Утро наступает в полдень

– За тобой хвост. Сбрось его. Девушка со злостью вынула микронаушник и швырнула его на заднее сидение машины, которая с бешеной скоростью неслась по пустынному шоссе. В зеркало заднего вида черные глаза выцепили джип чероки. По обочинам – лес и проселочная дорога – нервная система не выдержит такого испытания, а вот машина – запросто. Без вариантов. Вывернув руль, Мария свернула с шоссе, уводя за собой и Леона. Машины бешеными зверьми пробирались по бездорожью и ухабам — гнались, догоняли, но все равно прятались и скрывались друг от друга, юля и петляя — пока не достигли своего пика и тупика, выехав на скорости к обрыву. Женская нога со всей силы вдавила педаль тормоза в пол, и, выкрутив рукой руль, машина проехала боком добрую десятку метров, пока не встала вкопанной глыбой у самого края, повиснув левым задним колесом над пропастью и упершись металлической балкой задней оси в каменистый край. Взгляд в окно водительской двери — а под ней всепоглощающий могильник, задернутый туманом и проткнутый верхушками елей, растущих где-то там…на дне, которого даже не было видно. Точка, куда стекались множественными реками протоптанные лесные тропы и дикие ветра. Место, отрезанное от остального мира, пропитанное одиночеством и безнадегой – душащее и парализующее разум наркотическим дурманом, толкающим на необдуманные шаги. Сюда приходят от неразделенной любви, боли, безнадеги, потери. Приходят, чтобы поведать соснам свою историю, услышать ответное завывание ветра в понимающем сожалении и в последний раз взглянуть на ночное небо – сколько самоубийц проглотила эта земля, насытившись их кровью и плотью? Флешбек ядовитой стрелой вонзился в центр лобного отдела, заставив девушку схватиться за голову в попытке скрыться от настигшей боли. Сколько бы выдохов она не оставила за спиной — призраки прошлого всегда будут на шаг впереди, бередя ее сердце яркой хроникой давно забытого. Но она не забыла. Помнила тот день в красках и деталях — кроваво-красных и пропахших гнилью и сыростью, преследующих ее каждую чертову ночь в кошмарах, заставляя просыпаться и вскакивать от собственных криков, эхом возвращающихся от стен квартиры. Еще тогда она знала — это приключение останется с ней до конца ее жизни, превратится в незакрытый гештальт, станет верным спутником, приходящим ночным параличом с восходом луны. Тот еще любовничек. Чертова контузия, не иначе. Всего лишь побочка профессии. В конце концов, она проходила через дерьмо и похуже. Она сильная. Она — справится. Но не сейчас. Испуг. Сковывающий и парализующий все тело панической судорогой, пожирающей суставы и блокирующей мыслительную деятельность. Одно неверное движение, один неверный толчок — и все полетит в бездну — снова! нет…нет, боже!— где острые вершины-копья пройдут навылет сквозь грудную клетку. Сильные порывы ветра ощущались покачиванием машины, заставляя ее металлические балки издавать режущий скрежет о камни, еще больше сползая к краю. Голова начала предательски кружиться. Мысли путались в попытке зацепиться за реальность и хоть немного реабилитироваться, но пока только заставляли девушку закрыть уши ладонями и зажмуриться. Тонкие пальцы зарылись в волосы на висках, цепляясь за них и выбивая пряди из прически. Внутричерепное давление нарастало, казалось — еще секунда и собственные глаза лопнут от напряжения и охватившей паники. Ей хотелось начать давить в ответ — стиснуть руками уши до хруста хрящей и костей, чтобы выбить, выжать, словно из старой губки, этот страх из своей головы, чтобы наконец обрести желаемую легкость и покой. Глубина манила и дурманила – открой дверь, дернись в сторону – и все полетит к чертям. Тебе станет легче. Давай! Девушка еще раз выглянула в окно: туман, сгущающийся и плотнящийся, мягкой пуховой периной звал ее, доносясь до машины прохладной влажностью. Ну же, сделай шаг! Тебе не впервой! Я подарю тебе легкость — ты же ее ищешь, правда? От-крой две-ерь, Мари-и-ия… Пассажирская дверь открылась и мужские руки насильно вытащили ее из машины, возвращая твердую почву под ноги, но те предательски подкосились, роняя девушку и державшего ее мужчину на колени. Дрожащие ледяные руки со всей силы вцепились в плотную ткань пиджака, сжимая бледными пальцами материал. Сейчас он ее держит. Паническим движением девушка уткнулась в мужскую грудь, будто ища спасения от собственных мыслей. Сейчас он ее не отпустит. Теплая ладонь накрыла женскую макушку в легком поглаживании, а твердый подбородок опустился сверху, зарываясь в темные волосы. — Тише. — тихий низкий голос становился настоящей колыбелью для возбужденного сознания, отдаваясь от стенок полой головы и теряясь где-то глубоко внутри между ребер, — Все хорошо. Я рядом. — еще немного и паника начнет передаваться тактильно, впитываясь в кожу и вены и заставляя их двоих дрожать с одинаковой частотой, входя в резонанс. Непонятно, что происходило между ними в тот вечер и чего хотела добиться переводчица своими выходками, поцелуем, убийством, погоней, но Кеннеди понял только одно — он чертовски боялся ее потерять. Испугался, что не успеет, и серый мерседес сорвется вниз вместе с его владелицей, становясь для нее металлическим гробом бизнес-класса. Громкое дыхание девушки отвлекало Леона от альтернативных мыслей — сейчас она жива, она здесь — прямо под его сердцем — сидит, уткнувшись в него лицом и шмыгает, пытаясь справиться с собственными эмоциями. Он успел. И больше всего на свете в этот момент — когда она не дерзит и не испытывает его терпение, когда она так слаба и уязвима — ему хотелось защитить эту девушку от ее же переживаний, стать для нее укрытием и спасением. Домом, куда бы она каждый вечер возвращалась и со спокойным сердцем ложилась спать. – Ч-ш-ш, все позади. – шепотом сказал Леон, про себя считая секунды и отслеживая, как выравнивается женское дыхание. Агент начал медленно подниматься, поддерживая и помогая переводчице, на что девушка отстранилась, накидываясь на него. – Ты! Это все ты! Что ты, блять, сделал?! — она пошатнулась на еще ватных ногах, вынуждая Леона подхватить ее под локоть, чтобы та не упала, — Я сказала ждать меня в машине у ресторана! – девушка грубо оттолкнула агента, отказываясь от его помощи. – Ты сорвал мне операцию! – толчок в грудь, – Идиот! Зачем ты за мной поехал! – не вопрос – претензия. – Мария, что происходит? — он наблюдал за каждым вдохом и выдохом чертовки, но ответа не последовало. До конца не пришедшая в себя, толком не стоящая на земле, но уже рвущаяся порвать его в клочья — это так в ее стиле. — Ты все знала? Здесь плага? Что здесь вообще творится? – Ты в меня целился! Целился, Леон! – игнорировав все попытки агента на диалог, она была готова наброситься и испепелить его взглядом, но мужчина подошел ближе, насильно прижимая девушку к груди, чтобы та успокоилась и не брыкалась. – Ты мог меня убить! Ты…ты… – мозг практически отключался и переставал обрабатывать информацию от переизбытка эмоций — приложенных женских усилий хватило бы на то, чтобы попросту потерять сознание или схватить удар, но пока отхватывал только Кеннеди. И для него это был самый подходящий момент, чтобы узнать всю интересующую информацию. Девушка на эмоциях – лучший информатор. Тем более, когда они наедине в лесной глуши на краю обрыва. Деваться ей некуда, а будет мешаться – убьет и скажет, что погибла на задании или ее сожрал Лас-Плагас. Но хватит ли духу? Все ли так просто? – На кого ты работаешь, Мария? – опешив, девушка вырвалась из держащих ее рук и отошла на безопасное расстояние. Фортуна сегодня была не на ее стороне, повернув предательское колесо — вокруг лес, впереди обрыв. Убежать и скрыться чревато бесконечным блужданием по лесным трущобам в поиске хоть какой-то дороги. Сбоку стоял заведенный чероки — но вряд ли она успеет до него добежать и сесть прежде, чем почти сто килограмм мышц и злости повалят ее на землю, заставляя выдавать ответы. Оценивая ситуацию и Леона, она только сейчас заметила значительную разницу их весовых категорий. На фоне мужчины такого крепкого телосложения, от природы миниатюрная девушка смотрелась совсем немощной. Один его удар и он может прекратить всю эту сценку, в прямом смысле выбив из Марии все, что ему нужно, но он этого не сделает. Она знала. – Что? — девушка со всей серьезностью посмотрела в глаза мужчине. На минуту ей даже показалось, что это какое-то комичное представление. Шутка. От очень плохого комика. «А следующим на сцену выходит Леон Кеннеди со своей стенд-ап программой “чего не стоит спрашивать у девушки”». Мария подавила истерический смешок. — Ты хочешь сказать, что ставишь под сомнение мой авторитет? — Ставлю. — мужчина сделал шаг навстречу, — Кто тебя информирует? — Леон, что за фарс? – ей хотелось рассмеяться из-за шальных нервов и абсурдности ситуации. — Я не заслужила твоего недоверия. — в полном понимании неизбежности происходящего, женская рука скользнула на бедро и девушка приподняла подол платья, показывая агенту черный шелк чулка. – Не делай глупостей, Мария. Мы здесь одни. – агент достал пистолет из кобуры, но пока не целился. — И никогда такого не предлагай. Найдутся мужчины, которые не будут думать дважды. — девушка усмехнулась, приподнимая подол по бедру еще чуть выше. – Мужчинам, которые думают дважды, редко что-то перепадает и с первого раза. — агент, одним шагом преодолев расстояние между ними, схватился за женский подбородок, подставляя под него дуло, когда Мария, преодолев последний сантиметр ткани, выхватила нож из набедренных ножен и подставила к горлу Леона, останавливаясь в паре сантиметров от кожи. — В ближнем бою лучше использовать нож, мистер Кеннеди. — она улыбнулась. На мгновение клинок даже показался ему знакомым. Где видел и почему запомнил? Очередное горе-свидание с горе-любовницей на горе-мелодраме, где из агентов делают дурачков, выполняющих работу, никак не связанную с реальностью. Где красавица-новобранец попадает под покровительство агента-супергероя, где он встает с ней в спарринг, обучает всему, и спасает от злодея-антагониста, который стильным приемчиком почти убивает глупышку, (не) вонзая нож ей в сердце, а под конец фильма они занимаются любовью и женятся, в отличии от самого Леона, из раза в раз повторяющего эти бессмысленные и ни к чему не приводящие свидания с расфуфыринными пустышками. Но сейчас был не фильм. Сейчас не было глупой девчонки, с которой было бы все предельно ясно. Сейчас перед ним стоит женщина, которая с каждым своим движением становится все более непредсказуемой, заставляя агента просчитывать все наперед и все равно просчитываться. Они смотрели друг другу в глаза в полной тишине и видели разное. Она – животную ярость и страх. Он – непоколебимую решимость и стойкость. Казалось охотник и жертва поменялись местами. Все в этот вечер смешалось и забурлило единым варевом: страх-страсть-любовь-ненависть-преступление-подвиги-наказание-искупление. – Стреляй. – в улыбке оскалилась Мария, – Ну, давай же! Мне нечего терять! – она помедлила, – А тебе?... Смеется над его чувствами. Берет на понт и ставит все на кон. Вцепляется когтями в нутро, вырывая вместе с мясом. Эта девчонка появилась в его жизни и перевернула все вверх дном, сломала привычный распорядок дел и разворошила душу. Снесла все ураганом и превратила это в единый беспросветный хаос. А теперь она смеется ему в лицо, зная – видя его насквозь – что он не выстрелит. Но был ли он сам настолько же уверен в ней — подставляющей лезвие к мужскому горлу? Леон сильнее вжал ствол пистолета в мякоть подбородка. – Хочешь знать правду, Леон? – не унималась та в смехе, будто ничего не произошло до и не происходило сейчас. Будто уже тысячу раз ей приставляли дуло к плоти, требуя от нее ответов, и столько же раз она перерезала глотки, заметая следы, – Это был испанский политик. А знаешь зачем он здесь? Знаешь?! – ее глаза блеснули чернотой, а взгляд стал безумным, заставив мужской кадык нервно заходить под натиском ножа. – Ты знаешь?! Чтобы украсть наш рецепт антидота. Его подослали сюда уже зараженным, зная, что если ему не получится украсть формулу и его убьют – он сможет распространить заразу у нас. – она ухватилась за мужское запястье, сжимая его. – Стреляй же! – она просила. Буквально приказывала ему пустить пулю и вышибить ей мозги, – Застрели меня и дело с концом! Сегодня был его первый день в нашей стране, он еще ничего не успел сделать и распространить. – Леон резко отпустил девушку и та от неожиданности упала наземь, выронив клинок. Сверкнув отблеском гравировки-монограммы вдоль режущей кромки, тот вошел острием в почву. — Почему ты мне не сказала? – Зачем ты поехал за мной? Ты все сорвал! Сорвал, Леон! Я могла убить тебя, ты хотя бы это понимаешь своей глупой головой?! – она на мгновение умолкла, испугавшись своих эмоций и напугав ими и самого агента. Игра в одни ворота начинала надоедать Кеннеди — он хотел ответов. Хотел знать правду, которую ему нарочно не давали, специально водя за нос и фыркая в лицо. Ему действительно хотелось вышибить этой девчонке мозги — и он был бы прав. Это было бы в его манере, потому что от нее слишком много хлопот. Но вместо этого он протянул девушке руку, чтобы помочь подняться. — Может я поехал, потому что беспокоился…за тебя?... — Смущение захлестнуло агента, словно откидывая его в прошлое – будто он снова неопытным юнцом впервые признается в своих чувствах, которые заставляют его краснеть с ног до головы. — Об этом ты не думала? – раскатистый смех выбил почву из-под ног Леона. — Любовь делает тебя слабым и уязвимым, мистер Кеннеди. — усмехнулась та, отказываясь от ненужной помощи и вставая с земли самостоятельно. — Любовь…она открывает твои слабые места, становясь красной мишенью. Один выстрел, — она сложила пальцы в пистолетик и прислонила к груди мужчины изобразив выстрел, — и ты труп. — она вновь звонко засмеялась. — Об этом ты не думал? — передразнивающим тоном произнесла переводчица, — Нет? – она схватилась за лацканы пиджака, притягивая к себе мужчину и выплевывая слова ему в лицо, – Ты слабак, Леон. Ты ничего не стоишь, потому что из-за своих эмоций и своей любви ты сорвал миссию. – в порыве злости женские руки с силой оттолкнули от себя мужчину, – Ты просто ничтожество, Леон Скотт Кеннеди. Внутри, где-то под ребрами, что-то оборвалось и разбилось о крестец, поселив внутри уже знакомую пустоту. Затаив дыхание и в упор смотря на девушку, Кеннеди стоял и молча слушал, пытаясь сморгнуть наваждение (господи, пусть это будет просто сон!) не в силах ничего сказать, пока желваки ходили ходуном из-за напряжения. Этой женщине нож был ни к чему. Она оставляла глубокие раны по-другому. Просто ночной кошмар. Всего лишь один из бесконечной череды и сейчас он проснется. Да же? Завтра ему рано вставать на работу, где будет ждать гора нераскрытых дел и стерва-начальница, которую сейчас он так неравнодушно выслушивает, не в силах осознать происходящее. Но это будет завтра. А сейчас все слишком запутанно. Слишком сложно, слишком эмоционально. Слишком близко к сердцу. Он слишком запутался. – Я хотя бы умею любить, Мария… – сев в машину, мужчина скрылся в лесном массиве, бросив девушку на растерзание ее же мыслям. Где-то в глубине души Мария пожалеет об этом и содрогнется от собственных слов, брошенных в порыве ярости, даже если все это задумывалось к лучшему. Собственная совесть кислотой разъест ее изнутри, сделав огромную дыру в сердце — хотя куда уж больше? — потому что в очередной раз все разрушилось, разлетевшись по земле останками собственного равновесия. Она обещала себе всегда оставаться сильной и никогда больше никого не любить. Никого больше не подпускать к себе близко и не показывать слабость. Никогда больше не причинять боль родным и близким. В очередной раз она подвела себя. Но об этом она пожалеет завтра. Потому что сегодня она слишком запуталась.