Дикая роза или дело №83

Тёмная дорога освещается слабыми редкими лампами и огнями из близлежащих домов. Вдали слышен гул кутежа, песни на гитаре и звон стаканов. Сегодня Хуберту стоит сходить в паб развеяться. Он этого не любит, никогда в такие заведения не ходит, тем более один, но после очередного опроса местных жителей вперемешку с приступами холодка на спине от одной только мысли о том месиве, что когда-то было девичьим лицом, ему нужно пойти и снять напряжение выпивкой. Парень нехотя подходит к дверям, за которыми слышатся такие грохоты, будто кто-то бьёт твердолобую особу головой об стол. Хотя... Всё может быть. Как только он открывает дверь, окунается в кромешный шум. Сквозь него проходит к барной стойке, благо находит там пустое местечко, несколько печально присаживается на высокий стул, подзывает хозяина и просит пинту лёгкого пива. Мужчина средних лет с густыми, местами седыми усами, приветливо ухмыляется, просит подождать пару минут и удаляется куда-то в подсобку. Берт в свою очередь начинает осматриваться: адски румяные мужчины за столом резво чокаются стаканами с пенистым, один из них приобнимает второго приятеля, они громко в разнобой кричат тосты и хохочут. От этого вида Берту стало как-то странно, но он чуть улыбнулся. Такие же здоровые амбалы и у них в рядах есть, только обычно они неприветливые и малоразговорчивые. Маркус так вообще с устрашающими полосами на лице: на каком-то задании довольно давно угораздило его свалиться с крыши прямо на какую-то груду ржаваго брошенного металлолома. Если верить слухам, то его подстрелили тогда, а если отбросить данную версию, то просто крыша была мокрой. Чуть поближе к стене сидят какие-то милые дамы, даже девушки, молодые совсем, на вид лет так по 19-20. Хихикают, поглядывая на бурлящую компанию тех же здоровых мужиков, пока что даже изящно попивают вино из бокалов, и будто бы атмосфера за их столиком более изысканная, хотя на вид что обстановка, что освещение то же. Вообще Берту по дороге весёлые и поддатые мужички с насмешкой сказали, что этот паб — самый, что есть в Розе, статный, оно и видно: помещение тут побольше некоторых домишек, деревянная аккуратная мебель, не лакированная, конечно, но это было бы слишком богато для поселенской выпивальни; столов тут уйма, торшеры, лампы, стены украшены какими-то безымянными картинами с лесами, деревенскими вечерами и одной с каким-то кутежем знати во дворце. Они, может, не очень подходят зеленовато-коричневой гамме, но вполне вписываются в общее настроение, да и алкоголь тут вроде как неплохой, раз столько довольных и вполне прилично одетых людей сидит. Вот, наконец, пред ним его заветное светлое пиво, парень берет прохладную пинту и отпивает немного, после сделав перерыв, рассчитывается с хозяином заранее и вновь оглядывается. Толпа не прекращает своего весёлого гула, но чуть поутихла со временем. Какой-то энтузиаст, что играл на гитаре, умудрился познакомится с одной из юных дам, что не так давно пила с подругами вино, а сейчас она уже с ним на пару распевает романсы, мило переглядываясь. Большинство посетителей с умилением смотрят в их сторону, кто-то даже тихонько подпевает, иногда мимо нот и с текстом, что уже замылился в памяти, но не это парню интересно: когда все веселившиеся уселись по стульям да лавкам, Берт наконец-то замечает какую-то печальную сцену, что очень выбивается для него своей тишью, скорбью и скромностью: блондинистая девушка сидит у самой стены, ссутулившись, скрыв лицо ладонями. Её спина то и дело содрогается, пока её крепко-накрепко обнимает подруга, поглаживая по склонённой голове и что-то тихонько, но с очень взволнованным лицом приговаривая. Берт не может видеть чьих-то страданий со спокойной душой, но и головы отвернуть не сумеет: для него это самое ужасное, что можно сделать с чужим горем — закрыть глаза. Он без задней мысли оставляет выпивку, встаёт с места и уверенно пробивается к девушкам сквозь набитые столы и разнеженных алкоголем посетителей. Густые брови его подрагивают то жалостно, то настырно, он меняется в лице и внутри всё немного подрагивает от волнения. Приблизившись к месту, он неловко, но довольно громко перебивает девичьи слёзы: — Простите, у вас что-то случилось?.. Шатенка нехотя смотрит на парня и молча мотает головой, вновь склоняясь к подруге, что на слова только больше съёжилась. — Сержант Дрейк, — неуверенно-формально выпрямившись на секунду, склоняется пониже и пытается заглянуть плачущей в лицо, — я из полиции, если это может... Но Берт тут же дёргается от неожиданности: девушка вмиг подняла голову и посмотрела на него своими заплаканными ярко-зелёными глазами с тлеющей надеждой, взяла его за запястье своими мокрыми пальцами и, сдерживая слёзы, неровно заговорила: — Вы полицейский? Вы, правда...? Я... у меня, — голос трясется, по лицу катятся быстрее и быстрее грозди слёз, пока пытается что-то ему сказать. Девушка срывается, вновь начинает рыдать пуще прежнего, не выпуская его ладонь из дрожащих рук, опускает голову. Её подруга тяжело вздыхает, смотрит на Берта с горечью и тихо договаривает: — У неё подругу убили... Парень впадает в ступор, смотрит молча, распахнув пошире карие глаза. Подругу?.. Дрейк мнётся, всем телом напрягаясь, не зная, как ему аккуратнее заговорить с ней теперь, но он точно знает, что она ему очень и очень нужна. — Госпожа, я понимаю, вам тяжело, но, — он слышит её всхлипы и хочет уже стихнуть, но вспоминает, как в таких ситуациях говорит Курт: он спокоен и ничуть не спугнут чужими слезами. Он уговаривает людей под предлогом того, что это нужно для дела, во благо погибшего близкого им человека и правосудия... Люди после такого мужаются и находят в себе силы заговорить, так что Берт, несмотря на неловкость, старается брови свести построже и заговорить увереннее и твёрже, — это нужно, если вы хотите, чтобы мы нашли убийцу. Думаю, нам с вами стоит поехать к нам в отдел... Успокоитесь по дороге?.. В конце своей речи он уже сомневается в правильности сказанных слов. Но, кажется, именно так и говорят следователи: уверенно, хладнокровно. Верно ведь? Курт говорит так, Кенни тоже. Значит, и ему нужно привести её в отдел, но, может, нужно быть чуть помягче с ней? Или предложить выпить, чтобы успокоиться? — Мэгги, — шатенка сочувственно и осторожно потрясывает подругу за плечи, — мне поехать с тобой?.. В ответ девушка отрицательно мотает головой и, наконец, выпрямляется, глубоко и звонко вздыхает и принимается вытирать слёзы с красных глаз. Через пару минут взволнованный находкой и собственной, пусть и не самой искренней, но уверенностью, Дрейк пробивается с девушкой сквозь толпу, держа её за тоненькую ручку, совершенно позабыв о пиве, выходит с ней на улицу, вдыхая прохладный сумрачный воздух, пахнущий мятой листвой. Весь вечерний шум, что теперь слышен очень глухо, будто из бочки, остаётся за дверьми, и наступает тишина всепоглощающая. Нужно найти извозчика: пешком идти будет как-то непрофессионально. Глупо вот так девушке в полном горе предлагать пройтись до участка ночью своими двумя, не на руках же её нести до другой стены. Пока Берт стоит в задумчивости и трёт пальцами гладкий подбородок, пытаясь спокойно придумать, кого бы попросить их довести, девушка позади него тихонько шмыгает носом и мнёт носком туфельки спящую траву. Парень прикидывает что можно попросить кого-то из местных: за лишнюю копейку, тем более блюстителя закона подвести вряд ли кто откажется, да и час не самый поздний; поворачивается к спутнице и немного глупо на неё уставляется: пусть и заплаканная, сейчас же предстала перед ним как тихая, милая юным личиком девица с симпатичными, немного вьющимися светло-жёлтыми собранными волосами, некоторые тонкие пряди которых все равно выбились из пучка и повисли возле лица, колыхаясь от лёгкого ветерка под шум качающихся веток. Её платье, что интересно, не такое насыщенное цветом, но тоже жёлтое, подсвеченное светом из окон паба, хорошо подчеркивает её осиную талию белым пояском, да и сама она выглядит будто юная берёза в осеннем лесу — тихая и одинокая колышется на пригорке, но несмотря на свою скромную позу, очень хорошо различима в этой мгле. Поодаль от нее как раз пара крупных деревьев скрывается в ночи, а она пред ними предстала, будто бы маленький светлячок. — Вас, кстати, как по имени? Берёзка поднимает глаза, покрепче сцепив перед собой ладони, и тихо представляется: — Маргарет. А, простите, — она слегка улыбается после короткой паузы и машет головой, — Маргарет Юнг. Берт улыбается ей в ответ и, не сумев наконец сказать "приятно познакомиться", вновь уходит в раздумья уже в менее неловкой тишине.