Рождённая из зимнего пепла

Стрела просвистела в воздухе в нескольких сантиметрах от их голов и врезалась в каменную стену позади них с безошибочно различимым звуком. В следующее мгновение Какаши был уже на ногах, вытаскивая меч из-за спины. — Потуши огонь, — приказал он Сакуре, осматривая глазами темноту в поисках незваного гостя. Всплеск адреналина пронесся по телу Сакуры и заставил ее схватиться за оружие. Она пинком отправила поленья из костра в снег, пока пламя не потухло и дым не заволок атмосферу. Прижав оружие к груди и прижавшись к каменной стене утеса, она впилась рукоятью топора в ладонь. Сердце билось в груди и гулко отдавалось в барабанных перепонках. Очертания Какаши дымились в ночи, колеблясь в отсутствие лунного света. Лошади беспокойно поскуливали, прижав уши к голове, и топали по мерзлой земле, отбивая копытами куски льда и камня. — За нами следили? — прошептала Сакура. — Нет, — ответил Какаши. — Я убедился в этом. — Кири, — догадалась Сакура. Возможно, кто-то из их воинов все еще прятался в лесу после нападения на Коноху. Кто бы это ни был, он был ужасно метким стрелком, и она была ему благодарна. Темный предмет перелетел через выступ скалы и приземлился на ноги с поднятым мечом. Какаши встретил клинок противника, и в ночи раздался звон стали, отразившийся от деревьев, когда двое парировали. Еще одна стрела просвистела мимо головы Сакуры и ударилась о камень. В сорока ярдах от них она заметила движение и бросилась бежать к деревьям. Она была маленькой и быстрой, как пятно на снегу. Человек с луком не ожидал, что она бросится на него со всех ног, и Сакура слышала его тяжелые шаги и паническое дыхание, вырывающееся из легких, когда он пытался отступить. Она подняла топор, рука вырвалась вперед, зафиксировала запястье и пустила топор в полет. Она услышала треск, когда оружие вонзилось в спину мужчины, а лезвие засело в его костях. Сакура вытянула ладонь и, схватившись за оружие, выдернула его из спины мужчины. Сакура опустилась на колени, схватила его за плечо и потащила к себе. Он закричал от боли, и Сакура поняла, что ее топор перебил ему нервы. — Скажи мне, зачем ты пришел сюда, и я не стану продлевать твои страдания. — Она приставила кинжал к его горлу. — Кто ты? — Кири, — прохрипел он, и темная кровь хлынула ему в рот. Ей удалось пробить его легкие ударом топора. — Ты участвовал в набеге на Коноху? — спросила она, опираясь на свой кинжал. — Да, — ответил тот. — И вас нанял человек по имени Данзо, чтобы вы выполнили свою миссию? — Д-да, — ответил он. Он зажмурил глаза от боли, его тело слабо подрагивало под ее легким весом. — Ему нужен контроль над Черной армией? Мужчина не мог ответить. Он захлебывался собственной кровью, и, хотя Сакура не могла этого видеть, его лицо уже посинело. — Отвечай! На ее плечо легла рука, и Сакура обернулась, подняв кинжал. Какаши ловким движением меча отклонил ее клинок, и кинжал упал в снег у ее ног. Облегчение захлестнуло ее, как приливная волна. — Он ушел, Сакура, — сказал Какаши, обхватывая ее за бицепс и подтягивая к себе. Он достал кинжал и вложил рукоять в ее ладонь. — Он сказал мне... — Я слышал, — сказал Какаши. — Сделай одолжение, в будущем не бегай за теми, кто стреляет из лука. — Я знаю, сколько времени уходит на то, чтобы натянуть тетиву и как следует прицелиться, — ответила она. — Он был не так уж далеко и стрелял довольно плохо. Какаши усмехнулся и притянул Сакуру к себе, обхватив ее за плечи, наклонился и прижался губами к ее лбу. — Мы не можем здесь оставаться. — Я знаю, — вздохнула она. Они вернулись в свой лагерь и поспешно собрали вещи. Приготовив лошадей, они отправились в ночную тьму. В голове Сакуры проносились мысли о нападении и обо всем, что они узнали во время путешествия. Кровь быстро текла в жилах, согревая ее, пока они ехали по склону горы. В конце концов снег перестал падать, и тучи разошлись, пропустив сквозь себя лунный свет. Сакура подставила Рекке голову, когда они поднимались в гору, и наклонилась вперед, чтобы помочь ему уверенно подняться. Сакура не сводила взгляда с окружающих их деревьев, настороженно оглядываясь на случай, если еще какая-нибудь задерживающаяся Кири решит напасть. Время тянулось и зависало, как лунный свет на лесной подстилке. Казалось, их путешествие длится целую вечность. Они ехали всю ночь, пока бледно-голубой свет рассвета не осветил горизонт. Завеса тьмы была у них за спиной, звезды исчезали на западе. Оба всадника сгорбились в седлах, головы лошадей повисли в изнеможении, и они пытались доехать до безопасного места на территории Конохи. Безопасность, — невольно подумала Сакура. Это слово и то, что оно символизировало, стало для нее суровой иронией, ведь она все еще была пленницей Черной армии. Несмотря на это, когда они наконец достигли ворот Черной армии, на душе стало легче. Они проехали через боковой двор и вошли в конюшню, где утренние конюхи уже усердно кормили лошадей и чистили стойла. Они окинули неожиданную пару любопытным взглядом и поспешили помочь им спуститься с седла. Куренай была рядом, взяла поводья Рекки и осмотрела лошадей. — У тебя должна быть веская причина, чтобы доводить лошадей до изнеможения, — сказала она, обращаясь к Какаши. — Мы попали в засаду в лесу, — сказал ей Какаши. — Пара бродячих воинов Кири наткнулась на наш лагерь. Куренай слегла нахмурилась и потянулась к пряжке на недоуздке Рекки. — Ты выглядишь просто адски, — сказала она, а затем посмотрела на Сакуру. — Вы оба. — Куренай сделала напряженный вдох и выдохнула через нос. — Иди в дом и согрейся. Я сама прослежу, чтобы о лошадях позаботились. Цунаде захочет поговорить с тобой. — Фрост... — начал было Какаши, но Куренай прервала его. — Она будет достаточно терпима ко мне. А теперь иди. Можешь проверить ее позже. Какаши осторожно положил руку на нос кобылы, возможно, чтобы поблагодарить ее за то, что она отправилась с ним в очередное путешествие, а затем потянул Сакуру за локоть. — Пойдем. Он не взял ее оружие, и Сакура сглотнула, пока они шли к боковому входу в барак. Ее топор был спрятан под шерстяным плащом, но рукояти меча и кинжала свободно высовывались из ткани. Какаши держал руку на локте Сакуры. Несколько человек остановились в коридоре, чтобы поглазеть, и у них открылись рты, когда они посмотрели на Сакуру и увидели, что она одета в свои кожаные одежды Кумоги. Заметив знакомую голову с пепельными волосами, воин поспешил к Какаши. — Ты вернулся раньше, чем мы ожидали, — сказал Наруто. — У вас возникли проблемы? — Хокаге в своих покоях? — ответил Какаши. — Да... — Наруто прищурил бровь, глядя на Сакуру рядом с ним. Его быстрый взгляд голубых глаз не упустил того факта, что она была вооружена для боя. Если это и беспокоило его, то Наруто не подавал виду. Он прошел с ними на второй этаж, плутая по коридорам, пока они не подошли к двери Цунаде и не постучали в тяжелое дерево. Она позвала их внутрь, закрыла томик в руках и положила книгу на камин. Губы Цунаде разошлись, глаза сузились. — Мне задавать вам вопросы или вы будете говорить свободно? — сказала она через мгновение, ее взгляд метался между ними тремя. — Кири не стоит непосредственно за атакой на Черную армию, — сказал Какаши, сразу переходя к делу, — за ней стоит Данзо. Сакура не отрывала взгляда от лица Хокаге. Она ожидала увидеть удивление на его лице, но Хокаге не подала виду. — Разведчики лорда Йори перехватили несколько посланий, отправленных с помощью ястреба-посыльного в окрестные кланы, граничащие с Конохой, — продолжил Какаши. — Это были послания от Кири, просящие союза по приказу Данзо. — Вы уверены в этом? — Хокаге поднялась во весь рост, сжимая ладони. — На письмах стояла печать Данзо, — сказал Какаши. — Я сам видел доказательство. Хокаге впилась в него взглядом. Её взгляд был устремлён куда-то мимо Какаши. Сакура могла только догадываться, что она обрабатывает последние новости на гиперскорости с объективной сосредоточенностью. — Данзо нанимает и приказывает воинам-камикадзе из Кири напасть на нас, — сказала Цунаде, — с единственной целью – выманить нас, чтобы мы нанесли им ответный удар. Он знает, что я никогда не оставлю Черную армию без защиты, но думает, что я отправлю достаточно своих воинов, чтобы у его предполагаемых альянсов была возможность успешно искоренить нас. Когда Черной армии не станет, Коноха будет принадлежать ему. Уголок губ Сакуры приподнялся. Она не могла не восхищаться быстрыми способностями Хокаге к дедукции. — Нам нужно созвать военный совет, — сразу же сказала Цунаде. — Приведите себя в порядок и встречаемся в военном зале в течение часа. — Хокаге? — Сакура свела брови над глазами. — Да? — Цунаде встретила ее взгляд. — Я бы хотела присутствовать на вашем собрании, — нагло заявила Сакура. — Данзо был моим учителем и Хэрсиром. Я знаю, как работает его разум, а также знаю, что Райкаге никогда не потерпел бы предательства Данзо. Он действует по собственному желанию... — У тебя нет доказательств этого, Сакура, — сказал Хокаге. — Может, и нет, — призналась Сакура. — Но я знаю Кумогу и знаю, что Райкаге чтит богов и сражается достойно. Мы сражались с нашими врагами с честью богов, Хокаге. Это что-то значит для жителей Кумоги. Райкаге не хочет, чтобы Коноха... Это битва Данзо. Цунаде поджала губы, скрестив руки в задумчивости. — Мы уже пытались заключить мир с Кумогой в прошлом, Сакура. Они нарушили множество мирных договоров и украли наших людей. Сакура знала, что история отношений между двумя кланами ясна, как мутная вода, но она знала, что Райкаге – разумный человек. — Данзо, — сказала Сакура, сделав паузу, — был тем, кто украл людей с вашей земли. Возможно, Райкаге виноват в том, что позволил ему укрыться и получить звание в Кумоге, но я могу заверить вас, что он не потерпел бы такого предательства. — К сожалению, Сакура, мне нужно нечто большее, чем твои жалкие заверения. Я не стану рисковать жизнями своих соплеменников из-за идеологии женщины, которая хочет лишь защитить свой народ от войны. Кровь Сакуры зажглась огненным факелом, и она в отчаянии ударила кулаком по столу Хокаге. — Вы не понимаете, — спокойно сказала Сакура. — Я хочу покончить с враждой. И если бы вы только прислушались к моим словам, то, возможно, согласились бы, что есть и другой путь. Хокаге сдвинулась с места, выпятив подбородок, и на ее лице появилось выражение забавы. Какаши стоял на полшага позади Сакуры, вытянув руку, чтобы оттащить ее назад. Хокаге подняла руку, чтобы отозвать его. Она не восприняла вспышку Сакуры как угрозу. В жилах девушки горел настоящий огонь, упрямство, которое Цунаде расценила как желание выжить – бороться за то, что она считала правильным, невзирая на цену (и не обращая внимания на то, как она вела себя в присутствии высокого начальства). По правде говоря, Сакура напоминала Цунаде более молодую версию себя. Она терпела меньшее от своих сородичей, но Сакура была избрана богами и отмечена Хироном так же, как и она. Она понимала пламенную страсть справедливости и верности, потому что сама жила и дышала тем же кодексом. — Допустим, ты права, Сакура, — сказала Хокаге. — Допустим, Данзо действует в одиночку, а Кумога ничего не знает о его планах... Мы можем объединить против него силы, вместе уничтожить Данзо и воинов Кири и положить конец войне. Но, – Хокаге сделала паузу, расправив плечи, — а если ты ошибаешься, и Кумоге известно о планах Данзо, и они помогают ему в его стремлении захватить Коноху... Что тогда, Сакура? — Хокаге подняла подбородок. — За кого ты сражаешься? Сакура сглотнула, сжав руки в кулаки. Она была настолько убеждена, что Данзо действует в одиночку, что не задумывалась о том, что это не так... Если Кумога помогает ему, то... Сакура встретила взгляд Хокаге и задержала его, но слова не шли с ее губ. Стала бы она сражаться за Кумогу? Она думала о своем отце и его добрых глазах, о Сае и всех своих братьях-воинах. Она не могла – не хотела поднимать меч против них, и все же... она не думала, что сможет поднять меч и против воинов Конохи. Сакура подумала о Какаши – о негласной связи между ними. Он доверял ей, а она доверяла ему свою жизнь. Она видела его доброту и понимала боль, которую он нес, как никто другой. Она думала о его прикосновениях, о его губах на ее коже и о том, что все это для нее значит. — Я не подниму меч против Конохи, — сказала Сакура спокойным, тихим тоном. Ее лицо было фарфоровым и сильным. — Но я не стану сражаться и со своими братьями по Кумоге. Хокаге кивнула, и Сакура заметила, как искривились ее губы в затаенной улыбке. — Тогда будем надеяться, что ты права, Сакура. — Цунаде посмотрела на трех воинов, стоящих перед ней. — Вы трое должны встретиться в военном зале в течение часа. Не опаздывайте. *** — Это было дерзко, — сказал ей Какаши, расстегивая по бокам бронежилет. — Тебе повезло, что Хокаге не наказала тебя за отсутствие благоразумия. Ты не уважала ее ранг. Сакура закатила глаза, когда Какаши стянул бронежилет через голову и прислонил его к комоду. — Я получила то, что хотела, — просто сказала Сакура, нащупывая пальцами застежки на жилете Какаши. — Тебе повезло. — Он стянул с себя жилет и с меньшей осторожностью бросил его на пол. — Из-за этого тебя могли убить или, как минимум, отрезать язык. Сакура отстегнула от пояса меч и кинжал и бросила их на кровать Какаши. Она в оцепенении вышла за ним из покоев Хокаге, и их шушуканье и быстрые шаги привели их в комнату Какаши. Она не стала дожидаться приглашения. Она не стала спорить с ним о своем поведении и последовала за ним внутрь. У Какаши один из мечей застрял в подкладке плаща, поэтому их жаркий разговор перешел в помощь друг другу в освобождении от доспехов, полученных во время путешествия. Теперь они стояли друг перед другом в леггинсах и туниках, ставших уязвимыми из-за отсутствия защитных доспехов. Она смотрела на Какаши, желая, чтобы он стянул маску с лица и увидел разочарование, скрываемое под тканью. Сакура с презрением отметила, что Какаши слишком нежен. Ей было слишком важно его мнение о ней. — Прости меня, — сказала она наконец. — Ты не обязана извиняться, — сказал он. — Ты снова разорвала руку. Сакура посмотрела на свою правую руку и увидела, что кровь залила ее тунику. Наверное, ей стоило прислушаться к Ино, когда та сказала, что после боя с Кири на рану нужно наложить швы, но Сакура уперлась и решила, что рана заживет сама по себе. Возможно, так бы и случилось, если бы она не вела такой образ жизни. — Вот. — Какаши подвел ее к краю матраса и мягко подтолкнул к сидению. Он сел рядом с ней, его пальцы зацепились за воротник ее туники и, скользнув по плечу, потянули ткань вниз. На щеках девушки вспыхнул румянец, и она отвела взгляд, когда Какаши начал распутывать испачканные путы. Она вспоминала его поцелуи на своей шее и гадала, к чему бы привела их близость, если бы их не прервали воины Кири. Она поморщилась, когда последний слой ткани освободился и зацепился за разорванную кожу. Какаши старался быть осторожным, но не мог предотвратить еще больший разрыв раны. По руке потекла свежая кровь. — Надо было наложить швы. — Наклонившись вперед, Какаши потянулся к ящику ночного столика и открыл его. Он достал стеклянную бутылку янтарного цвета и чистую тряпку. Стянув маску одним пальцем, он зубами вытащил пробку из бутылки. Он заметил, что она наблюдает за ним. Сакура прочистила горло. — Ты испортишь себе зубы, — сказала она, но Какаши в ответ лишь прищурил бровь. Он вылил жидкость на тряпку и прижал ее к ране. От резкого жжения у Сакуры едва не перехватило дыхание, и она втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Ее рука метнулась к плечу Какаши и сжалась. Он усмехнулся. — Ты сделала это нарочно. — Я не виноват в том, что сделал вяжущее средство, Сакура, как я могу быть виноват в ожоге? — Ты мог бы предупредить меня об этом, — пожаловалась она. Какаши все еще ухмылялся, а его ловкие пальцы вытирали кровь с ее руки и очищали рану. Когда рука перестала кровоточить, Какаши достал еще одну банку и откупорил крышку. Это была непрозрачная мазь, сладко пахнущая лавандой и тысячелистником. Какаши опустил большой палец в банку, а длинные пальцы обхватили ее бицепс и нанесли бальзам на рану. Она почувствовала знакомое прохладное жжение, но в то же время другой жар поднялся по позвоночнику и разлился в груди. Она изучала форму его глаз и обрамляющие их ресницы. Когда он поднял взгляд на нее, она не смогла отвести его. Какаши приподнял ее руку за локоть, попросив держать ее в приподнятом положении, пока он обматывал рану чистым бинтом. Его пальцы были нежны, когда он завязывал узел, ладонь накрывала повязку, как бы запечатывая ее. Его пальцы прошлись по всей длине ее руки, пока не сплелись с ее пальцами. Сакура смотрела на их руки: ее маленькая рука была сложена в его. Лицо Какаши было в нескольких дюймах от ее лица, и она чувствовала его теплое дыхание на своей коже. Тишина поглотила их, поднимаясь от стен и выползая из теней, словно в нетерпеливом ожидании. Чего? Сакура заглянула в темную радужку глаз Какаши и увидела там тепло. — Мы враги, Какаши? — вздохнула она в небольшом пространстве между ними. — Нет, — ответил он, его голос звучал утвердительно, а взгляд впивался в нее. ___________________________ Арка I (Ибо что мое, то твое) Народная песня Демельзы из «Полдарка» Я бы сорвал прекрасную розу для моей любви Я бы сорвал красную розу. Любовь в моем сердце, я пытаюсь доказать. Что твое сердце знает. Я бы оторвал палец от шипа Я бы вырвал палец, истекающий кровью. Красное мое сердце, израненное и покинутое. И твое сердце нуждается Я бы прижал палец к языку. Я бы прижал палец в ожидании. Мое сердце болит, пока не сольется в песне С твоим сердцем, что в постели.