Кровь на лезвие

Вот. 1946 год, собрание. Туда пришел Вильгельм, Григорий и ещё много кого. Все молчали, слушая рассказ о экономике после войны, но Вильгельм не слушал, а смотрел на Григория. На них иногда смотрели и другие. С одинаковой частотой, только на Калининград с презрением, а на Сталинград – с восхищением. Это огромная разница, которая принесет следующие последствия. Собрание было спустя какой-то отрезок времени окончено. Он собрался уже уходить, только вот, не позволили ему это сделать остальные. Ну как остальные. Те, кто были против этой затеи уже ушли, остались лишь пару тройку человек и Вильгельм. Его били, кто как, но в конечном итоге все же отпустили и ушли, задорно смеясь, будто сделали что то важное. Пока Вильгельм страдал от боли, может и наслаждался, но все же. Разбитый нос, сломанное ребро и множество садин болели, не давая парню подняться без боли. Все же, Твангсте нужно было уже привыкнуть. Отпор он бы все равно дать не мог. Их было больше, чем двое, а Калининград один. Ближе к вечеру он вернулся в место что все называют "дом", но не он. Он считал это место своей тюрьмой. Своим наказанием. Все же он вошел в "дом", тяжело вздыхая. Кровь с носа ещë не перестала идти. Он просто умылся, не смотря на эту боль, а смотря на алую воду в тазике Глубоко вздыхая юноша сел на кровать и задумался. Он думает о мире в целом, о прошлом, об всем чем только можно. Возможно даже и о самовыпеле. Такое тоже бывает. У немногих. К примеру у него. Только о таких мыслях парень никому не скажет.