***
Сакура не знала, что делать с собой после заседания Совета. Пресловутые кандалы были сняты, и она больше не была пленницей. Она сидела, сложив руки на коленях, и наблюдала за тем, как остальные спорят за столом после ухода Хокаге. Она смутно понимала, что Какаши и Наруто встают на ее защиту, но Сакура не слушала. Ее грудь вздымалась от восторга, а в уголках глаз стояли горячие слезы. Она не хотела плакать – не перед этими людьми, но она больше не могла сосредоточиться на настоящем... Она собиралась снова увидеть отца. Она собиралась увидеть Сая и всех своих братьев-воинов. Она могла вернуться домой без последствий для Черной армии... Но тогда... последствия будут, не так ли? Ее взгляд переместился на Какаши. Она видела черты его лица сквозь маску, представляла форму его рта и челюсти. Между ними что-то было – какая-то великая неявная сила, которая наполняла ее чувством покоя, когда он был рядом. Она чувствовала его глубоко в своих костях, как будто возвращалась домой к теплому огню холодной зимней ночью. Она жаждала его объятий, его прикосновений. Если Сакура вернется домой к Кумоге, она потеряет его. Сакура подняла руку и прижала ее к груди, надавливая на боль, которая засела под грудной костью и становилась все сильнее. Шизуне поднялась из-за стола, ее прохладная рука обхватила плечо Сакуры. — Пойдем, Сакура. Тебе нужно поесть и отдохнуть перед завтрашним заданием. Сакура отшатнулась от лица женщины и увидела, что Какаши смотрит на нее. Он кивнул, Сакура встала и вышла вслед за Шизуне из военной комнаты.***
Когда Сакура закончила есть и принимать ванну и вернулась в свою комнату в покоях слуг, была уже середина дня. Ино, прижав к груди подушку, сидела на краю кровати и слушала, как Сакура пересказывает ей все, что произошло во время путешествия в Кусу и на заседании совета. На лбу Ино появилась морщинка, а рот сжался от беспокойства. — Мне страшно, — сказала Ино, когда Сакура закончила. — За всех вас. — Я не позволю, чтобы с ними что-то случилось, Ино. Мои друзья послушают меня, я знаю. Ино подтянула колени, обхватив подушку, как можно меньше. — До Кумоги три дня пути? Сакура кивнула. — Через неделю Саске вернется в целости и сохранности. — Если, конечно, не начнется война и Кумога не узнает об интригах Данзо... — Ино опустилась на матрас. Сакура ничего не ответила. — Ты останешься? —тихо спросила Ино. — Когда миссия закончится и все это останется позади... Ты останешься в Кумоге? Сакура заправила прядь волос за ухо и глубоко вздохнула. — Полагаю, это зависит от обстоятельств. — От чего? — Ну, — сказала Сакура, — от результатов миссии, во-первых. — А для другого? Сакура не могла не усмехнуться. — Мне всегда будет опасно оставаться здесь, Ино. То, что Хокаге приняла меня, не означает, что это сделает кто-то еще. Кто-то всегда будет желать мне смерти. — Какаши защитит тебя. Сердце Сакуры подпрыгнуло, а к щекам прилила краска. — Ты ему небезразлична, — сказала Ино, — это очевидно... И я думаю, что он тебе тоже небезразличен. Сакура поправила подол своей туники, откинув волосы с воротника, и забралась в кровать. Она была измотана путешествием, и ей нужно было выспаться перед рассветным заданием. Она тихо сказала: Не знаю, достаточно ли этого. Ино нахмурилась. — А что еще? Сакура подтянула колени к груди, свернувшись в клубок. Она уже скучала по теплу тела Какаши, прижавшегося к ее спине. Она думала о нем и гадала, что он сейчас делает. Она думала о его руках на своей коже и мечтала, чтобы на все это был простой ответ. Она сказала Ино: Мне нужно немного отдохнуть. — Конечно, — ответила Ино, поднимаясь со своей койки. — В любом случае мне нужно помочь Аюми с приготовлением ужина. — Ино? — Да? — Спасибо тебе за то, что ты моя подруга. Что бы ни случилось, я никогда не забуду твою доброту, — сказала Сакура, глядя на блондинку. — Ты мне как сестра, Сакура. Я никогда не смогу забыть тебя. — Ино мягко улыбнулась и вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Сакура лежала и смотрела в окно, наблюдая за тем, как снег по спирали падает на оконное стекло. Усталость пересилила ход мыслей, и в конце концов сон завладел ее сознанием. Ей снились Кумога и спарринги с Саем на летних тренировочных полях. Ей снились полевые цветы высотой до пояса, цвета которых горели в лучах заходящего солнца. Она видела Какаши, сидящего перед рекой с подтянутыми к груди коленями, его маска валялась на траве рядом с ним. Сакура подошла к нему, и трава защекотала ее босые ноги. Он улыбнулся ей, когда она опустилась перед ним на землю и обняла его за шею. Солнечный свет померк, и луна окутала их серебристым ореолом, словно теплыми объятиями. — Останься со мной — сказал Какаши во сне. Над головой загрохотал гром, и пошел дождь – физическое проявление ее настроения, навеянного словами Какаши. Как она могла остаться с ним, если не была уверена в том, что значит для него? Сакура сидела в своей постели, выпрямившись во весь рост. Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, простыни путались в ногах. На улице было темно, и Ино крепко спала в кровати напротив. Сакура встала и подошла к окну, посмотрела на луну, чтобы лучше определить время, и решила, что проснулась очень рано утром. До начала миссии оставалось еще так много времени – слишком много времени, чтобы сидеть и думать, когда она проснулась совершенно отдохнувшей и воодушевленной после сна. Слишком многое зависело от их миссии, и было еще так много вопросов, на которые нужно было ответить... Она не могла ждать, ни минуты больше. Сакура не хотела больше думать. Она вышла из комнаты в одной лишь спальной тунике. Каменный пол холодил ноги, но Сакура не хотела больше оставаться в одиночестве, размышляя о невысказанном, что висело между ней и Какаши, словно статическое электричество. Ночные стражи не обращали на нее внимания, когда она вышла из нижнего этажа казармы и без единого звука прошла сквозь застывшие тени. Когда она подошла к двери комнаты Какаши, сердце ее бешено колотилось. Она остановилась на мгновение, боясь, что отвернется, если позволит себе задать вопрос: — Что я здесь делаю? Сакура повернула ручку двери и вошла в его комнату. Какаши стоял у кровати, его рука крепко сжимала кинжал. На нем были черные брюки и больше ничего, а волосы были искусно причесаны, словно она разбудила его ото сна. Сакура прислонилась к двери, и ее глаза встретились с его глазами. — Что ты собирался сказать мне в то утро, когда мы отправились в Кусу? — спросила Сакура. — Мы стояли у лошадей, и я спросила тебя, не сделала ли я что-то не так – ты помнишь? Какаши кивнул. — Ты сказал, что это изменит меня, — повторила она, — ты сказал, что я не готова. Какаши ослабил хватку на кинжале и медленно положил клинок на комод. Он стоял, глядя на нее, руки его сгибались по бокам, и свет от огня играл на его коже. Сакура вглядывалась в каждую линию его тела, в глубокие следы, прочертившие его мускулатуру, и чувствовала, как ее тело становится отчаянно теплым. — Что ты хотел сказать? — спросила Сакура, делая шаг от его двери. — Я хотел сказать, — ответил Какаши, шагнув к ней, — что ты моя. — Его руки скользнули по ее бедрам, притягивая ее к своей груди. Сакура ощутила огонь его прикосновений, вдохнула его запах, когда он опустил лицо и прижался губами к ее губам. Его рот был удивительно и невозможно мягким, но за его губами скрывалось жгучее отчаяние. Потребность, которую она надеялась удовлетворить. Когда Сакура открыла рот, чтобы вдохнуть, Какаши углубил поцелуй, и Сакура почувствовала его вкус. Ее руки поднялись к его шее, а пальцы запутались в мягких волосах на его затылке, когда он склонил ее тело к своему. Какаши крепко обнял ее. Он прижался губами к уголку ее челюсти, к шее и снова к губам. Она хотела его так, как не хотела никого раньше – хотела его рук по всему телу. Каждое движение его рук наполняло ее желанием. Он отстранился, чтобы посмотреть на нее: его пальцы обхватили ее лицо, а большой палец нежно провел по ее челюсти и скользнул по нижней губе. Он смотрел на нее так, что ей стало больно. Его глаза задавали вопрос, на который она ответила поцелуем. Она притянула его ближе, ее руки скользнули по твердым мышцам его груди. Какаши приподнял ее, и Сакура удивленно вздохнула, закинув ноги ему за спину. Он шел к кровати, обхватив ее за спину, и опускал на подушки. Какаши опустился на колени между её ног, прижав колени к внутренней стороне бёдер. Он медленно провел мозолистыми ладонями по ее ногам, пока его пальцы не коснулись бедер под туникой. Она лежала и смотрела на него, наслаждаясь его талией и мускулами на животе. Огонь вспыхнул в животе, когда Какаши задрал ее тунику, обнажив кожу. Его дыхание обдало ее ребра, а губы прижались к шраму. Сакура закрыла глаза и выгнула спину, когда Какаши поднял тунику над ее головой и опустил ее на пол рядом с ними. На щеках расцвел румянец, а кожа запылала от желания. Какаши смотрел на нее – его глаза блуждали по ее обнаженному телу и темнели от голода и потребности. Сакура никогда ни с кем не ложилась, и ей было больно осознавать его опыт и его отсутствие, просто прикоснувшись к его руке. Какаши не стеснялся. Его рука проследовала по изгибу ее бедра, по впадине талии, прочертила дорожку по ребрам, а затем прикоснулась к груди Сакуры. У нее перехватило дыхание, и она вцепилась в простыню. Какаши ухмылялся, наслаждаясь каждым малейшим признаком удовольствия, которое он вызывал, наблюдая, как оно расцветает на плоскостях ее лица, когда он прикасается к ней. Он опустил лицо и прижался губами к ее коже, а его пальцы стали дразнить ее сосок. Сакура выгнулась навстречу его прикосновениям и тихо застонала, когда его язык провел по чувствительной поверхности. — Какаши, — она произнесла его имя так, словно оно вырвалось из ее горла. Звук этого имени пробудил в его груди глубокую тоску. Он хотел ее. Он хотел ощутить ее руки на своей груди, почувствовать, как она впивается ногтями в его плечи. Он поднялся, снял штаны и опустился на колени перед Сакурой в отблесках костра. Отблески пламени, переливающиеся в зеленых радужках ее глаз, были ответом на жгучую боль, нараставшую в глубине его души. Сакура потянулась к нему и притянула его к себе, чтобы почувствовать вес его тела над своим. Его эрекция уперлась в ее бедро, и она притянула его губы к своим, а его язык провел по ее нижней губе. — Я хочу тебя, — прошептала она ему на ухо, протягивая руку между ними, чтобы коснуться его. Сакура забыла о своей неопытности, позволив своему телу взять верх над тем, что казалось ей естественной реакцией. Какаши застонал ей в губы, откинувшись назад, чтобы расположиться перед ней. На мгновение мир перестал вращаться вокруг своей оси, и все словно зависло. Их потребность друг в друге была ощутимой, жгучей тяжестью, пьянящей и опасной. Медленно, как же медленно, Какаши вошел в нее и наблюдал, как губы Сакуры разошлись, а глаза затуманились в коротком удовольствии и боли. На мгновение Сакура перестала дышать. Когда боль рассеялась, она начала понимать, какое удовольствие они испытывают. Ее ладони обхватили его плечи, и она выгнулась дугой, когда он еще глубже погрузился в нее. Ее нервные окончания еще никогда не были так живы ощущениями. Она прижалась к нему, когда его рука провела по задней поверхности ее бедра, приподнимая ногу и вдавливая кончики пальцев в ее кожу. Сакура приподняла бедра, отвечая на его толчки. Возбуждение между ними вспыхнуло, как жидкое золото, и Сакура почувствовала, что растворяется в нем. Она больше не была отделена от него, ее тело стало частью его тела, и она уже не могла определить, где кончается она и начинается он. Какаши сказал ей, что она – его, и она ощутила всю тяжесть этой истины в глубине души, когда они занимались любовью при свете камина. Все, что копилось в ней, теперь молило о разрядке, и Какаши впился ногтями в её грудь. Сакура вскрикнула, и Какаши приглушил звук своим ртом. Он прижался губами к её челюсти и шее, упираясь лбом в ключицы, пока его не охватило собственное удовольствие, и он не рухнул рядом с ней. Их тела были блестящими от пота, оба лежали, дрожа от сладкого послевкусия наслаждения. Когда их дыхание выровнялось, Какаши отстранился от нее и притянул к себе ее стройную фигуру. Он прижался губами к ее лбу, а пальцы его скользили по шелковистым прядям ее волос, когда она лежала на его груди. Сакура, в свою очередь, была полностью удовлетворена: ее тело приятно согрелось от их занятий любовью. Ей нравилось быть прижатой к его обнаженному телу. Она прижалась губами к его груди и провела кончиками пальцев по старым шрамам на его коже. Она не хотела думать ни о чем, что не существовало в этот момент. Какаши обнимал ее, а ее разум перебирал детали, запоминая каждое движение руки и каждый поцелуй. Она хотела оставаться в блаженном неведении обо всем, что находится за дверью, и держаться за то, что у них есть, так долго, как только позволит время. — Скажи мне, о чем ты думаешь, — сказал Какаши, проведя пальцами по ее лопаткам. — О том, что я хочу тебя, — улыбнулась Сакура, прижимаясь к его коже. — Всегда. Какаши поднял руку Сакуры и провел губами по костяшкам ее пальцев. — Как и ты моя..., — сказал он, и голос его прервался. Ему не нужно было заполнять пробелы. Сакура была достаточно умна, чтобы понять, что он оставил без ответа... Как ты моя, так и я твой.