Дома мама и сестра уже собрались. Кейтилин надела красивое платье с меховой накидкой, оставшееся у нее с тех пор, когда она только переехала на север. На Арье — наряд Сансы, в котором та встречала пятый день рождения Брана. Самой же Сансе мама приготовила одно из сшитых ею платьев — серое, из мягкой, но плотной материи.
— Ты правда думаешь, что мне стоит его надеть? — удивилась Санса, вспомнив наряд королевы Серсеи: плавный, без всяких оборок; наверняка из лучших шелков Королевской Гавани.
Санса знала, что когда-нибудь это случится: то же, что с мамой, когда та была обещана Брандону Старку, первому своего имени, ее дяде, а после его смерти — отцу Сансы. Произойдет ли с ней то же самое? Легкий смешок обогрел губы — она вспомнила младшего брата Джоффри. Милый Томмен был тихим и робким, держался поблизости от матери, но, спрыгнув с кареты, с любопытством принялся рассматривать двор Винтерфелла. В голове Сансы сам собой появился другой мальчик — ее кузен Робин Аррен. Ему было всего семь лет, он стал лордом Долины… Птенец, которого сокол-отец не успел научить летать.
— Мама, а я понравлюсь Джоффри? — внутри Сансы пылала надежда избежать незавидной участи своей тетки.
— Конечно, иначе он будет самым глупым принцем на свете.
Если Джоффри был наследником трона — кем был сир Джейме? Его сестра была королевой, но его самого никто не считал принцем — а некоторые, судя по их тогдашнему разговору, и человеком-то не считали. Все в Большом зале Винтерфелла открыто смотрели на Джейме с подозрением — может, поэтому он не съел ни кусочка, пока Санса наблюдала за ним.
Джейни Пуль же бросала взгляды на ее нареченного, шепча девочкам что-то о стати Джоффри Баратеона. Он был худощав, среднего для юношей роста; его волосы были густыми и светлыми, а зеленые глаза — глаза его матери — скучающе рассматривали все и всех.
Когда же его взгляд остановился на ней, Санса не почувствовала трепета, о котором беззастенчиво щебетали подруги. Она вздрогнула: оказывается, уже долгое время она сидела без движения, уставившись на Джоффри отсутствующим взглядом. Нужно было взять себя в руки.
Помни про долг.
Санса скромно улыбнулась, пытаясь выказать признательность, — Арья бы скривила нос от того, как мило это выглядело со стороны. Все же ему суждено стать ее мужем, и, если они понравятся друг другу, — выполнить долг перед их домами будет гораздо легче.
Принц Джоффри же был занят дорнийским вином: его отец хранил запасы на особый случай в глубоких погребах, подальше от мальчишеских рук. После третьего глотка Джоффри уже забыл о Сансе, возвратившись к созерцанию всего вокруг.
Чувство
уже выполненного на сегодня долга немного успокоило Сансу. На два стола позади ее собственного слышался громкий голос Теона, раскаты смеха, обрывки шуток и стук кружек.
Кажется, где-то поблизости она видела Джейме Ланнистера — странно, что он был не подле семьи. Сейчас его место пустовало, и Серсею, по-видимому, это раздражало. Вдруг взгляд словно пронзил Сансу насквозь, и та обернулась — за ее спиной явно было что-то важное.
На этот раз Санса заметила его не с первого взгляда, а лишь приглядевшись: Джейме стоял сзади, в тени высокой каменной стены. Высокий, золотой, с искрящимися зелеными глазами и улыбкой, резавшей, словно клинок; облаченный в песочного цвета одежды, черные высокие сапоги и черный атласный плащ. На груди его туники разевал пасть вышитый золотой нитью герб его дома.
«
Он не выглядит как принц. Не выглядит как рыцарь. Таким должен быть король», — думала Санса, пока он проходил мимо, обволакивая ее теплой зеленью глаз с пляшущим в них отражением свечного пламени.
Когда вынесли обжаренного до хруста кабана, зал наполнился пряностью дикого меда. Поджаренная корочка так и блестела, и мужчины тут же набросились на главное блюдо, словно голодные волки. За столом, стоящим в центре, король Роберт топил свое веселье в объятиях какой-то незнакомой женщины.
Лицо Серсеи оставалась таким же беспристрастным: её не интересовало ни развязное поведение Роберта, ни вынужденная беседа с Кейтилин Старк. Она впервые была рада музыкантам, играющим по сторонам дальних столов. Музыку было отлично слышно даже здесь, а там, где стоит Джейме, наверное, хоть уши затыкай — и все же он даже в таком грохоте о чем-то беседовал с Недом Старком. Со стороны это казалось обычным разговором двух мужчин, но Серсея знала: будь воля Джейме — турнир начался бы прямо здесь. Он был настолько глуп в своей задетой гордости, воспринимал все чужими языками и почему-то в одно мгновение решил, что сможет справиться со всем без нее, хотя
такие узлы так просто не разрубить.
В разговоре с Кейтилин Старк Серсея подметила, что та явно передала своим детям вместе с молоком девиз ее родного дома — дома Талли.
Семья, долг, честь.
Старшенькая дочь Кейтилин была очень хорошенькой: высокая по сравнению с ее ровесницами, Санса унаследовала аккуратные, тонкие скулы матери и густые, темно-рыжие волосы Талли. Санса с любовью смотрела на свою мать — явно понимала, какую честь ей оказал королевский двор, предложив союз с наследником Железного Трона, и была готова исполнить свой долг перед принцем Джоффри и государством. Удачный поворот событий. Неудивительно, что все молодые люди вокруг с придыханием следили за каждым шагом Сансы Старк.
— Полагаю, регулы уже есть? — стоило убедиться, что девчонка пригодна для продолжения их рода.
— Конечно, Ваша милость, — несмотря на возраст, Санса явно была еще ребенком, искала одобрения матери в столь деликатных вопросах.
Серсея рассматривала ее наряд. Серебряные нити на девичьем платье завлекали не хуже глубоких голубых глаз: они тянулись подобно ветвям чардрева,
завиваясь у сердца. Длинные рукава подчеркивали изящные руки. Было видно, что Санса Старк по крови принадлежит к дому Талли — но все же от нее веяло и северным ветром. Ее говор был тих и мил, точен и красив, и всего по одной, хоть и неуверенной фразе, Серсее стало ясно: Сансе стоит только захотеть — и она станет костью в львином горле.
«Не протягивай лютоволку руку, если не хочешь с ней попрощаться», — подумала Серсея, подмечая между тем еще и несомненный талант девочки к шитью. В общем, Санса идеально подходила на роль супруги Джоффри…
При должном обращении.
На юном лице так и сияла вера в брак по любви: девчонка точно была такой же идеалисткой, как и Джейме. Каждый раз, когда отец призывал его на поле боя, тот начинал петь что-то о возможных переговорах и уменьшении потерь. Из троих детей Ланнистеров только Серсея понимала отца. Невозможно удержать власть, не окропив нужные земли кровью — иначе сильными домами правили бы не львы, лютоволки и олени, а котята, так лелеемые Томменом.
Лишь после трапезы в западной башне Винтерфелла, которую Старки любезно подготовили для королевской четы, Серсея смогла выдохнуть. Роберт уснул где-то в нижних залах — возможно, на той самой беспринципной северянке. Уж слишком влек короля Баратеона этот край.
Лианна Старк…
Услышав это имя в долгожданную брачную ночь, Серсея словно раскололась надвое: она прошлая, обожавшая своего короля, умерла на его ложе. Здесь же, в Винтерфелле все было пропитано
Лианной: она ходила по этим коридорам; она танцевала в большом зале; возможно, она предавалась сну на этой постели, постели Серсеи. Тайвин Ланнистер подарил новому королю самую красивую женщину в Семи Королевствах, копию своей прекрасной матери, но Роберт не хотел ее. Старки отняли у Серсеи все с самого начала…
Серсея ждала Джейме. Он не мог не прийти, не мог оставить ее наедине с холодным Винтерфеллом и вечной угрозой от его хозяев. Она предлагала Джейме стать десницей, уберечь их от лютоволков и сохранить донельзя хрупкую власть. Но тот ни за что бы не стал «подтирать» за Робертом, в то время как она переступала через свою гордость каждую ночь, когда пропахший вином супруг вваливался в постель, напоминая тушу любимых им кабанов. Игра престолов делает из женщин разменную моменту, и в этот раз по счетам заплатят Хранители Севера. Эддард Старк всем своим видом противился роли десницы, словно желая спрятать голову в снег, — вот только помолвка старшей дочери крепко связала ему руки. Роберт так хотел породниться со старым другом, оторвать его от семьи и запереть в башне десницы, что не видел дальше собственного пуза. Но северные лорды были не менее опасны, чем одичалые за стеной. Зима приходила вместе с ними.
А Джейме так и не пришел.
Не в силах уснуть в предрассветных лучах, Серсея отправилась блуждать по коридорам: возможно, брат даже вдали от дома следовал рыцарскому долгу и держался подле короля.
Каменные стены шептались голосом ветра, но холода не было. Из окон верхнего этажа виднелись спины слепо глядящих в пустоту горгулий — они были почти столько же велики, что и львы, разевающие пасть на каждом постаменте Утеса Кастерли.
Найти Джейме оказалось легче, чем Серсее казалось, хотя без блестящих доспехов он и был неприметным — особенно с тем обреченным выражением лица, каким он смотрел в сторону Королевского тракта. Что-то явно занимало его мысли. Что, что она уже не могла контролировать.
— Нам нужно поговорить, — Джейме что-то пробормотал себе под нос, но все же пошел вслед за ней ко входу в ближайшую пустую комнату. Как и всегда.
Серсея с тревогой взглянула на него.
— Не нравится мне все это, — сказала она, — десницей бы следовало стать тебе.
— Сколько раз я должен тебе повторять, что не хочу этого. Тебе не хватило залога в виде помолвки Сансы Старк с Джоффри?
Винтерфелл почти постоянно раздражал Джейме, и сейчас Серсея заставляла эти чувства прорываться наружу.
— Тебя это волнует?
— Конечно, меня это волнует! — Серсея отказывалась понимать очевидное. Именно из-за помолвки Нед Старк отправится в Королевскую Гавань — других причин принимать предложение Роберта у того просто не было, сколько песен бы ни пелось об их дружбе.
— Разве ты не видишь грозящей нам опасности? — Спросила Серсея, подходя ближе. — Роберт любит его как брата.
— Не наблюдал за ним пылкой братской любви, — Джейме раскатисто засмеялся, вспомнив все плевки Роберта Баратеона в сторону родни.
— Не валяй дурака! Одно дело — Станнис и Ренли, другое дело — Эддард Старк. Роберт прислушивается к Старку. Да будут прокляты они оба!
Джейме сам не раз проклинал их, причин у него было предостаточно. Но сейчас ему хотелось верить, что все эти налитые ядом слова слетают с губ Серсеи из-за страха за семью, а не в плену безумной злобы на покойную девушку, что лежала где-то под замком.
— Говорю тебе, Джейме, он захочет сделать что-то против нас. Зачем еще ему покидать свой дом?
— По множеству причин… по обязанности или по долгу чести, — во второе Джейме почти не верил, — может быть, он стремится отдать Роберту долги за погибшую сестру, или наоборот.
Джейме увидел, как у Серсеи затряслись кончики пальцев, как сверкнули глаза и участилось дыхание. В одно мгновение она буквально врезалась в его губы своими. Скорее по привычке он прижался в ответ, так, словно один из них в любое мгновение может сломаться. Его тело подалось вперед, отрезав все пути к отступлению. Рот приоткрылся, губы сестры раздвинулись, язык уверенно прикоснулся к нему. Так, как они делали уже тысячу раз.
Звук, появившийся где-то на окраине сознания, заставил Серсею испуганно отстраниться. За раму окна держался младший сын Старков — в немом удивлении он смотрел своими черными глазами прямо на них.
— Он
видел нас! — пронзительно воскликнула Серсея.
— Я и так понял, — раздражение вновь вернулось к Джейме вместе с новой проблемой.
Он подошел к Брану — рука крепко вцепилась в рубашку, — заглянул в испуганные детские глаза. Лев загнал волчонка в угол.
— Что ты делаешь? — возмущенно спросила Серсея, но Джейме не торопился отвечать.
— Сколько тебе лет, мальчик?
— Десять, — проговорил Бран. Он дрожал — страх постепенно покидал его, и становилось легче. Осознав, что крепко сжимает пальцами руку Джейме, Бран робко выпустил ее. Джейме же взглянул на Серсею. Если бы Брана попросили назвать чувства, написанные на этом мужественном лице, он бы, не задумываясь, ответил: «Обреченность и отвращение».
— Все ради любви, — так всегда говорила Серсея. Она шептала эти три заветных слова ему на ухо, когда пыталась убедить: все жертвы ради сохранения их общей тайны того стоили. Джейме резко разжал пальцы, лишь слегка надавив на грудь Брана.
В ушах еще долгое время стоял звук упавшего тела. Гулящий по замку сквозняк словно проникал под кожу. Серсея по обыкновению потянулась ладонями к его щекам, будто желая успокоить мятежную душу, но Джейме лишь отмахнулся от нее. Он задумался: прислушался бы его разум к совести в отсутствии белого плаща и клятв? Впрочем, вопрос был чисто теоретическим.
Клятвопреступник. Снова.
Что делать, если мальчик выживет? Все отрицать? Не поверят — слухи о них с сестрой ходили еще со дня рождения Джоффри. Свернуть Брану шею, пока не поздно? С участью, которая его ждала, смерть могла считаться милосердием. Брану теперь не стать рыцарем, не завести семью; жизнь, лишенная всякого смысла уже в десять лет, — кошмар наяву. Своим же смыслом Джейме считал и то, и другое. Но если ради семьи он кропил руки кровью невинных, то от рыцаря от него уже мало что оставалось: умения да блестящие доспехи.
Человек без чести. Может, вновь предложить сестрице бежать как можно дальше, забыв о Старках? Нет, тогда их семья утратит всю власть, и Серсея сочтет его предателем дома Ланнистеров. Какой вариант выбрать? Ни один не годится.
Джейме едва успел отойти на пару десятков шагов от замка, как в утреннем воздухе зазвенел нежный голос юной Старк. Мужчина замер.
Не раз ты повстречался с ней
В задумчивой глуши,
Где только шорохи ветвей,
Зима, и ни души.
Он стоял, завороженный мелодией и нахлынувшими воспоминаниями. Перед сном мать пела ему песню о том, как двое влюбленных бежали сквозь зимние леса, веря, что где-то за стеной их ждет лучшая жизнь.
Никто другой с ней быть не мог
Среди глухих дорог.
Никто не знал, какой цветок
На севере растет.
Как Джейме ни пытался, он не мог вспомнить последний вечер в объятиях матери, но эта песня ласкала его слух, пробуждая что-то затаенное в глубинах памяти. Он ощущал ее присутствие, нежный запах ее пшеничных волос и чувство, что он под защитой, укрывающей его ночью, как теплое одеяло. Пока мать не умерла. Пока не родился Тирион.
— Сир Джейме… — голос Сансы заставил его вздрогнуть.
Была ли она уже здесь
в тот момент? Видела ли, как его рука толкнула ее младшего брата навстречу земле? Страх накатил волной: Джейме не мог вдохнуть, будто легкие залились свинцом; сердце бешено стучало, отбивая беспорядочный ритм по ребрам, и его удары шумом отдавалось в ушах. Джейме постарался унять дрожь в теле, силой заставляя себя втянуть воздух.
— Твой брат, да, я слышал, — в такие моменты хотелось верить, что это Серсея говорит его устами, а не он сам, — ты не могла этого изменить…
Джейме не мог и не хотел ей врать. Он ни о чем не жалел и был уверен: Санса сделала бы то же самое для своей семьи. Слова соболезнования по своей сути лицемерны, а теперь из его уст — и подавно, поэтому Джейме предпочел оставить их при себе.
— Посмотрите на меня, леди Санса! — Хотя девушка все еще плакала, рыдания по брату уже превратились в тихие прерывистые всхлипы. — Вам нужно быть сильной…
Ему нужно, чтобы вы были сильной.
Платком, найденным в кармане штанов, Джейме утер с ее лица слезы. Вне всякого сомнения, сейчас он перешел черту, однако и об этом ничуть не жалел.
Санса Старк протянула ему руку, изящно опустив кисть, и ласково улыбнулась сквозь все еще блестящие на глазах слезы. Вокруг было холодно, но ее ладошки согревали, как и благодарный взгляд больших голубых глаз.
Не надо так смотреть.
«Идиот!» — обругал себя Джейме. Ему следовало бы сбежать подальше от нее. От мягкой, чуть застенчивой улыбки, которая совсем немного, но взывала к едва утихшему раздражению.
— Мама как-то пела эту песню, когда болел Джон. Я тогда была ещё совсем маленькой, но все равно помню, что после этого ему стало лучше…
— Красивая песня, — кивнул Джейме, — мне она напомнила о моей маме и ее балладах-колыбельных… Мама умерла, когда мне было семь лет.
— Когда настанет время покинуть Винтерфелл, мне придется оставить и мою семью, — хоть её голос по-прежнему был наполнен тоской, Санса больше не плакала, — но вряд ли это похоже на то, что чувствовали вы все это время.
Джейме вспомнил, как держался за материнскую руку, гуляя по просторам Утеса Кастерли.
— Моя мама любила природу, — сообщил Джейме, опуская глаза к земле. Он редко говорил о матери вслух, даже с Серсеей. Почему они вообще перешли к этой теме? — В любом случае, вы всегда сможете приехать сюда, если захотите.
Ей нужно было верить в возможность выбора. С одной стороны, ее переезд в Королевскую Гавань как невесты Джоффри гарантировал им покорность севера, а с другой — Джейме воротило от одной лишь мысли, что теперь Эддард Старк будет где-то поблизости. Но тот бы точно не отпустил дочь в их львиное логово одну, а идти на уступки им не впервой.
Замок засуетился: путешествие по Королевскому тракту должно было начаться на рассвете. «Внезапный недуг» Брана уже задержал их, но Роберт был непреклонен: отбыть в Королевскую Гавань следовало как можно скорее. Он получил все, что хотел, и смысла ждать чего-то еще не было.
Уже по странно сложившейся за два дня их знакомства традиции Санса вновь обогрела Джейме взором южного неба.
— Кто бы что ни говорил про вас, сир Джейме, вы —
хороший человек.
