Очень острые углы

Поттер очнулся ото сна, будто вынырнул из-под толщи воды, и тут же огляделся. Судя по бьющим прямо в окно лучам — около полудня. Развороченная кровать, одежда сиротливой кучкой на полу. На тумбочке оказалась его палочка. Рядом стакан с водой, его сигареты и даже записка малфоевскими аккуратными буквами, обрамленными какими-то вензелями, будто тот сдавал экзамен по рунической каллиграфии. На «превосходно», разумеется. Сноб. Гарри и под угрозой Авады не вспомнил бы момент, когда его эти педантичные мелочи вдруг перестали раздражать. Сложный почерк, королевский британский акцент, идеально выглаженная одежда и все эти мелкие претенциозные детальки, будь то изумрудный глаз змейки на запонках или дорогущие черные перья. Стаканы с драконами, стоимостью в месячную зарплату аврора за штуку, щегольской блокнот Эрме М с золотым тиснением и тонкий кашемир. В этих снобских деталях был сам Малфой.

«Элевен Мэдисон Парк, из отеля налево».

Никаких «доброе утро» или «с любовью, Драко». Поттер усмехнулся. Наверное, планета остановит свое вращение, если Малфой нарисует ему сердечко на пергаменте, и, черт возьми, это ему нравилось. Потому что палочка, вода и сигареты. Самое ненавязчивое и значимое, что можно представить. Гарри понятия не имел, как бы он отреагировал на сердечки. Стоя под прохладными струями душа, Поттер понял, что улыбается, потому что едва не наглотался воды. У него была еще пара часов перед тем, чтобы вернуться в аврорскую шкуру, и это казалось чем-то прекрасным. — Как тебе удалось заполучить мою палочку? — поинтересовался Поттер, присаживаясь напротив Драко в Элевен Мэдисон Парк. Тот пожал плечами и усмехнулся. — У меня отличные связи в Аврорате. — Ты угрожал Гансу, — припомнил Гарри. Перед ним возникла официантка с бумажным меню, и Поттер с удивлением отметил, что заведение магловское. Впрочем, судя по интерьеру — совсем не простое, но все же магловское. — Мило беседовал, — парировал Драко и притянул к себе микроскопическую чашку. — Тут подают отличный кофе с кориандром. Гарри едва сдержал усмешку. Малфой знал, что в Элевен Мэдисон Парк надо брать именно кофе с кориандром. Возможно, если, например, спросить его про бельгийские вафли, он укажет на конкретное заведение где-то в Брюгге или произнесет что-то в духе «несомненно, в буланжерии на углу рядом с Мулен Руж и обязательно с фисташковой посыпкой. Там же подают чудесный кафе-нуазет». Про буланжерии и кафе-нуазет он узнал тоже от Драко. И в какой-то неизвестный момент это перестало задевать. Их острые углы при приближении оказывались совсем не такими острыми, как казалось. — Ты невозможен, — поделился Поттер, решив ограничиться обычным черным кофе и скрамблом с беконом. — Проблемы с кориандром? — И Драко выгнул бровь. — Удивляюсь твоей гастрономической карте мира. — Ты хотел сказать, что восхищаешься, — строго поправил Малфой. — Поверь, эта карта составлена с учетом всех неудачных крюшонов вместо вполне сносных сангрий и тотальным разочарованием почти во всех бланманже мира. — Что случилось со старой доброй английской кухней? — Она просто не должна существовать, — и Драко дернул плечом, как и всегда, когда его что-то раздражало, — мы имели неудачу родиться в самом скудном гастрономическом регионе. Сильнее можно посочувствовать только американцам. Поттер ни англичанам, ни американцам сочувствовать не собирался, так как все еще считал добротную порцию ростбифа или сочный бургер лучшим обедом. — Ты все же сноб, — заключил Гарри и махнул рукой официантке. Та зачем-то принялась уточнять, не желает ли Поттер авокадо и какие-то ростки к своему скрэмблу, а Гарри все не мог взять в толк, почему он должен желать посыпать яйца с беконом чем-то еще. — Я просто не собираюсь травить свои вкусовые рецепторы сомнительными сочетаниями, когда в мире существует столько всего прекрасного, — педантично уточнил Малфой, дождавшись, пока Поттер придет к некоторому согласию с официанткой. — Что может быть сомнительнее авокадо в омлете? Драко картинно закатил глаза. — В следующую пятницу мы ужинаем в Трио, — объявил Малфой решительно. — Начну знакомить тебя с нормальной кухней. — Только не ежи! — взмолился Поттер, вспомнив, что Драко переживал, что Блейз спутает морских с лесными и случится какая-то катастрофа. Катастрофой в мире Гарри было в целом поедание ежей, но он благоразумно промолчал. Прозрение последних дней подсказывало, что у всех могут быть маленькие странности. У Драко их, конечно, было несравнимо много, но именно это и делало его таким… Цепляющим. Интересным. Острым. Когда перед ним оказалась тарелка со скрэмблом и беконом, Малфой тяжко вздохнул, а Поттер тихо порадовался отсутствию каких-либо ростков, семян и странных добавок. — А ты не собираешься завтракать? — запоздало поинтересовался Гарри, уничтожив за пару минут немаленькую порцию. Сильно хотелось закурить, но в магловских заведениях существовал несправедливо строгий запрет на табак. — Час дня, Поттер. Я и позавтракал дивными крепами с гранатовыми зернами, и поплавал, и даже наведался за твоей палочкой. — Еще бы он добавил «пока ты все спишь». Но Малфой промолчал, хотя эта реплика так и читалась в искорках в блестящих серых глазах напротив. «Дивные крепы с гранатовыми зернами» — Гарри не сдержал ухмылку. — Из нас двоих один получил в четыре утра по морде в сомнительном баре, а другой по-пенсионерски завалился вечером спать и проснулся на часок ради оргазма, — парировал Поттер. — В целом такая схема мне подходит, — серьезно объявил Драко, будто бы соглашался на новую должность или выбирал дизайн для очередного комплекта запонок. Гарри вдруг подумалось, что он выиграл в какую-то невероятную лотерею, хотя даже не знал, что в ней участвует. Призом оказался Малфой, который чертовски великолепно выглядел, не рисовал сердечки, завтракал крепами, имел особенный вкус во всем и не принимался рассказывать Поттеру, что его аврорская работа опасная и ему стоит отправиться на покой и начать вязать. Или выращивать волшебные луковицы. Когда они вышли на залитый июньским солнцем тротуар, Гарри затянулся с удовольствием и вдруг столкнулся взглядом с Драко. Что-то дрогнуло в очередной раз в груди, и стало щекотно и немного страшно. Чертова серая бездна и эти веселые искры. И какая-то далекая глубина, и обещание чего-то мучительного или прекрасного. Внезапно захотелось сказать что-то важное и нужное. Поттер даже набрал воздух в легкие, как вдруг почувствовал несильный толчок куда-то в спину. — Ой, прошу меня простить, я такая нелов… Гарри? Перед ним стояла маленькая сухенькая женщина, чьи волосы были заплетены в невероятное количество косичек всех цветов радуги, причем часть из них была забрана в хаотичный пучок. В ушах покачивались увесистые сережки-котелки. И ее ковбойский прикид, и странная жилетка с бахромой могла бы выдать ее за подростка, но испещренное мелкими морщинками лицо и глубокие, почти черные глаза говорили о десятках прожитых лет. — Цирцея, — улыбнулся Поттер. Такой неожиданный привет из прошлого. — Это Драко Малфой. Драко чинно кивнул, а Цирцея вдруг улыбнулась, и морщинки на ее светлом лице показались еще более явно. — Ты нашел своего дракона, надо же! И Поттер вдруг смутился. — Дракона? — переспросил Малфой недоверчиво. Видимо, знакомство с миссис Джонсон воспитало в нем некоторую тревогу по отношению к прошлому Гарри. — Я среди прочего делаю магические татуировки, красавчик. — Цирцея скользнула рукой в свою бездонную сумку и вытащила оттуда маленький клочок пергамента. — Они отражают всю твою судьбу, если хочешь, хотя Гарри мне тогда объявил, что это полная чушь. Поттер помнил тот день, будто бы он был вчера. Он, как ему казалось, по ошибке забрел в магазин «предсказания и прорицания» и в бесконечном обилии хрустальных шаров и сомнительных оберегов с перьями и костями, свисающих с потолка, наткнулся на Цирцею. Он тогда слонялся по Нью-Йорку в поисках то ли себя, то ли каких-то истин, и понятия не имел, что та лавка открывала свои двери далеко не всем и интерьер менялся в зависимости от того, что ты ищешь, а Цирцея — не сумасшедшая ведьма, а настоящая художница судьбы. Цирцея предположила, что он хочет узнать свое предназначение, но он лишь отмахнулся. Она напоила его странным чаем с травами и какими-то ничего не значащими словами вызнала у него все про его жизнь. Хрустальные шары заволокло туманом, но вместо предсказаний и гаданий на чаинках она вдруг предложила сделать ему татуировку. Рисунок выбрал его сам, женщина была лишь проводником. Дремлющего на спине валлийского зеленого она назвала его защитником. И возможно, это было немного сентиментально, но Поттеру с тех пор действительно казалось, что дракон его защищает. Он чувствовал, как зверь, окутанный магией, будто бы ограждал его от всего мира. — Я до сих пор не уверен в некоторых символах, — сообщил Поттер с улыбкой. — Но не в драконе, — подмигнула Цирцея. — Не в драконе, — эхом повторил Гарри, почему-то стараясь не смотреть на Драко. — А возможно сделать художества не такими масштабными? — вдруг поинтересовался Малфой. — Судьба сама выбирает, каким образом тебе показаться, — глубоким голосом произнесла Цирцея. — Гарри искал смысл, и судьба поделилась с ним картиной его мира. Но кто знает, что ищешь ты? Восторженный Поттер когда-то привел туда напарника Коула, но единственное, что предложила ему Цирцея, так это смутное предсказание из хрустального шара, где начинающий аврор увидел себя, поедающим шницель. И никаких пояснений, стоило ли тому избегать шницелей всю жизнь или заказывать при каждом удобном случае. Разгадка нашлась через пару лет, когда одна из потерпевших пыталась накормить уставших авроров и предложила угостить тем самым шницелем. Коул тогда почти согласился, замешкался, вспомнив хрустальный шар, и этой пары секунд хватило, чтобы углядеть в зеркале меняющееся под маскировочными чарами лицо. Милая заботливая женщина оказалась безумицей, держащей в страхе половину города пугающим хобби готовить обед из человеческих сердец. — Думаю, я нашел в этой жизни больше, чем рассчитывал, — тихо произнес Драко, но мерцающую бумажку с адресом продолжал сжимать. — Ты можешь всегда ко мне вернуться, — вдруг мягко предложила Цирцея. Из сумки с бахромой она вынула несколько цветных камней и потрясла их в зажатых кулаках. — Вы сегодня измените этот мир. И после мы вполне можем об этом поговорить. И она буквально растворилась в толпе, и Поттер вдруг понял, что, пока они разговаривали, пространство вокруг будто замерло. И вновь начало наполняться звуками, только когда Цирцея исчезла. — У тебя удивительные знакомые, — пробормотал Малфой. — У меня было много времени на поиск неограненных алмазов, — задумчиво ответил Гарри. И вдруг его словно осенило. На его спине, где среди лилий дремал дракон, над чешуйчатой головой покоилась россыпь алмазов-звезд. Некоторые с годами совсем потухли и едва заметно переливались. И он готов был поспорить, что за последние месяцы пара алмазов вновь начала сверкать. — И кажется, я только что разгадал еще одну загадку своего рисунка. — Люди-звезды? — догадался Драко. Он всегда догадывался. — Да. Я их потерял с годами, но, думаю, они вернутся, — произнес Поттер, чувствуя неожиданную уверенность. — Обязательно к ней наведаюсь, — произнес Драко, поглаживая открытое предплечье с мелкими шрамами. — После того как мы навсегда изменим мир, конечно же. Гарри, повинуясь какому-то странному порыву, взял Малфоя за руку. — Звучит слишком амбициозно. — Если Гормлайт что-то сделает со Статутом, это может положить начало огромным переменам, — задумчиво произнес Драко, поглаживая большим пальцем руку Поттера. — Возможно, даже войне. Будет неплохо сохранить магический мир стабильным. — Сохраним. Гарри сжимал узкую ладонь и думал о судьбе, так причудливо переплетавшей их с Драко жизни.