Рождённая из зимнего пепла

Запястья Сакуры были связаны веревкой, когда они вышли на утренний холод. Охранник у двери не был нежен, когда завязывал грубый материал. Он был крупным мужчиной, и Сакура понимала, какой опасности она подвергается, если попытается сделать что-то бесцеремонное. Он натягивал веревку чуть сильнее, чем нужно, проверяя свою работу с ухмылкой на тонкой губе. Рин накинула плащ на плечи Сакуры, поправляя капюшон, чтобы ее волосы были скрыты под темным шерстяным капюшоном. Сакура подняла подбородок, окинула взглядом расположение лагеря, фиксируя все детали. Судя по уклону земли и холмистой местности, они находились в самом сердце горы. Высокие вечнозеленые деревья простирались высоко над головой, местами настолько густые, что Сакура не могла видеть сквозь ветви. Справа от нее на заснеженной тропинке стояли маленькие хижины. Как она догадалась, это были частные помещения для военных более высокого ранга. Тропинка расширилась: смесь снега и грязи с глубокими колеями от повозок разделила то, что, по мнению Сакуры, было дорогой. Они обе вели вниз с горы по разные стороны, но охранник Сакуры дернул ее вперед, продолжая подниматься на холм по более узкой тропе. Бок болел с каждым шагом, мышцы сжимались и разжимались, пока она поднималась по склону. — Шевелись, мерзавка Кумоги, — рявкнул на нее охранник, натягивая верёвку для пущей убедительности. Новые сапоги Сакуры (все еще на пол размера больше ее настоящей ноги) заскользили по слякоти. Рин положила руку на руку охранника. — Она ранена, Хиро. Получила рану кинжалом в бок. Хиро хмыкнул. Он не стал снова тянуть ее за веревки, но и не стал торопиться с подъемом. Вдалеке Сакура различила крышу большого военного здания. Неуловимый штаб Черной армии, — подумала Сакура... Двухэтажная крепость из камня и кирпича, похожая на замок, выглядела царственно. В Кумоге таких зданий не было. Во-первых, они не могли позволить себе такую рабочую силу. Кумога была горнодобывающей страной, известной производством металла. Те, кто не занимался добычей, становились фермерами или воинами. Их нельзя было назвать бедной нацией, но они гордились своей практичностью, а не созданием броских и угрожающих строений, которые выпускали элитных убийц. У ворот стояли стражники, которые разглядывали Сакуру (вернее, привязанную к ней веревку), прежде чем пропустить Рин и ее охранника. Они прошли по каменной дорожке, очищенной от снега, и встали перед тяжёлыми деревянными дверями с железными запорами. Рин подняла круглое кольцо и ударила им об дверь. Сакура считала секунды, прежде чем дверь распахнулась на ржавых петлях, и их встретил еще один стражник, одетый в полный доспех. — Вас ожидает Хокаге, — сказал более высокий из охранников. Другому он сказал: Проверь пленника на наличие оружия. Второй охранник, поменьше того, что нес ее, улыбнулся, стягивая с лица маску. У Сакуры перехватило дыхание, когда его обсидиановые глаза буквально пожирали ее тело. Море черных волос искусно обрамляло его лицо, местами торчащее вверх из-за повязки Черной армии. Он шагнул вперед и потянулся к ее капюшону, обнажив толстые косы. Его горячие пальцы прошлись по ее коже, проводя по плечам и рукам. Его лицо было в нескольких сантиметрах от ее лица, жестокая улыбка исказила уголки его рта, а руки переместились на ее ребра. Он надавил на рану в ее боку, давая понять, что не забыл, куда именно он ее засунул. Сакура выдержала его взгляд, стиснув зубы и вздёрнув подбородок. Ей не нравился его взгляд, словно ему доставляло удовольствие мучить ее. Он наклонился, чтобы проверить ее ноги, провел руками по икрам и медленно по ногам вниз. Его рот дёрнулся, а правая рука скользнула по бедру, ощупывая ее задницу. Сакура напряглась, отстраняясь, как могла. Черноволосый воин лишь улыбнулся. — Саске, — огрызнулась Рин. — Я должен был убедиться, что она не использует свои... активы... чтобы что-то скрыть, — сказал он. — Скажи Хиро, что он освобожден. Я сам провожу тебя и пленницу к Хокаге. Рин кивнула в знак согласия, и Хиро передал ее веревку черноволосому воину – тому, кого Рин называла Саске. Сакура сглотнула, пока он тащил ее по коридору. В казарме было невероятно темно: тонкие планки окон почти не пропускали света, а масляные лампы, висевшие на черных каменных стенах, ничем не помогали. Он провел ее через ряд коридоров, поднялся по каменной лестнице, свернул за угол и пошел по другому коридору. Сакура потеряла представление о том, где она находится. Все вокруг выглядело одинаково. Она даже не знала, зачем ее связали, ведь если бы по какой-то причине ей удалось сбежать, она бы ни за что не смогла выбраться со второго этажа, не заблудившись. Наконец они подошли к деревянным дверям. Саске не стал стучать. Он протиснулся внутрь, увлекая за собой Сакуру, и они вошли в просторную комнату. Шаги Сакуры заглушали бархатные ковры, устилавшие пол. У левой стены находился массивный каменный камин, а правая стена была увешана самыми замысловатыми томами в кожаных переплётах, которые Сакура когда-либо видела. Дальняя стена состояла из окон, а перед ними на полу стоял большой деревянный стол с богатой отделкой. Сакура старалась не задумываться об убранстве. В конце концов, она находилась в покоях врага. Женщина, сидевшая за столом, не поднимала глаз от свитков, над которыми работала. Сакура услышала, как она вздохнула, а ее голос прозвучал трудолюбиво: Сколько раз я должна напоминать тебе, что нужно постучать, Сасукэ? — Мы привели девочку, — сказал Сасукэ. Женщина опустила ручку и подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Сакурой. Сакура постаралась сохранить нейтральное выражение лица, но она бы солгала, если бы не удивилась тому, что перед ней сидело существо. Она выглядела совсем не так, как Сакура себе представляла. Медово-русые волосы женщины были уложены так же, как у Сакуры, а косы спускались ниже плеч. Ее глаза были цвета холодного чая, теплые, но тяжелые от многолетних знаний и трудностей. Сакура догадалась, что она выше ее ростом, полновата, но сильна, с отточенными мышцами воина. По мнению Сакуры, женщине было около сорока лет. — Как тебя зовут? — спросил Хокаге без раздражения. — Сакура, — ответила она, — Ёцуки Сакура. Хокаге подняла подбородок, глаза слегка сузились. — Ёцуки, да? — Она сделала паузу. — Твой отец был воином? — Был, — ответила Сакура. — Сейчас он слишком стар для сражений. — Слишком стар, чтобы иметь дочь твоего возраста, — добавила Хокаге. — Мои родители не ждали меня, — призналась Сакура, вспыхнув от гнева. — Думаю, нет. — Хокаге поднялась с кресла и встала перед своим столом, скрестив руки. — Особенно если учесть, что они не были твоими биологическими родителями. — Простите, что? Хокаге снова вздохнула. — Твоё настоящее имя – Харуно Сакура. Твои родители – простолюдины и живут в гражданской жизнью. Тебя забрали из колыбели девятнадцать лет назад, перед началом третьей войны между нашими кланами. Беглец из Черной армии по имени Данзо украл тебя... — Нет. — Сакура проговорила это слово сквозь стиснутые зубы. — Нет, это неправда. — Правда. — Нет, — повторила Сакура, на этот раз в голосе звучало отчаяние. — Может, мои родители и были уже староваты для рождения ребенка, но отец сказал мне, что беременность была даром богов. Они хотели оставить меня у себя — Она не собиралась верить ничему из того, что говорила ей эта женщина. Это была ложь, тактика манипуляции, чтобы заставить Сакуру усомниться в своем происхождении от Кумоги. — Тебя украли из Конохи и у твоих родителей еще в младенчестве, Сакура. Твое рождение было предсказано народами. Должна была родиться девочка с розовыми волосами, наделённая способностями, превосходящими все ее воображение. Сакура вздрогнула, голос ее сорвался: Вы сумасшедшая! — Тебя коснулся Целитель ран, бог Хирон. Ты была избрана, Сакура. Твоя судьба – стать одним из самых могущественных Целителей в мире. — Тон Хокаге оставался спокойным, осторожным, чтобы не напугать Сакуру. Но Сакуру так просто не испугать. Она была воином, рождённым в трудных условиях, и носила потери и горе, как вторую кожу. Она слышала истории о Целителях из прошлого — людях с особыми способностями, которые могли залечивать раны без помощи медицинских инструментов. Сакура, однако, к ним не относилась. — У меня нет никаких способностей за пределами поля боя, Хокаге. Бой – это все, что я умею. Хокаге, казалось, смотрела прямо сквозь нее, ее взгляд был достаточно острым, чтобы пронзить плоть. — Это потому, что тебя никогда не обучали, — сказала ей Хокаге. — Я могу помочь тебе, Сакура. Конохе нужны целители. Сакура усмехнулась. — Даже если бы я могла делать то, что вы говорите, с чего вы взяли, что я останусь здесь и буду лечить твоих соклановцев? Мой дом – Кумога. Ты и все остальные жители Конохи – мои враги. — Твой дом – Коноха. Со временем ты это поймёшь. — Если это правда, так ли ты относишься к своему народу? — Сакура протянула руки, демонстрируя путы, обвивавшие ее запястья. Узы были настолько тугими, что кожа Сакуры начала натирать, краснея в тех местах, где веревки давили на запястья. Цунаде молчала, изучая девушку. Спустя, казалось, целую вечность, Хокаге заговорила: На данный момент ты останешься военнопленной Конохи. Тебе запрещено пользоваться любым оружием и заниматься военной подготовкой. Поскольку ты являешься воином Кумоги, тебе будет запрещено посещать гражданскую часть деревни без сопровождения Черной армии. Ты должна будешь работать в казармах в качестве слуги, чтобы заработать себе на пропитание. Каждое утро ты будешь являться ко мне на тренировки, ты поняла? Сакура лишь подняла подбородок. Она не хотела доставлять Хокаге удовольствие, отвечая, когда у нее, очевидно, не было выбора в этом вопросе. — К тебе не будут относиться с уважением, Сакура. Наши воины воспитывались так же, как и ты. Бой у нас в крови, и клан Кумога — наш естественный враг. — Хокаге сделала паузу, выровняв взгляд с взглядом Сакуры. — Если ты хочешь выжить здесь, то будешь делать то, что я скажу. Проводите девушку в покои слуг. Сакура пока останется в казармах. — Да, Хокаге. — Рин кивнула и забрала у Саске верёвку, хотя он не выглядел довольным тем, что отказался от своей власти над ней. Сакура почувствовала, как напряжение покидает ее плечи, когда они вышли из комнаты Хокаге. Рин повела ее по коридору, вниз по каменным ступеням и еще по одной, которая вела в пресловутые подземелья. Здесь было холоднее и темнее, в воздухе витал слабый запах затхлости и плесени. Стражник остановил их в конце небольшого коридора. — Кто это? — с легким любопытством спросил мужчина, разглядывая необычные розовые волосы Сакуры. — Она заключённая, — ответила Рин. — Она будет жить в покоях слуг. — Стражник кивнул, пропуская их. — Воинам не разрешается находиться в покоях слуг. Здесь ты будешь в полной безопасности, — сказала ей Рин. — Не стоит напоминать, что если ты хоть пальцем тронешь мирного жителя, тебе конец. Сакура приняла это как должное. Хокаге Конохи, похоже, хотела, чтобы Сакура была жива. Сакура понимала, что она не обязательно находится под защитой Хокаге, но очень сомневалась, что кто-то попытается перечить ей, как только станет известно о статусе пленницы Сакуры. Сакура не была варваром, она не причинила бы вреда гражданскому лицу, если бы ему не угрожали, но даже в этом случае она не стала бы лишать гражданское лицо жизни. За других слуг она не беспокоилась. А вот жить в казармах вместе с Черной армией ей было не по себе. Хокаге сама говорила об этом: Кумога был естественным врагом, и Черная армия не стала бы терпеть, если бы кто-то из ее уроженцев жил среди них – пленный или нет. — Что будет, если меня не смогут научить быть Целителем? — спросила Сакура, когда Рин подвела ее к деревянной двери с арочной рамой. Открыв ее, Сакура обнаружила небольшую комнату с двумя масляными лампами, висящими на каменных стенах. Здесь стояли две койки, два небольших сундука для одежды и одно окно с железной решеткой. — Что будет, если я не тот пророческий Целитель, за которого она меня принимает? — Если ты откажешься сотрудничать и Хокаге сочтет тебя недостойным, тебя убьют, — просто ответил Рин. — На твоем месте я бы посоветовала тебе сохранять непредвзятость и попытаться чему-нибудь научиться. Цунаде не лжет о том, что с тобой случилось, Сакура. Ты действительно уроженка Конохи. — Если это правда, то почему меня никто не искал? — Сакура поджала губы. — Почему родители отпустили меня без боя? Рин сжала губы в ровную линию. — Данзо – неординарный и сложный человек, Сакура. Его методы обучения и тактика ведения войны шли вразрез с этическим кодексом Черной армии... — Рин сделала паузу, словно прикидывая, какой информацией можно поделиться с Сакурой. — Цунаде уволила его из Черной армии, а он в ответ стал красть детей-вундеркиндов и переправлять их к врагу в обмен на союз. Прошли годы, прежде чем Черная армия обнаружила его местонахождение. Мы и предположить не могли, что он найдет спасение среди вражеских кланов. — Рин снова сделала паузу, сцепив руки. — А твои родители искали тебя, Сакура... Но никто не знал, где искать. — Ты сказала, что Данзо украл детей-вундеркиндов, причем сразу нескольких? — Сакура продолжала допытываться. Рин кивнула. — В деревне был еще один мальчик твоего возраста, его зовут Сай. Сердце Сакуры екнуло. Рин никак не могла знать, что Саи был тем, кто выстрелил в Какаши стрелой... Она никому не говорила его имени. Сакура старалась не выдать своего шока, но сомневалась, что это действительно может быть правдой. Конечно, она до сих пор не знала, что случилось с Саем – жив ли он вообще. Какаши так и не ответил на ее вопрос. — Тебе нужно отдохнуть, Сакура. Тебе это необходимо, если ты надеешься на выздоровление. — Рин указала на кровать у северной стены. — Это твоя. Ты встретишься со своей соседкой по койке во время обеда. Она объяснит, что от тебя требуется. Выполнение заданий начнется после обеда. — Она тоже заключенная? — Нет, — ответила Рин. — Черная армия не берет пленных. Ты – особый случай, Сакура. Слуги решили работать здесь. Сакура отвернулась к окну, когда Рин скрылась в дверном проеме. Она слышала, как за ней закрылась дверь, и прислушивалась, пока шаги Рин не исчезли в коридоре, и Сакура не осталась в полном одиночестве. Из одного окна открывался вид на полузасыпанный землей участок, в другом виднелось около фута снега и дуга голубого неба. Она подошла к своей кровати, опустилась на тонкий матрас и облокотилась на единственную подушку. Это было удобнее, чем стол, на котором она провела ночь, но Сакура тосковала по собственной койке в Кумоге. Она закрыла глаза и вспомнила запах жасмина и сандалового дерева, а также то, как ее отец постоянно экспериментировал с новым мылом на кухне. Сакура знала, что для бывшего воина он был мягким, но считала его приветливый характер и мыловарение механизмом, позволявшим ему справляться с тем, что он видел и делал на поле боя. Сакура прижала связанные руки к груди, надеясь унять тоску по дому, которая, казалось, поселилась у нее под грудной клеткой. Она не была похожа на своего отца. Он был приземистым мужчиной с широкими плечами и волосами цвета дуба и ясеня. Глаза у него были каштановые, такого же цвета, как у ее матери. Сакура спросила о своем семейном сходстве, вернее, об отсутствии такового, когда ей было шесть лет. Отец лишь ответил, что ее зеленые глаза напоминают ему бабушку, а внешность Сакуры досталась ей от богов. После этого она больше не задавалась этим вопросом. Сакура никогда не любила Данзо. Она не помнила, как познакомилась с ним до пяти лет, и первое впечатление о нем оставило у нее холодное чувство. Он никогда не улыбался. После этого она то и дело видела его в деревне, но тренироваться с ним начала только в десять лет. Он показался ей закаленным в боях ветераном, который очень серьезно относился к своим занятиям. У него не было времени на шутки. Не было времени для веселья. Особое внимание он уделял воинам с повышенными способностями, а когда дело доходило до Саи, он выбирал фаворитов. В одиннадцать лет Сай начал проявлять признаки мага, и Данзо научил его подключаться к сознанию животных, чтобы он мог видеть их глазами. Птицы всегда были любимы Саем. Ему нравилось парить в небе и смотреть на мир внизу. Данзо использовал эту способность на поле боя. Благодаря способности Сая они всегда могли найти, где прячется их враг. Данзо терпел Сакуру. Долгое время она чувствовала себя так, словно была насекомым, прилипшим к подошве его сапога. Он постоянно наблюдал за ней, словно ждал, что что-то произойдет... Возможно, он ожидал от нее большего. Ее сила была необычайно велика для девушки, и на тренировках она с легкостью валила больше половины мальчишек, но все же Данзо казалось, что этого никогда не будет достаточно... Лежа на спине, Сакура ощущала как бьётся сердце в ране на боку. Ее лицо было горячим в месте образования синяка, плечо пульсировало в суставе, а голова болела. Она осознавала каждое нервное окончание – каждый сенсорный нейрон, который посылал в мозг сигналы, сообщающие о повреждениях, нанесенных ее телу. Она пожалела, что не стала Целителем, чтобы исцелить себя и не бороться с болью, пронизывающей все ее существо. Она попробовала помедитировать, очистив сознание от физической боли, и сосредоточилась на дыхании. В одном Рин была права. Сакуре нужно было отдохнуть, если она хотела исцелиться. Привести себя в порядок и изучить расположение казарм было задачей первостепенной важности. Сакура решила, что будет вести себя как можно лучше. Она будет играть по их правилам, надеясь завоевать хоть каплю их доверия, и когда придет время – Сакура сбежит. Она была упряма и не собиралась отказываться от своей мечты вернуться домой, к друзьям и отцу. В конце концов сон пришел, и Сакуре приснился Кумога. Она была ребенком, и они с Саем бежали по берегу реки в лучах заходящего солнца. Все вокруг было залито яркими лучами золотого света. Высокая трава щекотала ей талию, и она смеялась, пытаясь догнать Сая. В руках у него был букет полевых цветов, сорванных на лугу – подарок для девушки с розовыми волосами. Во сне Сай остановился и повернулся к ней лицом, на его губах заиграла улыбка. — Для тебя, — сказал он, протягивая свое подношение. Но когда Сакура потянулась за цветами, в ее руке оказалась одна единственная стрела. На древке было что-то липкое, а белые пятна на оперении были испачканы пролитой кровью. Небо вокруг потемнело, образовав густые сердитые тучи, которые прогнали краски из ее сна. Когда Сакура подняла глаза на Сая, перед ней стоял воин с серебряными волосами, кровь текла по его плечу и спине. Сакура резко проснулась. Над ее кроватью, положив руки на бедра, стояла та самая блондинка, которая помогала Рин промывать раны. — Кошмары? — догадалась блондинка. Проигнорировав ее вопрос, Сакура с усилием поднялась в сидячее положение, ведь ее руки все еще были связаны веревкой. — Что ты здесь делаешь? — Я твоя соседка по койке, — сказала блондинка. — Меня зовут Ино.