Очень острые углы

Поттер рассматривал серебрящийся вдали Гудзон и острые шапки домов. Министерство занимало почти целый небоскреб, и виды на город тут были потрясающими — ничего общего с низким мрачноватым Лондоном, продрогшим под частыми дождями и туманами. Нью-Йорк из окна Аврората казался живым, наполненным светом и каким-то странным вкусом личной поттеровской свободы. Малфой сразу же направился прямиком к министру, сообщив, что по пути заглянет на пару слов в «финансы». Судя по мстительной улыбке и сложной фразе про курс драгота, который вот-вот стабилизируется, «финансы» сюрприза в виде заместителя министра не ждали и утро им предстояло, мягко говоря, непростое. Ключ под тонкой тканью малфоевской футболки оставался холодным — Гарри проверил. Аврорат, в котором Поттер проработал почти пятнадцать лет, встретил его привычным гулом. Привычным, но каким-то совсем другим. Тут и там слышались ругательства — в Британии крепкие выражения были скорее исключением. Солнечный свет, бьющий из стеклянных стен, немного ослеплял. Гарри с удивлением понял, что уже успел привыкнуть к мрачным коридорам своего… Британского Министерства. Пока Гарри разглядывал ставшие какими-то чужими пласты стекла, в него на ходу врезался нюхлер — видимо, бежал на перерыв из комнат для обыска. Пахло табаком, кофе и какой-то странной ностальгией. Поттер не спеша поздоровался со всеми — не то чтобы он с кем-то здесь действительно дружил, но годы, проведенные плечом к плечу, оставляют особенные связи. Рассказал немного о Лондоне, получил пару увесистых хлопков по плечам и принялся за работу. Отлаженная годами схема: архив-воспоминания-архив. Пересмотреть дела, побороться с тошнотой после долгого использования омута памяти. За несколько часов Гарри нашел подозреваемого и посмотрел часть его не очень интересной жизни. Никаких особых записей не было. Мужчина не выглядел преступником или злодеем международного масштаба, а значит, дело раскрыть будет не так сложно. — Mein lieber, Поттер, вернулся! — На него со спины почти навалился Ганс — здоровенный немец, с которым он еще учился сначала в Ильверморни, затем в Академии, а последние пару лет делил кабинет. Ганс тряс его руку и радостно рассказывал что-то на немецком. — Я все так же тебя не понимаю, — сообщил Поттер с улыбкой. И они вместе направились в его бывший кабинет. Это была обычная комната руководителей боевых групп: легкий — умеренный — беспорядок, папки, доски с расследованиями, снова папки, куча пустых чашек и немного неоднозначных сувениров типа чавкающей чернильницы Ганса или чопорного кактуса Картрайта. Кактус стрелял иголками, едва ему казалось, что кто-то ругается, а чернильница обожала выплёвывать перья, стоило их оставить внутри на несколько секунд дольше положенного. Это, само собой, сопровождалось фонтанами брызг по всей комнате. Тревис же здорово увлекался перечными чертиками, поэтому где-то раз в полчаса выдыхал огненные шары, что спровоцировало не один пожар. Когда-то Гарри втайне гордился, что не обладал ни сомнительным декором, ни странными привычками. Зато аккурат позади его стола зависло небольшое облако, которое сроднилось со стенами Министерства настолько, что ни весь Аврорат, ни сам министр не смогли его убрать. Облако иногда устраивало грозы или торнадо, но Поттер умел с ним договариваться. Его стол оказался пустым, а облако совсем слилось с потолком. Видимо, замену Гарри так и не нашли. Странные ощущения. Прошло всего несколько месяцев, а будто целая жизнь. Он улетел за океан, он встретил Малфоя, и вот все знакомое кажется уже каким-то далеким. Из неожиданного: записки-самолетики, которые авроры шутки ради иногда поджигали для ускорения, не летали над головой, не пахло сигаретным дымом и никто даже не орал. Зато издалека слышался дружный гогот. Поттер последовал на звук, аккуратно прикрыв за собой дверь, по привычке проверив, не прищемит ли он юркого нюхлера. Источник неиссякаемого веселья обнаружился в комнате отдыха. Действующие авроры согнулись в очередном приступе хохота в тот момент, когда Поттер открыл дверь. На столе, прямо на столе, сидел Драко Малфой. Он болтал ногой, широко улыбался и явно только закончил какую-то веселую историю, судя по похрюкивавшим и сгибавшимся от смеха аврорам. Ганс что-то радостно пробормотал на своем немецком. — Я хочу знать причины невероятного веселья? — сказал Поттер резковато. Драко проворно спрыгнул со стола и мило улыбнулся. Спрыгнул! И обменялся заговорщицкими улыбками с аврорами. — Убийца веселья в здании, расходимся, — объявил Малфой, поймал несколько смешков, и комната начала пустеть. Гарри с каменным лицом кивнул Драко, приглашая последовать за ним. Ближайшим на этаже уединенным местом оказалась камера предварительного допроса. Обсуждать кражу Статута посреди Аврората он не стал, чтобы соблюсти абсолютную секретность их дела. Плотно закрыл за собой дверь и накинул пару заклинаний. — Что за театральный этюд? — поинтересовался Поттер, который за все время их знакомства ни разу не замечал за Драко страсти к публичным историям. — Завожу полезные знакомства, это раз, — пожал плечами Малфой уже в своей обычной манере, выпрямил спину и поправил волосы. Сел с идеально ровной спиной за простой деревянный стол — никаких болтаний ногой. — У меня, очевидно, есть некоторая слабость к аврорам, это два. — И почему же все твое очарование достается не мне? — поинтересовался Поттер у потолка. Малфой промолчал. Гарри окинул взглядом стену с мотивирующими плакатами — цитаты из оглашенных приговоров, где за чистосердечные признания смягчали наказания. Он много раз проводил допросы в этой самой комнате и ни разу не встречал кого-то, кто впечатлился бы этими плакатами настолько, чтобы облегчить ему работу. Поттер сел напротив Драко — освещение тут же пропало, а перед Гарри зависла свеча, кидая свет на самого Малфоя и оставляя его собственное лицо в тени — магия комнаты допросов сработала. Драко криво усмехнулся, а Поттер махнул палочкой — свечи тут же загорелись по всей комнате. В звенящей тишине витало что-то тяжелое. Малфой скользил взглядом по мотивирующим плакатам на стене и вдруг опустил глаза на поттеровские руки. Замер. Приподнял бровь. Гарри не успел залечить сбитые в кровь костяшки — на руках красовались ссадины. — Тренировки, — зачем-то сообщил он. — Уверен, что для этого существуют перчатки. — Да, но не существует преступников, которые откликнулись бы на «минуту, разрешите надеть защиту, сэр», — парировал Поттер. В лице Драко что-то переменилось, но Гарри не мог уловить, что именно. — Поэтому ты тренируешься бить морды голыми руками? — послышалась странная интонация. — Чаще бьют мне, — признался Поттер. — И хорошо, если руками. Малфой чуть наклонил голову — светлая прядка упала на лоб. — Мы не атакуем первыми, — пояснил Гарри. — Конечно, — произнес Драко едко и кивнул, нацепив приторную ехидную ухмылку. И вдруг Поттер вспомнил. У Малфоя же был опыт взаимодействия с Авроратом. Война закончилась в мае. В конце августа Гарри выступал на суде Малфоев — обвиняемых он видел мельком. Он знал, что Нарциссу и Драко отпустят, но понятия не имел, что творилось тем летом. Как вели себя авроры с задержанными пожирателями в первые месяцы после войны. — Малфой… — Нет, Поттер, — скрестил руки Драко. — Мы не будем об этом говорить. И нет, там не было ничего ужасного, не кривись так. Гарри вспомнилась миссис Джонсон и то, что у мальчика не было пятнадцати лет, чтобы нарастить непробиваемую броню. В молчании Поттер достал сигарету и прикурил. Драко тут же наколдовал ароматические чары — сложный запах хвои и чего-то смоляного. Привкус никотина отрезвлял. Аврорский инстинкт, нашептывавший, что надо надавить и докопаться до оголенной правды, Гарри заткнул еще одной глубокой затяжкой. — Я почти нашел нашего вора, — поделился Поттер наконец. Услужливая магия комнаты для допросов подкинула ему пепельницу. — У тебя сейчас очень аврорское выражение лица, — поделился вдруг Драко. — Не могу по нему ничего понять. Дипломатический скандал неминуем или к утру мы аппарируем со Статутом домой? — У меня разве не всегда аврорское лицо? — Бывают моменты… — И Малфой вдруг широко улыбнулся и чуть прикусил губу. В серых глазах напротив мелькнули на мгновение веселые искры. Поттеровское подсознание услужливо подкинуло все самые горячие картинки с Драко — воспоминания вперемешку с фантазиями. Гарри тряхнул головой — не время. — Наш подозреваемый особо не скрывался даже, недавно засветился в одном из домов в магическом Нью-Йорке. Молодой преподаватель чар в Ильверморни, в конце года продлевал контракт, — поделился Поттер ровно. — Благополучная семья, отличные оценки, никаких жалоб. — Это хорошо или плохо? — Он вряд ли является членом подпольной группировки, задумавшей мировой переворот или что-то в таком духе, — пробормотал Гарри, погружаясь в размышления. — То есть никакого годами разработанного плана и армии помощников. — Неплохо, — аккуратно заключил Драко, но затем нахмурился. — Не совсем. Если это спонтанная акция — он в отчаянии и ничего не боится. Какой угодно план можно просчитать. Когда плана нет — на опережение не сыграть. — И что ты будешь делать? — Ильверморни, семья, друзья, — перечислил он. — Поймем его мотивы, оттуда выясним, где искать. — Ты же не думаешь, что я повсюду буду за тобой ходить? — тоном «вокруг-меня-одни-идиоты» поинтересовался Малфой. — Твой ключ мне нужен в Ильверморни и, собственно, во всех локациях, которые я сочту важными для Пруэтта, — отрезал Гарри, но, поймав раздраженный взгляд, немного смягчился: — Везде, кроме Ильверморни, куда отправимся сегодня буквально на пять минут — потом смело можешь приниматься за запугивание главы финансов. — С ним я сегодня уже расправился, — усмехнулся Драко. — Кто на очереди? — поинтересовался Поттер, поднимаясь. — Отдел работы с прессой что-то был слишком весел в обед. На выходе из комнаты допросов они столкнулись с Гансом, тот снова что-то радостно сообщил Поттеру на немецком. — Süßer, — подытожил Ганс, глядя на Драко, но был прерван достаточно гневной, судя по тону, тирадой на немецком. Поттеру вдруг стало интересно, а есть ли у немецкого языка какой-нибудь особый королевский диалект и звучит ли Малфой для Ганса так же претенциозно, как когда тот говорит на английском. Нужно будет уточнить. Драко вдруг приблизился к Гансу, который даже начал казаться меньше. Тот что-то попробовал было ответить. Драко уже почти шипел, и Гарри решил, что явно упускает какой-то контекст. В повисшей тишине Ганс широкой дугой обогнул Драко — выглядело комично, так как тот был в разы меньше его. И скрылся. — И что за сцена? — Мы заключили джентльменское соглашение, по которому я не переведу дословно то, что он тебе говорил, — дернул плечом Драко и с непроницаемым лицом двинулся вперед. — Но не могу не отметить, что фривольные комментарии по отношению к некоторым твоим частям тела в моем присутствии недопустимы. Поттер решил, что, даже если в немецком и не было доселе какого-нибудь сложного аристократического произношения, Малфой наверняка его изобрел. — То, что у меня шикарная фигура и лучший в мире зад, он и так мне сообщал, — поделился Гарри. И начал напевать песенку, которую запомнил еще в академии: «Du hast den schönsten Arsch der Welt». Под убийственным взглядом Малфоя быстро затих. — Больше не сообщит, — сладко улыбнулся Драко. — Будь я проклят, если это не ревность, — протянул Поттер с явным американским акцентом, зная, как Малфоя это бесит. — Будь ты проклят, — с чувством пожелал ему Драко. До Ильверморни они добрались в молчании, но Гарри даже не скрывал улыбку.