Лезвие ходит по краю сердец

Растянувшись на матрасе, Гермиона ощутила приятную боль по телу, мышцы болели, не той ненавистной болью, часто посещающей её в последнее время, наоборот, и когда она посмотрела вниз на свое тело, то заметила множество отметин, похожих на синяки, которые послужат напоминанием о прошлой ночи, прежде чем исчезнуть в ближайшее время. Она была уверена, что её шея была подвергнута гораздо большему ущербу, а сочетание засосов Беллы, виднеющихся на открытых участках кожи, привело в реальность. Изменения утренней рутины были необычайно резкими, конечно, она не жаловалась, но никак не могла ожидать, что сладкий сон, точнее, уже не сон, всё-таки случился наяву. Что скажет Беллатриса? И что ей говорить самой, если брать в учёт, что именно Гермиона была, мать его, инициатором… Пора было подумать и наконец оторвать свой взгляд от перекрывающих молочную кожу отметин на шее, собираясь подышать воздухом до пробуждения женщины, игнорируя похмелье. Ей пришлось приложить достаточно усилий чтобы найти в своём походном рюкзаке чистую водолазку, закрывающую все элементы ночной страсти, не желая ловить различного контекста взгляды позже. Она взяла пояс с оружием на всякий случай, накинула тёплую кофту, прекрасно помня утреннюю прохладу, покидая дом сладко спящей Беллатрисы, решаясь уйти из городка на время размышлений, начиная думать уже у самого порога о будущих словах. Было необходимо навести порядок в голове, как когда-то она в собственной комнате раскладывала книги по важности прочтения, пытаясь соблюдать объём и алфавитный порядок. Беллатриса же проснулась от потери тепла другого тела окружающего её всю ночь, оглядев дом, поняла, что кроме неё здесь было лишь одиночество, чему женщина не удивилась. Белла со странным подобием улыбки разглядывала собственное тело в отражении, считая огромное количество отметин, напоминающих прекрасный вечер, о котором как бы себя ни спрашивала Беллатриса, она не жалела. Да, возможно, не сегодня, но разговора на эту тему не избежать, а вести какие-то дискуссии для необходимости выражения собственных чувств, до сих пор не ясных для неё самой, было сложно. Невозможно. Стук в дверь заставил быстро накидывать аккуратно сложенную одежду, надеясь на отсутствие вторжения в личное пространство. Это точно была не Гермиона, и никто другой бы не стоял на улице молча, а подал голос, позволяя Белле опознать личность, званного или нет гостя. Сейчас же женщина должна быть во всеоружии, если припоминать последнюю встречу с Римусом. Она вытянула воротник плаща, не желая кому бы то ни было показывать собственную шею, ярко заявляющую об интересной ночи. — Меня просили передать: ваш следующий противник Аластор Грюм. Бой завтра в полдень, — это был дрыщавый почтальон, исчезнувший ещё быстрее, чем хотела Беллатриса. И Белла соврала, если бы сказала, что не испугалась, этот безумный мужчина был хорош, настолько хорош, что если бы не Том, то она попросила бы Грюма в учителя, надеясь на возможность получения не только упрёков, но и знаний. Слишком раннее пробуждение поспособствовало провести ещё пару часов в беззаботности собственного дома, наслаждаясь одиночеством, чуть скучая по девушке, подозрительно долго отсутствующей. Триллион теорий сами выстраивались в голове, вплоть от самой обычной прогулки, до истерики на члене Поттера и её кузена о том, как она сожалеет о проведённой ночи. Беллатриса приняла решение прогуляться по округе, надеясь найти Гермиону, ну или хоть понять, где находится девушка. Разузнать местоположение Грейнджер так и не получилось, поэтому прогулка Беллы превратилась во фланирование, упуская скорость течения времени, определяя уже подступающий вечер по солнцу. Беллатриса медленными шагами двинулась в сторону своего дома, наблюдая, как тёмные облака, готовые очиститься, вот-вот подарят нежелательные капли воды. Не имея желания промокнуть, ускорила шаг, и удивление застоялось на лице от осознания темноты внутри её обители, означавшей отсутствие Гермионы. Это казалось неправильным, было и так достаточно поздно, скоро погода покажет себя с другой стороны, а девушка непонятно где. Вполне вероятно, что сейчас Гермиона не в безопасности, может, даже нуждается в Беллатрисе, заставляя женщину выкрикивать имя своей сожительницы при открытии двери, получая в ответ лишь тишину, которую нарушила первая вспышка молнии и разразившийся гром после секунд семи яркого рисунка на тёмном небе. Ливень напоминал мощный поток струй в ванной комнате, побуждая ещё больше ждать возвращения Гермионы. Белла заварила чай, решив не разбавлять его холодной водой, вновь вспоминая девушку, в последнее время Гермиона решила не выходить из мыслей женщины, что не на шутку бесило. На ловца и зверь бежит, именно с такой формулировкой мысленно приветствовала вбегающую внутрь её обители вымокшую полностью Гермиону, отчаянно ищущую что-то в своём рюкзаке, открывающую самый потайной карман, достающую нечто поражающее Беллатрису едва не до сердечного приступа. В руке у Грейнджер красовался самый настоящий пистолет, заряженный, и девушка не просто так его взяла, но потом взглянула на ошеломлённую женщину с уймой немых вопросов в глазах, пряча своё теперь уже не тайное оружие обратно, тяжело вздыхая. Она не знала стоило вообще ей говорить о том, что случилось, прекрасно зная, что Беллатриса ни за что не будет готова сделать такое, особенно ради неё, да и Гермиона просто являлась обузой. — Эй, — женщина присела рядом. — Какое убийство может быть без меня? — тёплая усмешка и брошенная в шутку фраза на удивление немного успокоила. Девушка выдавила слабую улыбку, вешая как будто искупавшуюся в озере кофту, выжимая ту по максимуму, сбрасывая оружейный пояс на стул, аккуратно вынимая оттуда все ножи, позволяя вещице сохнуть быстрее. Не было и малейшего представления о том, как же ей начать диалог с явно ожидающей и терпеливой женщиной, наблюдавшей за слегка нервной Гермионой, считая количество холодного оружия на стуле, поддерживая необходимую немую паузу. — Знаешь, Беллатриса, иногда я думаю, что могу спать с женщинами только пьяная, — Гермиона тяжело вздохнула, усаживаясь возле кровати, кладя тяжёлую голову на колени, не замечая, как Белла садится рядом, просто поддерживая своим присутствием, с досадой осознавая, что девушка жалеет о проведённой ночи. Гермиона не знает, что делать, просто достаёт из кармана потрёпанный конверт, отдавая тот в руки Беллатрисы, начинающей доставать содержимое, радуя собственное любопытство. Сердце замирает от хранившейся внутри информации, а глаза резко переходят на любую другую вещь в доме, не желая и дальше смотреть картины, разрывающие женщину изнутри. Она жалеет… — Меня тогда накачали наркотиками. Я поклялась тогда больше не пить и не заниматься чем-то подобным, но на следующий день всё равно напилась и уединилась с красивой женщиной в комнате паба. И лишь на утро поняла, что воспользовалась ей, несла полный бред с утра и убежала от неё, так и не спросив, что чувствовала та девушка, — Гермиона раскаивалась, устраивая сеанс психотерапии, выговариваясь о наболевшем. Стоило только тяжёлому взгляду Блэк упасть на фотографии вновь, как смысл истории был понятен. Это было вступлением, поясняющим яркое содержимое снимков, на которых Гермиона выступала в разных позах, обнажённая, со слишком кривой улыбкой, одновременно осознавая и нет, что происходило тогда. Руки непроизвольно сжались в кулаки, а ногти уже нервировали внутреннюю сторону ладони, от негодования на случившееся. Сейчас Беллатриса бы не отказалась от полезной психологической книжки, не предполагая, что нужно говорить девушке. Она аккуратно приобняла Гермиону за плечи, не обращая внимания на сырую ткань, прижимая к себе, стараясь намекнуть той, о продолжении истории, если девушка, конечно, захочет. Главное, это не подать собственной грусти, просто посидеть рядом, нельзя вообще было позволять в ту ночь себе что-то подобное, вот, сама виновата! — Я чуть не убила посыльного, но оказалось, что это был обычный парнишка, доставляющий, как он думал, обычное письмо, даже не обращая внимание на лицо отправителя или отправительницы, — и тут Гермиона больше не хотела сидеть, резко выходя из полуобъятий. — И знаешь что, Беллатриса? Мне сказали подойти к тебе, попросить проиграть Грюму, иначе это увидят все и не только в нашей деревне, а я прекрасно знаю важность приза и думаю, что мне пора уходить отсюда, потому что люди из Азкабана нагрянут мгновенно! — это было точкой невозврата. Женщина была шокирована такими условиями и чуть рада, что было совсем неуместно, давая себе обещание убить Грюма после более жестокого допроса с особыми пытками, пока имя главного обидчика Гермионы не сорвётся из его рта. Она схватила Грейнджер за руку, быстро вскакивая на ноги, заключая в самые первые в жизни объятия такого формата за ужасно долгое время по собственной воле. Тихое «всё будет хорошо» разлилось успокаивающим шёпотом прямо на ухо девушке, она прекрасно понимала, как сильно груз прошлого давил на Гермиону, не представляя, насколько сильным будет удар, если угроза воплотится в реальность. Она защитит её от смерти и сохранит достоинство, если девушка не потеряла его тогда. — Тогда в Хогвартсе меня победил Сириус, используя какие-то таблетки, вызывающие головокружение, — и тут Гермиона застыла с немой гримасой ужаса. — О, нет, я не делала минет ему, мой дорогой кузен спустил всё на тормозах, говоря о родстве и всякой другой ерунде. И Гермиона впервые разделила ненависть Беллатрисы к двоюродному брату, осознавая скверность поступка ради глупой победы. Люди всегда переставали быть людьми, предпринимая самые ужасные меры ради лучшего статуса, вызывая столько противоречий. Девушка никогда не понимала, в чём смысл победы, если та досталась незаслуженно? Гордость за себя пропадала, а проигравшего и не слушали, всё порой было так несправедливо. Лучше проиграть, не потеряв собственного достоинства, чем сделать какую-то пакость и купаться в лучах лживой славы. Она никогда не общалась с Сириусом, по рассказам Гарри было сложно судить о нём, но факт оставался фактом, если бы в нём была хоть капля сожаления, то её лучший друг не спрашивал о причине возникновения такой сильной ненависти между родственниками. — Мне жаль, Беллатриса, и… Тебе действительно не обязательно проигрывать, поверь, я смогу пережить всё это, — Гермиона должна быть сильной, нельзя просто так рушить чью-то мечту, их общую цель. Девушка крепче обняла Беллу, показывая всем жестом правдивость собственных слов, испытывая лёгкую дрожь, при этом действительно оказывая поддержку, которую вообще-то должна была давать женщина, но, похоже, это был обмен необходимым теплом, не нарушаемыми объятиями, позволяя чувствовать себя более уверенно. Беллатриса даже не обратила внимания, как её одежда пропиталась сыростью от тряпок Грейнджер, игнорируя менее волнующий факт. — Не обманывай ни себя, ни меня, — этот грубый тон и потеря обнимающих рук вновь вернули в жестокую реальность. — Ненавижу, когда кто-то решает мою судьбу, Беллатриса… — слабая улыбка Гермионы и кивок женщины, обозначали паузу в их диалоге, предполагая достаточную продолжительность. Девушка никогда не сможет расплатиться за такую, возможно, оказанную услугу с Беллой, думающей идти на поводу у тварей, понимая, чего может лишиться. Будь Гермиона на её месте, то сделала бы то же самое, наверное, но всё это было так сложно. Беллатриса прекрасно поддержала её, поделилась собственной историей и теперь, возможно, пойдёт на немыслимый подвиг, теряя возможность выиграть необходимую карту с расположением артефактов. Беллатриса хочет спасти её от Азкабана или же смерти, сохранить свой секрет. Она попытается сделать всё для неё, отказываясь от себя, всё было так неправильно, но так… Гермиона не знала, что делать и что думать, всё это так выматывало. Скинув все сырые вещи с себя, поменяв те на другие, девушка легла спать, ещё раз благодаря Беллатрису, боясь заглянуть в тёмные глаза. Засыпать пришлось одной, но это бы не сравнилось с тем, что готова была сделать Блэк. Сон поглотил всю реальность, позволяя хоть на время отключить мыслительные процессы. Женщина же тихо допивала третью кружку чая, не до конца решив что делать, может, Гермиона действительно сможет это пережить, а от проклятых людей укроется на время в Малфой Меноре, ради общего блага и победы над врагом, а также и достижения собственной цели. Неужели она по правде сделает это… Утро не задалось с момента пробуждения, радовала относительно подсохшая земля и умиротворённое лицо Гермионы, выглядевшей во сне чуть моложе. Это было так удивительно, когда люди спят, то могут отдохнуть от всего, забыть все тягости жизни и не дать морщинам возможности появляться, такое спокойствие грело душу, но Беллатриса так и не решила, что делать, мучая себе тем или иным исходом. Она из раза в раз ставила себя на место Гермионы, думая, как ситуация бы повернулась, смогла ли она пережить всё это, а ответа так и не находила. Вероятно, смогла бы, но предполагать легче, чем проживать весь ад, не так ли? Прикрыв одеялом девушку, Белла вышла из дома, надеясь не встретить кого-то на пути, особенно Грюма. Путь в раздумьях показался быстрее, а на деле черноволосая женщина пришла вовремя, протискиваясь через толпу прямо на сцену к своему ненавистному противнику и Дамблдору, по пути отдавая плащ и пояс Тому, забирая из рук друга меч, по блеску — недавно заточенный. Его подбадривающая улыбка ещё больше вводила в сомнения, но ведь успокаивающее обещание уже было дано. Беллатриса заглянула в глаза противника, не находя и намёка на стыд или что-то ещё плохое, что обычно чувствуют люди, испытывая всё больше негатива, ну не могла она позволить ему так просто победить, не могла, наглый мужчина заслуживал смерти, не иначе. *** Гермиона проснулась одна, быстро обращая внимание на настенные часы, умудряясь одеться за минуту и выбежать из дома, кажется, забыв закрыть дверь, что мало волновало девушку сейчас. В теории Беллатриса могла встретиться уже по пути, но её не было, что проливало тонкую струйку надежды, открывая второе дыхание для утренней не задуманной пробежки, позволяя за несколько минут добраться до болельщиков, услышать лязг мечей, пытаясь пробиться внутрь, толкаясь и получая в ответ грубые толчки. Радости не было предела, Гермиона готова была запрыгать на месте, заметив Беллатрису с мечом в руках, просто ставя защитные блоки и наносившую лёгкие удары в ответ. Белла сама не понимала, чего ждала, словно должно произойти чудо и всё разрешится само собой, так наивно и по-детски. Грюм не воздерживался от оскорблений, а в лицах наблюдателей читалось столько непонимания, словно те впервые увидели волшебников с палочкой наперевес мечом, где холодное оружие с триумфом проиграло. Ей никак не хватало смелости решиться на такой поступок, смотреть на Тома было ещё более опасной затеей, но она всё равно чувствовала его взгляд. Беллатриса была несказано рада, что сейчас девушка спит и никак не увидит её колебаний и позора, обидного позора. Подлая подножка уронила её на землю, а голова повернулась в произвольном направлении и взгляд нашёл взволнованную девушку с кудрявыми волосами, торчащими во все возможные стороны, под разными углами, бросая слабую неуверенную улыбку, ставя меч против удара Грюма. — Заставь его подавиться землёй, Белла! — отчаянный крик прекрасно смешался с одобряющим взглядом, и короткая сопровождающая возглас улыбка отразилась на лице Гермионы, позволяя Беллатрисе выйти из лежачего положения гораздо быстрее, чем рассчитывал её противник, с громким издевательским смехом, начиная свою первую реальную атаку. Только Гермиона могла решить всё за неё, и Беллатрисе не требовалось повторного подтверждения, как же она была ей благодарна за принятие решения, на которое Блэк просто не хватало смелости, обещая всевозможными способами потом помочь девушке, если конечно Грюм не сможет выиграть самостоятельно. Мужчина явно не ожидал такого, застывая на месте в замедленной съёмке, всматриваясь в лицо девушки, давая фору в пару секунд, пропуская болезненный удар коленом в бок, из-за необходимости отталкивать женщину подальше для короткой передышки. Толпа в одно мгновение взорвалась, выкрикивая различные слова в пользу темноволосой женщины. Оказалось, что Аластор был более ненавистен людям, чем грозная Беллатриса Блэк, даже её кузен вступил в такт аплодисментам вместе с Поттером. — Умри! — ненавистный крик окутал всех и тычковый удар поразил живот. Мимолётная боль поразила и её саму, но необходимо было действовать дальше, быстро доставая меч из внутренностей подонка и сокрушительным ударом пробивая блок руками, разрезая шею. Позволяя окровавленной голове с громким треском упасть на грязную землю, а мёртвое тело склониться под её ногами, слушая огромный вопль людей вокруг, игнорируя последние судороги мертвеца, замечая очень шокированную Гермиону, смотрящую чуть ниже, чем были её глаза, побуждая взор Беллы опуститься к собственной фигуре и увидеть торчащую рукоять меча прямо из её. Шок смешался с чувством победы и беспокойства за Гермиону, когда та начинала тонуть в настигающей её саму темноте, последнее видение было запечатлено в памяти, а крик о необходимости врача уплыл из внимания. Тьма накрыла с головой, забирая с собой единственную победительницу Грюма.