Рождённая из зимнего пепла

Блондинка – та самая, что помогала Рин промывать раны, – стояла над её кроватью, положив руки на бёдра. — Кошмары? — догадалась блондинка. Проигнорировав ее вопрос, Сакура с усилием поднялась в сидячее положение, так как ее руки все еще были связаны веревкой. — Что ты здесь делаешь? — Я твоя соседка по койке, — сказала блондинка. — Меня зовут Ино. Сакура постаралась не выглядеть удивлённой, но ей показалось интересным, что ученик медика одновременно является слугой Черной армии. — Я принесла тебе обед. — Блондинка повернулась и взяла деревянный поднос из сундука у кровати Сакуры. — Как слуги, мы можем есть либо на кухне вместе с остальным персоналом, либо уносить еду в свою комнату, — пояснила Ино. — Слугам не разрешается есть в столовой вместе с Черной армией. На самом деле мы обычно едим за час до начала, чтобы иметь возможность помочь с уборкой. — Ты действительно слуга? — Сакура не смогла сдержать сомнение в своем тоне. Она думала, что Ино похожа на высокородных девушек из Кумоги – тех, что носят платья из шелка и выдаются замуж за какого-нибудь дворянина или лорда с единственной целью – произвести на свет наследника. — Я сама выбрала быть здесь, — с укором заявила Ино. — Монета помогает моей семье. — Они простолюдины? — Да. Они живут в гражданской деревне. — Это за горой? Ино сузила глаза. — Планируешь побег или что-то в этом роде? — Нет, — ответила Сакура, обращая внимание на поднос, который Ино поставила рядом с ней на раскладушку. Сакура потянулась за хлебом, выкручивая запястье настолько, насколько позволяли веревки, и морщась от боли. В местах, где веревки прорезали первый слой, кожа была потной и воспалённой. Согнув локти, она с трудом поднесла кусок ко рту. — Дай мне свои запястья. — Ино жестом приказала Сакуре опустить кусок хлеба и сделать то, что ей было велено. Ино работала над узлами, костяшки ее пальцев побелели от напряжения. — Хиро умеет завязывать узлы, — хмыкнула она. Она развязывала узлы, пока веревка не ослабла и не соскользнула с рук Сакуры. Сакура помассировала запястья, чтобы восстановить кровообращение. Кожа местами кровоточила, но не сильно. — Спасибо. — Я сделала это не для тебя. С такими связанными руками работать бесполезно. Сакура снова взяла булочку и откусила кусочек мягкого хлеба. Похлебка была холодной, но Сакура не возражала. Было приятно съесть что-то мясное. Железо было необходимо ей для восполнения крови, которую она потеряла за последние несколько дней. Когда она закончила обедать, Ино велела ей забрать поднос и следовать за ней. Сакура внимательно осматривала коридор, ища трещины, пятна или что-то, что могло бы помочь определить ее местоположение. Глаза уже привыкли к тусклому освещению, что облегчало навигацию по лабиринту казарм, но все равно все выглядело одинаково. — Это специально так, — сказала Ино, заметив, что взгляд Сакуры метался то в одну, то в другую сторону. — Это тактика защиты. Если враг ворвётся в казарму, у Черной армии будет преимущество. У Черной армии уже было преимущество... — подумала Сакура. Это была элита – высшая форма солдат всех стран, вместе взятых. Их никогда не видели посторонние, поэтому Сакура долгое время считала их существование мифом. Историю, которую старейшины рассказывали молодым воинам, чтобы напугать их и держать в узде. И вот она здесь – в плену Конохи, в самой уединенной деревне вражеского государства. Ино повела Сакуру на главный этаж, пройдя еще ряд коридоров и дойдя до дверей. Сакура заметила, что ручек нет, и Ино толкнула дверь плечом, чтобы ее пропустили на кухню. Воздух был влажным от кипящих кастрюль с водой, стоящих в горле печи. Воняло сырым картофелем и капустой, а также дрожжами для выпечки хлеба. Тучная женщина с вьющимися седыми волосами сидела на деревянном табурете перед огнем, чистила и резала кусочки картофеля, а затем бросала их в кастрюли. Она взглянула на Сакуру, когда Ино взяла у нее поднос и поставила его на толстую деревянную плиту. — Это та самая девушка? — спросила женщина. Ее глаза были холодными и темными, а кожа — серой от возраста. — Ее зовут Сакура, — ответила Ино. — Мне все равно, как ее зовут. — В голосе женщины прозвучал яд. Она положила нож на прилавок, поднялась с табурета и вытерла руки о грязный фартук. Она указала грязным пальцем в лицо Сакуре. — Единственная причина, по которой ты еще дышишь, – это то, что Хокаге хочет, чтобы ты была жива. Ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обращаются, мерзавка из Кумоги. Это моя кухня, и ты будешь подчиняться моим правилам. Если ты откажешься, я поставлю тебе еще один синяк, чтобы выровнять другую сторону лица. Поняла? Сакура кивнула, несмотря на нарастающую в груди ярость. Инстинкт борьбы был силен, но Сакура предпочитала оружие, а не слова. — Муж Аюми погиб в третьей войне с Кумогой, — сказала Ино. Она протянула Сакуре миску с грязным картофелем и указала на неказистый табурет у дальнего окна. Место, на котором должен сидеть раб. — Почисти и порежь их, а потом принеси для рагу. Сакура взяла у Ино миску, и у нее сжались челюсти, когда та протянула ей нож. Как легко было бы вонзить лезвие в обе сонные артерии, как легко было бы заставить их захлебнуться собственной кровью... Сакуру убьют раньше, чем она найдет выход из казармы, и только поэтому она взяла нож и миску, подошла к табурету в дальнем углу комнаты и принялась за работу. Они пробыли на кухне более двух часов, готовя и убирая, готовя еду для Черной армии. Тот факт, что ее заставляют обеспечивать врага, действовал Сакуре на нервы и вызывал желчь в ее кишечнике. Несколько других женщин входили и выходили из кухни, каждая из них выполняла свою работу. Некоторые из них бросали взгляды в ее сторону, и их кожа бледнела при осознании того, что Сакура – воин Кумоги. Никто так не заговорил с ней. Она слушала, как женщины сплетничают, обсуждая обычные вещи, происходящие в гражданской деревне, а другие рассказывали о своих мужьях и семьях. От этих разговоров Сакура тосковала по дому, по отцу и чашке горячего чая, когда они рассказывали о своем дне, сидя у огня. Распахнулись распашные двери, и на пороге появилась девушка примерно ее возраста с улыбкой на лице. Она была одета в черные армейские кожанки, на щеке виднелся след от грязи. Ее черные волосы были стянуты в двойной пучок по обе стороны головы – необычная прическа для воина. — Ты никогда не поверишь тому, что говорят в казармах, — сказала ТенТен, взяв с прилавка яблоко и вгрызаясь в красную сочную мякоть. — Чему не поверю, ТенТен? — Предположительно, Саске и Какаши вернули с поля боя честного, как боги, воина Кумоги. Помнишь историю о девушке с розовыми волосами, которой боги пророчили целительную силу, достаточную для спасения целой страны? Ино улыбнулась подруге, наклонив голову к сидящей в углу Сакуре. ТенТен подняла подбородок, скрестив руки, и внимательно посмотрела на Сакуру. — Значит, это правда, — сказала девушка. — У неё розовые волосы и все такое. Она может исцелять? — Она говорит, что не умеет. Хокаге хочет обучить ее. — А родители знают, что она вернулась в Коноху? У Сакуры свело желудок. Она попыталась сглотнуть, но пищевод сжался, угрожая ее воздуху. Неужели все в Конохе верили, что ее украли в младенчестве? Неужели исчезновение Сакуры стало известной в деревне сказкой? Ложь, — подумала она. Это была всего лишь изощрённая ложь, придуманная для того, чтобы Сакура пожалела своего врага. Это не сработает. — Нет, — сказала Ино, — они не знают. — А Хокаге им скажет? Аюми протиснулась в двери с мешком муки на бедре. — Эй, — огрызнулась женщина, вскинув подбородок в сторону ТенТен, — тебе лучше не находиться здесь и не отвлекать помощников. Беги. У нас есть работа, и я знаю, что у тебя тоже. На прощание ТенТен коснулась руки Ино, после чего выскочила из кухни. — Кумога, — рявкнула Аюми, — иди сюда и просей муку для пирогов. Сакура поднялась с табурета и, оставив мысли о предательстве, принялась за работу.

***

Когда над казармами наступил вечер, то немногое естественное освещение, с которым работала Сакура, опустилось за горизонт и выгнало тени из их укрытий. Масляные лампы были зажжены, и пламя отбрасывало на стены жуткие образы, которые двигались, как цыганские танцовщицы в своих юбках, украшенных золотыми баулами. Сакуре было поручено наполнять бокалы с вином и водой в обеденном зале во время ужина. Болтовня среди Черной армии была громкой и смешивалась до неразборчивости голосов. Сакура чувствовала, как взгляды врагов сверлят ее кожу, и от этого осознания ее щеки наливались краской. Она ненавидела, что ее заставляют служить, ненавидела, что враг издевается над ней. Сакура расправила плечи, не обращая внимания на унижение, которое терзало ее изнутри, пока она наполняла стаканы Черной армии. Они дразнили ее, смеялись и отпускали грубые комментарии, когда она проходила мимо. «Отброс Кумоги», похоже, был популярным уничижительным словом, как и фразы вроде «посмотрим, сколько в ней ещё сил бороться». Люди сплетничали о пророчестве и говорили о ее розовых волосах. Не раз мужчина хватал Сакуру за ногу, позволяя себе сжимать ее задницу. Сакуре сыпались сексуальные угрозы, когда она склонялась над столом, а мужчины шептались о том, что хотели бы с ней сделать. Сакуру дразнили мужчины из ее клана, но никто из них никогда не желал ей зла. Во-первых, все они знали, что она способна надрать им задницу. Но это было совсем другое. Ярость, подобная той, что она испытывала на поле боя, расцвела в ее сердце, дыхание стало тяжелым, сердце колотилось в такт военным барабанам. Ей нужны были меч и топор. Ей хотелось выхватить их ножи и броситься в бой, нанося удары по всем, кто бы ни сделал шаг вперед. Сакура все еще была в ярости, когда черноволосый воин Саске махнул ей рукой. Она заметила, что его глаза остекленели, а в уголках рта заиграла полуулыбка: Я могу предложить тебе защиту в обмен на одну услугу. — Он провел рукой по руке Сакуры и сжал ее запястье. Кожа все еще была нежной от ожогов, полученных от веревки, и Сакура поморщилась, вырывая руку из его хватки. — Она вздорная, Учиха, — прокомментировал другой. — Ничто не сравнится с пылкой женщиной в постели. — Оставь ее в покое. — Это сказал воин примерно ее возраста. Его светлые волосы были обрезаны по бокам, а единственная коса спускалась до середины головы и завязывалась между плечами. Глаза у него были цвета моря после шторма, такие синие и очень глубокие. — Мы просто развлекаемся, Наруто, — прокомментировал второй воин. — И почему тебя это должно волновать? Она из Кумоги. Она не заслуживает того, чтобы быть живой. Сакура смотрела, как руки блондина сжимаются в кулаки. Оттолкнувшись от стола и встав во весь рост, блондин почувствовал, как в предплечьях запульсировали сухожилия. — Она была воспитана Кумогой, — сказал Наруто со злостью в голосе. — Но в ее крови все еще течет кровь Конохи. Стол затих, а воины вокруг начали смеяться. Сначала медленно, а потом все громче – братья по оружию подбадривали друг друга. Сакура отступила от стола, но не могла отделаться от ощущения, что привлекла чей-то взгляд. Инстинкт, такой же врожденный, как дыхание, потянул ее вправо, и взгляд нашел серебриволосого воина. Он сидел всего в нескольких шагах от нее, не сводя глаз с того, кого называли Саске. Сакура почувствовала, как волосы на затылке зашевелились. Какаши по-прежнему был в маске, а его правая рука крепко сжимала нож. Он держит его как обещание, — подумала Сакура и вспомнила, каково это – встретиться с его неумолимой силой. Она считала, что ей повезло, что этот нож предназначался не ей. Сакура повернулась и пошла на кухню. Руки дрожали, когда она ставила кувшин на стойку. Сакура ухватилась за выступ, чтобы было за что держаться, костяшки пальцев побелели, когда она зажмурила веки. Сакура не боялась смерти, но она боялась, что не переживет зиму в казармах Черной армии. Если кто-то другой не убьет ее первым, то ярость Сакуры непременно сделает свое дело.

***

К тому времени, как они закончили уборку после ужина, все тело Сакуры болело. Рана в боку снова дала о себе знать, и Сакура подумала, не открылась ли она в суматохе ужина. Ино попыталась провести экскурсию по казармам, и Сакура узнала, что коридоры помечены золотыми гребнями с головами животных, обозначающими, в какой части казармы они находятся. Ино указала на солдатские покои, и Сакура сделала себе мысленную заметку никогда не оставаться в этой части казармы одной. В противоположном конце был еще один коридор, и Ино сказала ей, что там находятся общежития воинов высшего ранга и мастера-тренера. — Так вот где живет Какаши? — предположила Сакура. Ино скрестила руки, глядя на розоволосую девушку. — Ты могла сказать, что у него высокий ранг? Сакура не ответила. Она потирала зарубцевавшийся участок кожи на запястье. — Он – хэрсир, — сказала Ино. — Он такого же высокого ранга, как и они. Сакура не была удивлена. Ей хотелось узнать, почему он носит маску и что случилось с его глазом, но она не хотела давать Ино повод думать, что ее вопросы задаются для сбора информации о Черной армии, чтобы попытаться вернуться в свой клан. Ей придется искать ответы на свои вопросы другим способом. Ино продолжила экскурсию, показав ей, где находится прачечная. — Мы стираем здесь зимой, если температура на улице ниже нуля, — объяснила Ино. — Следи за тем, чтобы огонь не гас и чтобы одежда полностью высохла. — В данный момент над ее головой висели веревки, задрапированные мокрым бельем. — Стиральные доски и ведра здесь, — указала Ино, — воду можно носить сюда и нагревать на костре с помощью этих ведер. Завтра я покажу тебе прачечную снаружи. Затем Ино провела ее обратно в покои слуг и показала, где находится уборная. — Мужчины и женщины живут в разных коридорах, так что тебе не придется беспокоиться о том, что ты будешь делить уборную с мальчиками. Некоторые слуги здесь тоже не живут. Они просто приходят на смену, а после возвращаются к своим семьям. — А почему ты живешь здесь? — спросила Сакура. — Потому что дома много маленьких ртов, которые нужно кормить, а мне нравится иметь собственное пространство. — Ино пожала плечами. — Я навещаю свою семью по выходным. — Почему ты не замужем? — спросила Сакура, когда они вернулись в свою комнату. У Ино был подходящий возраст, и она не была воином. Даже если семья Ино была бедной, она была достаточно красива, чтобы добиться расположения любого молодого человека по своему выбору. Если, конечно, молодой человек, которого она выберет, не был беден... Выражение лица Ино опустилось. — А почему ты нет? — Она подошла к сундуку и открыла крышку, доставая оттуда ночное платье. — Потому что я воин. — Сакура присела на край кровати и, согнувшись, насколько позволял бок, расстегнула шнурки на ботинках. — Многие воины женятся, — возразила Ино. — Разве у тебя дома нет никого, кто был бы заинтересован в тебе? Сакура сняла правый сапог и аккуратно положила его рядом с кроватью. Она подумала о Сае, и от этих мыслей у нее защемило в груди. Она любила его как брата, но Сакура никогда и близко не задумывалась о браке с кем-либо, а ее отец не настаивал на этом. Их семья была небольшой и имела стабильный доход. Жизнь в бою – это все, что она знала. И Сая тоже. У Сакуры еще было время для брака и семьи, но она чувствовала, что ее время на поле боя еще не закончилось. Это было до того, как она попала в плен. — Нет, — ответила Сакура. — Да и я этого не хочу. Ино не стала расспрашивать ее дальше. Она надела ночное платье и откинула покрывало с кровати. Сакуре потребовалось время, чтобы расстегнуть шнуровку корсета, ее раненое плечо напряглось, когда она потянулась за ним. Ино не предложила ей помощи, и Сакура не стала просить ее об этом. Сакура подняла тунику и увидела, что ее повязка испачкана кровью. Она просочилась сквозь ткань повязки, но не настолько, чтобы пропитать тунику. Сакура сняла леггинсы и забралась под одеяло. — Сто́ит ли оно того? — спросила Ино, когда Сакура устроилась поудобнее. — Что сто́ит того? — Вся боль, которую ты испытываешь ради маленького кусочка славы, — ответила Ино. — Все вы, воины, одинаковы, даже если сражаетесь за разные стороны. Сакура поджала губы в раздумье. — Защищать тех, кого я люблю, — сказала Сакура, — и мстить за тех, кого я потеряла... вот что приносит мне славу. Боль, которую она испытывала, была незначительным следствием того, что она делала, то, во что верила. Она с радостью перенесла бы сотни видов мучений от рук врага, если бы в конце концов это означало победу для ее народа. Ведь Сакура верила только в одно: нужно делать все возможное, чтобы уберечь тех, кого она любила. — Я бы хотела, чтобы больше не было войн, — сказала Ино в тихую темноту, и Сакуре пришлось напрячься, чтобы расслышать слова. Сакура подумала, что борьба – это все, что она когда-либо знала.