Рождённая из зимнего пепла

Сакура услышала тихий щелчок закрывшейся за ней двери, а затем с ее головы сняли повязку. Слишком яркий свет лился из больших окон гостиной, демонстрируя мелкие частицы пыли, которые, пролетая мимо, становились призмами мерцающего звездного света. Сакура моргнула, приспосабливаясь к освещению и женщине, стоявшей перед ней. Она была одного роста с Сакурой, с темно-русыми волосами и глазами, точно такими же, как у Сакуры темно-зелёными. Шагнув вперед, женщина прикрыла ладонями рот, а ее глаза сморщились в уголках. — Хвала богам, — пробормотала женщина. — Это действительно ты. Она уронила руки и начала всхлипывать. Мужчина, стоявший позади нее, обнял ее за плечи, его подбородок задрожал, а брови нахмурились. Сакура стояла в ошеломленном молчании, не в силах вымолвить ни слова, глядя на этих незнакомцев и наблюдая за тем, как искажаются их лица от нахлынувших эмоций. Годы душевной боли и страдания, казалось, смешивались с приливом облегчения, но затем снова превращались в боль. — Сакура, — заговорила Хокаге, — познакомься с Кизаши и Мебуки Харуно. — Ты так выросла, — сказала женщина, подходя ближе. Она нерешительно протянула руку и дрожащими пальцами слегка коснулась щеки Сакуры. — Я мечтала об этом моменте девятнадцать лет, и вот ты здесь. Мы никогда не думали, что увидим тебя снова. — Слезы текли по щекам Мебуки, слипаясь с ресницами, и превращались в маленькие шипы, которые ореолом лежали на ее глазах. Ресницы Сакуры делали то же самое, когда она плакала. Ее сердце билось, как боевые барабаны. Сакура смотрела на людей, стоящих перед ней. — Кизаши – лучший в деревне слесарь, а Мебуки – ткачиха, — пояснила Цунаде. — А ты – воин, — сказал Кизаши, обращаясь к Сакуре. — Ты – все, о чем говорилось в пророчестве. — Он слегка покачивал головой, глаза его стекленели, в уголках скапливалась жидкость. Сакура могла разглядеть в этих людях частички своих черт. У нее была женская версия носа Кизаши, у Мебуки – полная нижняя губа и более тонкая, острая дуга «лука купидона» на верхней губе. Мебуки достала из кармана фартука небольшой прямоугольный предмет и протянула его Сакуре. Она взяла его, обхватив пальцами край стеклянной рамки, и посмотрела на картину. Там были Харуно: Мебуки держала на руках сверток и улыбалась мужу, который смотрел мимо жены, приковав взгляд к ребенку. Девочка с розовыми волосами. У Сакуры подкосились колени. Цунаде шагнула к ней и обхватила за талию, прежде чем Сакура успела упасть на пол. — Я... не могу, — пробормотала Сакура. Дрожащими руками она попыталась протянуть картину обратно Мебуки, но та покачала головой. — Я хочу, чтобы ты сохранила ее, — она сделала паузу, задумчиво поскребывая зубами нижнюю губу. — В ту ночь, когда тебя забрали от нас, в деревне начался пожар. Горела конюшня, и твой отец отправился помогать тушить пламя и спасать лошадей. Кто-то ворвался в дом и потребовал сказать, где ты. Я никогда не видела его лица. Он был одет в черное и носил фарфоровую маску с вырезанными отверстиями для глаз. Я пыталась уберечь тебя, Сакура, — голос Мебуки дрожал, и очередная волна слез прокатилась по ее бледным щекам. — Этот человек, кем бы он ни был, ударил меня и лишил сознания. Когда я очнулась... тебя... не было. — Мы узнали о предательстве Данзо только после войны, Сакура, — сказал ей Кизаши. — Мы узнали, что он бежал из Конохи и подозревали, что он забрал с собой из деревни тебя и еще одного мальчика по имени Сай. Когда война закончилась, некоторые из нас отправились на поиски, но мы понятия не имели, куда он вас увез. Годы тянулись, Сакура, но мы не теряли надежды, что ты еще жива. — Нет, — выдохнула Сакура, когда слезы затуманили ее зрение и исказили очертания Харуно. Когда она моргнула, горячие слезы полились по щекам, заливая синяк на лице. Сакура никому не говорила имени Сая... Только так они могли узнать это... Она покачала головой, прижав тыльную сторону ладони к щеке. — Я... — начала Сакура и остановилась. Накинутый на плечи плащ был слишком тяжелым, удерживая удушающее тепло. Она не могла дышать. Она дергала за застежку, оттягивая ее от шеи, но не могла заставить воздух циркулировать в легких. Сакура повернулась и направилась к двери, взялась за ручку и потянула ее на себя. Она выскочила на зимний холод, ее сапоги заскользили по обледенелой дорожке. Она упала на землю, упираясь руками в снег – ледяной холод был бальзамом для ее лихорадочной кожи. Вдохнув полной грудью холодный воздух, Сакура потянула за плащ, и он упал на землю рядом с ней. Сакура вспомнила, как на поле боя Саске вонзил в нее свой кинжал и ударил в висок. Он знал, что не убил ее. Он залюбовался ее розовыми волосами и понял, что нашел нечто особенное. Он лишь хотел вывести ее из строя – ранить настолько, чтобы она не смогла сбежать, пока он не вернется и не заберёт приз Конохи: девушку из их пророчества, целительницу с розовыми волосами. Она хотела верить, что они лгут ей, хотела продолжать притворяться, но не могла... не после того, как увидела себя в лицах этих людей, не после того, как выслушала их рассказ и услышала сырую искренность в их тоне. Она подумала о своем отце, бывшем воине, ставшем мыловаром. Она вспоминала тепло его глаз, когда он улыбался ей. Сакура понимала, что вся ее жизнь была ложью. Она не слышала, как он подошёл, но светловолосый воин опустился на колени рядом с ней. Он поднял плащ Сакуры, очистил его ото льда и снега и накинул ей на плечи. Она вздрогнула от тяжести его ладоней, но он не отстранился. — Я знаю, что это очень тяжело... но эти люди... — Это ничего не меняет, — отрезала Сакура. — Мой отец – Ёцуки Джуро, он меня вырастил. — Но он солгал тебе, Сакура. Сакура удивленно подняла глаза, увидев лицо воина так близко от своего. У него было доброе лицо, — подумала Сакура, — почти слишком доброе, чтобы принадлежать воину – да еще и элитному бойцу Черной армии. Глубокий синий цвет его глаз притягивал ее взгляд, и она видела беспокойство, так четко прорисованное в чертах его лица. — Но это ничего не меняет. Я из Кумоги. Я убивала в бою людей из Конохи... Эти люди никогда не забудут этого и не примут меня. — Не сразу, — согласился Наруто. — То, что с тобой случилось, не твоя вина. — Почему ты так добр ко мне? — Сакура нахмурилась, глядя на светловолосого воина. — Потому что, — сказал он, сжимая челюсть, — я знаю, каково это, когда тебе лгут. Сакура не стала уточнять, но чувствовала, что он говорит правду. По телу Сакуры пробежала дрожь от холода и снега. Наруто поднялся на ноги и протянул ей руку. Она согласилась и позволила ему поднять себя на ноги. Шизуне стояла на крыльце, скрестив руки на груди, пытаясь укрыться от зимнего холода. Дверь в хижину Харуно была приоткрыта, и Сакура слышала голос Мебуки, доносившийся изнутри. — Вы могли бы оставить её с нами, если позволите? — Боюсь, сейчас это невозможно. Сакура может быть твоей дочерью по крови, Мебуки, но она выросла воином Кумоги. Это небезопасно ни для тебя, ни для Кизаши, ни для кого-либо в деревне. Если она сбежит, то сможет привести воинов Кумоги к нашему порогу, — сказала им Цунаде. — Мы понимаем, — сказал Кизаши. — Мы просто хотим, чтобы она знала, что мы никогда не переставали любить ее. — Мы хотели бы навестить ее снова, — сказала Мебуки. — Вы еще увидите свою дочь. Ей просто нужно время. Какаши вышел из укрытия, держа в руке отрез черной ткани. Он кивнул на лошадей, которые стояли у столба ограды, терпеливо ожидая возвращения своих всадников. Она заметила, что они тоже не были привязаны к столбу. Иронично, подумала она, что, получив свободу, они все равно решили остаться. Какаши подошёл к белоснежной кобыле с серебристой гривой. Это было прекрасное создание с большими янтарными глазами цвета меда. Густые белые ресницы расходились по векам, ловя свет, когда она поворачивала голову и выдыхала из ноздрей запотевший воздух. Какаши погладил кобылу по шее, и она опустила голову, склоняясь к прикосновениям всадника. Сакура увидела шрам в форме полумесяца над плечом кобылы и несколько других, идущих вдоль боков и задних ног. Сакура коснулась шрама на плече лошади, чувствуя на себе взгляд Какаши, который поправлял поводья. — Это боевой конь, — сказала Сакура. — Не так ли? — Ее зовут Фрост, — сказал он ей. Сакура почувствовала тепло, исходящее от кожи кобылы, когда запустила пальцы в ее густую зимнюю шерсть. — Она прекрасна. — Сакура прислонилась к кобыле, уткнувшись мордой в ее шею, и задумалась о том, что произошло в доме Харуно. — Какаши, — произнесла Сакура его имя, вытирая нижнюю губу, — тот человек, который ранил тебя стрелой... Ты убил его? — Сакура надеялась, что спрашивать об этом не бесполезно. Она должна была знать правду... — Нет, — ответил он, не сводя глаз с ее лица. Облегчение расцвело в ее груди, как лепестки летней розы. Была вероятность, что Какаши может ей лгать, но Сакура не думала, что это так. Особенно если Сай, как и она сама, был уроженцем Конохи. Какаши еще немного понаблюдал за Сакурой и бросил беглый взгляд через плечо, когда остальные начали спускаться по обледенелой тропинке. — Ты можешь подтянуться? Сакура потянулась к седлу, пальцами обхватила кожу, приподняла ногу и поставила ее в стремя. Рана в боку протестовала, когда она пыталась подтянуться. Боль пронзила ребра, заставив ее замереть на месте. Она поднялась наполовину, пытаясь отдышаться, и тут же перекинула ногу. Она почувствовала, как рука Какаши ухватилась за заднюю поверхность ее бедра, чтобы поддержать ее вес и снять нагрузку с бока. Его ладонь была теплой через ткань леггинсов и находилась слишком близко к ее заду. Она забралась в седло и перекинула ногу через ногу, глядя на раскинувшийся перед ней мир льда и снега. Глубокий изумруд вечнозеленых деревьев усеивал окрестности, их ветви были укрыты снежными одеялами. В атмосфере витал хрустящий аромат сосны, хвоя и лед были единым целым. В зимнем лесу стояли маленькие хижины и домики, похожие на те, что занимали Харуно, но Сакура не могла понять, где она находится. Какаши забрался в седло позади нее, его руки закрепили отрез черной ткани над ее глазами, чтобы у нее не было шанса. Он аккуратно завязал ее, но Сакура все равно чувствовала, как в ее нутре горит унижение от того, что с ней так обошлись. Когда Какаши подтолкнул кобылу вперед, Сакура снова оказалась в маленьком уголке, прижавшись к Какаши. Она не пыталась бороться с их вынужденной близостью. Ее разум был слишком отягощён тяжестью недавней встречи с Харуно. Мягкое покачивание лошади под ней было чем-то сродни мази, помогающей облегчить муки ее избитого разума. Она двигалась вместе с ним, погрузившись в размышления о своем детстве и жизни, которую она вела в Кумоге. Там были и другие мальчики и девочки ее возраста, и она задавалась вопросом, почему у них с Саем возникла такая тесная связь, а у других – нет. Неужели что-то в ее душе узнало что-то в его? Может быть, какая-то связь, связывающая их с прошлой жизнью в Конохе. Сакура пыталась упорядочить хаос в своей голове, аккуратно разложить факты по полочкам, чтобы потом, когда придет время, расшифровать их и примириться с ними. 1. Ее украли из кроватки и младенцем увезли в Кумогу. 2. Ее биологическими родителями были Харуно. 3. Кровь в ее жилах текла из Конохи, но птица в ее сердце пела песни ее сородичей из Кумоги. 4. Ее отец, Ёцуки Джуро, лгал ей. 5. Но она все равно любила его. 6. И самое главное – Сай был жив. Как воина, Сакуру учили действовать. Каждое ее решение должно было быть расчётливым и быстрым, неверное решение могло означать конец ее жизни. Военная стратегия не сильно отличалась от стратегий, которые она культивировала вне поля боя. Она могла это сделать. Она будет учиться у Хокаге, завоюет их доверие и заставит поверить, что не желает им зла. Она будет безропотно служить Черной армии, навестит своих биологических родителей и найдет способ выбраться с горы и вернуться в Кумогу. Но знание о своем прошлом не изменило путь ее сердца. Когда они вернулись в казармы Черной армии, Какаши снял ткань с головы Сакуры и спрятал ее в карман. Они проехали через ворота, повели лошадей вокруг огромной крепости и зашли в конюшню. Сакура никогда в жизни не видела столько лошадей, и в конюшне сладко пахло сеном, зерном и конским потом. Кому-то этот запах показался бы отталкивающим, но Сакура глубоко вдыхала его, окутывая себя ароматами, как одеялом. Какаши спустился первым и встал рядом с Сакурой, закинув ногу на ногу. Руки Какаши обхватили ее бедра и поддержали. Он отпустил ее, как только ее ноги коснулись земли. Сакура обвела взглядом конюшню, рассматривая множество лошадей, которые выглядывали из своих стойл, чтобы посмотреть на суматоху. Все они были хорошо выращены, накормлены и ухожены. Конюхи поспешили поприветствовать Хокаге, когда она слезла с лошади и передала поводья. Лошадей, на которых ехали Шизуне и Цунаде, вывели в коридор, предположительно, в стойло для груминга. Сакуре показалось интересным, что никто не пришел на помощь Наруто и Какаши. Воспользовавшись разговором Цунаде и Шизуне, она подошла к кобыле и погладила ее по носу. Фрост тихонько заскулила, опустив голову, чтобы Сакура могла дотянуться до ее ушей. — Ты ей нравишься, — сказал Какаши, снимая седло со спины кобылы. Он перекинул его через дверь стойла и вернулся, чтобы снять одеяло. — Обычно она не любит, когда люди подходят к ней слишком близко. — Она твоя? — догадалась Сакура. Какаши кивнул, расстегивая кожаный ремешок недоуздка. Он снял его с ее головы и повесил на толстый железный гвоздь у стойла. — Как давно она у тебя? — Десять лет, — ответил Какаши. — Ей двенадцать. Сакура почувствовала дыхание кобылы на своем лице, когда та выдохнула и опустила морду, чтобы обнюхать голову Сакуры. Нос Сакуры защекотал ее волосы, и она улыбнулась, глядя на кобылу из-под подбородка. Какаши наблюдал за ней, его взгляд был прикован к губам Сакуры. — Тебе нравятся лошади? — Цунаде внезапно оказалась рядом с ней. Сакура кивнула. В межсезонье они с Саем за дополнительную плату чистили стойла и ухаживали за лошадьми, а некоторые жители даже позволяли им заниматься с ними. — Может быть, ты сможешь работать в конюшне вместо того, чтобы прислуживать в столовой, — предложила Цунаде. Сакура подумала, дошла ли до нее весть о том, как мужчины обошлись с ней предыдущей ночью. — Конечно, от тебя по-прежнему будут требовать работы на кухне, но после ты сможешь приходить в конюшню. — Спасибо, — сказала Сакура. Она была благодарна за то, что ей не придется снова показываться в столовой и подвергаться бесцеремонному террору со стороны Черной армии. — Закончишь помогать здесь, а потом доложишь Ино. Сакура кивнула. Ей показалось странным, что Хокаге не проронила ни слова о Харуно, но, впрочем, что тут говорить? Она хотела, чтобы Сакура узнала правду о своих родителях, и она это сделала. Возможно, Хокаге надеялась, что это поможет изменить ее мнение о Конохе – ослабить веревки, так крепко связывавшие ее с Кумогой. — Вот. — Какаши протянул ей расческу и принялся за другую сторону кобылы. Они молча расчесывали кобылу, слушая, как она перетирает сено между зубами. Сакуру успокаивали запахи конюшни и прекрасное существо, позволяющее ей быть рядом. Это занятие успокаивало воительницу; время замедлялось, уменьшая шум в ее беспокойном сознании, давая возможность отдохнуть от ужаса, который там жил. Она задалась вопросом, чувствует ли его и Какаши. Она вспомнила, что Ино говорила ей сегодня утром о страхе, который она испытывала за Какаши. — В нем постоянно бушует буря, и он только и ждет подходящего момента, чтобы вырваться наружу, — сказала Ино. Сейчас Сакура не чувствовала в нем этой бури, но дрожала при воспоминании о том, на что он был способен. Когда они закончили, Сакура вслед за Какаши вышла из конюшни и направилась через заснеженный ландшафт к казармам. Он провел ее через боковой вход на главном этаже, доступный только тем, кто уже находился на территории. Она заметила прачечную, которую Ино показывала ей вчера, и замедлила шаг. — Ты можешь найти дорогу? — спросил Какаши. — Думаю, да, — ответила Сакура. Какаши потянулся в карман, достал прямоугольную рамку и протянул ее Сакуре. Она взяла ее, загибая пальцы по краям, и посмотрела на фотографию, которую подарили ей Харуно. Должно быть, она уронила его, когда выбегала на снег, и Какаши подобрал его. — Спасибо, — кивнула она в знак благодарности. Какаши сжал руку в кулак, глядя на нее, его единственный глаз был затенен из-за слабого освещения в казарме. Сакура обошла его, чувствуя на себе его взгляд, и повернула к залу с львиным гербом. Темнота поглотила ее, и свет масляных ламп мерцал на черных каменных стенах. Она оглянулась через плечо, наполовину ожидая увидеть воина, который все еще следовал за ней, но Какаши там не было. Она прижала рамку к груди, вспоминая, как прижималась спиной к стене груди Какаши, и задрожала.