Когда мы станем правильными?

Хван аккуратно касался шеи Кима своими губами, оставляя какие-то неосознанные, сонные поцелуи. Его руки крепко обнимали парня, буквально сковывая его, как самые настоящие цепи. Хёнджин боялся его отпускать, даже на секунду, все крепче сжимая в своих руках. Он так не хотел открывать глаза , снова окунаться в этот жестокий мир, где его окружали одни неприятности и косые взгляды. Теперь на разбитую бровь будет большой акцент, сделают из него, как обычно: «того самого задиру и типичного придурка» . Но это уже ничего. Ему абсолютно плевать, что думают другие. Блондина лишь интересует мнение Сынмина. Лежащего рядом и тихо посапывающего парня, который напоминал ему маленького щенка. Он подставлял свою голову под руку Хвана, аккуратно протягивая его ближе. Шатен так нуждался в этой любовной ласки, а его парень с радостью дарил её. Хотелось лежать и смотреть на его сонную мордашку часами, но все же нужно идти в школу. Посещать скучные уроки, слушать дурацкие шутки одноклассников… — Целоваться на заброшенном балконе многоэтажки. — в слух закончил предложение Хёнджина, улыбаясь этим воспоминаниям. — Греться вишневыми сигаретами и его прекрасными губами.. Он медленно поглаживал младшего по голове, пока тот не стал ворочаться. Ким приоткрыл на него свои сонные глаза, и после того, как в нем что-то щелкнуло, сразу же нырнул под одеяло. Блондин не понял такого действия, но тот начал аккуратно выглядывать со своего тайника. — В какой-то момент мне показалось, что ты не настоящий, Хван Хёнджин. Я сплю, а ты мой прекрасный сон.— Сынмин забегал глазами по родному лицу, внимательно всматриваясь в его аккуратные, почти аристократические черты. Но больше, глаза Кима исследовали губы парня, они были прекрасной формы. И когда Хван замечал эти неосознанные залипания , тот облизал их, заставляя шатена уйти в полную краску. Просто улыбается, нагло рассматривает его в своей кровати, будто он это её часть. Хотя сегодня он прекрасно поспал на нём, поэтому можно смело записать его вместо всяких подушек. Намного лучшее. Ким касался его длинных волос во сне, пропуская их сквозь пальцы. Хотелось вечно касаться его, быть рядом.— Ты будто чудесный принц из сказки.. И его пальцы аккуратно коснулись по-прежнему больного пирсинга, поглаживая его круговыми движениями. Подушечками пальцев, совершенно не надавливая. Он никогда не хочет навредить ему, вероятно, он бы выбрал пострадать самому. А после этого Хёнджин бы убивал и воскрешал его снова и снова, пока тот бы не забыл про причинение боли себе. — Принц звучит клёво. Только вот такого принца бы наверняка невзлюбили..— как-то загадочно произнес блондин, удерживая зрительный контакт. Будто он хотел поглотить шатена своими глазами, или же заинтриговать. — Видишь мой прокол? Меня бы наверняка избили бы за замком, и вообще..Я бы отклонился бы от всех канонов сказок и нашёл бы себе Ким Сынмина, а не какую-то принцессу. — Ким Сынмина? — со смешком переспросил шатен, стараясь подняться со своей кровати. — Никогда не слышал о таком сказочном персонаже. Сынмин уже хотел отходить к шкафу, чтобы найти хоть какие-то вещи для себя и своего художника. В средней школе они были практически одного роста и телосложения, только вот Хёнджин начал расти и вытягиваться, становясь на целых пять сантиметров выше. И только хотел он присмотреть парочку штанов, как рука блондина резко потянула его назад, усаживая буквально на себя. Он даже не успел сообразить, поэтому задрожал когда их глаза встретились. Глаза Хвана, которые были подобны чёрному кофе, самому горькому шоколаду, самой бездне океана. И буквально янтарные глаза Сынмина, которые удивлённо бегали по лицу Хёнджина. — Знаешь, хоть моя жизнь и совершенно не похожа на сказку..Но даже в ней появился такой невероятный персонаж, как Ким Сынмин, самый нужный персонаж. Я бы пожелал всем неудачным сказкам такого героя, но я понял, что хочу видеть тебя только в своей сказке, только со мной. — и блондин коснулся его лба своим, закрывая глаза, полностью обретая покой. Его сердце было спокойнее рядом с ним, терялось в любви, а не ненужных мыслях, терялась только от одного взгляда по истине любимого человека. Только рядом с ним он мог чувствовать себя так, будто жить отходит медленными шагами на второй план. Сынмин рассматривает его умиротворенное лицо, аккуратно улыбаясь краешками губ. Просто хотелось ещё чаще видеть Хвана, усыпать в его объятиях и просыпаться от почти бесшумного шепота. Он слышал его слова про их место и вишневые сигареты, и это не могло не заставить его ухмыльнуться, как влюбленного дурака. — Как насчёт того, чтоб начать собираться в школу? — совершенно нехотя спросил блондин, для него это был вопрос из чистой вежливости. Ведь его Сынмин невероятно любил учиться , даже посещал практически все дополнительные занятия..Это «практически» было исключительно из-за Хёнджина, который регулярно воровал его.— Ты ведь так любишь учиться.. — Сегодня у нас больничный. — и от этой фразы Хван точно опешил, явно не ожидая такого разворота событий.— Я не хочу никого видеть кроме тебя, сегодня и вообще. И Сынмин закусывает губу, чувствуя, как боль подходит к кончику носа. Он вспоминает диалог со своей мамой, и на душе будто мешок с цементом. Но когда рука блондина коснулась его щеки, почему-то груз стал легче. Словно они разделяют этот груз на двоих, помогая друг другу. — Будь со мной всегда. — тихо проговорил Хёнджин, оставляя эту информацию только между их губами, переплетая их горячие пальцы. — Знаешь, если мы сегодня будем прогуливать твою любимую школу… Тогда нам стоит провести этот день настолько идеально, чтобы в следующий раз, ты сам повёл меня прогуливать, без вынужденных мер. Я знаю, что сейчас ты стукнешь меня в плече, но я хожу в школу ради тебя, и ты это прекрасно знаешь. Просто хочу видеть тебя, сидеть за одной партой, сжимать твою руку пока никто не видит, и стоять с тобой за школой. Слушать, как ты заставляешь бросить меня сигареты, ради этого я и на край света пойду, только иди рядом. Так, чтобы я мог в любой момент подойти к тебе и обнять. — Какой же ты, Хван Хёнджин.. — Балбес ? — Дурила мой. — и он аккуратно целует его в край губ, проводя пальцами по ней после поцелуя.— Ты все же нереальный.. Глаза бегают по всему парню словно в первый раз, и так каждый день. Каждый день влюбляясь все сильней. — Я вижу, что ты хочешь что-то сказать. — Хёнджин поднимает глаза на Сынмина, сразу же встречаясь с сонно-сконцентрированным взглядом. Шатен привычно улыбается, так по тёплому, что хочется всегда смотреть на это. Он так явно покраснел, будто блондин сказал что-то смущающее. — Ты такой красивый. — и он снова захотел спрятаться куда-то в одеяло, но руки Хвана..Они просто сжали его в объятиях. — Ты специально сжал меня крепче? И Хван просто прячет улыбку в плече своего парня. Настолько сильно он улыбнулся, что даже сам не ожидал этого. От этих слов его будто отпустило, но не Сынмина, теперь его руки ещё сильнее обнимали его, аккуратно поглаживая спину. — Ким Сынмин, ты такой..Волшебный. Ты говоришь мне о красоте, хотя сам являешься ей. И знаешь, я искренне жалею, что не сделал одну вещь раньше. Давай собираться быстрее? Сердце Кима стучало сильнее, учащая дыхание. Почему ему так хочется слушать эти комплименты с его губ, или просто слушать его чарующий голос. — Ты что-то задумал? — слегка дорожащим голосом спросил смущенный Сынмин. — Просто собираемся быстрее, а я незаметно проскочу к себе дамой. — и глаза парня заблестели огоньками. Какая-то идея все же посетила его прекрасную голову. — Если твой отец ещё раз тронет тебя, я реально сам его прибью. Он просто смотрел на Хенджина, понимая, что хочет дать ему самую нежную нежность. А тот человек, который сам создал такого невероятного парня, своего же сына, причиняет ему такую боль. Его бровь по прежнему заставляла сердце сжиматься. Сердце сжимает, а руки уже сами тянут Хвана в самые крепкие объятия в его жизни. Так хотелось защищать его, чтоб никто даже пальчиком не дотронулся, не обидел. — Сынмина-а, я так же сильно обниму тебя после того, как мы соберемся. Хочу побыстрее сделать это.. — Что же ты придумал и куда нам нужно идти? — заинтересован поднял на него глаза парень, но явно не ожидал ответа. Сюрприз это сюрприз, вечно торочил Хван. Даже если вспомнить день рождения, он не давал подсказок да самого двадцать второго сентября. Та маленькая шкатулка, сделанная лично руками парня, с их маленькими нарисованными копиями. Она будет стоять в его комнате вечно, будучи самым прекрасным украшением. — Собирайся, щеночек. — Сынмин лишь скривил нос от нового прозвища, но пошёл искать им вещи. *** — Ты какой-то странный. — нервно выдал Минхо, аккуратно кладя свою голову на руки. Парта была слишком холодной, чтобы уложить туда свое лицо. — Ты обиделся что-ли? Я вчера не хотел сказать ничего про твоего отца… А Джисон все сидит, не реагирую на все и всех. Он покусывает кончик ручки, раскачиваясь на стуле. Парень будто летал где-то в своем мире, даже не стараясь расслышать слова соседа по парте. И это как-то ранило, или все же раздражало? Он хотел щелкнуть у него перед глазами, и сконцентрировать все его его внимание на себе. Чтобы слушал и думал он лишь о нём, но нет, невозможно это. «О ком он сейчас думаете? Бесит.» И он ловил себя на мысли, что не Джисон его бесит, а лишь его другие друзья . И это началось так давно, что было просто стыдно себе признаться. Он списывал все на дружескую ревность, но нет. Просто нет. Минхо прекрасно понимает, что это за чувство. Но легче от этого не становилось ни капли. — Слушай, это не повод меня ненавидеть и игнорировать на протяжении всей жизни. Я ведь твой лучший друг, прости меня идиота, может я как-то и перегнул палку, и вообще я должен понимать почему ты так отреагировал. Просто фамилия Хан очень подходит к твоему имени, но я не хотел приплетать к всему этому твоего отца. Ты не пойми меня неправильно, я имел в виду просто фамилию. Не то чтобы Ким плохая фамилия, просто…Хан какая-то правильная? — и он уже десят раз пожалел о сказанных ранее словах. — А , что? — будто выпал из своего особого транса парень, фокусируя свой взгляд на Минхо, приходя в себя от громкого крика учительницы. Снова кто-то не сделал домашнее задание, и она решила сорвать глотку.— Ты что-то спрашивал? Я много прослушал? — Ты одноклеточный? Придурок, я уже подумал, что ты обиделся. А ты просто пропускал мои слова мимо ушей, словно я пустое место. — и Ли спрятал свое лицо в руках, слегка обижаясь на поступок друга. Он и правда переживает, когда говорит ему что-то. И больше всего брюнета это колит из-за того, что с другими совершенно по другому. Парень может послать других, полить грязью глядя в глаза, а Джисона даже словом обидеть боится. Словно он драгоценность какая-то, да ещё и хрупкая. Ли надеялся это из-за того, что они друзья? Хотя с остальными друзьями ведь он другой, говорит и шутит про все, что душе бредет. Надеялся из-за того, что они лучшие друзья? Но последнее время Джисон был для него не кем-то вроде друга, и это не могло не пугать. Чувства к нему были похожие на чувства к девушке, такие теплые и странные. Но ведь он парень, и это, сука, неправильно. И это, странно и плохо? Может он такой же больной, как и те про кого они говорили вчера. И это ещё больше пугает, заставляя тело задрожать от одной только мысли. Он ведь торочил Джисону, что они абсолютно нормальные , а на деле, он больной? « Да блять, голова, не думай. Болишь уже. » Но она продолжала думать о брюнете, предательски больные мысли. Их даже не должно возникать в его сторону, но блять. На душе как-то вовсе тяжело стало. Он старался смириться с этими чувствами, и также быстро их потушить. — Эй, не дуйся.— И Джисон умостил свою руку на плече друга, стараясь понять хоть конец урока. — Я просто задумался о всякой херне. Прости, что как-то не слушал тебя. Его рука аккуратно приземляется на рыжие волосы Минхо, начиная убирать их с глаз. И Джисон даже не знает, какого парню сейчас. — Ага. — и он отворачивает голову в другую сторону, понимая, что рука ещё аккуратнее проходиться по волосам. Словно он кот, которого пытаются успокоить.— Я и не начинал обижаться. — Я знаю, ты ведь мой лучший друг. — почему-то после этих слов Минхо становиться ещё тяжелее, словно что-то не так. До этого он нормально относился ко всем его действиям, но сейчас он закопался в этих придурошных мыслях. — Вот просто я задумался о этих геях. Вот представь, что у тебя знакомый один из них.. Глаза нервно забегали по стене, в которую уставился Ли. Он даже не мог повернуть голову на парня, ведь просто смелости не хватало. Неужели он почувствовал, что что-то в их отношениях поменялось. — И ты знаешь этого друга очень хорошо, хоть у вас с ним странные отношения несколько месяцев. — слегка нервно произносит брюнет, стараясь вспомнить почему они с Сынмина начали ненавидеть друг друга, как злейшие враги. Пока он вспоминал это, плече лучшего друга заметно начало дрожать от каждого его слова. — И узнаешь, что он гей. Как бы ты отреагировал? — Почему ты спрашиваешь? — совсем тихо спросил парень, стараясь спрятать голову в руках ещё сильнее. Пальцы друга по прежнему касались его пушистых волос, заставляя мысли превращаться в сплошную кашу. — В нашей компании ведь точно нет таких. Или ты кого-то подозреваешь? — Нет же. — Я…— но когда прозвенел звонок, Ли сразу же поднялся и отправился к выходу. — Я жрать хочу, я в столовую. И Джисон странно начал глядеть ему в след, фыркнувши от такого действия. Это было так не похоже на него, что он даже удивленно вскинул брови. «Можем ему настолько неприятная это? Хотя это даже не удивительно.» — И что же делать тогда? — он открыл то самое фото на телефоне, рассматривая брата с тем самым Хван Хёнджином. От этого подташнивало, ведь выглядело по правде мерзко. Если его лучшему другу настолько неприятная эта тема, то когда он узнает про его брата, наверняка отвернется от него. И от этого было страшно, ведь он был по истине дорогим человеком, о котором он мог только мечтать. — Нужно чтобы об этом никто не узнал, тогда я потеряю его. Он звонит их любящей маме, сразу же зажимая кнопку отправления. Теперь все должно встать на свои места, он делает на много лучше. *** Их место. Это дыхание на губах. В доме стояла тишина, в которой они будто считали расстояние все ближе друг к другу. Пристально исследуя все действия шатена, блондин не мог не улыбнулся. Его руки аккуратно поправляли волосы на жутко задумчивом лице, которое иногда поглядывал на хитрую ухмылку. — Не играй со мной. — совершенно тихо попросил парень, чувствуя, как поднялся ветер, слыша начало свиста . А они сидят друг напротив друга, угадывая, что же подготовил для него Хёнджин. Все варианты были отброшены мимо, поэтому Сынмина все больше хотелось стучаться головой об стену.— Ты дашь мне подсказку? — Ты наконец-то можешь осмотреть сумку, которую я стащил из дома, чуть ли не получим от отца вазой в лицо. Он подумал, что я какой-то грабитель. — как-то даже разочаровано выдохнул Хван, но видимо это уже не так сильно волновало его, когда рядом с ним за руку сидел его парень. — Но это того стоило. — Ты бы знал, как я переживал. Я б тебя но за что не отпустил к нему, но ты уперся... — с гордостью заметил шатен, все таки протягивая руки к сумке в руках парня. — Я сразу пойму, что именно ты хочешь сделать? — Постарайся, щеночек. — совсем ласково протянул он, будто хотел обнять его этими словами. Сынмин даже никак не отреагировал, только лишь уголок его губ дрогнули в улыбке, а уши покраснели от такой милой клички. Сначала он её не понял, но сейчас это заставило так засмущаться. Ким открыл сумку и сразу же посмотрел на своего парня, а потом так же удивлённо на содержимое сумки. Он просунул руку и начал доставать металлические баллончики, а за ними и несколько красок. — Есть варианты, Сынмина-а? — протянула Хван, поглядывая на него, как на маленького ребенка. Тот аккуратно попытался все достать, чтоб не создать сильного шума. — Мы будем вместе рисовать? — буквально подскочил Ким, подлетая к парню почти в плотную. — Скажи, что это правда. Или я сам сейчас начну рисовать прямо на тебе! — Как ты у меня умный. — все де проговорил парень и улыбнулся, беря в руки баллончик.— Может рисовать все, что душе взбредет. — Прям все-все?— ещё раз спросил шатен, разглядывая все возможные цвета, заостряя внимание на фиолетовом. — Я могу нарисовать тебя? — Ты можешь сделать все, что только хочешь. — он так глупо улыбался, будто и правда смотрел на невинного ребенка. Который аккуратно берет баллончик с краской, встряхивает его несколько раз и надавливает. Это выходит не с первого раза, но потом он с успехом начинает рисовать первые линии. Почему-то начиная рисунок именно с губ, переходя в носу. — Знаешь, Сынмин-а…Я давно хотел это сделать потому что вижу, как тебе становится спокойнее. Смотреть, как я рисую что-то. Сынмин вслушиваешься с почти сладкие и съедобный слова своего парня, наводя линии все толще. Как же Хван его понимал, как же чувствовал его, как же хотел сделать лучшее. И сердце сжималось от этого прекрасного молодого человека. — Но даже сейчас мне становиться на много спокойнее, когда я вижу, как ты старательно рисуешь. Рисунок - это будто психологических отдых, даже в самых тяжелых ситуациях. Но в последне время я не рисовал, а просто приходил к тебе. — как же он хотел передать все эти эмоции и чувства правильно, чтоб потом не пришлось краснеть и вспоминать. — Ты стал для меня отдыхом, с которым я ни в чем не нуждаюсь. И рука Кима невольно задрожала, вздрагивая от каждого ласкового слова. Но он продолжал рисовать прекрасные тёмные глаза парня, делая их более насыщенными. Словно старался передать взгляд парня через рисунок. — Ты меня заговорить хочешь? — о боги он не видел его лицо, которое уже слегка залилось румянцем. Но когда руки Хвана легли на его же, которые крепко сжимали баллончики, Сынмин по настоящему покраснел. Спина шатена упиралась в живот Хёнджина, который специально поставил его в такое положение. — Ты что делаешь? Царила тишина, которая перебивалась шарканьем шарика в баллончике с краской. Художник умостил одну руку на талию Кима, а другую на руку с баллончиком, будто помогая рисовать. — Я просто хотел сказать, что люблю тебя. — тихо прошептал он, самостоятельно надавливая на краску, начиная вырисовывать какие-тт незамысловатые детали. Он явно ожидал, что это продолжит шатен, но тот словно застыл от его слов. Хван чувствовал, как его рука заметно задрожала под рукой парня. — Я хочу расписать все это здание рисунком твоего лица, или глаз, или губ, ты целиком и полностью прекрасен. — Какой же ты, Хёнджин. — так же шептал смущенный парень, начиная уже самостоятельно продолжать рисунок. — Я бы тебя прибил, если бы так сильно не любил. Тем более мне нужно закончить твой портрет, а ты..А ты меня тут..Да смущаешь ты меня, дурила. И правда смешной, как ребенок, подумал блондин и уткнулся в шею парня носом. Он просто хотел обнимать его сзади, давая понять, что всегда будет рядом. — А ещё у меня для тебя очень важная миссия. — он даже «дурила» проигнорировал, хотя любил выкидывать несколько возмущены фраз. Хоть и давно привык к этой кличке, все же стеснялся бля какого-то приличия.— Тебе нужно будет нарисовать свое лицо краской у меня в блокноте. Для меня это очень важно. — Зачем это? — тихо спросил парень, почти заканчивая нарисованние Хвана, который прилип к нему со спины.— Зачем тебе мои странные рисунки? И как только Хёнджин это услышал, то сразу же ущипнул парня за живот. Ким сразу же резко подскакивает, чуть ли не струсив того с себя. Тот хотел выкрутиться с объятий, но парень сжал того сильнее. — Не говори такого даже, мне нравиться как ты рисуешь. Мне нравится все, что ты создаешь своими руками. — блондин поднял свои глаза и застыл, смотря на невероятной красивый рисунок. Его же портрет был аккуратно нарисовал фиолетовой краской. Сынмир идеально передал его черты лица, губы, нос, а главное глаза. Шатен попытался сделать их живыми, слов они вот-вот сами закроются. О такой художественной памяти можно было только мечтать, или же мечтать о парне который её имеет. — Я хочу перенести этот чудесный рисунок на свои веки, чтобы видеть его целыми днями. — художник взял руку парня, оставляя на ней свой поцелуй. Это наверное была самая высокая оплата для Кима, который смущенно отводил глаза. — А теперь мне нужен твой рисунок, твоего милого личика. — Знаешь, — загадочно протянул Сынмин, протягивая руки на шею парня. Ре смотрел ему прямо в глаза, стараясь заглянуть куда-то глубже, возможно к самому сердцу, которое и так принадлежало ему. — я думаю, что ты должен меня нарисовать. Иы видишь меня лучше, лучшее знаешь мою внешность и..Возможно её особенности. Мне так бы хотелось этого. Я даже готов заплатить тебе именно за такой вариант, только согласись. Как же этот парень умел вскружить голову и украсть все внимание. Он не мог отвести от него глаз, стараясь услышать все, а не потеряться в этих светлых, любимых глазах. — И что же ты мне заплатишь, Сынмин-а? — заинтересованно протянул парень, видя, как Сынмин закусил свою же губу. Его руки аккуратно коснулись его шеи, проводя по ней холодными пальцами. Сердце уже было готово выпрыгнуть с груди, но он терпеливо ждал. А у его парня, вероятно, был план попросту свести его с ума. Он аккуратно начал убирать растрепанные блондинистые волосы Хвана, которые были совсем непослушными, но легко поддавались рукам Кима. Шатен приблизился к лицу, оставляя аккуратный поцелуй на раненой брови, опускаясь к щеке, медленно переходя на край губ. Хёнджину хотел буквально отдаться этим приятным ощущениям. А его парень медлил, ужасно медлил. Но вскоре его губы коснулись чужих. Он сделал это настолько нежно, что хотелось отплатить ему тем же. Хотелось остановить время, продлить этот поцелуй всего на несколько бесконечностей. — Вот такая цена тебя устроит? — со смешком спросил парень и отстранился, уже прямо показывая покрасневшие щеки. Его глаза горели, дыхание было сбитым, а губы все ещё были красноватыми. Хотя если губы были красноватыми, то щеки уже просто приобрели самый яркий оттенок. — Или этого мало? — Я боюсь, что теперь я должен доплатить тебе. Стой, застынь! — и парень резко подлетел к сумке со всеми принадлежностями, вытягивая черный скетчбук и черную краску. — Замри! Сынмин лишь шире приоткрыл глаза от удивления, но послушно замер на месте. Он хотел облизать губу, но сделать это под сконцентрированным взглядом было невозможно. Шевелиться он сам боялся, только лишь чувствовал, как щеки становится еще краснее, хотя уже не было куда. — Ты такой серьезный. — тихо прошептал шатен, стараясь вернуть губы в старое положение. Но случайно улыбнулся, заставляя Хвана полностью остановить взгляд на нём. — Прости, просто.. — Ты прекрасный, можешь улыбаться.— зачаровано проговорил парень, стараясь вернуть внимание на рисунок. Слегка добавив серьезному лицу милую улыбку, он и сам не сдержал её. Он делал достаточно аккуратные наброски, чтобы перерисовать ещё красивее, четко передавая его выражение лица. — Я почти закончил, можешь улыбаться еще шире. Но слова Хёнджина заглушила мелодия из телефона Сынмина. Тот сразу же подлетел к нему, ведь понимал, что пропустил школу за которую ему вероятно влетит. Но он не жалел. — Мама? — догадавшись спросил художник, заканчивая рисунок и оставляя аккуратную роспись. — Осталось только перерисовать его карандашом…И будет идеально для моего следующего подарка. Хёнджин поднял лицо, замечая опустошенный взгляд Кима. Тот пытался сдержать накатывающиеся слёзы и боль, но видимо это было тщетно. — Мне срочно нужно домой. Мне кажется у меня серьезные проблемы.— и он оставив короткий поцелуй на губах Хвана, срывается с места. Бежит. Бежит. Пытаясь переварить все слова матери.