Куда иголочка, туда и ниточка

Я та, из разряда «смогу все сама» И та, что никогда не покажется слабой. И есть рядом люди, но по жизни – одна, А хочется стать для кого-то той самой. А хочется просто уткнуться в плечо, Чтоб слезы не прятать, когда одиноко, Чтобы кто-то заметил, что «все хорошо», Так часто скрывает насколько все плохо…

Варвара домой заходит, шубку скидывает на вешалку после занятий в училище, сапожки на ногах расстегивает и снимает. Проходит в кухню и из холодильника еду достает. Разогревает на плите, а затем уплетать садится, совершенно не думая о том, что было неделю назад, когда универсамовские заступились за нее. Сейчас голова другими мыслями забита. На носу открытый урок в училище, и в театре, где работает на полставки, скоро первый ее взрослый спектакль. Она в голове прокручивает все, что не должна забыть сейчас на вечерние занятия с труппой. Пытается вспомнить, выкладывала ли пуанты и пачку, а затем, поднимается из-за стола проверить. В сумке сверху юбка, аккуратно сложенная, лежит, сразу под ней купальник, лосины и гетры, пуанты на самом дне, чтобы вещи не помять, а рядом с ними теплая кофта и носки махровые. В зале прохладно, перед занятием, пока преподавателя ждет, на пуанты их и надевает, а на плечи кофту накидывает. Затем, уложив все обратно, она расческу берет, расплетая тугую косу и давая длинным волосам немного отдохнуть, пока моет посуду и звонит матери. Рассказывает женщине о том, как дела ее проходят, об учебе в казанском музыкальном училище на отделении хореографии, о театре, в котором ее недавно примой выбрали и нагрузки теперь в два раза больше. Да такой, что приходится с пятницы на субботу в гримерке ночевать, возвращаясь из зала в три часа ночи, на что мать хвалит только. - Мамуль, уже время. – Говорит Варвара, переводя взгляд на настенные часы. – Мне пора в театр бежать. – Шлет воздушный поцелуй на другой конец телефонного провода, просит передать «привет» отцу и кладет трубку. Хватает сумку с вещами, расческу сверху с резинкой и шпильками закидывая, натягивает шубку и сапоги, и квартиру на ключ закрывает, спускаясь по витиеватым лестницам и здороваясь с соседями. Панина по улице идет не озираясь, ровная спина и горделиво задранный подбородок отличают ее от остальных советских граждан, тянущих несколько тяжелых пакетов или спешащих быстрее уйти с улицы, где властвуют группировки, в родной дом. Она дверь в театр осторожно открывает, здоровается с охранником и тот ее одаривает широкой улыбкой. Поднимается по ступенькам в гримерки и встречается там с девочками. Кордебалет шумит, пачки надевая, и Варя к их разговорам с радостью присоединяется. Обсуждает приближающееся выступление и тяжелый учебный, а для кого-то рабочий, день. Поговорить с умными и образованными людьми, какими были балерины, всегда приятно. Они в учебный класс спускаются в махровых носках или специальных сапожках. Разогреваются у станка, кладя ногу на перекладину и дотрагиваясь кончиками пальцев носка, а затем и на полу выпады делают, переходящие в шпагат. Когда приходит преподаватель, все в пуанты переобуваются и к станку возвращаются, натягивая свое тело, как струну на гитаре. Тянут носки так, что игры в судорогах сводит, но они стали такими же привычными, как и разодранные до крови пальцы на ногах. Разворачиваются лицом к станку, выводя выворотную стопу вперед в батмане тандю, затем возвращают ее и присаживаются в плие по первой позиции. Снова выводят ногу, но плие делают по четвертой позиции, и в крайний раз батман тандю с плие на одной ноге, где вторая с сокращенным носком на весу. Повторяют по несколько раз под живую игру концертмейстера на пианино. Затем меняют ногу и под строгий счет и замечания хореографа, продолжают экзерсис у станка. Такое же упражнение повторяют в сторону и назад, принимая во внимание критику. Спины у всех ровные, подбородок слегка задран, а глаза смотрят прямо перед собой, не бегая по залу. Руки осторожно лежат на станке и балерины опираются в основном на свою устойчивость, а не на деревянные брусья. - А теперь, переднее девелоппе. – Командует хореограф, пока танцоры балета поворачиваются к станку боком. Спустя час долгой части занятия у станка, когда каждая мышца разогрета, труппа переходит к экзерсису на середине зала и репетиции предстоящего балета. Варвара делает глоток воды, пока в центре занимаются парни, переводит дух и не теряет время, растягиваясь и повторяя сложные элементы в своей хореографии. Пот течет по ее лицу и шее, волосы, убранные в пучок, никак не облегчают задание, а купальник, который, казалось, прилип к телу, только создает неприятное ощущение. Пуанты больно давят на пальцы, несмотря на то, что перед тем, как их надеть, Панина марлю между каждым положила. - Панина, что за нога в арабеске? – Восклицает хореограф и девушка тут же позицию снимает. – У тебя колено вот-вот вывалится. Втяни его. И где выворотность? Давай по новой. – Варвара кивает. Поднимается на пуанты на одной ноге, ставит ее выворотно и натягивает себя, как последнюю нервную клетку перед прослушиванием в театр. Вторую ногу отводит назад и поднимает так высоко, насколько это позволяет растяжка. Втягивает колено, выравнивает спину, стараясь вперед не завалится и руки, дышащие, поднимает. Одну вверх, а вторую в сторону, во вторую позицию отводит. – Теперь идеально. Господа, посмотрите на прекрасный арабеск в исполнении нашей солистки Варвары Паниной. – Коллеги ей дружно аплодировать начинают, а Варя краской заливается. Подумаешь, тренировала день и ночь идеально движение, все равно не комфортно как-то. В отражении зеркала взгляд цепляется за партнера – Валеева Артема. Тот радуется достижениям подруги, с которой вместе с училища сюда пришел и тоже в солисты выбился. Поздно вечером, когда занятие оказывается оконченным, девушка душ принимает, духами брызгается и вещи в сумку собирает, попутно одеваясь. Волосы распускает и расчесывает, шарфиком мохеровым закутывается и сверху шубу надевает. В зеркало смотрит и улыбается сама себе и мысли, появляющейся в голове «Вот и шапку покупать не надо - шарфик на первое время сойдет». Сумку берет и к ждущему ее другу подходит. Улыбается широко, глаза на него не поднимает, только вперед проходит, будто и не для него собиралась так быстро, пропуская мимо ушей шутки подружек из кордебалета. Выходит из театра, а Артем ее нагоняет. Вровень не идет, на шаг позади, но даже так разговаривать умудряются. - Ты хорошо сегодня поработала. – Улыбается он, а Варвара радуется, что ее красные щечки не замечает. Вроде бы друзья, а рдеется от его комплиментов, как будто от слов жениха. А Валеев, стоит заметить, жених завидный. Он статный, подтянутый, симпатичный на лицо и с ямочками на щеках, когда улыбается. Воспитанный и вступивший в комсомол, настоящий джентльмен и мечта любой девчонки. Но Варвара себя с ним куклой симпатичной чувствует, а не человеком. - Спасибо, ты тоже молодцом был. – Отвечает комплиментом на комплимент, а затем берет сигарету и закуривает, выдыхая едкий дым в воздух. - Эх, Варька-Варька, как хорошо, что тебя никто из преподавателей не видит. Таких бы люлей получила за сигареты. – Замечает он, а девушка только смеется. - Ну не получила же. Курю, пока никто не сдаст, а как сдаст, прятаться придется. – Улыбается, а затем к серьезным мыслям возвращается. – Надо будет на выходных в зале потренироваться с нашей частью. Не нравится мне она. Слишком грузно выглядит. У Плисецкой все легкое, вот бы и нам так. - Вот это ты планки ставишь. – Усмехается, подходя к остановке автобуса, возле которой столпилось немало народа в плотный круг. - Они что, всей толпой бьют кого-то? – Задается вопросом Варя, привлекая внимание партнера к незнакомцам. Тот взгляд на них переводит и ровняется с девушкой. - Пойдем подальше, не наше это дело. – Тут же мрачнеет он, а Панина только испуганно на него смотрит. Не может, сердце не дает и совесть замучает. Вспоминает, как дождалась так окончания драки, где парни окружили мальчика и прыгали на его голове, она потом подбежала и тут же вызвала скорую, вот только спасать уже некого было. И совесть тогда замучила настолько, что даже любимые занятия не помогали отвлечься от мальчишки с проломанной головой, лежащим в луже своей же крови. - Не пойду. – Она со страхом глаза на партнера переводит. – Артем, они убьют его… - Ну и пусть, не наше дело. Полезешь – сама получишь. - Да лучше так, чем потом во снах эти кадры видеть. – Она ручку сумки, висящей на плече, крепче сжимает и быстрыми шагами к сборищу отбросов подходит. – Эй, гопота. – Громко говорит, и парни на нее внимание обращают. – Мальчишку в покое оставьте. – Старается звучать твердо, но глядя на знакомое избитое лицо, голос дрожит. - Прекрасная дама, идите туда, куда вы шли и не мешайте пацанам свое дело делать. – Отвечает ей прокуренным голосом один, остальных за «гопоту» сдерживая. - Я вызвала полицию. С минуты на минуту она уже будет здесь. – Все так же, настаивая на своем, продолжает Варя. И сердце в пятки уходит, когда этот самый мужчина подходит к ней в притык. - Я не понятно выразился? – Панина сумку крепче прижимает и с размаха бьет ею по лицу незнакомца. Тот слегка отшатывается, рукой по губам проводит, но сделать ничего не успевает, слышит громкий вой сирены и подает своим знак ретироваться. Варвара тихо выдыхает, присаживается на корточки и широко улыбается. Сзади нее подходит перепуганный друг, выключая на кнопочном импортном телефоне ту самую сирену. - Заставила же ты меня поволноваться, Панина. – Говорит он, за сердце хватаясь, а девчонка на него даже не смотрит. - Пальто, ты в порядке? – Мальчишка медленно кивает, сплевывая кровь на асфальт и, не без помощи балерины, поднимается на ноги. Она одну его руку на свое плечо закидывает, а вторую – на плечо Валеева. – За что они тебя так? - Мы в прошлый раз их на дискаче пару раз с нашими кулаками познакомили, вот и выловили, суки. – Он ноги еле переставляет. – Мне в тренажерку надо. - Отведем, если дорогу покажешь. - Только чушпана не пустят. – Намекая на Артема говорит, а Варя слабо усмехается. - Тогда я тебя доведу. - А откуда ты такой сленг знаешь, Панина? – Наконец подает голос ее партнер, а девушка шире улыбается. - Сама себе поражаюсь, но иногда проскакивает. Остальную дорогу они идут, изредка, перекидываясь фразами, в основном Артем с Варей за выступление общаются и обсуждают то, что почаще надо оставаться в зале, есть не очень чистые для сцены моменты. Кровь с раны Андрея медленно на дорогую женскую шубу капает, но никто на это не обращает внимания, главное, что, жив. Они проходят около «коробки» и идут по проторенной дороге несколько дальше. У подпольного спортзала с Валеевым прощаются, хотя последний настаивает на том, что он дождется, а затем проведет Панину до дома. - Не нужно, я потом сама, как-нибудь. – Улыбается по-доброму, и ногой в зал случайно шумно дверь открывает. Внимание всех к себе привлекая. – Аптечка есть? – Спрашивает, когда присесть парню помогает на стул, а пацаны рядом отвечать на ее вопрос не спешат. Слишком видом друга обескуражены. - Воу, Пальто, кто тебя так. – Интересуется Зима, выходя из своей коморки. Он девчонку оглядывает с ног до головы и замечает знакомые черты лица. – О, Варька. - Привет. Ему раны обработать надо. Аптечка имеется? – Повторяет вопрос, а вместо Вахита ей другой голос отвечает. - Аптечки нет, есть водка. - Тащи, Турбо. – Соглашается, а затем из своей сумки колготки балетные достает, с усилием отрывает ткань и обильно ее алкоголем поливает, параллельно глоток сама делая. Для нее такое впервые, адреналин в висках кипит так, что что-то крепче надо для успокоения, чем валерьянка. Она осторожно раны на лице промакивает его, затем, прикладывает к переносице прохладную ткань, чтобы кровотечение носовое остановилось, делает еще глоток для храбрости, под громкий вой присутствующих, и на стену опирается, руки на груди складывая. Слушая, как Пальто рассказывает о событиях, в которых она свидетельницей стала. - Так погоди, она, - выделяя местоимение, удивляется Валера. – Его уебашила сумкой, что он чуть не ебнулся? – Андрей только кивает, а Туркин медленно в ладоши хлопает. – Хороша, плакса. - Я не плакса. – Подает уставший голос она, волосы с плеча назад откидывая. – И я просто не могла остаться в стороне, когда кого-то избивают. Мне хватило ситуации, чуть больше недели назад, когда у парня на голове на остановке скакали, а я ничем помочь не могла. Только скорую трупу вызвала. Потом так совесть мучила. А тут повезло, что я не одна была. Да и вы выручили меня недавно. Должна же была как-то отблагодарить. - Подожди, какая остановка? – Интересуется Зима. – А тот пацан один был? Держал двери автобуса? - Да… - Она удивленным взглядом парней обводит. – Вы его знаете? - Это наш Ералаш был. – Шипит Валера, взгляд гневный на нее переводя. – Его убили, за то, что при делах был. - Мне жаль. – Тихо произносит, но Турбо уже завелся. - От твоего «мне жаль», скорлупу не вернешь. Вмешаться надо было. - И умереть рядом с ним? Или испорченной ходить потом? – Злится, на тон холодный переходя. - Все, выдохнули оба. – Прерывает их Зима, а Варвара от стены отталкивается. - Так, парнишку я к вам привела, за спасение себя больше не обязана. Разрешите продолжить путь домой. – Усмехаясь говорит, глядя непрерывно в глаза Валерины с вызовом. Он в них усталость замечает дикую и слова едкие на языке уже вертятся, чтобы села и отдохнула, а не строила из себя сильную, но сдерживается. Если бы хотела жалости, то слабину бы дала. - Я проведу. Остальные тоже по домам идите, а Пальто в каморке жди. – Картавит Вахит, укутываясь в куртку и выходя из тренажерки. - Всем удачи и не сдохнуть. – Кидает колкость Варвара, а у Валеры в голове мысли возникают, что с таким длинным язычком ее точно найдут где-нибудь под забором, если речь фильтровать не будет. - Ты сама-то как? – Спрашивает, пока дверь за девчонкой не закрылась. - Все хорошо. – Врет, дрожащие руки в карманах шубки пряча и разворачиваясь окончательно к нему спиной.