Трещина на губах

И снова морозы за окном. На дворе восемьдесят девятого искрились малюсенькие снежинки в воздухе. Тоненькие пальчики были испачканы гуашью. — Миша..сейчас обляпаю тебя. — сказала Алена, параллельно макая кисть в баночку с помутневшей, алой водой. Все же оставив кисть в воде, опасаясь испачкать парня, который обвил руками маленькую талию девушки со спины. Она сидела на старом, деревянном стуле со вздернутыми колючками. Чтобы прилипнуть еще сильнее, Ералаш сел на корточки. Длинные пальцы юношы подкрались и сомкнулись на девственном теле. Голова блондина мягко оперлась боком об прямую поясницу девушки. — М? Обляпаешь? — следом Миша будто мурлыкнул и крепче прижался к ней. — А давай! Она уже оставила кисть в баночке. Боковым зрением смотря на то как высокий по натуре десятиклассник, уселся на колени и прилип к ней, подобно котенку. — Уверен? — она резко повернулась всем корпусом к нему. Алена присела на ковер, поставила локти на стульчик, демонстрируя какие же у нее «руки замарашки». Они на одном уровне. — Безусловно, маячок. Миша называл свою девушку «Маячком». Всегда говоря о том, что она - «манюсенький свет вдалеке, который на самом деле такой большой». Он снова не сдержался. А как вообще сдержаться? Ее волосы такие чистые, шелковистые светились за счет зимнего солнца. Голубые глаза так и просили поцелуя. Он не сдержался. Секунду назад сидел Ералаш на корточках, держась за стульчик. А сейчас он целовал ее словно в последний раз. Рука одна на талии, другая у острого подбородка. — Миш… — ее руки на острых уголках его лица. И уже неважно что руки в гуаши. То ли на полу холодно, то ли напор поцелуя вел совсем не туда. Но Алена еле-еле прошептала его имя, что означало привстать и сесть на кровать, где обычно молодые ребята нежились и дурачились. Да… Нежности и дурачества - это было всегда. Но сейчас? Тилькин сел на край кровати, не отрываясь от ее губ. А Кузнецова..? Ее рука легла на его грудь и еле-еле толкнула юношу назад. Назад - где и встретила Мишу кровать. — (отрываясь от губ) Жульничаешь, да? — сказал Миша, зарываясь пальцами в ее локоны.