает снайпер. — Тебе не кажется, — спрашивает Ханнигер, — что в этой работе есть что-то странное? — Например, что? — Я имею в виду, нам дают цель, кучу оружия, невероятно краткий инструктаж — к твоему сведению, я его прочитал — и просто отправляют с какими-то расплывчатыми приказами "захватить" или "убить" этого парня. Никаких других параметров миссии, никакой реальной задачи. Это очень странно. Как будто люди, отдающие приказы, думают, что просто могут нами манипулировать. Алексис на секунду задумывается, но уже знает ответ, который собирается дать. — Так всегда бывает, — говорит он, проделывая знакомые движения по сборке оптического прицела, — ты получаешь приказы и выполняешь. А людям, отдающим их, на самом деле наплевать, живы вы или нет. Думаю, что мы для них всего лишь кучка кукол. Наша полезность заканчивается в ту секунду, когда мы им больше не нужны. — Ты ненормальный, — замечает Ханнигер, беря дополнительные детали винтовки, которые протягивает ему Алексис. — Не ”ненормальный", просто "реалист", — хмыкает Алексис, в последний раз проверяя винтовку, прежде чем прислонить её к камням. Через оптический прицел ему хорошо виден комплекс. — Ну что ж, мы готовы. Теперь остаётся просто ждать, — сообщает Алексис, меняя позу, чтобы снять напряжение с больных суставов. Как оказалось, Ханнигер не умеет ждать. Но, в принципе, Алексис не слишком удивлён. Всё начинается с малого. С крошечных движений и вздохов. Затем Ханнигер начинает покачивать ногой вверх-вниз. Потом издаёт немелодичные звуки: бум-да-дам-да-да-до-бум. Вскоре они перерастают в столь же немелодичное гудение. Когда жужжание переходит в пение, Алексис перестает смотреть в оптический прицел и резко оборачивается, сверля Ханнигера злобным взглядом. — Ты не возражаешь? — Он рычит, хотя и старается говорить вполголоса. Не стоит объявлять о своем присутствии всему комплексу только потому, что твой партнёр — невыносимый ребенок. — Нет, — отвечает Ханнигер, ухмыляясь. И как, чёрт возьми, этого идиота наняли на работу? — Тебя что-то беспокоит? — Ты отвлекаешь, — говорит Алексис, сжимая челюсти. — Отвлекаю от чего? — Его зелёные глаза искрятся от восторга, потому что он точно знает, что делает. — Ничего же не происходит. И не произойдёт, пока ты не помешаешь ложкой в кастрюльке. С невозмутимым выражением на лице, он снова начинает напевать. Алексис всегда считал себя профессионалом. Войти, выполнить работу, выйти. Никаких эмоций, никакой привязанности. Безжалостная машина, и ничего больше. И, до сих пор, он никогда не рассматривал возможность убийства своего партнера, потому что он чертовски раздражающий. — У тебя что, совсем нет чувства приличия? — Алексис с трудом находит подходящее, более или менее приличное, слово для этого безобразия. — Не совсем, — говорит Ханнигер, пододвигаясь так, чтобы сесть напротив Алексиса. — Видишь ли, в чём дело... военные не умеют импровизировать. Для вас важно работать "по книгам" и "следовать плану". Но, как только случается что-то нестандартное, вы прячетесь под одеялом как мышата. Алексис чувствует чужое дыхание на своей скуле. Это раздражает и отвлекает. Его кожа гудит от близости другого мужчины. — А как насчет тебя? — Ухмыляясь, спрашивает Ханнигер. — Ты тоже мышонок? Алексис отрывает взгляд от прицела винтовки, чтобы посмотреть на Ханнигера. Он так близко, что Алексис замечает... веснушки. И теряет несколько драгоценных секунд, уставившись на россыпь золотистых точек на переносице и щеках парня. — Я не мышонок, — огрызается Алексис, чтобы вернуть внимание напарника к насущной проблеме. — Конечно, нет, — говорит Ханнигер, отстраняясь. Его, слишком понимающая, улыбка, не успокаивает от слова "совсем". Алексис почти наклоняется следом за ним, но, вовремя спохватившись, остаётся на месте. В ярости от собственной реакции, он снова смотрит в оптический прицел. Позади него, Ханнигер снова начинает напевать ту же мелодию, что и раньше. — Что это за песня? Алексису всё равно, но разговор, хотя бы немного, избавляет от монотонности ожидания. — Это... хм... — Похоже, произошло чудо и Ханнигер лишился дара речи. С улыбкой Алексис наблюдал, как самодовольство на лице собеседника сменилось удивленным замешательством. — Я... знаешь, я не знаю. Да, сука! Это просто у меня в голове. Я слышу барабаны, но не могу… Я не могу вспомнить, как, чёрт возьми, называется песня. — Ханнигер качает головой и заставляет себя улыбнуться, смело пытаясь скрыть собственное беспокойство. — А тебе зачем? Хочешь быть со мной на одной волне? Губы Алексиса растягиваются в широкой улыбке, обнажая идеально ровные белоснежные зубы. Он собирается съязвить, но останавливается, когда видит внимательный взгляд Ханнигера, скользящий мимо него. — Смотри, мышонок, — шепчет Ханнигер. — Там что-то происходит. Проклиная себя за невнимательность, Алексис возвращается к оптическому прицелу. Вдалеке, над территорией комплекса, поднимается слабое облачко пыли. Он быстро находит источник их беспокойства, брезгливо морща нос. — Ничего интересного, — сообщает он. — Очевидно, мочиться внутри вышло из моды. — Фу, это отвратительно. — Ну, хоть в этом, мы сходимся, — вздыхает Алексис, наблюдая, как мужчина, находящийся на территории, создаёт непонятный рисунок на грязи своей мочой. Алексис слишком хорошо натренирован, чтобы реагировать не в то время и не в том месте. Он умеет держать себя в руках. Но, на прикосновение губ Ханнигера к его уху, каждая клеточка тела хочет просто расслабится и отпустить ситуацию. — Держу пари, если бы ты его подстрелил, — тихо говорит Ханнигер, — всё бы произошло быстро. — Это не входит в наши планы, — говорит Алексис, переводя дыхание, чтобы придать своему голосу как можно больше уверенности. —К чёрту твой план! — громко шепчет Ханнигер, придвигаясь ещё ближе к Алексису. — Чего ты ждёшь? Чтобы они вышли и встали в стройную линию? Алексис, в очередной раз, стискивает зубы, чувствуя как болит челюсть (после этой работы ему определенно понадобится стоматолог). Но Ханнигер, как бы ему ни было неприятно это признавать, прав. Если только он не ждёт, что Аластер выведет своих людей на улицу для переклички, сидение здесь со снайперской винтовкой не принесёт большой пользы. — Хорошо, — с трудом произносит Алексис, — будь готов. Ханнигер кивает. Когда перед ним открывается перспектива активных действий, детские манеры исчезают. Теперь он напряжён, грациозен и смертоносен, как гремучая змея, готовящаяся нанести удар. Тело Алексиса хочет почувствовать эту разницу. Но, к счастью, его мозг знает, что работа превыше всего. — Начинаем, — говорит Алексис. Он делает глубокий вдох, смотря в оптический прицел. Тысячи расчётов проносятся у него в голове — скорость ветра, время суток, угол наклона солнца. Выдох, палец на спусковом крючке напрягается. Выстрел из винтовки нарушает послеполуденную тишину. Мужчина падает, как марионетка, у которой перерезали ниточки. — Сейчас начнётся самое интересное, — бормочет Ханнигер, приподнимаясь. Он полу приседает, всё ещё скрытый камнями, но уже готовый двигаться. — Подожди, — бормочет Алексис. — Возможно, я смогу уравнять шансы. — У тебя есть немного времени, — говорит Ханнигер. — Но чем больше выстрелов ты сделаешь, тем скорее они узнают, где мы находимся. — Я просто сделаю это хорошо и быстро, — огрызается Алексис. Привлеченные звуком выстрела, из комплекса выходят ещё двое мужчин. В отличие от своего товарища, эти двое готовы к неприятностям. Каждый из них вооружён до зубов, а один даже умудрился надеть кевларовый бронежилет. — Стреляй в голову, — предупреждает Ханнигер, глядя в бинокль. — Думаешь, я этого не знаю? — Хмыкает Алексис, получая удовольствие от их препирательств. Но, к сожалению, Ханнигер опять прав: чем дольше они остаются здесь, тем более уязвимыми становятся. Он может сделать только два выстрела. После этого их местоположение станет известно. — Приготовься к движению, — предупреждает Алексис. Он старается не замечать Ханнигера. Потому что не может позволить себе отвлекаться сейчас. А Ханнигер — ничто иное, как великолепное средство отвлечения. Первый человек падает и Алексис быстро перезаряжает свою винтовку. У него есть всего несколько секунд, чтобы сделать второй выстрел. Однако, на этот раз, его цель знает, что ей надо бояться. Второй человек едва успевает бросить взгляд на своего спутника. Но, этого мгновения Алексису достаточно. Брызги крови украшают стену дома, когда пуля пробивает череп мужчины. — Ладно, пошли.🥀🥀🥀
Сердце Алексиса сжимается от того, что он бросает здесь свою винтовку. Времени нет, и он оправдывает своё решение тем, что сможет вернуться за ней после завершения миссии. А если он не сможет… Что ж, у него будут проблемы посерьёзнее, чем просто неспособность быстро разобрать винтовку. Размеренной трусцой парни направляются к комплексу. Они двигаются вперед, и Алексис чувствует, как с каждым шагом исчезают внутренние ограничения. Они с Ханнигером — гончие, срывающиеся с поводка, которые, с каждым ударом сердца, приближаются к волчьему логову. Адреналин будоражит кровь Алексиса. Удержаться от пробежки почти невозможно. Его сдерживает только знание о ловушках вокруг дома. С территории комплекса раздается негромкий вой сирены. Значит, их приближение не осталось незамеченным. Алексис мысленно проверяет своё оружие. Пистолеты пристёгнуты к поясу, нож — к пояснице. Он хотел бы иметь больше оружия (его философия всегда заключалась в том, что если один пистолет хорошо, то два были бы лучше; а если два лучше, то шесть было бы идеально), но ему нужно быть мобильным. — Стой! — Шипит Ханнигер. Тело Алексиса, натренированное до совершенства, реагирует раньше разума. Он замирает, осматривая горизонт в поисках приближающейся угрозы. И бросает взгляд на Ханнигера, который занят изучением земли со свирепой сосредоточенностью. — Поторопись, — нервно произносит Алексис. —Спокойнее. Здесь растяжка, видишь? — говорит Ханнигер, указывая на землю. Сначала Алексису это кажется ерундой, но при повторном осмотре видна едва различимая линия. — Скорее всего, чувствительна к давлению и может иметь несколько разных точек срабатывания. — Хорошо, и что с того? — Неподвижное состояние заставляет Алексиса нервничать. Он не может избавиться от ощущения, что головорезы Аластера готовят нападение. Мужчина чувствует тяжесть своих пистолетов на бедрах и его ладони чешутся схватить один из них. — Мы просто перепрыгнем через это, и всё будет в порядке, верно? — А что, если в трёх футах отсюда есть ещё одна точно такая же растяжка? — Качает головой Ханнигер, смотря на напарника со странной смесью жалости и веселья в глазах. — Конечно, если ты хочешь, чтобы тебя развеяло по ветру, я возражать не буду. По крайней мере, не придётся делить гонорар. — Ладно, но что ты предлагаешь нам делать? — Алексис осматривает территорию. Из здания никто не выходит. Но он знает, что внутри происходит какое-то движение. — Если мы подождём ещё немного, растяжки перестанут быть проблемой. Потому что люди Аластера изрешетят нас пулями. — Ты во всём такой напористый? — Улыбается Ханнигер, цокая языком. Если, в конечном итоге, люди Аластера их не убьют, Алексис сам пристрелит этого наглеца. — Предполагаю, что это, вероятно, распространяется на всю территорию и имеет панели управления. Ханнигер встаёт и осторожно идёт параллельно растяжке. Его сосредоточенный взгляд устремлён в землю. Алексис следует в нескольких шагах позади, удивляясь, как этот человек, всего несколько минут назад, подшучивал над ним. — Если бы это был я, у меня… Ага, нашёл! Когда Ханнигер присаживается на корточки, перед безобидным камнем, его глаза загораются торжеством. Он счищает мусор со скалы, открывая сложную панель управления. Разум Алексиса подобен шахматной доске: он расставляет разные фигуры и наблюдает, как они падают; он старается всегда предвидеть, по крайней мере, на четыре шага вперёд, у него всегда запланирован ответный ход. Он прирождённый стратег. Алексис, который абсолютно не разбирается в путанице проводов и цифр, в немом восхищении наблюдает, как пальцы напарника двигаются с непринужденной уверенностью. Раздается резкий звуковой сигнал. — Я отключил растяжки, — объясняет Ханнигер. — Теперь мы сможем приблизиться. — Прекрасно, — говорит Алексис, осматривая комплекс. Пока Ханнигер отключал растяжку, люди Аластера, одетые в бронежилеты и вооружённые до зубов, рассредоточились по территории в боевом порядке. Алексис насчитал, по меньшей мере, шестерых человек. Значит, трое против одного. — Ты не умеешь веселиться, — говорит Ханнигер, прерывая его размышления. — У меня есть то, что займёт их. Просто нужно подойти немного ближе. — Хорошо, — отвечает Алексис, вынимая пистолет из кобуры, — но, каждый раз, когда в меня будут стрелять, я буду стрелять в тебя дважды. — Договорились, — подмигивает тот, в который раз облизывая свои пухлые розовые губы, — прикрой меня. Ханнигер, как безумный, бросается к комплексу. Он один из самых непрофессиональных людей, которых Дразен когда-либо встречал. Не говоря уже о том, чтобы с ним работать. Но, наблюдая, как Ханнигер бежит к дому Аластера, смелый и бесстрашный, Алексис не может не влюбиться в него, совсем чуть-чуть. Это длится всего секунду. Ровно столько требуется Алексису, чтобы понять, что Ханнигер бежит прямо на людей Аластера, а он должен был обеспечивать прикрытие. Дразен бросается вперед, целясь на бегу. Его палец сжимает спусковой крючок, и один из боевиков падает с пулей в шее. Ханнигер бросает гранату. Люди Аластера пытаются укрыться до того, как она упадёт на землю. Секунда, две, раздается взрыв. Он сотрясает фундамент дома и поднимают в воздух комья земли. Солдаты спотыкаются об обломки, кашляя от дыма и пыли, вызванных взрывом. Парни бросаются вперед, пользуясь минутным замешательством своих врагов. Перед ними вырисовывается сетчатый забор. Обычно Алексис использовал бы заточенный лазером нож, но сейчас у него нет времени. Пока он растерянно смотрит на возникшее перед ними препятствие, Ханнигер сбрасывает бронежилет, бросает его на забор и отступает. Со смешанным чувством замешательства и восхищения, Алексис наблюдает, как напарник ловко перемахивает через колючую проволоку, используя защиту своего бронежилета. С грацией, которой позавидовали бы гимнасты, он приземляется на ноги. Ханнигер излучает уверенность, не тратя впустую ни одного движения. Он словно рождён для сражений: ярость и огонь, стремящиеся к цели. Алексис до такой степени очарован им, что только пуля, просвистевшая мимо левого уха, возвращает его в реальность. Проклиная себя за глупость, Алексис бросается вперед. Он не может полностью повторить движения Ханнигера и спотыкается при приземлении. Но, у него нет времени переживать по этому поводу. Пули уже свистят в воздухе. Алексис укрывается за корпусом брошенного джипа, где его ждёт напарник. — Ты забыл это, — кричит он, бросая Ханнигеру куртку. — Спасибо, — говорит Ханнигер, хватая её не глядя. — Правда, сейчас я немного занят. Кстати, отличное прикрытие. — Извини, — ворчит Алексис, опускаясь на одно колено и стреляет. Знакомое и комфортное ощущение отдачи немного успокаивает. — Я просто был немного удивлён твоими движениями. Не знал, что ты тренировался в Цирке дю Солей. — Не завидуй, — хмыкает Ханнигер, осторожно выглядывая из укрытия. — Очень надо, — смеётся Алексис, выпуская пулю в лоб одному из людей Аластера. Одним плавным движением он перезаряжает оружие и чуть смещается вправо, чтобы держать Ханнигера в поле своего периферийного зрения. — В отличие от некоторых, я не выпендриваюсь. — Серьёзно? Тогда как называлась та маленькая сцена с винтовкой? — Винтовка? — Растерянно моргает Алексис. Он на секунду отвлекается, тут же расплачиваясь за свою невнимательность. Жгучая боль пронзает руку. Алексис, сам того не желая, вскрикивает от неожиданности. Его пальцы немеют и следующий выстрел проходит мимо цели. Полученная рана больше похожа на царапину. Он блокирует боль в своей голове, прицеливаясь для второго. Но ему не дают шанса исправить оплошность. Ханнигер вскакивает на ноги, разряжая оставшуюся обойму в человека, который стрелял. Алексис удивлённо моргает. Конечно, в интересах Ханнигера сохранить ему жизнь. Несмотря на все его разговоры о более высокой зарплате, наличие двух человек означает, что шансы на выживание удваиваются. Но, он не ожидал, что Ханнигер поведет себя подобным образом. Как будто травма Алексиса была личной. — Да, чёртова винтовка, — говорит Ханнигер, слегка задыхаясь. Он осматривает местность в поисках других нападавших и поворачивается к своему напарнику. В его пристальном взгляде мелькает что-то дикое, но очень притягательное. Неожиданно, Алексис понимает, что готов добровольно сдаться в плен этих невозможно зелёных глаз. — Когда ты из неё стреляешь, то выглядишь слишком самодовольным. Краем глаза Алексис улавливает движение. И прежде чем солдат успевает поднять руку, Алексис двумя выстрелами попадает ему прямо в лоб. Он поворачивается обратно к Ханнигеру, который глядит на него с таким благоговением, с каким обычно смотрят на Иисуса на тортилье — Что? — Огрызается Алексис, чувствуя как жар заливает его щёки. Это просто абсурд. Вокруг куча трупов. У его ног — убитый им, только что, молодой солдат. Пальцы скользкие от собственной крови и, по крайней мере, двух других мужчин. Но, в то же время, Алексис, как влюблённый подросток, хочет, чтобы Ханнигер продолжал вот так смотреть на него. — Ничего, просто... Глаза Ханнигера расширяются, а рот открывается в безмолвном крике предупреждения. Рефлексы Алексиса, натренированные до автоматизма, срабатывают, и он пригибается. Нож рассекает воздух над его головой. Он уже разворачивается, изгибаясь в поясе, и вонзает пистолет в солнечное сплетение мужчины, нажимая на спусковой крючок. Кевларовый жилет может остановить многое, но не пулю, выпущенную в упор. Кровь и внутренности брызгают на костяшки пальцев Алексиса. Если бы он был другим, то на мгновение мог пожалеть о том, что оборвал чью-то жизнь. Но, на самом деле, он испытывает чувство огромного облегчения и удовлетворения. — Я думаю, это последний, — говорит Ханнигер, проверяя обойму пистолета и осматривает обломки вокруг них. Тела людей Аластера разбросаны по двору комплекса, как сломанные куклы. Они лежат, подбоченившись, уставившись в небо с выражением разной степени боли и удивления. Кем бы ни был Аластер, эти люди думали, что за него стоит умереть. — Захватить или убить? — Ханнигер наклоняет голову, встречаясь с Алексисом взглядом. — Ты знаешь мои чувства по этому поводу, — хмурится мужчина. На мгновение Алексису кажется, что Ханнигер собирается спорить, несмотря на их договорённость. В ответ, тот только пожимает плечами, убирая пистолет обратно в кобуру. — Мне параллельно. Если они хотели взять этого засранца живым, им следовало быть более конкретными.🥀🥀🥀
Алексис внимательно осматривает комплекс. Всё выглядит на удивление просто. Дверь охраняется только с помощью клавиатуры. И он не сомневается, что внутри хранятся разные ужасы. — Ты готов? — Спрашивает он напарника. — Давай сделаем это, — отвечает парень, расправляя плечи и медленно вздыхая. — Ты же знаешь, что он собирается взорвать это место, — предупреждает Алексис, когда они приближаются к двери. Он чувствует, как пистолет скользит по его, внезапно вспотевшей, ладони. — Вполне возможно, — Ханнигер показывает в сторону верхней части здания комплекса. — Смотри, здесь десятки камер. — Вот и элемент неожиданности, — морщится Алексис. — Почти уверен, что мы потеряли его с четвертым членом команды головорезов, которого прикончили, — искренне смеётся парень. Алексис мотает головой, заставляя себя сосредоточиться на насущной проблеме. У Аластера есть камеры, и он уже продемонстрировал "свою любовь" к взрывчатке. Это делает проникновение в здание для его задержания особенно сложной задачей. — Странно, что Аластер до сих пор не показался, — произносит Ханнигер, осматривая дверь. — Может быть, этот мудак думает, что его ребята разобрались с проблемой. Или ему всё равно? Он замолкает, сосредотачивая своё внимание на клавиатуре. Алексис не сомневается, что они смогут взломать код, но это займёт время. А этого времени может и не быть. Возможно, в эту самую секунду, Аластер планирует свой следующий сюрприз. — Мне придётся пробовать разные комбинации, — говорит Ханнигер. Его поведение не меняется, но брови сходятся на переносице. — Внутри может быть переключатель самоуничтожения, который сработает, если кто-то наберет неправильную комбинацию. Так что мне придётся... Дверь в комплекс распахивается сама по себе с низким, зловещим скрипом. Внутри ждёт тьма, похожая на зияющую пасть. Они стоят у входа в Ад, который готовится поглотить их целиком. — Что ж, — говорит Ханнигер, пытаясь вернусь себе уверенность, — это чертовски жутко. — Уверен, это ловушка, — отвечает Алексис, констатируя очевидное. — Да, и нам придется идти прямо туда. — Парень делает неуверенный шаг к двери, оглядываясь на Алексиса. — Аспиды... Очень опасно и ты начинаешь первым. — Это какой-то код, с которым я не знаком? — Мужчина недоверчиво поднимает брови. — Я не понимаю этой отсылки. Ханнигер, отвлекается на секунду, выглядя удивленным. — Шутишь? Ты не видел... — Он замолкает и его взгляд становится задумчивым. — На самом деле, я не могу вспомнить, откуда это... Я знаю, что это фильм, с этим парнем, как его... с этой штукой... — Очаровательно, — комментирует Алексис. Он делает шаг вперед, осматривая пещеру, больше похожую на огромную пасть. Сердце колотится в груди, выдавая предупреждение. Заученные наизусть книги, говорят уйти, вызвать подкрепление и разнести комплекс вдребезги. Внутри его не ждет ничего хорошего. Но что-то, более глубокое, чем инстинкт, заставляет его идти. Магнит, тянущий его вперед. Глядя на Ханнигера, Алексис может сказать, что парень чувствует то же самое. Неважно, насколько это глупо. Неважно, какие ужасы их ждут. Они, всё равно, войдут внутрь. — Будь внимателен, — предупреждает Ханнигер, вставляя новую обойму в свой пистолет. — Кто знает, что, чёрт возьми, у этого мудака в голове. Алексис кивает, подходя вплотную. Он кладет руку на плечо напарника и крошечный толчок узнавания, совершенно неуместный сейчас, пронзает Алексиса. Его пальцы сжимаются крепче. Это длится всего секунду, но тепла от этого прикосновения достаточно, чтобы успокоить его, бешено колотящееся сердце. Он похлопывает напарника по плечу и заходит внутрь комплекса. Несмотря на то, что дверь находится всего в нескольких дюймах от них, возникает ощущение, что это другой мир. Шум ветра в кронах деревьев, звуки диких животных, шелест травы исчезли, оставляя вместо себя лишь приглушенную тишину. Голые бетонные стены давят на них со всех сторон. Алексис никогда не страдал клаустрофобией, но, сейчас, животный ужас подступает к горлу. В этой тишине есть что-то зловещее, заставляющее его чувствовать себя так, словно он входит в гробницу. И лампочки, торчащие из стены с интервалом в двенадцать футов, только усиливают это впечатление. На полу образовались небольшие лужицы. Алексис старается не смотреть вниз, надеясь, что это просто вода. Он вздрагивает, когда его ботинок попадает в одну из них. Не освещённые боковые коридоры ответвляются от главного, как лапы огромного паука. Ханнигер окидывает их беглым взглядом, но не рискует туда идти. У Алексиса мурашки бегут по затылку при мысли об угрозах, оставшихся незамеченными позади них в лабиринте, но он продолжает двигаться вперед. Как только Алексис осмеливается немного расслабиться, внезапный пронзительный звуковой сигнал посылает выброс адреналина по его телу. Маленькие красные огоньки оживают на полу, вспыхивая с, явно, злобным намерением. Ужас подступает к горлу, когда он замечает С-4, прикреплённый к стене с таймером обратного отсчета. Он ловит быстрый взгляд Ханнигера, замечая едва сдерживаемую панику, затаившуюся в прекрасных зелёных глазах. Без единого звука, они поворачиваются и бегут обратно тем же путем, которым пришли, отчаянно пытаясь опередить время. Каждый шаг — секунда. Каждый удар сердца как песчинка в песочных часах. Всё, что слышит Алексис — это гул собственного пульса и прерывистое дыхание. Его зрение сужается до единственной точки надежды: последнего коридора, который они миновали. Если они успеют добраться туда вовремя... Если стены комплекса такие толстые, как он думает... Если... Писк усиливается до пронзительного рёва. Алексис чувствует это прежде, чем слышит — грохот под ногами, треск и скрежет бетона, достигшего своего предела прочности. Жар разливается по спине, а звук угрожает разорвать барабанные перепонки. С отчаянным криком, Алексис хватает Ханнигера за запястье и прыгает в проём коридора. Секундой позже там, где они только что были, проносится пламя. Парни падают на землю, переплетя конечности. Воздух покидает легкие и они проводят несколько секунд, бесполезно втягивая воздух. Боль растекается по телу, но, в сложившейся ситуации, её легко игнорировать. Стены комплекса сотрясаются. Реагируя инстинктивно, Алексис накрывает Ханнигера своим телом в попытке защитить его от обломков. Он закрывает глаза и ждёт забвения.🥀🥀🥀
Через несколько секунд тряска и грохот прекращаются. Пыль оседает тонким слоем, воздух, практически, непригоден для дыхания, жара обжигает лёгкие, но... Они живы! — О, чёрт, — приглушённо произносит Ханнигер. — Как думаешь, ты мог бы слезть с меня? Здесь, внизу, как-то тяжело дышать. — Да, — говорит Алексис после короткой паузы, — конечно. Он замечает нежелание Ханнигера отстраняться и чувствует руки, стискивающие его куртку. — Мы живы, — шепчет Ханнигер, хлопая себя по груди, — живы, — повторяет он, удивленно моргая. — Срань господня! В ушах Алексиса звенит. У него есть подозрение, что слух никогда не будет прежним. Но разум уже работает. — Мы не должны были умереть, — бормочет он. Прикосновение к подбородку заставляет его повернуться к напарнику, который показывает на свое ухо. Очевидно, у него те же трудности. — Мы не должны были умереть, — повторяет Алексис, тщательно выговаривая слова, чтобы Ханнигер мог прочитать по губам в полумраке. — Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду? — Спрашивает парень, морща лоб и указывая на дико мерцающие огни позади них. — Коридор был начинён взрывчаткой, которая сработала, когда мы начали по нему идти. Я не знаю, как встречают там, откуда вы родом, но там, откуда я... Взрывы означают, что этот псих хотел, чтобы мы умерли. — Я так не думаю. — Алексис упрямо качает головой. Он стонет, когда это движение вызывает волну боли, распространяющуюся по позвоночнику. — Если он хотел нашей смерти, зачем установил таймер? Зачем нужно это предупреждение с помощью света и звукового сигнала? Думаю, это был тест. Ханнигер всё ещё выглядит сомневающимся. Но, чем больше Алексис думает об этом, тем больше он убеждается в правильности оценки. Это, безусловно, был жестокий тест, рассчитанный на то, чтобы показать их ценность. Выжил бы только тот, кто находится в отличном физическом и психологическом состоянии. Холодок страха скапливается внизу живота Алексиса, но он не говорит об этом. Ситуация и без того достаточно мрачная, чтобы привносить в неё свои предположения. Парни стараются взять себя в руки. Десятки мелких порезов покрывают тыльную сторону их ладоней и щёк, но ничего не сломано. Оружие в рабочем состоянии и они, всё ещё, должны выполнить приказ. Даже сейчас, когда есть все основания повернуть назад, что-то внутри Алексиса, сила, более глубокая, чем его собственный разум, заставляет двигаться вперед. Они выходят в главный коридор. На первый взгляд, всё в норме. Но, небольшие лучи проникают внутрь из дыр в крыше. Неожиданно, потолок помещения издает протестующий стон. Алексис прижимается к стене, едва успев притянуть Ханнигера к себе. Через мгновение потолок оседает. — Это какое-то безумие, — говорит Ханнигер, медленно отстраняясь от напарника. Парни начинают пробираться через руины коридора. Крупная трещина покрывает бетонную стену прямо рядом с Алексисом, и он чувствует, как его пульс учащается. Что за шутка, думает он без всякого юмора, проделать весь этот путь и быть убитым зданием. — Похоже, что мы уже пришли, — говорит молодой человек, указывая куда-то вглубь. В этом не было необходимости. Алексис видит свет, горящий в конце коридора. Это выглядит почти по-домашнему. Как будто они путешествовали неделями, чтобы вернуться домой и обнаружить, что для них оставили включенным свет на крыльце. По мере приближения становится светлее. Пот бисеринками стекает по лбу Алексиса и собирается на его ладонях. Он прищуривается, заглядывая в комнату в конце коридора. Но, со своей ограниченной точки обзора, видит только свет и тени. Напарники смотрят друг другу в глаза, достаточно долго, чтобы Алексис почувствовал неприятный прилив эмоций в груди. Да, Ханнигер приводит его в бешенство. Он не профессионален и совершенно безответственен. Однако, если Алексису придётся наблюдать, как он умирает, это разрушит какую-то маленькую, но жизненно важную часть его души, которая была взаперти все эти годы. Как единое целое, они покидают свои места у стены и направляются к дверному проему. Ханнигер метнулся влево, Алексис — вправо, в поисках очередной угрозы. Они не нашли ничего, кроме мужчины, стоящего посреди комнаты с широко раскинутыми руками. — Так, так, мальчики, — говорит Аластер, — надеюсь, вы легко нашли это место? Его потрескавшиеся губы растягиваются в улыбке. Кровь начинает сочиться из небольшого пореза, стекая по подбородку и застывая в его клочковатой бороде. Почерневшие зубы выступают из бледных десен, а кожа имеет нездоровый, почти желтушный вид. Маленькие красные прожилки проступают на белках глаз, а радужки настолько бледные, что кажутся почти белыми. Похоже, что Аластер очень давно не выходил на улицу. Он выглядит, в высшей степени, безразличным к тому факту, что на него нацелены два пистолета. — Заведи руки за голову, — говорит Ханнигер, демонстрируя больше присутствия духа, чем обладает Алексис. — Ты же видишь, что я безоружен. — Аластер переводит взгляд на Ханнигера. Вместо страха Алексис видит там только веселье. — Я не представляю для тебя угрозы. Так почему бы тебе не зайти и не устроиться поудобнее? — Серьезно? Значит, взрывчатка — это твоё представление о гостеприимстве? — За насмешкой в голосе Ханнигера проступает нотка беспокойства. Они оба ожидали, что всё пойдет по-другому. Что Аластер будет похож на загнанного в угол зверя, сражающегося зубами и ногтями, чтобы защитить себя. Ни один из них не ожидал, что его встретят так, словно они коммивояжеры, встречающие особенно сговорчивого клиента. — Разве мужчина не может защищать свой дом? — усмехается Аластер. Палец Алексиса ложится на спусковой крючок. — Кроме того, я знал, что этот взрыв не доставит вам особых хлопот. Потому что видел, как вы вели себя снаружи. — Теперь тебе придётся найти себе новую службу безопасности, — говорит Алексис слегка хриплым от волнения голосом. Ему становится почти дурно, когда он понимает, что Аластер наблюдал за ними всё это время. — Твоим бывшим коллегам пришлось подать в отставку. — Ну, раз уж у меня появилось несколько вакансий, как насчёт вас двоих? — Аластер раскрывает объятия в приветственном жесте. — Выходное пособие, конечно, убийственно, зато льготы — просто сказка. От шока, руки Алексиса дрожат, заставляя дуло пистолета опуститься. Неверие разливается по венам, а разум пытается наверстать упущенное. — Хочешь, чтобы мы работали на тебя? — Тихо спрашивает он, обводя взглядом святая святых Аластера. Помимо ожидаемой свастики, там развешаны изображения изуродованных тел, а также зернистые фотографии линчеваний. От стен доносятся крики ненависти жертв и Алексису становится плохо. — Ты всё правильно понял — С-4 был тестом, — произносит Аластер низким, почти успокаивающим голосом, похожим на тихое шипение змеи перед нападением. — Его способны пройти только лучшие. И это вы! Пришли ко мне, чтобы проявить себя? У вас получилось. Теперь докажите, что это было с правильной целью. От подобной наглости, Алексис теряет дар речи. К счастью, Ханнигер здесь, чтобы восполнить этот пробел. — Ты, должно быть, сумасшедший ублюдок, если думаешь... — Он замолкает, содрогаясь от ужаса. — Радуйся, что я просто не пристрелил тебя сразу. — Смотри, какой правильный, — хмыкает Аластер. — Ты, хотя бы, знаешь, кто ты такой?🥀🥀🥀
Ты вообще знаешь, кто ты такой? Вопрос поражает в самое сердце. Парни застывают, дыша быстро и прерывисто. — Хотя, вам, конечно, не обязательно это знать, — говорит Аластер, делает шаг вперед. Теперь его голос звучит умоляюще, как у отца, уговаривающего своих детей вернуться домой после игры на улице. — К тому времени, как мы закончим, я сделаю из вас совершенно новых кукол. — Нет, — голос Алексиса слаб. Он облизывает пересохшие губы, пытаясь прогнать привкус рвоты, подступающий к горлу. — Нет, — повторяет он, но этот звук бледнеет на фоне зла, расползающегося по комнате. — Нет, — повторяет он, чувствуя рядом с собой тепло Ханнигера. Его голос набирает силу. — Ты можешь забрать свое предложение о работе и засунуть его себе в задницу. Мы пришли сюда выполнить миссию, и сделаем это. Ты пойдёшь с нами. Будет это в наручниках или в мешке для трупов, решать тебе. — Посмотри на себя, — холодно улыбается Аластер. — Не хочется тебя разочаровывать, но я никуда не пойду. И если вы хотите выбраться отсюда живыми, вам придется это принять. — Думаю, ты ошибаешься, — произносит Ханнигер, направляя пистолет прямо в лоб Аластера. — Всё, что тебе нужно сделать, это выбрать один из вариантов. — А ты... Я думаю, что ты — настоящая находка, — похотливо улыбается мужчина, оглядывая парня с ног до головы голодным взглядом. — Такой хорошенький. Уверен, что тебе понравится жить у моих ног. Я способен дать такое наслаждение, о котором ты и мечтать не мог. Ярость и страсть, покой и забвение. Просто дай мне шанс доказать это. Глубокий, непостижимый и неконтролируемый гнев, нарастает в животе Алексиса. Одна только мысль о том, что Аластер прикасается к Ханнигеру своими грязными руками, вызывает у него желание разорвать этот мир на части. Алексис принимает решение меньше чем за секунду. Он поднимает пистолет и стреляет прямо в лоб Аластеру. Чистая работа. От неожиданности, Ханнигер слегка отшатывается в сторону. — Ну, я думаю, его предупреждали, — говорит он, смотря вниз на тело мужчины. — Здесь нет камер, так что это просто наше слово против ничьего в отношении того, как он умер. Только, как мы дотащим его тело... Пронзительный сигнал резко обрывает его слова. Это тот же звук, который они слышали в коридоре, за исключением того, что теперь нет мигающей лампочки, указывающей им, чего следует бояться. Действуя инстинктивно, Алексис наклоняется и разрывает рубашку Аластера. Он отшатывается, когда видит, что скрывал мешковатый материал: к груди мужчины прикреплена взрывчатка, которой достаточно, чтобы поднять это здание на воздух. Прямо над его сердцем находится небольшая панель управления. — Спусковой крючок мертвеца, — говорит Ханнигер, наклоняясь и ощупывая тело Аластера. — И взорвётся тогда, когда его сердце перестанет биться. Алексис бросается вперед. Если он ошибётся, то потеряет обе руки. Вернее, они просто взлетят на воздух. Его рука сжимает устройство, и сигнал прекращается. — Поторопись, — хрипит он. — Я не смогу держать это вечно. Когда слова слетают с его губ, он осознает, что парень может просто уйти. Миссия выполнена, Аластер нейтрализован. Когда С-4 взорвётся, информация, которую это мудак хранил здесь, исчезнет вместе с любыми уликами. Ханнигеру так легко развернуться и бросить его здесь. Но, такая мысль, кажется, даже не приходит тому в голову. Он опускается на колени, стаскивая рубашку Аластера и обнажая клубок разноцветных проводов. — Хорошо, — выдыхает молодой человек, — время вечеринки. — Он поднимает взгляд на напарника и его зелёные глаза необычайно серьезны. — Просто продолжай держать. — Знаешь, я пришёл к такому же выводу, — не удерживается от сарказма Алексис. Тень улыбки мелькает на лице Ханнигера, но Алексис может сказать, что его мысли уже заняты другими делами. Он прослеживает каждый шнур так далеко, как только может, издавая чередующиеся звуки любопытства и разочарования. Алексис моргает, смахивая пот с ресниц. Его руку начинает сводить судорогой, но он равномерно дышит, несмотря на боль. Альтернатива ещё хуже. — Хорошо, — говорит его напарник через неопределенное время. — Думаю, я разобрался. Если перерезать синий провод, это прервет сигнал и обезвредит бомбу. — Уверен? — Ну, — говорит Ханнигер с легкой гримасой, — есть вероятность, что перерезание этого провода нарушит и без того хрупкие связи, и мы оба взорвемся прежде, чем успеем даже подумать о том, чтобы найти укрытие. — О, — отвечает, слегка ошеломлённый, Алексис, — мы, хотя бы знаем, чего ждать. — Ты готов? Алексис поднимает взгляд и видит, как в глазах напарника отражается его собственное беспокойство. Но там, также, есть спокойная уверенность, которая придает ему смелости кивнуть. — Сделай это, — говорит он с бравадой, которую, на самом деле, не чувствует. Свет отражается от лезвия ножа, когда Ханнигер перерезает проволоку. Алексис задерживает дыхание. Мышцы дрожат от напряжения. Ему требуется усилие, чтобы расслабить пальцы. Но, когда он отпускает спусковой крючок, ничего не происходит. Боже, они сделали это. Алексиса охватывает облегчение и резкий смех вырывается из его груди, когда он смотрит поверх тела Аластера на Ханнигера. Том Ханнигер улыбается ему в ответ. У Алексиса всё внутри сжимается. Его руки неуклюже хватают Тома за плечи. Звук удивления заглушается, когда их губы соприкасаются. Том напрягается, но, в следующее мгновение, расслабляется, легко приоткрывая рот настойчивому языку, приходящемуся по его нижней губе. Руки опускаются на талию Алексиса, который ощущает вкус соли и меди, когда стонет в рот Тома. Он приходит в себя от резкого рывка за волосы. К своему большому удовлетворению, он отмечает, что Том раскраснелся, и веснушки ярко выделяются на его коже. Желанные губы чуть припухшие и скользкие от слюны, вызывают желание окончательно отпустить себя, но твердые пальцы, перебирающие его волосы, предупреждают оставаться на месте, по крайней мере, на данный момент. — Не то чтобы мне это не нравилось, но можем ли мы... — Взгляд Тома целенаправленно скользит по разрушениям вокруг, мертвому телу на полу, и крови, забрызгавшей их одежду. — Давай вернёмся на улицу. — Отлично, — рычит Алексис, ухмыляясь. Он видит, как расширяются зрачки Тома и наклоняется вперед, прикусывая нижнюю губу парня, просто умоляя о большем внимании. — Пойдём. Они пробираются сквозь обломки дома Аластера, оставляя всё позади. Пусть кто-нибудь другой найдёт то, что было достаточно важным, чтобы убить из-за этого. Со своей стороны, Алексис больше не хочет иметь с этим ничего общего. У него нет ни малейшего желания оказаться в списке самых популярных людей. Только не тогда, когда ему есть ради чего жить. Они двигаются быстрее, чем требует осторожность. Но страсть, бурлящая в крови, делает их безрассудными. Алексис несколько раз спотыкается, пробираясь через обломки, разбросанные по коридору. Том бросает на него несколько удивлённых взглядов, но ему не намного лучше. Вся прежняя грация, кажется, исчезла, и он спотыкается о собственные ноги, оглядываясь через плечо. Наконец, они выходят из сумрака комплекса. Солнце висит низко в небе, и после темноты залов, кажется почти суровым. Алексис с благодарностью вдыхает свежий воздух, радуясь, что дышит чем-то, что не пахнет кровью и плесенью. Смерть все еще бродит по двору в виде людей Аластера, разбросанных повсюду, как сломанные игрушки. Хотя Алексис не особенно скорбит об их смерти, он не хочет проводить здесь больше времени, чем это необходимо. Взглянув на Тома, он видит, что их желания совпадают. Они идут через двор обратно к сетчатому забору. На этот раз у них много свободного времени, чтобы перерезать звенья, проскользнуть через забор и вернуться в дикую местность Монтаны.🥀🥀🥀
Выйдя за территорию, Алексис чувствует себя легче. Воздух пахнет чище, и даже яркие лучи солнца кажутся добрее. Он запрокидывает голову к небу, закрывая глаза и впитывая тепло. Том тихо посмеивается. Алексис приоткрывает глаз и видит на его лице добрую снисходительную улыбку. — Большой плохой парень, наслаждающийся солнцем, после выполненной миссии, — объясняет он в ответ на вопросительный взмах бровей Алексиса. — Я слишком долго пробыл в темноте, — объясняет мужчина, дергая застежки своей куртки. — И буду наслаждаться любым временем, которое смогу провести здесь. Он вздыхает с облегчением, когда воздух касается впадинки под ключицей. Он поворачивается к Тому и видит, что глаза парня сосредоточены на этом маленьком кусочке кожи. И желание, остывшее во время побега, возвращается к жизни с новой силой. Они тянутся друг к другу. Теперь, когда ощущение смерти отступило, они стали неловкими и неуклюжими. Алексис вспоминает свой первый раз в подростковом возрасте, когда он был в ужасе от другого человека, сидящего напротив него, и от желания, бурлящего в крови. С тех пор, он проделал такой долгий путь, объехал вокруг света несколько раз, и эта нелепая ситуация заставляет его смеяться. Он всё ещё улыбается, когда Том прижимает его к себе для поцелуя. У Алексиса нет дома. Только различные конспиративные квартиры, разбросанные по всему миру, как сети безопасности. Он никогда не переступал порог места, где чувствовал бы, что оно принадлежит ему, но именно так ощущается поцелуй с Томом. "Это моё" — думает Алексис, обнимая парня за плечи и притягивая ближе. Он бесстыдно стонет, когда пальцы Тома расстегивают оставшиеся застежки куртки, чтобы просунуть ладони под рубашку и коснуться обнаженной кожи. Алексис проводит пальцами по волосам партнёра, позволяя себе мгновение нежности, прежде чем откинуть его голову назад, обнажая горло. Зубы прочерчивают линию по уязвимой коже, заставляя Тома застонать и обхватить его за плечи. Он просовывает бедро между ног парня и вздрагивает, чувствуя чужую эрекцию. — Чёрт, — выдыхает Алексис, ощущая вкус соли, крови и грязи на своем языке. Он почти болезненно тверд. — Ты такой горячий. Мне срочно нужно... Они падают на землю, переплетаясь конечностями. Неуклюже снимают одежду, и, в итоге, оставляют на себе больше половины. Алексис всё ещё смеется, когда сосёт синяк на бедре Тома, прежде чем наклониться, чтобы взять его член в рот. Ханнигер выгибает спину и его руки ложатся на голову партнёра. Он нежно расчёсывает спутанные волосы Алексиса, дрожа, когда слегка шершавый язык проходится по головке его члена. Тому не требуется много времени, чтобы почувствовать жар, собирающийся внизу живота. Алексис совершенно не помогает, активно работая головой вверх-вниз и лаская языком уздечку. Его кулак охватывает то, что не помещается в рот. Он прижимается своим стояком к твердой линии ноги парня, пропуская член глубоко в горло. Адреналин всё ещё бурлит в крови, и они, буквально, несутся к краю. — Я собираюсь… О, чёрт, милый, я собираюсь кончить, — выдыхает Том. Слабые руки толкают Алексиса в плечи, но он игнорирует предупреждение. Когда молодой человек кончает секундой позже, выгибая спину от силы своего оргазма, Алексис проглатывает всё, что он может дать. Он сосет Тома, пока тот не становится мягким и хнычет от чрезмерной чувствительности. Только тогда Алексис отстраняется, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он ухмыляется парню, который лежит на земле почти без сознания. Однако, его триумф длится всего несколько минут. Том резко наклоняется, опрокидывая Алексиса на спину. Тот хрюкает, падая на землю, и воздух выбивается из его легких. Он стонет, когда чужое бедро прижимается к его члену. — Твоя очередь, — шепчет Ханнигер ему в губы, наклоняясь, чтобы расстегнуть брюки партнёра. Алексис стонет, когда уверенные мозолистые пальцы обхватывают его, уже полностью твёрдый, член. Немного суховато, но Том быстро исправляет ситуацию. Большим пальцем, он нежно поглаживает головку члена и из щели вытекает сперма, делая это абсолютно вкусным. Алексис не хочет ставить себя в неловкое положение, кончая слишком быстро. Но не может сдержаться. Только не тогда, когда Ханнигер нависает над ним, опираясь на локоть и поглаживая его член быстрыми движениями. Не тогда, когда губы Тома скользят от его подбородка к мочке уха, и горячий шёпот: "Ты такой чертовски сексуальный. Никогда не видел никого, кто выглядел бы так же хорошо, как ты", выкидывает его за край. Алексис невидяще смотрит в небо, пока кончает, делая горячими и мокрыми костяшки пальцев Тома и собственные штаны. После того, как последние волны оргазма прошли, он лежит, тяжело дыша и рисуя пальцами абстрактные узоры на грязи. — Ладно, я был неправ, — говорит Ханнигер и его голос звучит ошеломляюще восхищенно. — В чём? — С интересом спрашивает Алексис. Он покрыт потом, кровью и спермой. Ему отчаянно нужно встать и привести себя в порядок. Но, теперь, с ним всё будет в порядке, даже если он больше никогда не пошевелится. — Ты вовсе не мышонок, — тихо смеётся парень. Если бы Алексис мог поднять руку, он бы шлепнул Тома. А так всё, что он может сделать, это закатить глаза. — Ты невыносим, — бормочет он, пытаясь притвориться оскоблённым. Но в его голосе слышаться нотки нежности. Алексис закрывает глаза, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца. Время бежит. Ему пора убираться из этого района, но всё, чего он хочет, это лежать здесь и наслаждаться тишиной вместе с Ханнигером. Он понимает, что мог бы заниматься этим долгое время, и удивляется тому, как мало его беспокоит эта мысль. — Знаешь, — говорит он, поворачивая голову, — у меня есть дом в Коста-Рике. Его сердце бешено колотится в груди. Секс после миссии — это одно. А вот партнерство — совсем другое. Но, он легко впускает этого зеленоглазого парня в крошечную часть своей жизни, которую держал взаперти от всего мира. — Коста-Рика? — наконец, говорит Том и милая, невинная улыбка расплывается по его лицу, оседая в зелёных глазах. — Тропический лес, морские черепахи, туманные законы об экстрадиции. — Да, — выдыхает Алексис. Он проводит пальцами по руке молодого человека, смыкая их вокруг запястья любимого. — Это будет прекрасно. — У меня есть одно дело, — произносит Том и на его лице появляется туманное выражение. — Мне нужно пройти курс лечения, но если ты дашь мне координаты... Слово "лечение" что-то пробуждает в голове Алексиса. Оно запало ему в мозг, и как бы он не пытался избавиться от этой мысли, это слово настойчиво возвращается. — Да, — говорит он, медленно моргая, — Коста-Рика, — повторяет мужчина, как будто напоминая самому себе, — у меня тоже есть лечение, но я дам тебе координаты. Алексис улыбается, хотя в голове уже нет никаких мыслей. — Коста-Рика, — повторяет он, стараясь придать голосу уверенность, — увидимся там. Алексис наклоняется к Тому, чтобы поцеловать его в последний раз, и чувствует вкус, похожий на прощание.🥀🥀🥀
Взгляд Чарли расплывается, когда она смотрит на экран перед собой. Предполагается, что девушка работает над отпечатком для следующей миссии Bravo, но трудно сохранять профессиональный интерес, когда инструкции сводятся к тому, чтобы "придать ему британский акцент и талант к написанию стихов". Это просто смешно! Гораздо интереснее новый одноразовый телефон в сумочке. Она отключила его в качестве меры предосторожности, но пальцы так и чешутся проверить, нет ли сообщений. Если Сэм следовал её инструкциям по взлому камер наблюдения в резиденции Аластера Хейердала, он уже должен был, как следует, разглядеть Дина. Насколько Чарли может судить, миссия прошла нормально. Сразу после того, как парни вышли за пределы комплекса и, следовательно, за пределы досягаемости любых камер, у Виски и Ноября произошел странный скачок в показателях, оставив Чарли в неведении относительно причины. Но Бенни уже позвонил ей, чтобы сказать, что оба Ангела в порядке и добрались до места встречи со своими кураторами. У них есть незначительные ранения. Но, ничего такого, что требовало бы срочной медицинской помощи. Как раз в тот момент, когда Чарли решает включить телефон — всего на секунду, просто чтобы проверить, — раздается тихий стук. Девушка испуганно смотрит в сторону двери. Уже довольно поздно. На обычной работе она бы ушла домой несколько часов назад. Может, не стоит отвечать? Вообще-то, ей не очень интересно разговаривать с большинством присутствующих здесь людей. — Чарли, это Гильда. Могу я войти? Сердце девушки стучит, как отбойный молоток. Прежде чем ответить, она старается изобразить на лице приветливую улыбку. — Конечно, заходи. Когда Гильда заходит в офис, Чарли с болью вспоминает о своих потрепанных кроссовках и футболке со "Звездными войнами", которые она носит третий день подряд. Потому что Гильда, как всегда, выглядит великолепно. Её блестящие локоны бросают вызов гравитации, оставаясь упругими до поздней ночи. Под белым пальто надето что-то вроде маленького черного платья, которое было бы уместно на коктейльной вечеринке. А ножки выглядят крошечными и изящными в туфлях на каблуках. Тот, кто запрограммировал её, должно быть, позаботился о том, чтобы она была стильно одета. От этой мысли у Чарли в животе становится холодно. Приветливая улыбка исчезает, и она не может вернуть её обратно. — Я не хотела беспокоить, если ты занята, — говорит Гильда, переводя взгляд с лица Чарли на экран компьютера, где отображаются какие-то диаграммы. Брэдбери, вероятно, следует этим воспользоваться. Она старается проводить, как можно, меньше времени с Гильдой, особенно наедине, ради собственного здравомыслия. — Нет, всё в порядке, — говорит Чарли, переводя компьютер в спящий режим. Она может быть гением в некоторых вещах, но, в случае с Гильдой, невероятно глупа. Девушка кивает в знак благодарности и пододвигает стул. На её лице застыла смущенная улыбка. Она поворачивается так, чтобы оказаться лицом к Чарли. Их колени почти соприкасаются друг с другом. Так легко было бы сейчас взять Гильду за руку и наклониться для поцелуя. — Хотела поговорить с тобой, потому что есть кое-что, чего я не понимаю, — начинает Гильда с ноткой неуверенности. Её глаза тёплые и ласковые, как всегда, когда она смотрит на Чарли. — Скажу прямо: ты мне очень нравишься, и думаю, что я тебе тоже интересна. Контроль Чарли, и без того хрупкий, ослабевает еще на дюйм. — Но, всякий раз, когда я пытаюсь заговорить о том, чтобы пойти куда-нибудь вместе, — говорит Джильда и на её лице мелькает улыбка, — ты находишь предлог сменить тему. И я бы хотела знать, почему? Больше всего на свете, Чарли хочет избежать этого разговора. Она точно знает, что должна ответить. И знает, что это правильно. Но ей, всё равно, слишком больно. — Гильда, я думаю, ты действительно великолепна, но, должно быть, ты что-то неправильно поняла. — Чарли прочищает горло и надеется, что выглядит не такой разбитой, какой, на самом деле, себя чувствует. — Мне это не интересно. Я рада быть твоим другом, но это всё. Гильда улыбается так, как улыбаются люди, которые предпочли бы вместо этого заплакать. — Это не правда, Чарли, — тихо говорит она. — Я довольно хорошо разбираюсь в людях, и я уверена, что у тебя тоже есть чувства ко мне. "Ты хорошо разбираешься в людях, потому что они сделали тебя такой" — с горечью думает Чарли, и от этой мысли ей хочется разрыдаться. Хочется просто свернуться калачиком на коленях у Гильды и никуда не уходить. Прежде, чем она успевает сделать что-то безвозвратно непоправимое, звонит телефон. Никогда в жизни Чарли не была так благодарна за то, что её прервали. — Извини, — хрипит она, — я должна ответить. Алло? — Зайдите в мой офис, сейчас, — раздается в трубке холодный голос Наоми. — Иду, — отвечает Чарли, виновато смотря на Гильду. — Это была Наоми. Извини, но я должна идти. Выходя из кабинета, Чарли не может удержаться от того, чтобы в последний раз не взглянуть через плечо на любимое лицо. У Гильды ошеломленный, обиженный вид человека, который попросил о помощи, но в ответ получил пощечину. По дороге в офис Наоми, Чарли заходит в ближайший туалет, чтобы хорошенько выплакаться.🥀🥀🥀
— Вы задержались, — недовольно произносит Наоми. Захария нависает над её плечом, весь раздутый от негодования. — Простите, — спокойно отвечает Чарли. — Я работала над сложной частью отпечатка. И хотела закончить это, прежде чем уйду. Если её покрасневшие глаза никого не беспокоят, Брэдбери не собирается рассказывать Наоми настоящую причину своего опоздания. — Хорошо. Но, учтите на будущее, — строго говорит Наоми, — когда я говорю "сейчас", то ожидаю, что Вы будете здесь немедленно. Захария тихо хмыкает, проигрывая битву с самодовольной улыбкой, пытающейся появиться на его лице. Изо всех сил стараясь выглядеть раскаивающейся, Чарли подходит к столу и садится. Этот офис — одна из немногих комнат на Небесах, которые находятся над землей. За окнами, в сгущающейся вечерней темноте, поблескивает горизонт Лос-Анджелеса. — Я, только что, получила довольно тревожное электронное письмо от Ханны, — произносит Наоми, делая изящный глоток из чашки, стоящей перед ней. — Она подумала, что должна рассказать это мне лично. По её словам, во время последней миссии, с Виски и Ноябрём произошла аномалия. Желудок Чарли сжимается от страха. Может быть, кто-то заметил, что Сэм взломал запись с камеры видеонаблюдения? Но, если он следовал инструкциям Чарли, всё должно быть в порядке. Что же тогда произошло? — Что... что за аномалия? — Произносит девушка, стараясь взять себя в руки. — Ханна заметила очевидные признаки притяжения между Виски и персонажем Ноября, когда они вернулись к кураторам. Кроме того, кое-что, сказанное Ангелами во время поездки в фургоне, навело её на мысль, что, в ходе выполнения миссии, у них был половой акт. Чарли настолько поражена, что даже не испытывает облегчения от того, что Сэм, по-прежнему, в безопасности. Однако, эта информация объясняет резкий скачок жизненных показателей Ангелов. — Понятно. Но это не имеет никакого смысла, — качает головой Чарли, мысленно пересматривая параметры миссии Виски и Ноября. — Взаимное влечение не было частью их отпечатков. — Я знаю это, — шипит Наоми, — потому что лично просмотрела и одобрила параметры миссии. Я хочу знать, как это вообще могло произойти. — Ответ очевиден, — усмехается Захария. — Думаю, что мисс Брэдбери специально добавила это в отпечатки Виски и Ноября. — Какого черта? — Огрызается Чарли, когда гнев берет верх над замешательством и страхом. — Разумеется, я этого не делала. — Захария! — Резкий голос Наоми останавливает следующую реплику мужчины. — Мы здесь не для того, чтобы выдвигать обвинения. По крайней мере, пока. — Взгляд Наоми спокойный, почти снисходительный, но Чарли ясно видит скрывающуюся за ним опасность. — Объясните мне, зачем двум людям, которые, как предполагается, не должны испытывать влечения друг к другу, вступать в спонтанный половой акт во время особо секретной миссии? — Эндорфины? Адреналин? — Чарли лихорадочно пытается найти адекватную причину. — Пожалуйста, мисс Брэдбери, — перебивает её Захария, недоверчиво приподнимая брови. — Мы не настолько глупы. Если отпечаток не определяет привлекательность, никакое количество химикатов не сможет этого изменить. Мы все наблюдали нездоровое групповое поведение, которое демонстрировали здесь Виски и Ноябрь. Полагаю, что это не единичный случай. Мысли Чарли мечутся, пытаясь найти способ, которым она могла бы отвлечь внимание от возникшей проблемы. Но его нет, потому что, к сожалению, Захария прав: невозможно не заметить, как Виски и Ноябрь притягиваются друг к другу. Лучшее, что она может сделать — это свести ущерб к минимуму. — Импринтинг работает, потому что мы подавляем изначальные личности Ангелов, верно? Но, возможно, если человек, которым раньше был Ангел, или сам Ангел, чего-то хочет достаточно сильно… это подсознательное желание может просочиться в отпечаток. Наоми кивает и Чарли надеется, что этого объяснения будет достаточно. — Что бы ни было, этому следует положить конец, — торжественно произносит Захария, отмахиваясь от неё, как от надоедливого насекомого. — Я рекомендую поместить обоих Ангелов в Чистилище, пока они не стали настоящей угрозой. — Я приму это к сведению, Захария, — вмешивается в их разговор Наоми, бросая на него нечитаемый взгляд. — Не могу не согласится с Вашей логикой. Но, Виски — самый востребованный Ангел Небес. Да и Ноябрь тоже стал довольно популярным за короткое время. — Она поворачивается к Чарли. — У Вас есть двадцать четыре часа, чтобы придумать альтернативное решение. Если Вы потерпите неудачу, Виски и Ноябрь отправятся в Чистилище.🥀🥀🥀
Руки Чарли дрожат, когда она возвращается в свой офис десять минут спустя. Девушка надеялась, что у неё будет больше времени, чтобы собрать доказательства против Рая и освободить Ангелов. Но Наоми и Захария уже подозревают её. Их пристальный взгляд ощущается как петля, затягивающаяся на шее Чарли. — К чёрту всё это, — говорит она, залезая в сумочку и включая одноразовый телефон. На экране два новых сообщения. Неизвестный номер [18:47 вечера]: Срань господня! Я тебе верю. Неизвестный номер [18:48 вечера]: С чего начнём?