Темнота

      Стукнул в калитку, но, конечно, это не сработало. Громко кричать, как в деревне, ночью не хотелось. Соседние дома стояли в темноте, но мало ли. Поискал кнопку или хотя бы задвижку, которую можно было открыть снаружи, не нашел. Через забор что ли лезть? Подтянул джинсы, но решил все-таки обойти кругом, вдруг там есть проход? Но забор стоял впритык к соседним и Марат оперся об окошко для газовой трубы и подтянулся. Во дворе было темно, свет, выбивавшийся из-под шторок, освещал немного. Перелез и прыгнул наудачу. Встал, отряхнулся и ощутил холод металла у виска. Замер.       — Тьфу блять, я думал ты на папиной приедешь! — темнота обняла его, говоря негромким голосом Андрея. Марат даже не успел испугаться.       — Премию дали, решил обновиться, — почему-то ответил Марат, когда хотелось спросить совсем другое.       — Пойдем, я как раз чайник поставил, думал ты позже приедешь.       — Ага, — Марат держал холодные твердые пальцы и следовал за Андреем.       На веранде скинул кроссы и вошел в прохладный дом. Марат рос городским ребенком, только в глубоком детстве ездил к маминым родственникам в деревню, и ему там активно не нравилось. Это был не совсем деревенский, но все же отдельный, частный дом. Новенький, совсем недавно отстроенный, как будто даже пахло древесиной и краской.       — Я думал, ты в квартире будешь жить.       — Да там… долгая история, — Андрей посмотрел на Марата.       — Если я в четыре выеду, то к утру буду. За три часа доехал.       — Мм, — кивнул Андрей, и отвернулся к шкафчику, — да там фигня кароч. Тетя Марина заселилась в нашу квартиру, у нее муж, сын. Не хочу с ними. Дала ключи от недостроя здесь, они в кооператив вступили, потому что ту квартиру признали аварийной, а такую не приватизируют. Повезло, что не сезон пока, соседей нет.       — Так машину можно не завозить? — Марат стянул шарф и присел на табурет.       — Не обязательно. Хотя заметная она у тебя.       — Ага, E-класс, кожаный салон… —начал было Марат пересказывать рекламу продавца, но улыбнулся обернувшемуся Андрею, который все еще возился с чашками, — хочешь покатаемся?       — Можно, ага. Посмотрим.       — Ты в музее что ли? Че там смотреть? Пошли! — Марат встал и взял Андрея за руку. Тот отпустил чашку и поднял взгляд. Вынул пистолет из заднего кармана, положил на стол и сел на табуретку. Оружие привлекало взгляд матовым холодным блеском. Марат отпустил руку Андрея и тоже сел. Не смотреть на пистолет не получалось. Андрей перевел взгляд от металла и посмотрел на Марата.       — Пойдем покурим?       Ночь была совсем темная, ни луны, ни звезд. Марат и ехал-то наугад, тупо смотря на несколько метров освещенного фарами асфальта впереди. Сейчас только свет из окошка позади давал блики на лицах. Отделаться от мысли о пистолете не удавалось. Правда, идея поехать кататься была совсем глупой, это было опасно. Все было опасно вокруг. Марат не знал вообще многого об Андрее. Сейчас уже наступил тот момент, когда можно было спрашивать?       — Ты из-за денег это начал? — Марат сделал пальцем пистолетик, словно боялся произносить вслух, — ну, заказы.       — Из-за денег тоже, — Андрей отвернулся, но ответил. Марат молчал, и тогда Андрей продолжил, — тогда уже все равно было.       — Все равно?       — Да, — Андрей посмотрел вверх, выдохнул и продолжил, — Валька выцепил какой-то мудак. Отпиздил. Я его догнал. И не смог остановиться. Бил и бил, пока от его лица ничего не осталось. Узнали потом, он не выжил. Муха дал первый заказ. А потом оказалось, это не так сложно, если тебе все равно. И понеслось.       Марат далеко не в первый раз слушал скупую речь Андрея со стынущей кровью в жилах. Но впервые себе это представлял. И мог бы пожалеть, что спросил. Но не жалел. Это — тоже Андрей. Марат потушил сигарету.       — Потом покатаемся, — заставил себя сказать, — пошли в дом.       Но и в доме, в неуютном холоде, было непонятно, о чем говорить. Марат понимал для чего ехал, но сейчас настроения не было совсем. Крутились вопросы на языке. Марат Валька для себя простил, хотя и помнил, как Андрей впервые о нем рассказывал. Что влюбился и думал, что они вместе.       — А он знал? Валек.       — Да узнал потом.       — И?       — И что? Это ничего не поменяло, — Андрей поставил чашку, чуть не пролив, — мне и не надо было чтобы он узнал. Говорю же, все равно стало.       Марат понял уже. Продолжать тему не хотелось.       — А здесь как ты? Начал новую жизнь? — и поджал губы, понимая что слишком явно выразился, раскрывая свое желание, не Андрея. Не хотел давить, но было страшно за него.       — В театр не взяли, в ДК тоже. Есть у них заслуженные, отдельной ставки для подмастерья нет. Но я пока тут ремонт поделаю, обещал Маринке.       — А жить на что?       — Да есть пока.       — Я поговорил с Эльвирочкой из кадрового, она сказала, что может в пятницу позвонить в отделение здесь, спросить на счет ассистента. Рекомендацию я напишу. Написать?       — Чего? Я ж не умею ничего.       — Бумажки то перекладывать? Сумеешь. А хочешь, могу и вахтовиком. Но ехать еще дальше придется… — Марат совсем не хотел этого, но понимал, что на работу клерка Андрей может не согласиться, и платили вахтовикам лучше в разы, и безопаснее было бы ему, но еще раз отпустить его… Может забежать на Фрезерную, 1, можно спросить у папиных бывших коллег, может там по старой памяти смогут помочь, все-таки тридцать лет через ту проходную?..       — Спасибо, но я сам, — разрешил его метания Андрей, — будешь еще за работника с пятном поручаться. Не надо.       — Да че там, это ж по малолетке было. У тебя в трудовой стаж-то есть? — Андрей кивнул, — Ну и все, встал на честный путь, исправился.       Андрей ухмыльнулся.       — Пошли лучше, — и притянул к себе Марата, провел носом по щеке. Очень тихо сказал на ухо, — я соскучился.       И Марат поплыл. Никогда еще Андрей не говорил ничего подобного. Сам он тоже не говорил, конечно, но скучал, конечно скучал. И будет скучать еще сильнее. Не ценил, что они жили в одном городе, на расстоянии двадцати минут без пробок. Хотел еще поуговаривать, потому что вдруг здесь получится у Андрея? Без пацанов, без Казани, без улиц, по-нормальному, по-взрослому. Но Андрей его целовал и слова путались и падали вниз. Марат разрешил себе еще побыть там, но точно уже решил для себя, потому оторвался и спросил.       — Водопровод уже провели здесь? Андрей смотрел на него, тяжело дыша, потом показал на дверь и сказал:       — Спальня еще не готова, я здесь прямо ночую, на диване.       Крошечный санузел удачно оказался совмещенным. Марат подготовился и вышел весь с гусиной кожей и встал, полотенце было одно и маленькое. Андрей свет выключил и Марат пошел на голос:       — Давай сюда, холодно же.       Марат нырнул под прохладное одеяло и прижался к горячему Андрею.       — Ты зачем это хочешь?       — В смысле — зачем? — попытался скосить под дурачка Марат.       — Тебе правда скучно стало? Хочешь просто новое попробовать?       — Андрей, мне с тобой не скучно. Мне даже молчать с тобой хорошо. Но если ты сам так подумал, это тебе скучно?       — И ты решил предложить себя мне, чтобы мне не скучно стало?       — Ты че ваще? — Марат, толкнул Андрея локтем, потому что догадка была слишком близкой.       — Или ты просто предложил, потому что не хотел расставаться?       Тут Марат замолчал. Андрей не долго думал, быстро попал в точку.       — Сработало же? — болезненно улыбнулся Марат потолку.       — Сработало.       — А ты почему так не хочешь это делать? Я недостаточно… что? Не привлекаю тебя в этом плане? — это тоже было пиздец тяжело произносить вслух, Марат будто выворачивал себя наизнанку, чтобы это сказать, но раз пошла такая пьянка, то почему бы не узнать? Андрей очень нежно поцеловал его в щеку.       — Я очень тебя хочу. И так тоже. Просто… это неприятно в первый раз. И больно. Я не хочу, чтобы тебе было больно.       — Да знаю я. Ты просто не торопись, например.       — Хорошо, — Андрей уже целовал его. Пытался согреть, обнимал и трогал большими ладонями везде. Ощущать на себе его пальцы было очень приятно. Тяжелое одеяло все еще холодило кожу, но Андрей был весь горячий, и этот контраст тоже добавлял ощущений. Его кожа была такой же нежной, запах таким же хлебно-медовым, но сам он действовал чуть-чуть по-другому. Совсем немного, но Марат чувствовал эту перемену. Будто слегка увереннее, ласковее, нежнее. Пришла мысль, что он сейчас в каком-то смысле потеряет девственность.       — Что? — Андрей отвлекся на смешок, но ладони его так же сжимали ягодицы Марата. Вместо ответа Марат надавил на плечо Андрея и улегся на него сверху, стараясь не касаться ноги с пластырем. А потом вообще уселся на него сверху, устроив колени по бокам. Андрей подвинул подушку и спустился чуть ниже. Взял в рот член Марата и начал ласкать его головку. Ладони на бедрах, особенно по внутренней стороне, всегда нравились Марату, и сдерживать стоны сейчас уже не было смысла. Не выпуская член изо рта, Андрей нащупал тюбик под подушкой и еще какой-то бутылек. Андрей открутил крышечку и протянул Марату:       — Вдохни носом.       — Что? Как?       Андрей наклонился к брюкам, поискал и вытащил пейджер. Зеленая подсветка отразилась на его лице, когда он поднес бутылочку к носу и вдохнул, зажав другую ноздрю.       — Теперь ты.       — Зачем это?       — Расслабляет мускулатуру. Это не наркотик даже, действует минут десять.       Марат тоже глубоко вдохнул. И почти сразу ощутил легкость в теле. Андрей снова взял его член в рот и как-то умудрился залезть уже смазанными пальцами снизу. Трогал и просто водил по кругу, и это было неожиданно приятно, намного приятнее, чем сам. Ощущения очевидно стали ярче, Андрей старался ртом вовсю и, когда в него скользнул один палец, Марат даже не двинулся. Он словно превратился в один нерв удовольствия, на котором умело играл Андрей. Второй палец тоже вошел по смазке легко, давление стало приятным. Фаланга доставала до какого-то места, где хотелось больше. Андрей вводил пальцы мягко, но настойчиво, именно в таком ритме, что хотелось насаживаться на них.       — Мм, что это было? — Марат едва контролировал себя, — как хорошо! Это пиздец, Андрей!       Рот у Андрея был занят, а Марат балдел от нахлынувших ощущений везде. Страха не было никакого, эйфория захлестнула Марата. Он представлял себе красивые пальцы Андрея у себя внутри.       — Давай уже, а? — слегка подпрыгивал Марат, насаживаясь на пальцы, — я готов уже, пожалуйста!       А сам уже отодвигался от горячего рта. Он нащупал стоящий член позади себя и ощутил, что и он весь в смазке. Андрей вынул пальцы и Марат сразу же направил его член внутрь. Однако входил все равно с трудом. Но, преодолев первые сантиметры, двигаться стало легче. Андрей подал голос:       — Погоди, не торопись.       — Да понятно! — Марату не терпелось. Теперь ощущение внутри все еще было распирающим, но давление передавалось и туда, где нужно. Марат поерзал и немного переменил положение, теперь скольжение внутри стало лучше. Андрей накрыл влажной ладонью его член, но ощущения там не перекрывали чувство внутри.       Марат буквально чувствовал, как Андрей вглядывается в темноту и пытается угадать, как он выглядит сейчас.       — Блять, Андрей, это вообще! — слов не хватало. Андрей гладил чистой рукой его бедро и медленно двигал другой по его члену, заземляя. Если бы не это, Марат уже двигался бы гораздо быстрее. Внутри пошло хлюпало и нарастало сладкое чувство, как бывало перед оргазмом, но отчего-то далеко, как сквозь толщу воды. Но оно было здесь, уже рядом, но недосягаемо. Андрей взял его за руку и притянул к себе, поцеловал.       — Погоди, мой хороший, я так кончу скоро, — попросил он. Марат только открывал рот, позволяя себя целовать. Но остановился и сел полностью, запоминая ощущение внутри. Дальше действовал Андрей, уверенно и спокойно, только по слегка подрагивающим движениям было понятно, насколько он возбужден. Он перевернул Марата на бок и уткнулся носом ему в шею. Нежно приподнял ему ногу и удерживал ее, пока входил. Второй раз получилось легче, но Андрей тоже делал все медленно. Марат подхватил свою ногу, подался назад. Андрей совсем немного усилился и начал входить глубже. Марат уже был готов ускоряться, но Андрей своим четким ритмом удерживал его. Удовольствие нарастало снежным комом в том темпе, который давал ему Андрей, не больше, не меньше. Марат отпустил себя и больше не старался притереться ближе, просто позволил себя трахать. И в этом тоже была своя прелесть, не чувствовать контроля, отдаваться и наслаждаться этим. Андрей трогал его за ухом мокрыми мягкими губами, Марат чувствовал его дыхание сквозь глубокие толчки. Подрагивающие пальцы крепко сжимали его член и двигались, не сбиваясь с ритма. Удовольствие близилось и было совсем рядом.       — Сможешь кончить? — Андрей выдыхал слова с трудом, — я уже не могу. Кончи для меня, мой хороший!       И Марат кончил. Ему казалось, что нужно еще, но без сознательного контроля его тело подчинялось Андрею. Оргазм длился дольше обычного и весь был из каких-то мушек перед глазами, вспыхивающих и гаснущих то там, то здесь. Андрей застонал, и в какой-то момент стало даже больно, настолько его член стал тверже и раздражал ту точку внутри. Но скоро он вынул. Краем ускользающего сознания Марат подумал, что, оказывается, Андрей успел надеть резинку, а Марат даже и не заметил. Стало пусто и неприятно внутри. Но Андрей не выпускал его из объятий, целовал и бережно трогал его волосы. Марат открыл глаза, но было темно. Он повернулся и ткнулся губами в темноту. Андрей ответил поцелуем. Скоро стало прохладно и Андрей накрыл их одеялом. Марат присосался ко рту Андрея, целуя его и не отпуская. Когда губы устали, Андрей развернулся и начал шарить рукой на полу. Марат почувствовал влажность на животе, там, где уже подсыхала его сперма. Он перехватил руку и сам взялся. Надо же, специальные салфетки мокрые нашел, не сильно удивился Марат. После чудесного бутылька без запаха, он уже ничему не удивлялся. Но спросить хотелось.       — А это всегда так?       — Как?       — Или только с этой штукой?       — Попперс?       — Ага, — откуда ему было знать название то.       — Ну, немного она усиливает ощущения. Но, в целом, ты сам. Понравилось значит? — по голосу было слышно улыбку Андрея.       — А тебе?       — Да.       Марат лежал и улыбался. И, несмотря на темноту, знал, что Андрей тоже.

***

      Очень хотелось еще побыть там. Но надо было ехать. Договорились, что либо Марат скинет, или Андрей позвонит на работу.       В дороге радовался, что сиденья такие удобные в его новой ласточке. И опять улыбался, как дурак.       Это было так похоже на то, чего сильно хотелось Марату, что он позволял себе немного побыть в этом заблуждении. Наслаждался чувством взаимности в моменте и вспоминал об этом потом с горечью, понимая, насколько это далеко от того, чтобы быть правдой. Он сам недавно понял про себя, что любит Андрея и это чувство никогда не уходило, просто менялось со временем. Вначале он его любил как тайного друга для игр, с радостью принимавшего все его стороны, даже те, которых немного стеснялся сам Марат. Потом — как брата. Тогда он еще наивно верил в то пацанское братство, и Андрей оказался единственным, который хоть ненадолго, но первым показал, что есть закон выше пацанского, когда протянул руку ему отшитому. Марат может и жалел бы о той драке у ДК, потому что это был последний раз, как он тогда думал, когда он видел Андрея. Но в тот момент он был сломан и было плевать. Все порушилось тогда в жизни у Марата, и еще один друг, ставший врагом, общей картины не менял. Тогда вообще все казалось невероятно мрачным, Айгуль унесла половину сердца, а Вова через несколько дней — вторую. Каким легким решением тогда казалось тоже выйти в окно! Марату казалось, что эти раны никогда не пройдут. Они и не прошли. Но затянулись рубцовой тканью новых переживаний. Боль не ушла, и никогда не уйдет навсегда, уже знал Марат.       Но теперь он снова может любить? Он и женился тогда, потому что думал, что чувство благодарности и смутная симпатия — это все, на что способен Марат. А теперь снова он чувствовал себя живым что ли? С рождением дочери Марат боялся, что не сможет полюбить ее, как часто он видел в семьях. Женщинам проще, есть у них какие то механизмы, гормоны, или просто прорва времени на заботу о младенце съедает все эмоции, кроме привязанности. А мужчина должен любить своих детей вроде как, но далеко не всегда так случается. И Марат со своими обрубками чувств боялся, что не сможет. Это было бы так нечестно. Но Мильке до этого не было никакого дела, она орала, сосала молоко, кряхтела и пукала. И пахла сладко на макушке. А потом Роза перестала ее пеленать и пальчики на ножках и ручках у нее оказались как крошечная копия маратовых. И плотину прорвало. Не одним днем, долго еще потом Марат барахтался в страшном море оттаявших чувств. Неожиданно появился страх. Выйти в окно теперь стало не запасным решением, которое всегда с тобой, а непозволительным малодушием. Роза как-то поделилась, что ей страшно, что же будет дальше, что будет со страной. Конечно, она говорила в общем, про страну, все так говорили. Но Марат достаточно успел изучить ее, чтобы понять, что она волнуется за дочь. Он ее успокоил, что сделает все возможное. Но бухать, как отец, до забытья, больше не хотелось. Он даже пристегиваться начал. А еще у него тогда появился Андрей. В тот момент он еще закрывался и уходил в себя, но был рядом. И Марат любил его. И это детское «нравишься» — это конечно не было тем, но хоть так. Уже немало. Жизнь тоже прожевала и выплюнула Андрея, но тот сильнее. Даже без верной Розочки под боком он умудрялся жить дальше. И даже выдавить из себя «нравишься» для Марата. А «мой хороший»?       Чуть не заснул за рулем, понял Марат, замечтавшись в своих мыслях, когда в зеркало заднего вида увидел начинающийся рассвет.