Утро наступает в полдень

Вашингтон, 18 сентября 2023 год, 11:15 утра. Парковка штаб-квартиры ФБР. Леон устало вываливается из своего черного джипа – невыспавшийся, небритый, выдохшийся от виртуальной ночной погони за чьей-то тенью, но все еще на удивление работоспособный (или уже не-?) – как раз в тот момент, когда на горизонте появляется серый мерседес и, останавливаясь рядом с агентом, перегораживает ему путь задней пассажирской дверью с тонированным стеклом. Вставший с переднего сидения телохранитель открывает непроницаемую пассажирскую завесу, вынуждая агента сделать шаг вбок. Изящная женская рука появляется из бежевого кожаного салона бликуя на солнце красным маникюром и вынуждая Леона подать руку в ответ, помогая девушке выйти. Новая команда усвоена. Хороший мальчик. – Мистер Кеннеди. – девушка поравнялась с ним - чуть выше мужского плеча, чуть опытнее, чуть неуловимее, чуть амбициознее, – на голову ниже, но всегда на шаг впереди. Кроткий кивок послужил Леону знаком приветствия и учтивой благодарностью. – Мне нужны ключи от вашего кабинета. – не просьба, не прошение разрешения – сухой факт. По сути, ее мало интересовало мнение мужчины и он быстро усвоил это за столь непродолжительный срок их сотрудничества, в очередной раз чувствуя скрежет уязвленного самолюбия. – Что, до сих пор не выделили собственный? – 1:1. Кеннеди опускает голову в неожиданной для самого себя усмешке, на что получает отрезвляющий удар в грудь свернутой газетой, так вовремя вытянутой из женской сумки – сколько еще тайн она в себе умещает? – Балтимор. Убийство сегодня ночью. Статья на третьей странице. Я давно наблюдаю за вами, Кеннеди, – охотник, оказавшийся под собственным прицелом, наверно, самая забавная вещь, которую только может сотворить судьба, – и вижу, что у вас полно неистраченной энергии, раз ее хватает на такие подколки. Так давайте же не будем мешать друг другу и оба займемся делами: я - государственными, а вы, мистер Кеннеди, продолжите ловить местную шпану, пока вас не закинули в очередную горячую точку. – она насильно вложила газетный сверток в мужскую руку. 1:2. Стерва. – Ключи. – уже приказным тоном повторила переводчица и Леону ничего не оставалось кроме как покорно выудить связку из кармана куртки и вложить ее в женскую ладонь. Вашингтон, 18 сентября 2023 год, 20:30 вечера. Штаб-квартира ФБР. Часы тянулись, оставляя в памяти лишь разрозненные обрывки дней и единственным связующим их звеном являлась переводчица. Первая женщина, которая за последние несколько лет сумела пробудить в агенте неподдельный интерес – не мужской, чисто профессиональный – потому что он банально не понимал как к ней относиться и кто она ему - коллега, начальник, стажер, ученица - кто? А самое главное — что с ней делать: учить, контролировать, проверять, придушить? Как ни крути, а Леон любил определенность — все должно быть разложено по полочкам, особенно если это касалось человеческих, а тем более профессиональных, взаимоотношений. Но, как это часто бывает в жизни, мы не всегда получаем то, чего хотим. Неопределенность становилась осязаемой, воплощаясь в лице новоприбывшей. Манила и заманивала в ловушку, топила в непонятном омуте, сбивала с толку, нарушала привычный распорядок вещей и дней. И каждую встречу оставаясь в памяти единственным эмоциональным (ведь злость тоже эмоция, верно?) пятном в до одури пресной и однообразной жизни Кеннеди, заставляя мужчину подчиняться и крутиться волчком вокруг девушки даже в собственных мыслях. Действительно, она была профессионалом своего дела и страна оценивала ее по достоинству, награждая неисчислимыми регалиями. Чертова сука. – Миссис Ро… – мужчина осекся, замерев в дверях своего же кабинета. Ее здесь нет. Все вещи покоились на своих – уже ставшими для них привычными – местах: белое пальто на напольной вешалке, женская сумка на агентском столе, воздух все такой же спертый и густой, но уже не бессмысленный – пропитанный легким шлейфом апельсина и жасмина. Ушла недавно. Агент сделал медленный шаг вглубь комнаты, осторожно закрыв за собой дверь, будто боялся быть пойманным и застуканным в собственном кабинете. Приблизившись к столу Леон начал с жадностью искать и подмечать новые детали, которые, к своему разочарованию, не находил. Стол был пустой, за исключением давно примелькавшейся женской сумки. Не было ни папок, ни бумаг, ни блокнотов – какими государственными делами она занимается? Вашингтон, 18 сентября 2023 год, 20:35 вечера. Штаб-квартира ФБР, стрелковая комната. Курок машинально отстукивал ритмичную очередь по мишеням, направляемый мушкой и твердой женской рукой. Выстрелы оглушали, отдаваясь раскатистым гулом и возвращаясь от стен ответным эхом. В воздухе пахло порохом и наслаждением – единственным, что могла чувствовать Мария в такие моменты помимо отдачи оружия. Слишком потрепанная работой, слишком потасканная потерями (но натасканная жизненным опытом), собственноручно захороненная, но постоянно расхищаемая, изрытая рытвинами и изуродованная шрамами, находящая единственное успокоение в бездумном опустошении пистолетного магазина (и родной души). Такие тренировки стали неотъемлемой частью ее жизни, стрелковые комнаты – почти домом, теплой кроватью, где она могла спрятаться и укрыться от внешнего мира, заткнув уши баллистическими наушниками, становясь первой мартышкой из всем известной троицы. Рано ставшая бойцом, но по натуре всегда являвшаяся воином – расчетливым и хладнокровным – она выцепила боковым зрением еле уловимую тень, проплывшую по стене и скрывшуюся где-то за спиной. Мушка-бумажная мишень-разворот-лицо-удар-выстрел. Все происходит за долю секунды, пуля проходит по касательной из-за сбившего пистолет удара, оставляя после себя лишь кровящую полосу на коже. Противник хватает пистолет за ствол, направляя его в бетонное покрытие пола, на что переводчица парирует ударом ноги в за-коленную плоскость, сбивая на колени нападавшего, хватая его за волосы на макушке, оттягивая их и поднимая лицо виновника. Секундная заминка, пока осознание догоняет разгоряченное и заведенное от напряжения тело. – Твою мать, Кеннеди! – гортанным рыком-почти-проклятьем из нежных губ вырывается фамилия. Мужчина грубым движением отталкивает хрупкую руку высвобождаясь от цепкой хватки, и, не теряя времени, вырывает – все также за ствол – пистолет из рук девушки, ставя его на предохранитель. Поднявшись с колен агент прячет оружие в кобуру-портупею. – Оружие детям не игрушка, Рокоссовская. Особенно чужое. Особенно мое, без разрешения взятое из моего кабинета. Уясни это сейчас, чтобы избежать лишних трений потом. – две пары глаз уставились друг на друга в немой перепалке. Разорвав зрительный контакт, Леон направился к двери. – Ты забываешься, агент. – слова пригвоздили служащего к полу. – Я знаю свое место, Мария. Хорошо бы и тебе знать свое. – не поворачиваясь отчеканил Леон и, практически в дверях, все также через спину бросив прощальное (он надеялся, что это будет так) – Завтра тебя не будет в моем кабинете, я договорился о выделении отдельного помещения. Свои вещи спросишь на стойке информации в холле, – скрылся в проеме.

***

Найдя Кеннеди сидящим за столом собственного кабинета, девушка запирает за собой дверь, на что Леон реагирует показным безразличием и непробиваемым самообладанием – трудно держать лицо, когда все нутро готово вывернуться наизнанку от кислотно-ядерной злости, проснувшимся вулканом забурлившей внутри и лишь попусту раззадоренной нахальной девицей шутки ради. – Я надеюсь, ты пришла чтобы извиниться. – не поднимая на нее глаз безучастно отрезал Леон, продолжая изучать лежавшие перед ним документы. – В противном случае дверь сама знаешь где. Все его мысли, и без того напряженные и вытянутые гитарной струной, были заняты лишь предстоящим написанием объяснительной о потраченных зазря патронах (и его нервных клетках). – Извиниться? А мне есть за что? – щелк – и струна порвалась. Спусковой механизм запущен, чека выдернута и единственное, что осталось – считать секунды до взрыва или спасаться бегством. Леон поднял глаза и остановился стеклянным взглядом где-то в ногах Рокоссовской (быть там за сегодняшний день ему уже не впервой) – не бежит – храбриться перед ним. Спецагент резко вскочил, отчего стул с грохотом упал на спинку, и, в пару шагов мужчина оказался рядом – почти впился – в безоружную (но не беззащитную) девушку. Голос срывался на шепот, а тот в свою очередь почти на шипение, практически выплевывая слова-пули в лицо Марии, стараясь оставить на нежной коже след, подобный тому, что с недавней стычки красовался на лице самого Леона – наспех обработанный и неаккуратно заклеенный пластырем. – Послушай, Рокоссовская. Мне абсолютно безразлично, каким образом в 24 года ты занимаешь свое место. Мне совершенно плевать со сколькими мужиками ты переспала в погоне за своей должностью. И мне также абсолютно срать, сколько грязных рук и языков тебя ласкали, чтобы ты могла все это время оставаться на плаву, но запомни одно – я хочу, чтобы ты закрепила мои слова в своей глупой голове, прямо здесь, – Леон похлопал подушечкой указательного пальца по своему виску, – что я - не дворовый мальчишка, с которым ты можешь проворачивать подобные выходки, и не собачка для дрессировки, купленная маленькой избалованной девчонке на потеху…– звонкая пощечина, быстро отпертая и громко хлопнувшая дверь прервали агента, поставив жирную точку в их сегодняшнем разговоре.