Очерненный герой

      Гермиона и Драко стояли в недопустимой близости от камеры, в которой заключен их друг, Гарри Поттер. Стены тюрьмы пропитаны страданиями и отчаянием, проникшими в каждый камень этого места. Привыкшие к нейтральному магическому потоку подростки были обескуражены подавляющей тёмной магией, витающей в Азкабане. Только сейчас они смогли понять разницу между «тёмной» и «светлой» магией.       Придумывая план, подростки были убеждены в правильности своего поступка. Ведь кто, как не Гарри Поттер, сможет им помочь? Кто, как не Гарри Поттер, сможет вновь одолеть Тёмного Лорда? Но пять месяцев планирования и поисков информации привели к тому, что даже в сердце Грейнджер появились ростки сомнений. Гарри оказался гораздо более сложной личностью, чем они думали. Его жизнь переплетена слоями тайн. Смотря сквозь решётку в зелёные глаза своего друга, они понимают, что перед ними не обычный подросток или рядовой узник Азкабана. Ни одна эмоция, которая могла бы пошатнуть уверенность в здравомыслии Поттера, не проскользнула на его уставшем лице. Перед ними стоял волшебник, который казался опаснее, чем кто-либо в этом месте.       В глазах учеников Хогвартса мерцает неуверенность в правильности своего выбора. Они осознают, что каждый вздох, каждая секунда в темноте коридоров, несет в себе и триумф и риск. Они стоят на перепутье, где сомнения и уверенность переплетаются в сложный структуру, оставляя в их сердцах тень неизвестного. — У нас не так уж и много времени. — тихий голос Поттера разорвал тишину.       Ожидания сыграли злую шутку с подростками. Они ожидали встретить исхудавшего и замученного друга. Пусть и на своих условиях, но они были готовы протянуть руку помощи. Пусть и потерявший немного в весе, но прямо сейчас Гарри казался им могущественнее и опаснее, чем когда-либо прежде. Страх сковал их, бывшая уверенность в своих возможностях была поколеблена.       Гермиона встряхнулась, словно пробуждаясь от своих внутренних раздумий. — Да… — начала она, но слова казались тяжелыми, а взгляд Поттера пронзал ее, словно внимательно оценивая каждую мысль. — Гарри, мы хотим узнать правду. — выдавила она, ощущая невесомость слов, которые оставались в воздухе, нависая в ожидании ответа.       Гарри вопросительно поднял бровь. — Кто ты и для чего ты делал всё, что сделал? — слова прозвучали как-то сипло, голос Гермионы дрожал от волнения.       Малфой, недовольно принимая волнение и неготовность подруги (впрочем как и своё собственное), взял на себя ответственность за следующие шаги. — Для начала, мы хотим знать — заслуженно ли тебя посадили в Азкабан?!       Не желая пересекаться взглядом, он вынул из внутреннего кармана серого пиджака флакон с сывороткой правды. Поттер протянул руку в которую упал флакон. После краткого изучения, он легкостью выпил содержимое. Гермиона и Драко, напряженно ожидавшие принятия сыворотки, расслабились. Но, не замечая видимых признаков действия сыворотки, почувствовали, как напряжение стало возвращаться. — Я слишком хорош в оклюменции… — с лёгкой усмешкой ответил он, словно высмеивая их попытки. — Никакие из существующих сывороток меня не возьмут. Вам придётся поверить мне, но я даю вам своё слово, что всё сказанное мной будет истинной.       Они подозревали, что обычная сыворотка правды не подействует на их друге, поэтому потратили круглую сумму на улучшенную. Продавец убеждал, что только истинный мастер ментальных дисциплин сможет противостоять данному эффекту. И как бы не возвышали подростки гений Поттера, они и подумать не могли, что сыворотка не возымеет над ним никакого эффекта. — И какова правда? — опасливо спросил Драко. — Квирелл действительно умер от моей руки, и в суде я честно рассказал о произошедшем. — с серьёзностью начал свой рассказ Гарри. — Смерть Джинни и Седрика тоже несет отпечаток моей вины, хотя я и не являюсь их убийцей. Мои ошибки, недостаток осторожности и гордость стали причиной гибели этих детей, но прямая вина лежит на плечах Волдеморта. — Как? — слабо произнесла Гермиона. — Как это возможно, если ты утверждаешь, что он вернулся только в этом году? Почему ты говоришь, будто ты встречал его еще на первом и втором курсах?       Этот вопрос больше всего будоражил умы членов клуба «Нюхлер». Чего уж говорить, если о деталях произошедшего, даже Гермиона узнала лишь на суде. В те времена, Гермиона считала, что было бы ужасно, спроси она у друзей о том, как погибла Джинни. — Что вы знаете о крестражах? — спокойно поинтересовался Гарри.       Малфой и Грейнджер молча отрицательно покачали головами. Они уже привыкли, что Поттер отвечает на прямые вопросы издалека. Начиная свой рассказ так, чтобы обхватить все грани истории. Порой, стремясь обучить и передать все тайны, Гарри увлекался в описании ненужных деталей. — Крестраж — продукт самой темной магии, заключающий часть души волшебника в определенный предмет. Этот предмет приобретает свойства, отражающие характер владельца души, и волшебник неуязвим, пока не уничтожишь крестраж. — Это что, как в русской сказке о Кощее Бессмертном? — удивленно спросила Гермиона.       Драко в изумлении уставился на Гермиону. Он уже позабыл о сказке, которую Гарри столь настойчиво рассказывал им на третьем курсе. Тогда она казалась ему чем-то нелепым, но сейчас она получила свой смысл. — Верно, — ответил Поттер, удовлетворенно кивнув. — Волан-де-Морт создал крестражи, сделав себя бессмертным. Но по каким-то причинам в 1981 году мне удалось разрушить тело лорда, но его душа осталась в мире живых. Долгие годы она скиталась, пока не встретила Квирелла. Слабый и, будем честны, жалкий Квирелл не выдержал давления могущественного темного мага. Следом идёт череда событий, и вот, через одержимого профессора ЗоТИ, мне, на первом курсе, удалось встретиться с Волан-де-Мортом. — Но как Дамблдор позволил этому случиться? — изумленно воскликнула Гермиона. — Я не знаю. — пожал плечами заключённый. — Правда не знаю. — добавил он видя скептицизм в глазах друзей. — Давно потерял логическую цепочку первых действий старика. — недовольство отражалось в его голосе. — Но на втором курсе в школе появился первый и самый опасный крестраж, заключённый в дневнике Тома Марволо Реддла. Характерная черта крестража, заключённая в дневнике, проявлялась в подавлении воли. Его подкинули Джинни Уизли, и крестраж питался её жизненной энергией, поглощая воспоминания. Когда я разгадал все загадки, было уже слишком поздно. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать, как он полностью поглощает Джинни, и убить материализовавшегося Тома Реддла.       Голос Поттера не дрогнул, но в его опущенных веках Гермиона и Драко уловили тень сожаления и вины. И этого не было достаточно для оправданий, но хватило чтобы поверить в его невиновность. — Диггори под невидимостью пытался выхватить Кубок прямо у меня из рук, но мы схватились за него одновременно. — продолжил свой рассказ Гарри. — Кубок оказался ловушкой. Перенос был болезненным и скорее всего, порт-ключ намеренно сделали таким плохим. Седрик мог погибнуть, потому, обладая повышенной способностью к регенерации, я решил перенести весь урон на себя. Признаю свою беспечность в этот момент, слишком поздно я воспринял ситуацию ловушкой… — Постой… — перебил Драко. — Ты хочешь сказать, что ты принял меры, чтобы стать участником Турнира Трёх Волшебников? — Верно, и предвидя следующий вопрос: во-первых, эмансипация; — Гарри начал загибать пальцы. — во-вторых, я автоматически получил бы аттестат СОВ, а в случае победы ещё и ЖАБА; в-третьих, освобождение от уроков. У меня было в планах множество проектов, и это требовало большую часть моего времени. Но мои попытки обойти ограничения кубка оставались в рамках предписания нашей школы, я не пытался пронести себя как участника Ильверворни. Я ответил на твой вопрос, Драко?       Малфой кивнул, сделав пару пометок в блокноте. — Возвращаясь к событиям четвёртого курса… Я многое недооценил, в том числе и мощь расщепа. На каком-то кладбище я свалился, мгновенно потеряв сознание от магического истощения и, скорее всего, кровопотери. По пробуждении, Волан-де-Морт уже возродился, а Седрик мёртв. Восстановленной магии не хватило бы на сражение с возрожденным лордом, так что, ухватив кубок и тело Седрика в качестве доказательств, я попытался аппарировать в Хогсмид, но, коснувшись кубка, перенёсся на трибуны.       В отличии от прошлого рассказа, Гермиона не заметила и намёка на сожаление. Словно смерть Седрика была не такой уж и важной в жизни Поттера. — Тебе плевать на смерть Седрика? — удивленно спросила Грейнджер, озвучивая предмет своих переживаний. — Я мог бы лицемерно распинаться о том, как мне жаль, но толку? Диггори прекрасно знал, что турнир опасен, и если бы он сразу аппарировал, тогда бы спасся. Но либо он решил дать бой, что было заведомо глупо, либо он также пострадал от порт-ключа.       Гермионе было необычно слышать такие холодные слова от Поттера. С другой стороны, Малфой кивнул, признавая, что, будь он на месте Поттера, он тоже не испытывал бы угрызений совести из-за смерти Седрика. — Откуда у тебя все эти знания? — озадаченно спросил Драко. — Если магия крестражей настолько темная и одаривает бессмертием, тогда об этом должны знать единицы, как минимум в Европе. — Знают гораздо больше, Драко. — отвечает Поттер. — Магический мир полон различных сильных волшебников, просто лишь психи прибегнут к данной магии. Но на этот вопрос я не отвечу, как бы ты не просил.       Надеяться получить ответы на все свои вопросы было наивно — данную истину Поттер неоднократно вбивал в головы своих друзей. К сожалению, этот вопрос был одним из тех, который наиболее интересовал Малфоя. — К чему ты готовишься? — всё же Гермиона задала самый волнующий её и других вопрос, тем самым переключив внимание Драко на другую тему. — Зачем ты налаживал связи с представителями министерства стран магической Европы, руководителями гильдий, семьями… Ты хотел власти? Готовился к столкновению с Волдемортом? Зачем, Гарри?       Слова Гермионы на мгновение заставили Поттера задуматься. — Если я тебе скажу, что искренне желаю единства, мира и развития нашего сообщества, вы мне поверите? — Твои цели такие же, как и у других. — недоверчиво ответила Гермиона. — Профессор Дамблдор, Министр Фадж и многие другие желают достичь тех же целей, но по каким-то причинам они отказались от тебя. Почему? — Потому что Дамблдор идиот. Идиот, обладающий непомерным влиянием и силой. — холодный голос успокоил пыл Гермионы. — Он считает, что мир магии должен объединиться с обычным. Он считает, что мы, волшебники, ничем не отличаемся от маглов. Он верит, что именно в объединении с ними мы найдем величие. Что до других… Гермиона, не утруждай меня лекциями о желаниях бизнесменов и политиков.       Гермиона слегка сузила глаза. Ей никогда не нравилось, когда кто-то указывал на ошибки в её мнении или же мышлении. За четыре года, Гарри стал единственным, кто «безболезненно» мог поправить Гермиону, но прошло более полугода. Гермиона выросла и стала более самостоятельной. Авторитет Поттера пал в её глазах. — Хорошо! И в чем Дамблдор не прав?! — искренне негодовала Гермиона. — Мы неотличимы. Наша особенность — способность колдовать, но это не делает нас такими особенными!       Гермиона искренне верила своим словам. Это виднелось в искорках глазах и воинственной позе. Неожиданно для себя, Гарри отметил очередную ошибку в реализации своих планов — он не смог передать друзьям свои идеалы. — А что такое магия, Гермиона? — аккуратно спросил Гарри.       В глазах Поттера, Грейнджер была полезным активом. В действительности, обладающая задатками для получения титула умнейшей ведьмы своего поколения. Аналитические навыки девушки были хороши, а память совершенной. Она была на самом высоком уровне ментальных навыков среди других знакомых Поттера. Потому Поттер и постарался плавно исправить свою ошибку. Резкий отказ отвечать на все вопросы принесёт неприятные последствия, а брать девушку под ментальный контроль было бы самым настоящим расточительством. — Магия - это вид энергии, способной изменять материальный мир. — не долго думая, ответила Грейнджер. — Хочешь услышать другую формулировку, более… верную? — спросил Гарри, Гермиона кивнула. — Магия - это энергия, способная изменять саму реальность. Она игнорирует все известные маглам законы физики. Волшебники могут изменять саму суть реальности. Вот в чем особенность, Гермиона. Неважно, чистокровный ты, полукровка или маглорожденный, каждый волшебник обладает силой, непостижимой для обычного человека. Мы отличаемся, и это отличие, рано или поздно, приведёт к ненависти!       В разуме Гермионы вспомнились подшивки газет и прочие книги о Тёмных Лордах. В словах друга она узнала идеи Грин-де-Вальда. К сожалению, аналитические навыки девушки не были совершенны, а история вечно переписывается победителями. Книг о благих деяниях Геллерта не осталось на полках школьной библиотеки. Точно также, как и любых других книг, авторы которых пытались обелить образ Грин-де-Вальда или поставить под сомнение его «тёмность». — Ты хочешь, чтобы волшебники возвеличились над маглами? Ты, выросший среди них, поставишь ошейник на своего кузена, Гарри? На дядю и тётю? Сделаешь и моих родителей рабами? — Нет. — понимая, что теряет контроль над ситуаций, отвечает Гарри. — Ни одна из идей прошлых Тёмных Лордов меня не прельщает, Гермиона. В их идеях и целях присутствуют разумные мысли, и это не поддаются обсуждению. В противном случае разумные волшебники не стали бы служить Волан-де-Морту и Грин-де-Вальду. — Знаешь… — Гермиона слабо улыбнулась. — Я верю тебе, Гарри. Верю, что ты не убивал Джинни и Седрика. Что профессор Квиррел на самом деле был одержим духом Волан-де-Морта. Я верю каждому твоему слову! Но, кажется, я поняла, почему Дамблдор и другие встали против тебя. — по щекам девушки потекли слёзы, полные разочарования и боли.       Драко озадаченно глянул на Гермиону. В то время как на лице Поттера не дрогнул и мускул. — Дамблдор застал становление обоих Тёмных Лордов. Все они начинали как и ты. Окружали себя властными людьми. Помогали нуждающимся и накапливали благодарных «должников». Ты ведь слишком самоуверен, и, наверняка, даже не скрывал свои амбиции и стремления. Ты не стал опасной фигурой в политических играх. Нет, ты стал опасной фигурой мирового масштаба. Они просто решили предотвратить катастрофу. Новую магическую или же мировую войну. — Может быть, и так. — не споря ответил Поттер, к такому выводу он также пришёл и считал его одним из наиболее приемлемых.       Понимание, что в этот самый миг, он потерял ценный актив в лице Грейнджер не прибавляло настроения. — Последний совет, Гермиона, — глубоко вздохнув, Гарри слегка наклонил голову, встречая взгляд бывшей подруги. — Беги в Америку или Австралию. Ты способная ведьма, не погружайся в тщеславие своего интеллекта и не становись жертвой предстоящей глупой войны.       Гермиона и Драко поначалу хотели выразить свое мнение, но как будто что-то неведомое внезапно их охватило. Словно был перекрыт доступ к свежему воздуху. Антиапариционный купол невероятной силы опустился на Азкабан.       Пока подростки пытались осознать происходящее, Гарри подошел к маленькому окну. Вдали простиралось Кельтское море, а на его волнах возникали темные силуэты. Их было не много, и для обычного глаза они сливались с темнотой воды. Но не для Поттера, который различал каждое из этих существ.       Медленно развернувшись, Гарри возвращался к посетителям, грубой силой разрушая на своем пути оковы. — Что ты делаешь, Поттер?! — испуганно процедил Малфой, направляя свою палочку. — Что происходит?! — Два варианта, — сказал Гарри, вцепившись в прутья клетки. — Волан-де-Морт пришел, чтобы освободить, — он слегка размял плечи, — либо убить своих верных сторонников.