Куда иголочка, туда и ниточка

Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил, Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали... В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.

Валера к пацанам в качалку возвращается мрачный. Ссора с Паниной в его планы не входила, как и хлопок дверью в конце и разбитые в кровь костяшки о подъездную стену. Да, возможно, вспылил, объясниться надо было, но Туркин отходчивый. Как только из подъезда вылетел, воздуха прохладного вдохнул – успокоился. И мысль, что Варька такая же, как и остальные матрешки, отмел, потому что она – другая. В глаза смотрит, даже если в них страх читается, стержень в ней не напускной видит, воспитанный балетом и родителями строгими, она же подальше от группировок держаться старалась до последнего, несмотря на брата авторитета и знакомых старших, а не стремилась в гущу событий, как другие. Сердце к ней рвется обратно, чтобы поговорить нормально и, наконец, не скрывая эмоций расставить все по полочкам. Вот только Валера свои желания душит, отправляясь с Универсамом видеомагнитофон смотреть. И пока они по улице идут, настроение поднимается и, крича песни знаменитые, он все забывает. В дверь к мужчине стучит и тридцать рублей отсчитывает. Разувается, смеясь и верхнюю одежду скидывает, на диванчик перед телевизором присаживаясь. Парни остальные кто-куда под громкий гомон рассаживаются, и хозяин первым какой-то боевик включает. - Да ну не, так нереально. – Возмущается кто-то из суперов, руками всплескивая. - Да бывает, я те говорю. У меня братан так делал. Ну, не прям так, но очень похоже. Пацаны смеяться начинают и спорить, снова шумят и на пластинку с каким-то новым названием меняют. Там фильм романтичный показывают и некоторые возмущаться начинают, мол, негоже пацанам такое смотреть. Но старшие их затыкают, раз за показ заплатили, то нужно смотреть все, что дают. Тем более тема любовная, которая сейчас у подростков на уме. Как назло, название на кассете «Танец-вспышка», а по телевизору сюжет интересный, где девчонка, работающая сварщицей, в клубах ночных танцует, мечтая о поступлении в балетную школу. И история отзывается у Валеры легким замиранием, когда кадр на балеринах останавливается. От жарких танцев скорлупа в туалет часто выбегает, а Туркин сосредоточен. Он руку в кулак сжал и подбородок на него положил, глядя в экран внимательно. Смотрит, что там богатенький мальчик появляется, ухаживающий за главной героиней, и мысль проскальзывает, что и у Варвары так должно быть. На удивление слишком Турбо в себе не уверен, когда тема за нее заходит, хотя раньше за ним такого не замечалось. Может влюбился? Или головой где приложился? В их деле – это норма. - Бабушка всегда говорила, если у них с дедом спрашивали о делах любовных: «Секрет один: куда иголочка, туда и ниточка». – Кто-то из рядом стоящих говорит, прерывая романтическую сцену, а Валера задумывается. - Куда иголочка, туда и ниточка... – Тихо повторяет, пока пацаны кассету меняют на «Екатерина и ее дикие жеребцы». И в себя приходит, первые кадры замечая. – Она че, реально с конем будет? Варвара дома за собой пепел убирает в коридоре и окурок в пепельницу на лестничной площадке выкидывает. Окна в квартире открывает, чтобы проветрить, и на диван в зале садится. Она пилочку в руки берет и ногти на ногах подпиливает, чтобы не цеплялись поломанными частями за ткань пуант. Лед из морозильника берет и прикладывает к синякам на подъеме с шишками, чтобы прошли быстрее. Телевизор включает и совершенно не слушает, о чем там рассказывают. Мысли все так же ссорой заняты. Она же могла не пылить, могла углы сгладить, не показывать свою гордость и свой характер. Но тогда бы не собой снова была бы. А с Валерой именно без масок ходить хотелось. Слабость показывая, которую стыдилась, как и слез от сложного периода. Хотелось секретами делится, душу выворачивая, потому что казалось, что он – не обидит, поддержит и поможет. Туркин с пацанами в подъезде разговаривает о видеомагнитофоне, тему Адидаса-старшего поддерживает об открытии видеосалона и помогает пацанам мужика отвлечь. Он разговорами с Маратом на себя все внимание переключает, на громкие звуки вопрос новый какой-то задает, совершенно глупый и нелогичный, а когда палят все-таки, с места срывается, убегая в качалку обратно. Они там видеомагнитофон и оставляют, Зима пиво достает и Адидасу с Турбо предлагает, но последний отказывается. Ссылается на нерешенные проблемы и по знакомому пути к дому, куда дорожки протоптаны, идет. В дверь стучит решительно, да так, что Варька дергается. Она с дивана поднимается, лед в тарелку кладет, ноги в тапочки засовывает и в коридор выходит. В глазок смотрит, выдыхает тяжело, когда стук повторяется и замок проворачивает пару раз, молча делая пару шагов назад. Она смотрит устало на Туркина, ждет, когда тот скажет что-то, но он молчит, гордость переступить не решаясь. Тогда Панина в зал разворачивается, впуская гостя и дальше в квартиру. Валера куртку с себя снимает и на вешалке оставляет, слегка шокированный такими действиями девушки, обувь стягивает и дырявый носок поправляет, следуя за балериной. Видит, что Варварка с ногами на диван залезла, мазью гепариновой синяки обрабатывая и замирает на секунду. - Это от балета? – Спрашивает, присаживаясь рядом и глядя на подъемы девчонки. Картину такую впервые видит и понимает, чего та легкость на сцене стоила. У самого таких синяков не было никогда, а он же уличный пацан, в драках участвует вечно. - Догадливый. – Тихо отвечает Варя, размеренно дыша. Адреналин от их ссоры и произошедшего сегодня отступил, уступая место усталости, что на плечи давит и на глаза, которые держать открытыми сложнее становится. – Чего хотел? – Интересуется, даже взгляд не поднимая. - Поговорить. – А Валера светлые глаза от нее отвести не может. Бордовый халат, на талии поясом подвязанный, фигуру красиво оформляет. Волосы распущенные, с заправленной прядкой за ухо, профиль чужой подчеркивают. Пальчики тонкие аккуратно мазь распределяют по поверхности кожи, чтобы лишний раз не вымазаться. И у Туркина дыхание захватывает, когда прима с интересом на него глаза поднимает зеленые, голову набок склоняя, словно маленькая кошка. – Извиняться не буду. – Сразу предупреждает. – Но и ссориться дальше не хочу. - Боже, Туркин. – Она глаза закатывает, а потом выдыхает, не желая конфликт дальше разжигать. – Ты только о себе и думаешь вечно. – Паузу делает, а затем пальчики загибать начинает, перечисляя. - О себе в отношениях, о себе в дружбе, о себе на улице. - А у меня только я и есть. - У тебя теперь я есть, понимаешь? Двое, Валер, в отношениях есть двое. - Варька устало переносицу потирает, мазь подальше откладывает, колпачок сразу же закручивая. И руки о полотенце, лежащее на столе, вытирает. Она туловищем поворачивается к парню и двигается ближе. –Ты и я. Слышишь? – Спрашивает шепотом, ладошки на его щеки кладет и мягко своими губами его накрывает. Он словить их пытается, чтобы инициативу перехватить и сделать поцелуй привычным, глубоким, нетерпеливым и горячим. Но балерина отстраняется, они лбами соприкасаются и обратно к устам чужим льнут. Валера руки на ее талию кладет и к себе ближе придвигает. - Слышу. – Отстраняясь шепчет, выдыхая тяжело. А Варвара бархатно смеется, голову вверх поднимая и шею тонкую оголяя. - Так я права была за твое времяпровождение? Ну, бухал и все дела. – От парня подальше отсаживаясь и прядку волос за ухо заправляя. Она с места встает и за кремом для рук идет к трельяжу. Флакон в руки берет и, стоя босиком на ковре, каплю на кожу выдавливает, равномерно распределяя. - Там ситуация произошла. Хадишевские наших до больнички довели. Адидасу операцию делали на ноге, ну видела, он с костылем был. А этот придурок, Пальто, - уточняет. – Решил посамоуправствовать. Довел до реанимации того пацана, который Ералаша убил. А Хадишевские не трепилы, решили мстить за старшака. Ну и в больницу заявились. Хотели глаз за глаз устроить. Мы Адидаса забрали, перевезли в надежное место на машине скорой помощи, ну и охраняли его там. - Погоди. – Варвара бровь одну выгибает, историю слушая вкратце. – То есть, та авария милицейской машины с гражданскими была по вашей вине? - Мы проскочили, а они не успели. – Улыбку самодовольную скрыть пытается, а Панина прыскает со смеху в кулак. - Ну, хотя бы без жертв обошлись… - Она к Валере подойти не спешит, на лице улыбка цветет, хоть и вымученная. От Турбо перемена настроения примы не ускользает. Он с места встает и к ней подходит. - А ты чем была занята? – Интересуется, прядку чужих волос в руках перебирая. - С родителями на могилу брата ездила, с девчонками тут отдыхала. В снежки с ними играли, с горки катались. Тоже весело и с приключениями. – Варвара в глаза его заглядывает, пока говорит и выискивает там что-то такое, что видела сегодня во время ссоры. Чертей, холод или злость дикую. Но замечает только искреннюю теплоту и нежность, на которую Туркин, кажется, был не способен, или к которой не был приучен. - Ну, куда иголочка, туда и ниточка. – Отмечает, сходство замечая в их прошедших днях. - Уверен, что подходит сюда? – Панина усмехается, вспоминая истинное значение этого выражения. – Это же про супружескую парочку можно так сказать, мол: «Как иголочка пойдет, так нитка за ней последует» или «Как иголка без нитки не шьет, так и муж без жены не справится». - Ну или жена без мужа. – Поправляет так, как нравится больше и широкую ладонь на чужую щеку кладет, поглаживая большим пальцем. Он наклоняется медленно и в губы впивается так, словно скучал по вкусу их. Второй рукой Варьку за талию ближе к себе прижимает, а девчонка обоими ручонками его шею обвивает. Отвечает на поцелуй уже более уверенно, языком чужие губы раздвигая и внутрь пробираясь. Валера от такого напора усмехается, позволяя ей немного похозяйничать, в конце инициативу перехватывая. Языком с ее сплетается, по зубам мажет и, отстраняясь слегка, губу нижнюю посасывает. Талию в ладони сжимая, до легкой боли. Отстраняются, дыша тяжело и лбами соприкасаются, в глаза заглядывая друг другу. – Такой способ примирения мне нравится. – Он посмеивается тихо, а Варварка краской заливается, бьет слабо его в плечо, на что Валера ее ближе к себе прижимает и в висок чмокает. Оба замирают так ненадолго, чтобы насладиться объятиями. Туркин носом в макушку чужую утыкается и приятный аромат ее шампуня вдыхает, а Панина ручки с шеи на талию опускает, свитер мужской в своих кулачках сжимает и голову поднимает, подбородок на чужой груди оставляя. Рассматривает черты мужского лица и спокойствие ощущает на душе. Отстраняется медленно от парня и босыми ножками к дивану подходит, на него забираясь и коленки к груди прижимая. Валера в кресло ее любимое садится и раскидывается на нем в расслабленной позе, откинувшись на спинку. Смотрит на балерину и чувство какое-то приятное в груди проскакивает. Думает о всей случившейся ситуации и понимает, что на себя не похож. Ну не пришел бы он первый мириться, когда с ним так разговаривали. Гордость бы свою не поумерил и пылить бы продолжил, будь на месте Вари другая девчонка. Но почему-то сейчас у нее сидит, спокойно разговаривая и приму рассматривая так, чтобы на обратной стороне век отпечаталась. - У меня скоро день рождения. – Прерывает молчание Варвара, в руках пояс от халата перебирая. - «Скоро» - это когда? - В субботу. – Валера головой кивает, губы в улыбке растягивая. Думает, что же ей такого подарить, ведь, кажется, что все есть у нее на первый взгляд. А если ты не можешь подарить что-то материальное – дари воспоминания. – Девчонки с балета, скорее всего, не придут. Они не особо хотят с гопниками возиться, поэтому ждать их бессмысленно. – Проговаривает, а у Валеры словно лампочка над головой зажигается, идея приходит. – Можешь позвать кого-то из своих, если хочешь. – Она голову на коленки кладет, глазки медленно прикрывая и слова растягивает. - Я пойду, наверное, Варварка. Ты уже засыпаешь. – Констатирует факты, а Варька слабо кивает головой, не реагируя совершенно. Тогда Туркин с места своего встает и к ней подходит, на руки подхватывая. В комнату ее несет, на кровать укладывая в халате и одеялом накрывая. – Ну и что мне делать прикажешь? Спать ложится у тебя? Или уходить и дверь открытой оставлять? – Бубнит под нос, а сам аккуратно прядку волос с ее глаз пальцами убирает. Лицом умиротворенным и красивым наслаждается, присаживаясь на пол и в мысли погружается. – Варвара Туркина, как думаешь, подойдет? – Усмехается от своей же абсурдности, руки на кровать чужую осторожно укладывая. Не так давно вроде и встречаются, но уже чувство в груди сильное бьется и с ней лучше казаться хочется. Поэтому о серьезности задумывается и ему не кажется теперь такой уж обреченной пара балерины и гопника. Наоборот, нечто новое и место на правду имеющееся. Это же жизнь, тут все что угодно случиться может. Валера еще немного любуется умиротворенным личиком девчонки. Потом поднимается на ноги и в зал идет. Телевизор шумящий выключает, свитер свой снимает, в штанах оставаясь, и свет гасит. Ложится на диван кожаный, пледом, лежащим у подлокотника, накрываясь. Глаза к темноте привыкают, и он комнату разглядывает с задумчивостью. Все с особой педантичностью на местах своих лежит и, если бы не тарелка с тающим льдом и мазью, лежащей на столике журнальном, он бы не подумал, что живет здесь кто-то. Слишком чисто для присутствия человека. Взгляд на потолок устремляет, за дорогую люстру цепляясь, и понять не может, кем должны быть родители, чтобы позволить себе не только приобрести квартиру для дочери, но и так ее обустроить. Он глаза закрывает, думая, что еще обстановку оценит позже, но в сон проваливается крепкий совершенно незаметно. Варвара утром морщится от надоедливой трели будильника, потягивается, одеяло с себя скидывая и на пару секунд на шумящий предмет взгляд останавливает, прежде чем выключить его. Встать собирается, но замечает, что она не в привычной папиной футболке, а в халате, почти раскрывшем тело. Она память напрягает и про присутствие Валеры вчера вечером в квартире вспоминает. С кровати поднимается, одежду поправляет, пояс потуже завязывая, и квартиру обходит. На диване в зале Туркина сопящего замечает, повернувшегося к спинке дивана лицом, и усмехается, облокачиваясь плечом на косяк дверной. Думает, стоит ли его сейчас будить и решение принимает, что сделает это чуть позже. Сама в ванную идет, зубную щетку под водой смачивая и в порошок мятный окуная. Умывается, утренний душ принимает, на кухню идет турку с кофе на плиту ставя. На время смотрит и принимает решение парня разбудить. Тихонько подходит к дивану и присаживается на корточки. - Валер, ты вставать будешь? – Шепотом спрашивает, гладя рукой по чужой голове. Тот мычит недовольно и на другой бок переворачивается. – Валера. – Тихо посмеиваясь, продолжает Панина, когда ее руку лениво перехватывают и на себя тянут в объятия. - Еще минуточку. – Бурчит, а по Варькиным щекам румянец расходится. - Я из-за тебя опоздаю, Туркин. – Уже громче говорит, тут же прокашливаясь. Турбо на это медленно глаза разлепляет и на красное лицо балерины смотрит. - Ты решила соблазнить меня, пока я в таком незащищенном положении? – Ухмыляется, а прима рукой в чужую грудь упирается. Он смеется бархатно, крепче к себе балерину прижимая и в лоб осторожно целует. Слышит шипение на кухне, а Панина от звука этого дергается, с места подрываясь и на кухню бежит, газ выключая. - Твою мать! – Ругается, турку в раковину ставя и на грязную плиту глядя. – Ну что за начало дня такое-то, а? – Она тряпочку берет, протирая горячую конфорку, шипит слегка, а затем в раковине кусочек ткани вымывает. Валера с дивана медленно встает и босыми ногами по холодному полу в кухню идет. Облокачивается на дверной косяк, забывая, что без верха стоит, и смотрит, губы в легкой улыбочке растягивая. Варя турку вымывает, сетуя себе под нос, что сегодня кофе не выпьет. А если день начался не с кофе, то он сразу же не задался. На раковину опирается устало и голову вверх поднимает, выдыхая. Сейчас бы сигаретка для успокоения нервов не помешала. Но вместо этого, слышит позади себя шаги и чужие большие руки талию обвивают, в шею целуя. – Ты, наверное, умыться хочешь, ванная прямо по коридору. Там в шкафчике есть зубная щетка новая, посмотри сам, пожалуйста. Я пока что-то приготовлю на завтрак. Хорошо? Яичницу ешь? - Ем. Все ем. – Смеется тихо в чужую шею, поцелуями продолжая покрывать ее. А Варвара на это внимание старается не обращать. Такое успокаивает лучше любых табачных изделий. - Все, иди давай. Мне еще на учебу. А тебе надо куда-нибудь? - Нет. – Бросает легко, выходя из комнаты в коридор. Панина пока из холодильника яйца достает, сковородку ставит на плиту и под ней конфорку поджигает. Растительное масло льет, с помощью ножика яйца разбивает, солит и перчит слегка. Крышкой сковороду накрывает и чайник ставит. Раз не кофе выпьет, то чаем позавтракает. Две чашки ставит на стол и всего одну тарелку с приборами. Из холодильника колбасу достает, на дощечке режет, пока яичница готовится, и хлеб из хлебницы вынимает. Бутерброды складывает, яйца на тарелку со сковороды перекладывает и чай заваривает. Себе зеленый, а гостю черный. Садится на место свое излюбленное и потягивает напиток, книгу открывая. Валера на кухню заходит уже в свитере и носках, на стульчик свободный садится и на завтрак от балерины смотрит. - А ты что есть будешь? Мне последнее отдала, что ли? - Я всегда кофе пью. Много есть – вредно. – Отвечает, а Туркин кивает. Вилку в руки берет и к трапезе приступает. На удивление яичница неплохая, хотя такое легкое блюдо испортить сложно будет, думает и сам своим мыслям усмехается. - Хорошая из тебя жена будет. Прокормить легко. – Панина на это бровь выгибает. - Ем, может, и немного, но требую столько, что не потянут. Еще и готовить не умею. - Научишься еще. – Кивает, в рот новую порцию отправляя. По мнению Валеры, женщина готовить должна хорошо, за детьми следить, дома порядок наводить, и при этом сама выглядеть так, что от взгляда на нее слюнки течь должны. И Варвара с последними двумя пунктами справляется хорошо, а остальному еще научится. Какие ее годы. - Во сколько заканчиваешь? Я заберу. – Интересуется, а Варя взгляд на часы переводит. - Сегодня в половину третьего. Они разговаривают еще немного, прежде, чем Панина в комнату свою отправляется, переодеться на учебу. Шкаф большой открывает и джинсы-варенки достает, на полку со свитерами глядит и выуживает оттуда свитер с широкой горловиной. Волосы расчесывает и невидимкой закалывает с обоих сторон первые пряди. Реснички тушью подкрашивает и сумку учебную берет, в коридор выходя, где ее уже Валера ждет. Он красоте ее уже не удивляется. Только смотрит пронзительно, каждую мелочь в сегодняшнем виде замечая. Влюбляется все сильнее с каждым мимолетным взглядом и звонким смехом. Кажется, что попроси она, и Туркин улицу забудет, став примерным семьянином, работающем где-то на заводе, как и его папаша. Но, это не так. По крайней мере, пока что. В колледж Варькин идут разговаривая. Валера шутит смешно, а Панина звонко смеется. Она анекдоты старается вспомнить, которые в газетах вычитывала, но безуспешно все. Зато стихотворения любимые на языке вертятся. У входа главного расстаются. Варвара благодарит за прогулку Туркина и, не прощаясь, в здание заходит. В аудиторию идет, параллельно с охранником и друзьями здоровается. За парту свою садится и к предмету готовится. Рядом с ней староста присаживается, но выглядит отстраненной. Говорит, что разговор серьезный есть и выводит подругу в туалет, чтобы никто не слышал. - По колледжу слух пустили, что ты с гопником встречаешься, Варь. – Начинает, сигарету закуривая. – Кордебалет нейтралитет держит, а остальные негодуют. Хотят, чтобы тебя с театра и колледжа поперли. - Аль, а им какое дело до моей личной жизни? – Панина сама пачку Marlboro достает из кармана и никотиновую палочку выуживает, подкуривая. - Их слова веса не имеют, пока по тебе самой видно не будет. – Отвечает, дым выдыхая и пепел стряхивая в открытое окошко. – Но, если эти отношения на тебя повлияют как-то, то слухи и до декана дойдут, а там точно родителей на беседу вызовут и отчислением пригрозят. Лады, я тебя предупредила. – Она окурок тушит о стену белую и выкидывает через форточку его на улицу. Руку ободряюще на Варькино плечо кладет и из туалета выходит. Прима на подоконник присаживается, затяжку за затяжкой делает и о решении проблемы думает. - Пока нет результата – нет и проблемы. – Бычок выкидывает туда же, куда и староста, звонок слышит, уведомляющий о начале занятия, спрыгивает с места удобного, но прохладного, и в аудиторию возвращается, преподавателя нудного на пару секунд обгоняя. Варвара весь день в компании старосты ходит, придумывают, как бы завистников заткнуть, и решают, что пока что выход один – продолжать работать так, словно ничего не произошло. «Собаки лают, а караван идет» - апеллирует на все негодование Аля, отстраненным спокойствием и подругу заражая. Панина на себе чужие взгляды осуждающие ловит, но внимания на них не обращает. С кордебалетом здоровается и, пока староста с ними театр обсуждает, в раздевалку идет, к паре по классическому дуэту готовясь. В пару с Артемом становится привычно и выкладывается в два раза больше, чем обычно. Преподаватель как всегда их вперед выводит, объясняя на них элементы и правильное исполнение. Девушки недовольные шепчутся друг с другом от предмета отвлекаясь, за что педагог ворчит на них недовольно, а Панина со старостой и кордебалетом с этого тихо хихикают, улыбку скрыть пытаясь. По окончанию учебного дня, Варя из колледжа выходит, с подругой прощается и к знакомой фигуре подходит в шапке-петушке. Здоровается с ним, сразу в чужие руки сумку отдавая, и идет следом, когда Туркин говорит о маленьком сюрпризе. Ведет ее к комиссионке, дверь открывает, как джентльмен, а прима продавцам «здравствуйте» говорит, пока Валера девушку за руку не берет и не тянет в соседнее помещение. Там Лампа веником орудует, швабру с ведерком воды в угол отставив. Он с Паниной здоровается, руку протягивая, и Варвара, приветливо улыбаясь, свою в ответ протягивает, слабо пожимая. Турбо парнишке знак дает, чтобы наедине оставил, и малец слушает, веник у стенки оставляя и комнату покидая недовольно. - Видеосалон открываем. – Объясняет, пока прима осматривается. - Бизнес… - Произносит, головой одобрительно кивая. – Помощь нужна? - Да не, пока справляемся. - Я вижу, на бедный светильник скинули всю работу. – Говорит, головой на вышедшего парнишку кивая, а Валера в кулак прыскает. - Лампа он. – Поправляет ее сквозь смех. - Я знаю. – Недовольно бурчит Варварка, а Туркин еще сильнее хохочет, ближе подходя и балерину в объятия заключая. - Вот надо было кому всем клички раздавать. - Так, че смеемся и не работаем? – Дверь открывая, еще даже не появляясь на пороге, голос слышат знакомый. Адидас сам с продавщицами милыми беседу поддерживает и развлекает, пока пацаны работают. В проеме Зима с Маратом появляется, они застывают сначала, а потом, когда волосы длинные девичьи видят, назад пару шагов сделать хотят, но на их плечи ладошки мужские ложатся и за спиной Вова появляется. Варвара от Валеры, как ошпаренная, отскакивает. Волосы нервно поправляет, подбородок вздергивает и улыбается мило. - Привет. – Ручкой неловко машет, а Туркин глаза закатывает. - Ну вот вообще не вовремя, пацаны. – Он сам старшему и друзьям руку тянет для рукопожатия, а те стараются с ситуации не смеяться, чтобы девчонку не смущать. - Марат. – Представляется Адидас-младший, которого Панина всегда издали видела на дискотеках и сборах, но лично знакома не была. - Варвара. – Он ладошку девичью в своей сжимает слегка и кивает, улыбаясь. А Варе сразу кажется, что приятный молодой человек. Она на Валеру поворачивается, взглядами сталкиваясь. – Я, наверное, пойду, чтобы вам не мешать. – Туркин кивает слабо и неуверенно, а парни, понимая, что наедине пару оставить надо, ретируются. Замершего Зиму под ребра пихают и тот дергается. - Че? – Возмущается, а Адидас ему подзатыльник дает. - «Че-че», ниче. Пошли, давай. - И вместе со страшим, комнату покидает. Давая несколько минут Варваре и Валере пообщаться. Панина, как только дверь закрывается, не сдерживается и смеется тихо с ситуации сложившейся. Туркин к ней подходит и руки на талию кладет, прижимая ближе. Серьезный уличный пацан рядом с ней ласковым и податливым становится. Позволяя балерине видеть себя с этой стороны и для него это ново. Никогда никому не открывался так. А Варвара руки на плечи чужие кладет, пальцами в волосы короткие и кудрявые зарываясь. - Если помощь нужна будет – зови, хорошо? - Так ты же в театре зашиваться будешь. – С беспокойством каждый сантиметр ее лица осматривая. - Валер, куда иголочка, туда и ниточка, помнишь? – Панина в улыбке расплывается, к чужому лицу тянется и в уголок губ чмокает, отстраняясь. – Согласись, - тихо хихикает она, - к этой ситуации лучше подходит. - Ты теперь каждый раз будешь мне это вспоминать? – Он глаза театрально закатывает, а на губах все та же улыбка играет. Варя хитро ухмыляется, невинное личико состраивая. А Валера удивляется, как под эти чары еще весь Универсам не попал? В еще не заклеенное окно пацан неизвестный заглядывает. Внешний вид у него ничем не примечательный. Свитер, брюки и дубленка меховая, шарфик красный мохеровый на шее и сигарета в зубах. Он наблюдает за происходящим внутри, от окна отрываясь только тогда, как двери в комиссионку открываются и на взгляд подозрительный со стороны курящего супера не реагирует, пепел с сигареты сбивая. Но, когда Зима рот открывает, чтобы придраться, тот опережает. - Что-то новое здесь открывается? – Интересуется, словно искренне, а сам взглядом на приму косится. - Видеосалон. – Незнакомец лицо удивленное состраивает, снова затягивается и дальше ждать продолжает. А когда балерина из здания выходит, дверь тяжелую открывая, пару минут ждет, окурок в снег выкидывает и следовать за ней начинает. На расстоянии держась, чтобы подозрения не вызвать.