***
Делая каждый последующий шаг, я панически оглядывалась назад, провожая белые, словно цветок одуванчика фонари. Слезы неприятно слепили глаза, заставляя спотыкаться через шаг, а проезжающие мимо машины, и вовсе сбивали с толку, разрешая панике взять верх. Лицо ноюще опухало, понукая глаза болезненно заплывать, пока истекающие кровью губы, предательски дрожали. Мне казалось, что я захлебываюсь собственной кровью. Я не могла сказать ни слова, только лишь жалобно мычала. Но улицы уже такого ненавистного Детройта, подло пустовали, обнуляя хоть какую- то надежду на помощь. Я бежала. Бежала, спотыкаясь о свои же ноги. Было противно. Противно, от себя. Противно от него. Противно от тех, кого я считала сильными, и не способными обидеть. Я хотела исчезнуть. Просто пропасть. Забыться, и не помнить всего что произошло. Хотела вырваться из собственного тела. Противно… Противно, и так больно… Забежав в подъезд собственного, такого родного дома, мир постепенно рушился, сводя все воспоминания о нем, на нет. Я не знаю, от чего я плакала. А может… А может, даже и не помню. Быть может, мозг и вправду стирает все плохие воспоминания? Потратив все оставшиеся силы, на закрытие огромных, железных дверей, я скатилась вниз. Руки бегали по лицу, цепляя свежие раны. Раны, которые со временем сойдут, но оставят после себя ужасные, режущие душу воспоминания. Сидя на коленях, в собственной луже крови, я интуитивно поползла к ступеням, щупая разодранными ладонями каждый сантиметр серого ледяного кафеля перед собой. Я не помню, как добралась до лифта, и собственной квартиры, помню только… Помню, как в квартире было привычно пусто. 12. 03. 2011 год. Детройт. Штат Мичиган. Размазывая по стенам свежую кровь, я панически искала включатель. Гробовая тишина темной квартиры, рисовала перед лицом ужасающие силуэты, которые заставляли биться в немой панике. Я придала немало усилий на то, что бы наконец- то закончить свой кошмар. Яркий свет все- таки осветил коридор, и силуэты перед лицом начали медленно, но уверенно растворяться. На замену панике, пришла вновь нарастающая боль и отвращение, от которой медленно, но уверенно подступала тошнота. Помню… Как пыталась опереться на дрожащие ноги, и помню… Будто играла сама с собой. Кидая вызов самой, но такой жалкой себе. Помню, как робко дотрагивалась до стены, делая каждый последующий шаг, оставляя на ней тоненькую полосочку собственных кровяных отпечатков. Мысли кружились, не давая момента покоя. Будто… Каждая из них, это сквозной удар заостренным ножом. Все тягостные обвинения направлялись только на саму себя. Словно маскарад мук, в котором каждый обвинительный шепот усиливался все больше, с каждой приходящей секундой. Желание существовать постепенно тратило свои контуры, становясь пустой оболочкой, а жизненный стимул медленно угасал. Переступив на порог санузла, я резко рухнула на пол, добавляя к изувеченным частям тела, новые синеющие гематомы. Я жалобно завопила, позволяя себе размякнуть и поддаться слезам впервые с раннего детства. Но где- то, в глубине души, я все равно была ужасно настойчива, и потратив уйму времени, что бы элементарно поднять руку и зацепиться хотя бы за что- то. Я тяжко поднялась, хватаясь руками за каждый выступ. Повиснув на раковине, я долго боролась с желанием взглянуть на свое отражение. Я понимала, что когда- то миловидное подростковое личико, теперь вовсе не миловидное. А мой единственный шрам на лбу, теперь один из немногих новых. И приняв сложное для подростка решение, я подняла глаза, принимая новую себя: Серые глаза, едва виднелись из- под опухших век, окруженных красной припухлой плотью. Капилляры разорвались до такой степени, что кровь будто медленно растекалась по глазному яблоку, окрашивая все вокруг в красный пигмент. Когда- то прямой нос, искривился в противоположную сторону, а на переносице виднелась ужасно рассекшая кожа. Пухлые губы увеличились в пару раз, а в одном из уголков и вовсе была засохшая темная кровяная корочка. Вопли перешли в тихие всхлипы, и сделав пару тяжких вздохов, оторвав взгляд от зеркала, я опустилась на бортик ванной, отрицая махая головой. Мне не верилось, что когда- то это может произойти и со мной. Это так грязно… Грязно… С последних сил, я медленно стянула любимый свитер, а в след за ними пошли и джинсы. Путаясь в них ногами, я обессилено завалилась в ванну, оставляя на белой поверхности пыльные и кровяные разводы. Дотянувшись до шланга, стуча им об борты, я включила воду, не ощущая не её тепла, и не холодна. Струйка воды обильно стекала по волосам и ниже, заставляя мое белье медленно впитывать влагу, а голова крутилась из стороны в сторону, избегая контакта воды со свежими ранами. Стекающие по шее капли, красили воду в алый цвет, и я, через силу открыв глаза, тяжело моргая потянулась к бортику, щупая желаемое. Хлопая руками по бортам, создавая в комнате гул, я резко дернула руку, наткнувшись на лезвие лежащей там бритвы. Нашла. Посмотрев на только что порезанную ладонь, на лице появилась слабая улыбка, что заставляла губы лопаться все больше. Зажав бритву в ладони, на замену здравому рассудку пришла пустота. Навязчивые мысли будто испарились, и все вокруг, будто становилось неразличимым. Я видела только то, что держала у себя в руках. И это « То », то что мне нужно. Вытянув предплечье перед собой, острое лезвие бритвы неосознанно и резко вонзилось мне глубоко в кожу, заставляя меня больно прикусить щеки изнутри. Мозги будто отключились, смазывая боль от последующих выводящих на моей руке узоров. Я не чувствовала боли, не чувствовала вины. Я не понимала, что делаю, и чем это может обернуться. Линия. Две. Четыре. Восемь. Темная кровь густо капала мне на ноги, окрашивая все пространство вокруг. Я вошла в азарт, лишь тихо хрипя что- то под нос, пока мои предплечья вовсе не превратились в один сплошной изувеченный кусок плоти. Восемь лет. С того дня, прошло восемь лет. Восемь лет и два месяца. Две тысячи девятьсот восемьдесят восемь дней назад. Мне уже двадцать три года. И я давно не подросток, а взрослая девушка с новыми лепящими глаза проблемами. И… Я справилась. В свои пятнадцать лет, я думала, что это не даст мне жизни. Думала, что никогда не полюблю свое новое отражение, и свое голое тело. Буду ненавидеть свои шрамы. И то что меня саму, будут в этом обвинять. Но я справилась. Сейчас, я люблю себя. Люблю свой нос с украшающей его горбинкой. Люблю шрамы на своих губах и переносице. Люблю свое тело, свои изувеченные предплечья и колени. Люблю каждый сантиметр себя. Люблю род своей деятельности, хоть это и приносит невыносимое количество физических и психологических проблем. Но, я же справилась. Так ведь? Салинас. Штат Калифорния. 17. 05. 2019 год. 18: 15. Откинув ручку, заканчивая свою запись, девушка взглянула на стоящие на столе часы. Ещё совсем немного. Немного, что бы наконец- то поставить точку. Тяжело вздохнув, перечитывая запись в покомканном блокноте, на глазах вновь начали наворачиваться слезы, заставляя соленые капельки тяжело падать на его листы. « Я вру самой себе. Для кого я пытаюсь все замять, а самое главное… Для чего…? Я нагло вру, исписывая собственный блокнот. Зная, что его никто и никогда и не прочтет. Быть может, Гас прав…? Нет… Я сама справлюсь со своими проблемами, я сильная ». Вытирая тыльной стороной рукава собственные слезы, девушка вновь выпустила облегчающий вздох. И закрыв блокнот, с грохотом кинула его в выдвижной ящик рабочего стола, забрасывая его прочими бумажками. Закончив, она взглянула на свое рабочее место, на котором будто совершали ядерные испытания: На рабочем столе царил настоящий хаос. Бумаги и документы были хаотически разбросаны по всей поверхности, пока на них валялись исписанные, и не только ручки. Несколько чашек уже застоявшегося чая, окрасили свои борты светлеющим от времени засохшим коричневым ободком. Фантики, фотографии из прошлого, вырванные листы из блокнота и пустые пачки сигарет. Из которых высыпалась оставшееся пыль табака. Глядя на настоящий бедлам, Есения несколько раз осуждающе помотала головой, протирая заспанные глаза. И наконец сняв резинку с руки, она замотала запутанные длинные волосы в гульку, собираясь убирать весь этот ужас.***
Складывая все бумаги в стопку, распределяя каждую, она переходила от одному делу к другому. От отмыванию чашек, до прощания с пустыми пачками любимых сигарет. Даже отмыла ужасно смердящую пепельницу на подоконнике. И наконец заканчивая этот, казалось нескончаемый процесс, последними оставались фотографии. Переводя дыхание, она подошла к столу, собираясь убрать и их, но собрав их в огромную кучу, она устало села на край кровати, вновь рассматривая каждую: Вот она с Лией, на её же дне рождении. А вот, их первый день в их общей комнате. Вот еще живые родители, а вот… Она с Соупом, сзади которых стоит вновь чем- то недовольный Гоуст в компании довольно веселых Прайса и Кайла. На лице появилась секундная, но теплая улыбка, на замен которой пришли вновь сведенные в узкую линию губы. Сложив их в стопочку, она оставила лишь две карточки, кладя их на стол. Рука сама потянулась к лежащему рядом телефону, и заходя в телефонную книгу, пальцы лишь кружили над найденным номером. Лия… После перевода Есении, общение продлилось ещё несколько месяцев. А после… После было куча дел, миссий, и нехватки времени, даже элементарно созвониться и написать хоть что- то. Девушка выключила телефон, оставляя открытую вкладку с её контактом, так и не найдя в себе силы позвонить. Откидывая его куда- то за спину, глаза вновь поднялись на часы, чьи стрелки били « 18: 32 ». Пора… Собравшись с мыслями, девушка подорвалась с кровати, захватывая за собой сменную одежду и белье. А после, вглядываясь в каждый убранный уголок комнаты, направилась в ванную, готовясь к встречи с… Ним.***
Вымачивая волосы у зеркала. Взгляд сам падал на стоящие на столе часы, чьи секундные стрелки летели с невыносимой скоростью, заставляя девушку невольно ускоряться. Отворачиваясь от них к зеркалу, было непривычно видеть себя при параде, спустя такое длительное количество времени: Слегка подкрашенные ресницы и уложенные густые брови, идеально граничили с замазанным почти черными синяками под глазами. Новая черная штанга на переносице сочеталась с вновь обретенными жизненный стимул яркими серыми глазами, а на теле идеально сидел новый приобретенный пару месяцев назад облегающий лонгслив, в сочетании с уже привычными камуфляжными брюками. 18: 58, и она опаздывает на важную ей встречу, которая может раз и навсегда закончить вечно крутящиеся в голове мысли. Понимая, что в запасе есть всего десять минут, из которых девять она потратит на дорогу к хелипорту, девушка опустила расчесывающие влажные волосы руки, понимая, что попытка поговорить с тем самым, потрачена. Откинув расческу, она обреченно подошла к уже неимеющим значения часам, которые с раздражительностью отвернула циферблатом к окну. И устало выдыхая, переводя забеганное дыхание, плюхнулась на кровать. Закрывая ладонями лицо, она устало надавила на накрашенные глаза, слегка смазывая недавно нанесенную на них тушь. Рука вновь потянулась к лежащему в ногах телефону, и закрывая вкладку с номером былой подруги, она открыла чат с Кайлом. Пальцы дрожаще застучали по клавиатуре, каждый раз путаясь в буквах. И набрав сообщение, она откинула телефон обратно, не желая знать ответа. « Я опоздала ». Ответ не заставил долго себя ждать. Но имело ли это значение? Уведомления приходили одно за другим, но не обращая на них внимание, девушка поднялась, направляясь на кухню: По комнате гулял свежий весенний воздух, из открытого окна которого, чувствовалось наконец- то пришедшее тепло. Манящий запах сирени, казалось, заполонил своими приятными нотками всю квартиру, но не обращая на это внимания, рука вновь потянулась к лежащей на окне открытой пачке сигарет. Взяв одну, девушка присела на стул у окна, и подкурив её, откинула зажигалку обратно на стол, пока осознание всей ситуации медленно, но уверенно резало по мозгам, заставляя думать только о том, как сильно она сейчас облажалась. Одно обвинение за другим вновь заставляло глаза надоедливо слезиться. И наконец докурив до фильтра, она решительно поднялась, параллельно кидая докуренный бычок в стоящую рядом пепельницу. Не смотря на время, которое уже давным- давно не имело никакого значения, девушка бросилась в коридор. Теряя равновесие, натягивая на стопы не зашнурованные, недавно начищенные до блеска берцы, она дернула за ручку двери, которая как назло была закрыта на несколько оборотов замка. Шипя сквозь зубы огромное количество матерных слов, она наконец прокрутив замок, распахнула входные двери, которые с грохотом уперлись во что- то твердое. — Да блять! Переходя на неосознанный крик, она, толкнула её плечом. И та, резко распахнулась до конца, заставляя девушку выпасть за пределы квартиры. Хватая ртом воздух, готовясь к падению, тело потянуло вниз на подъездную плитку, гарантируя очередные отбитые колени. Но падение замедлила чья- то хватающая её рука, и она, непонимающие разжала глаза, смотря себе под ноги: — Соуп, какого хуя ты тут дел… Глаза медленно поднимались все выше, и увидев до боли знакомый шеврон, она резко запнулась, неосознанно задержав дыхание. Перед ней стоял он… Заставляя сбитую с толка Есению сделать пару шагов назад, он не встречаясь с ней взглядом, молча закрыл за собой двери, делая шаг в её квартиру. В комнате стояла гробовая тишина, которая граничила лишь со сбитыми дыханиями обоих. Все также смотря ему в грудь, Есения несколько раз моргнула, медленно переводя взгляд на его лицо. Скользя по краям маски, она не находила сил заглянуть в глаза, до того момента пока его рука, сама не подняла её за краюшек подбородка, заставляя их наконец- то пересечься. Но даже несмотря на его настойчивость, глаза девушки уклонялись, скользя по каждому уголку прихожей за его спиной. Находя для себя что-то новое в интерьере собственных апартаментов. Было не так страшно, как неловко. Но пришедший, сам желая того, настойчиво выжидал. И она сдалась, пересекаясь с ним взглядом. Получив желаемое, вокруг его глаз появилось несколько мелких морщинок, означающих скрытую под маской ухмылку. И он, медленно, не отводя взгляда, убрал руку от женского подбородка. — Куда спешишь? В тишине комнаты, раздался его приглушенный грубый голос. Но девушка не ответила, все также не отрывая взгляда от его светящихся в темноте коридора глаз. — М? Получая в ответ тишину, вопросительно промычал он. — Я… — Я знаю. Перебивая её, он медленным шагом ступил куда- то мимо Есении, заворачивая в первую попавшуюся ему комнату. И та, сводя губы в одну сплошную линию, опустила голову, смотря себе под ноги. Медленно обернувшись, она провела уходящий словно призрак, силуэт на кухню. И устало выдохнув, ступила за ним.***
— Поклонники? Растирая меж пальцев мелкие цветочки, не поворачиваясь спросил он. На что заходящая за ним в комнату девушка, застыла в дверном проеме, смотря как двухметровый мужчина стоит к ней спиной, нагнувших к такому маленькими по сравнению с ним букету. — Соуп и Гас. Тихо отрезала она. — Пахнут… Вдыхая их аромат, протянул он. И развернувшись к девушке, он медленно облокотился о кухонный гарнитур. — Что за повод? — Не знаю. Отводя взгляд куда- то за окно, сказала она. — Тесновато. Он пожал плечами, разглядывая комнату нового жилища. — Меня устраивает. Все также не пересекаясь с ним взглядом, ответила Есения. — Нравится Калифорния? Ловя направления её взгляда, он также вгляделся на красивый вид из окна. — Саймон… Устало выдохнув, она наконец перевела взгляд на его устрашающе огромный силуэт, вглядывающийся куда- то за окно. — Зачем ты пришел…? И мужчина, также тяжело выдохнув, отвел взгляд на сложившую на груди руки девушку. — А ты не знаешь? Его глаза оставались привычно холодными, скользя по контурам лица и тела стоящей в проеме девушки. — Нет, не знаю. Лицо Есении не выдавало не одной эмоции, привычно держа невозмутимую планку. — Нет, знаешь. Оторвавшись от гарнитура, он сделал пару шагов в её сторону. — А иначе… Куда ты так спешила? Скопировав её позу, он встал перед ней, будто возглавляя напряженную между ними ситуацию. И та в очередной раз сдалась, не имея желания бороться за престол их выяснений. — Ты не меняешься, Саймон. Фыркнула та. — А должен? И девушка, обойдя его стройную фигуру, уселась на стул позади него. — Нет. Просто убеждаюсь в том, что люди не меняются. В воздухе витала напряженная атмосфера, и каждый их вздох, казался невыносимо громким. Они оба заметно мялись, словно держась на грани возможного взрыва эмоций. И стоящий рядом мужчина, слышимо фыркнул, усмехаясь от сказанной ею фразы. Медленно развернувшись, он приземлился на соседний стул, параллельно снимая маску черепа. Раскрывая лицо, но оставаясь в черной балаклаве, словно подчеркивая свою загадочность и непредсказуемость, он дал ей понять, что готов. — Ситуация между нами… Нам… Нам нужно поставить точку. Дойти… До общепринятого мнения. С трудом находя подходящие слова, глаза метались с одной стороны в другую, не задерживаясь на одном месте. Сердце будто медленно уходило в пятки, разбрасывая надоедающую пульсацию по всему телу. Но Саймон молчал. Молчал, сверля глазами одну и ту же точку. — Пожалуйста, не молчи, Саймон… Заглянув ему в глаза, жалобно проскулила Есения. — Я же знаю, что тебе есть что сказать… — Дай мне извиниться. Отрезал он, также встречаясь с ней взглядом. — За что…? — Все три месяца задания, я то и думал про… Он устало выдохнул, вновь отводя взгляд. — Про тебя. — Саймон… — Если бы я был внимателен, этого бы не произошло. — Саймон. — Думал про твои ожоги. — Саймон! И он обернулся. В его глазах была заметная и необъяснимая тоска, которая проникала сквозь маску безразличия и стойкости. Впервые, этот наводящий одним своим присутствием ужас мужчина, выглядел до боли жалко. Его плечи были опущены, а глаза жутко уставшими. Привычный грубый хриплый голос, сменился на угасающий, тем временем как в его мимолетных и продолжительных взглядах была заметна безысходность. Он доверился. — Все хорошо, ты слышишь? Не вини себя в моей невнимательности. — Извини. Впервые, его слова будто ударили током. И девушка заметно смутилась, не находя ответа на его фразу. С трудом сдерживая желание проявить нежность, Есения лишь молча отвела взгляд, не разрешая себе вновь наступить на одни и те же грабли. Сердце тяжело застучало, а горло противно пересохло. В девичьих глазах читалось уныние, пока слова застряли на губах, муторно крутясь на языке. — Извинения это лишь слова, не способствующие перечеркнуть уже прожитую ситуацию… Она тоскливо подняла на него взгляд. — Если тебе станет лег… — Да. Коротко отрезал он, перебивая девушку. И она устало выдохнула. — Я тебя прощаю. В его глазах моментально заметилось нарастающее облегчение. И он гордо расправил плечи, будто возвращаясь в привычный ему облик. Он вновь взял на себя лидерство, проявив решительность и уверенность. Тем временем как Есения, наблюдая за проявлениями его ощущаемой в минутной тишине силы, заметно мялась. Её собственный авторитет вновь начинает ослабевать. Привычная упертость и непоколебимость медленно ломалась, находясь рядом с ним. И Саймон был первым, кто смог её сломать. Но скрывая собственную покорность перед Гоустом, она также гордо расправив плечи, несколько раз кашлянула, переводя диалог в нужное ей русло. — Нам нужно это закончить. В тишине комнаты, её голос был до жути уверенным и неподатливым. Промолчав несколько секунд, будто анализируя каждое сказанное девушкой слово, Саймон возвышенно повернулся к ней: — Закончить что? «Он не прост. Ебанный актер». Прикусив изнутри щеку, перед собой она увидела саму себя. Такой же беспринципный и непреклонный манипулятор. Она в ловушке. И переться собственными методами, театр одного актера. Всеми силами пытаясь сдерживать свои чувства и мысли, эмоции взяли верх. И под воздействием непреодолимого внутреннего напряжения, она сломалась. Стойкие и сильные глаза, внезапно наполнились слезами, которые она, всеми силами уже не смогла удержать. Плечи опустились, а тело наклонилось немного вперед, словно выпуская из себя эмоциональное давление, которое долго сдерживала. Она доверилась. — Ты знаешь! Ты, блять, все прекрасно знаешь! Монотонный голос резко перешел на плачущий крик. Закрывая руками глаза, пытаясь скрыть свою слабость и подавление, она несколько раз шмыгнула носом. — Хватит! Оставь ты блять меня в покое! Голос предательски дрожал, а дыхание сбивалось после каждого сказанного слова. Но он молчал… — Я устала, ты понимаешь?! Я устала! Я устала думать о неосознанных поцелуях, устала думать о том, что ты, вероятно, считаешь меня легкомысленной и доступной! Её руки медленно опустились, открывая красные от слез глаза, вокруг которых, уже растеклась тушь. — Устала думать о том, что мне это нравится… Его взгляд был спокойным и стойким, словно, он стоически оставался непоколебимым перед эмоциональным штормом, разыгрывающимся перед ним. Тихое дыхание разрывало девичьи всхлипы, и в нем, вероятно, чувствовалась нечитаемая эмоция. Но какая? — Ты не права. Коротко отрезал он, лишь сверкая почти белоснежными из- под балаклавы глазами. — Да в чем я блять не права, Саймон? — Я не считаю тебя… Доступной. — А кем?! Шалавой?! Которая лижется со своим лейтенантом для похвалы и повышения?! На что тот молча встал, заставляя заплаканную девушку настороженно вжаться в спинку стула. И сделав шаг, он также молча двинулся к ней, оставляя меж их лицами несколько сантиметров. — Я считаю тебя той, которая заставляет меня думать о себе каждую секунду.***
Штат Калифорния. Салинас. 17. 05. 2019 год. Хелипорт базы « Ледвард ». 18:57. Железные двери вертолета открылись, заставляя глаза слегка сжаться от поднимающейся вокруг пыли и летящих в них камушков. Солнце ярко слепило, скрываясь куда- то за горизонт деревьев, и он, несколько раз моргнув, спрыгнул на асфальт, ощущая землю впервые за долгий перелет. На посадочном месте собралась куча знакомых лиц, в компанию которых уверенно направлялся идущий рядом капитан. Глаза бегали от одному силуэту к другому, в надежде увидеть того, о ком думал все последующие три месяца. Будучи в хороших, и не очень условиях. Но её нет. В компании улыбающихся напарников и сослуживцев, не было слепящей искренней улыбки. Не было раздражающих с порога ухмылок и насмешек. И не было приятно пахнущих мягких рыжих волос, развивающихся от теплого августовского ветра. Подойдя к кругу здоровающихся людей, он сам того не замечая, интуитивно жал руку каждому, не вглядываясь их лица. Взгляд бегал по пространству вокруг. Неужели опаздывает? Из собственных мыслей, мужчину вывел слабый удар в плечо. И обернувшись на его источник, перед лицом стоял растянутый в дружеской улыбке Соуп, с рядом стоящим в телефоне Гасом. — Лейтенант, мое почтение. Горделиво поправляя воротник легкого бомбера, с легкой насмешкой сказал тот. — Соуп… Хрипло протянул Гоуст всматриваясь куда- то сквозь сержанта, вновь протягивая ему руку. — Ты чего? На что мужчина, фокусируя явно раздраженный взгляд на его самодовольную рожу, молча уставился на ниже по званию парня. — Уже здоровались. — Устал. Коротко отрезал он. — Понял. Как прошло задание? — Как и планировалось. Ощущая на себе взгляд, он обернулся на его источник. И увидев зыркающего то в экран телефона, то на лейтенанта Кайла, вопросительно свел брови воедино. На что тот, не зная скрывающегося под маской выражения лица, лишь ненавязчиво помахал рукой в знак приветствия. Переводя взгляд от одного к другому, мужчина гордо расправив плечи, попросил Соупа подождать. И кивнув Кайлу, отозвал его в сторону: — Что- то случилось? Выключая телефон, идя следом за лейтенантом, спросил Гас. И тот, заметив его действия, лишь хрипло спросил: — Сержант первого класса на базе? — Ну… Да. Слегка озадачено протянул Гас. — Где? — 2 Корус, лейтенант. Замечая его серьезность, уважительно ответил тот. На что Гоуст, слабо кивнув, ускорил шаги в указанном направлении. « Почему не пришла? ». « Что- то случилось? ». « Неужели не знает? ». В голове крутилось множество мыслей. И он, пытался разобраться в сложившейся ситуации, вспоминая прошлые события и анализируя текущие обстоятельства. Но ни одна из его мыслей не приносила ясности или уверенности в том, что происходит на самом деле. Все больше ускоряя шаг, коротая каждый сантиметр к порогу её жилища, внутренний диалог становился ещё более запутанным и неразборчивым.***
Подойдя к порогу предоставленного ей жилища, он поднял голову на небольшое трехэтажное здание, рыская взглядом по каждому окну каждой квартиры. Все они были очевидно открыты, пуская в свои квартиры наконец- то пришедшее весеннее тепло. И со скрипом сжав зубы, он ступил внутрь.***
Проводя взглядом по каждой двери лестничной клетки, в надежде найти хоть какую- то зацепку, он был готов стучаться в каждую, пока не найдет нужную. Каждая назло одинаковая, ничем не отличающееся от соседней. И поднимаясь на второй этаж, также осматривая каждую, он был готов ступить на ведущую на последний этаж ступеньку, как вдруг резко обернулся, услышав характерный грохот дверной ручки одной из квартир. Недоуменно смотря на дергающуюся ручку, он медленно подошел к двери, вслушиваясь в каждый её звук. « В случае чего, скажу что ошибся». Стоя возле, дверь резко распахнулась, глухо ударяясь о плечо. И услышав знакомый голос, он отшагнул назад, пока её железные контруры и вовсе вляпались в стену, создавая в подъездном помещении разносящуюся в каждый его уголок, громкое эхо. Не успев сделать ни единого действия, в ту же секунду, за пределы квартиры начала выпадать знакомая рыжая макушка, которую, он с некой осторожностью и заботой, подхватил, обеспечивая отсутствие новых гематом на девичьем теле. — Соуп, какого хуя ты тут дел…***
Салинас. Штат Калифорния. 17. 05. 2019 год. 19: 17. — Ты первая, кто заставила меня беспрерывно думать. И вправду… С момента их первой встречи, прошло немало дней. И все эти дни, он молча оценивал каждое сказанное ею слово, и каждое принятое ею решение. Каждое действие, и каждое ненавязчивое ею касание. Будто, читал до боли захватывающую в осенний дождливый вечер книгу, анализируя каждую её строчку. Она не такая. Не такая как все, которые в разные незначимые и уже давно позабытые промежутки его жизни, цеплялись ему на шею, даже не зная его имени. По своему дерзкая, но в тот же момент чувственная. Уважающая его личные границы, и принимающая его тараканы в голове. Тот вечер, казалось бы, обычного декабрьского дня, и стал началом их истории.***
Слезы резко прекратились, словно ударив по паузе, оставляя после себя лишь влажные следы смазанной туши, которые неприятно стягивали веко. Девичьи глаза слегка округлились, а губы приоткрылись, вдыхая и выдыхая витающих между ними горячий воздух. Сказанные им слова пронзили укороченное меж ними пространство, создавая необъяснимую дрожь по телу. Каждая короткая фраза, была как легкое вызывающее мурашки прикосновение. Словно невидимые пальцы, которые ненавязчиво легли на кожу, пробуждая необъяснимые эмоции. — Ты... Ты заставил меня чувствовать снова. Прошептала она. Но он также неподвижно стоял, заглядывая ей куда- то в душу. Его холодный взгляд медленно менялся, словно в нем рождались новые оттенки, отражающие нечто необычное и неведомое. Он молчал, но его лицо говорило само за себя, выражая необъяснимую смесь эмоций. Их молчаливую связь резко прервал телефонный звонок, доносящийся с соседней комнаты. И девушка, медленно отрывая от него взгляд, словно возвращаясь к реальности, обернулась на источник не в нужный момент раздавшегося звонка. И мужчина отшагнул назад, давая ей возможность ответить на вызов, и та, вновь не отводя от него взора, медленно поднялась со своего места, скрываясь за углом комнаты.***
Телефон будто разрывался от количества пришедших на него сообщений и пропущенных вызовов. И перевернув его, на экране ярко выделялась греющая душу надпись: « Джон ». Недолго думая, она ответила на звонок, при этом медленно заправляя длинные волосы за ухо: — Рыжик, все в порядке? С порога спросил Прайс. — Да… А что случилось? — Тогда, сейчас ты будешь писать объяснительную. И губы девушки растянулись в теплой улыбке. — Какую? Улыбаясь, ответила она. — Ну как какую? Мужчина затянулся, по видимому куря то ли любимые сигары, то ли содержимое излюбленного портсигара. — Будешь объяснять свое отсутствие на хелипорту. Я уж заскучал, знаешь ли… Его голос был привычно теплый, по отношению к ней, и в нем, даже ощущалась натянутая прямо сейчас улыбка. — Я тоже соскучилась, Джон. Смотря куда- то за пределы окна, тепло ответила она. — Ты занята? Вновь делая тягу, спросил он. — Можно и так сказать. Нервно прикусывая губы, ответила девушка. — Как освободишься, приходи в беседку у спортзала. Нужно поговорить. И девушка слегка напряглась. — О чем? — Не телефонный разговор. — Хорошо, договорились. — Если что, звони, рыжик. И с телефона послышалось насколько продолжительных гудков. Устало выдохнув, вновь отводя взгляд куда- то за пределы окна, она, почувствовав его присутствие и слабый шорох, медленно, переводя дыхание, обернулась: Саймон стоял позади, и проводя взглядом его двухметровую рельефную и экипированную до увала фигуру, она настороженно выдохнула, медленно приземляясь на самый краюшек кровати. Пока мужчина, не оборачиваясь к ней, молча уперся руками в стол, разглядывая лежащие на нем два снимка. — Это твои родители? Вглядываясь на один из, хрипло спросил мужчина. — Да. Коротко отрезала она, наблюдая за каждым движением его медленно дышащей грудной клетки. — Ты очень похожа на свою мать. Оценивающе, сказал он. — Единственный ребенок? И та, сводя брови в вопросительную дугу, подтверждая его догадку, промычала. — А ты? Но он промолчал, поднимая снимок на уровень её лица. — Глаза… И губы. Рыская взглядом от снимка к её лицу, сравнивая их с Агатой схожесть, протянул он. На что девушка, не смотря на действительно слегка глупую ситуацию, заметно расслабилась, вглядываясь ему в глаза. И тот, положив снимок обратно, принялся рассматривать лежащий рядом. — Сколько тебе тут? Показывая ей фотографию с Лией, спросил Саймон. — Девятнадцать. И тот, получив ответ, также молча положил его на место. Также вглядываясь в каждую фотографию, лишь медленно переводя глазами с одной на другую, из- под его балаклавы слышалось лишь иногда прерывающееся дыхание. И повернув голову на Есению, он уставился на её сидящий силуэт. Взгляды снова переплелись, создавая между ними необъяснимые чувства, и он, будто выдыхая из себя напряжение, продолжил: — У тебя… Отводя взгляд, протянул он… — Есть ещё? И девушка, вглядываясь на движущуюся ткань его балаклавы, несколько раз озадачено лупнула глазами. — Д- да… Слегка приподнявшись с кровати открывая выдвижной ящик, она достала оттуда пластиковый кейс, который доверху был забит всевозможными снимками из разных промежутков её жизни. — Вот… Кладя его на стол, протянула она. На что мужчина, не отводя от неё взгляда, коротко спросил: — Покажешь? И та, выдержав секундную паузу, коротко кивнула,одобряя его просьбу. Взяв кейс в руки, она молча постучала по матрацу, приглашая его к себе. И тот, также выдерживая небольшую паузу, присел рядом, наблюдая за каждым последующим действием девушки.***
Время проходило незаметно. И вот уже как час, они сами не замечая того, лежали на кровати, рассматривая каждую последующую фотографию. Неловкие разговоры сменились на смешки и откровенные рассказы. А скомканные движения и вовсе потеряли смысл быть, заменившись на расслабленные мышцы, вытянутые почти во всю длину её ложа. Саймон лежал на боку подперевши голову, рассматривая каждый протянутый Есенией снимок, пока та, сидя рядом с ним в позе лотоса, увлеченно рассказывала их предысторию. И… Он слушал. Слушал, вглядываясь в её глаза, будто перенимая каждую её эмоцию. Слушал, пуская такие же нелепые смешки. Слушал, молча сочувствуя. И слушал, не как что- то должное, а как что- то ценное и откровенное. — О нет… Прижимая один из снимков к груди, ухмыляясь, протянула девушка. — Что? — Это я не буду показывать. Посмеялась она. — Почему? В его голосе прозвучал четкий смешок. — Потому что это секрет. — Да ну. — Да… На что мужчина, слегка приподнявшись, потянулся к ней рукой, щекоча её за выпирающие ребра. — НЕ- ЕТ!! Заводясь в смехе, крикнула она. — А так? Продолжая её щекотать, ухмыльнувшись, спросил он. — Ладно- ладно, хватит! Покажу я! И тот, также смеясь, остановился. — Только давай договоримся? — Давай. — Я тебе показываю, а ты, в свою очередь, меня, как ты любишь делать, не осуждаешь. Идет? — Это будет сложно. — Тогда я не покажу. Вновь прижимая фотокарточку к груди, возмутилась она. — Ладно, идет. И Есения, слегка помявшись, отдала снимок ему в руки. — Это день рождения Лии. Ища фотографию подруги, сказала она. — Вот, её. Тыкая пальцем на найденный снимок, уточнила девушка. Это был тот самый снимок с её именин, где обе, до увала пьяные былые подруги, были у Лии дома. Снимок, где Лия « целовала » бутылку с алкоголем, пока на заднем фоне сидела в точности пьяная Есения, снюхивающая одну из полосок белого порошка. — А ты, я смотрю, не пальцем деланная. Разглядывая фотографию, усмехнулся Гоуст. — Да… Пряча надоевшую прядь волос за ухо, протянула девушка. — Не горжусь я этой фотографией. — Предпочитаешь здоровый образ жизни? — Нет. Потому что потом, мне было плохо ещё несколько дней. — Ты принимаешь? От его смешков, не осталось и следа. И он, сводя брови в вопросительную дугу, уставился на неё. — Признаюсь, баловалась. Замечая его насупленные глаза, сказала она. — Уже три года как чиста. И тот, переводя взгляд на фотографию, осуждающе цокнул языком. — Сказала же. Не принимаю. — Я услышал. — И вообще, я раскрыла тебе секрет. Сложив руки на груди, гордо сказала она. — Играешь с огнем. На что девушка вопросительно сузила брови. — Быть может, я не умею держать секреты. — Это невозможно. — Не доверяла бы ты кому попало… Откладывая снимок в кучу просмотренных, протянул мужчина, выжидая следующую карточку. Но девушка, явно не собиралась этого делать. — Ты не « Кто- попало »… Слегка расстроено, протянула она. — Знаешь… У меня есть идея. Отодвигая гору карточек в сторону, она плюхнулась рядом с ним. На что тот, явно выжидая её следующие действия, молча уставился ей в глаза. — Давай поиграем в « Голую правду » ? — Голая правда… Повторил он. — Что это? — Это абсолютно чистая правда. Без прикрас. И он, убрав руку, завалился на спину. — Расскажи мне свою « Голую правду », Есения. — Про что? Повторяя его действие, спросила она, также уставившись в осветленный розовыми лучами заката, потолок. — Не знаю. Пожав плечами, отрезал он. — Про то, чем ты не гордишься. Он внимательно вглядывался в куда- то наверх, выжидая её ответа. И девушка, слабо повернув к нему голову, застыла, рассматривая его скрытые под черной балаклавой черты: Острая линия его подбородка, слегка обтягивала черную ткань, будто заставляя внимание заостряться именно на этой части его лица. Серые глаза, которые светлее всего на тон, притягивали внимание своей недосказанностью и закрытостью. А ресницы… Такие длинные и светлые. Проведя ещё несколько минут в разрывающейся тихими дыханиями обоих тишине, и поняв, что именно она хочет ему сказать, она отвернулась, также вглядываясь в потолок: — Как только я вступила в ряды SAS, мне понравился один парень. Выдерживая секундную паузу, поведала Есения. — Он был действительно… Симпатичный. Как сейчас помню… Светлые волосы, и знаешь… Такие, необычные глаза. Цвет такой… Как озеро… — Бирюзовые? Рядом послышался его холодный вопрос. — Да. Бирюзовые. Прикусив губу, подтвердила она. — Это была моя первая симпатия, после… Она запнулась. — Это была моя первая симпатия. Он был старше меня. Много читал… С ним было интересно общаться. Возможно, это меня и привлекло. Она вновь замолкла. В комнате была действительно гробовая тишина. Будто, все щебечущие птицы в раз замолкли, а теплый майский ветер пропал, прекращая громко наклонять деревья. И выдерживая продолжительную тишину, она продолжила: — Я не знала, как сказать ему об этом. Долго мялась, и не находила слов. Боялась показаться не грамотной и глупой. И в один день, я увидела его с другой. Она была похожа на олененка: Низкого роста, худенькая. Ну…. В общем, миниатюрная. Ровные темные волосы, маленький нос, и огромные глаза. Даже в отряде, ей сразу же дали кличку « Бэмби ». Сказать честно, я расстроилась. Сразу же её невзлюбила. И… Буквально через несколько дней, наш отряд отправили на учебный полигон. Сам знаешь, какие жесткие тренировки там были. Оставались сильнейшие. И даже там, они были вместе. В тот день, я была без Лии, и мне не было кому элементарно выпустить пар. Я бесилась, раздражалась от всего… И… Когда были отработки по гранатам, я была в паре с полный идиотом. Типо нашего Томаса. Он был ужасно неумелым, и… Когда он её кидал, его рука дернулась в направлении окопа, в котором были те… Двое. Я прекрасно видела, и понимала что будет. Я знала, что должно произойти, и… Я промолчала. Я не крикнула не единого слова, которое уберегло бы ту девушку. Она погибла. Сквозное. В бедро. Зацепило артерию, и она истекла кровью. Голос девушки менялся с каждым сказанным словом, а паузы которые она делала… Было не сосчитать. — А тот парень, остался калекой. Вину, естественно, перекинули на кидающего, а я… Я не жалела. Естественно, с каждым годом, я понимаю абсурд этой ситуации, но уже ничего не изменить. И девушка замолчала, готовясь получать в свой адрес всевозможные обвинения. — Возможно, после этого, я плохой человек. — Нет такого понятия, как « Плохие люди ». Терпеливо сказал он. — Все мы люди, которые иногда делают плохие поступки. И эти слова, заставили её замолчать. — Твоя очередь. Вновь выдержав паузу, сухо сказала она. — Несколько лет назад, я застрелил беременную девушку. Отворачиваясь от неё, поведал он. — Мы зачищали город Сахра, что в Урзыкстане. Ходили из дома в дом, проверяя их на наличие врага… Он устало выдохнул.— … И зайдя в очередной, наткнулись на русского солдата, который без какого либо ажиотажа застрелил одного из моих бойцов. Естественно, не долго думая, он также лишился жизни. На глазах у своей беременной женщины. Оккупация длилась не мало лет, и те, судя по всему, сошлись. Когда его бездыханное тело упало, она подбежала к нему, говоря на ломаном русском. И я, сообщая о потери, услышав звук перезаряжающегося пистолета, обернулся, наводя на неё дуло. Выкрикнув что- то неразговорчивое, она ранила второго напарника, а я, в свою очередь, подстрелил её… Замолкая, сказал он. — Я не горжусь своим поступком. Вновь обернувшись к ней, сказал он. — Иногда, жизнь застает нас врасплох, и от нас мало что зависит. Чувствуя его взгляд на себе, сказала девушка. — Но и хвалить, я тебя не буду. — И не нужно. Устало выдохнул он. — Теперь, я чувствую себя не такой испорченной. — Твоя очередь. Игнорируя её фразу, сказал Саймон. И девушка вновь застыла, обдумывая каждую не удачно сложившуюся ситуацию из жизни. — Я проколола соски будучи пьяной. Разбавляя тишину, усмехнулась она. — Смело. — Теперь ты. — Боюсь, что не превзойду твою « Голую правду ». — Не заставляй меня думать что самым плохим человеком в нашей скромной компании, являюсь я. Усмехнулась Есения. — Не в коем случае. Из- под его балаклавы тоже послышался смешок. — Ну так? Обернувшись, вопросительно сводя брови, спросила она. — Я хочу тебя. По телу пробежались мурашки,словно невидимые пальцы, которые легко потянулись вдоль спины, оставляя за собой дрожь и приятный, в теплый майский вечер, холодок. — Спрашивай. Отворачиваясь, холодно отрезала она. — Какова твоя « Голая правда»? Усмехнувшись, будто зная ответ, спросил он. — Я хочу того же, Саймон. И услышав её « Голую правду », морщинки вокруг его глаз дались в распознаваемую хитрую ухмылку. Он знал ответ. Развернувшись, её рука ненавязчиво поползла к скомканной на его шеи ткани, пока мимика на её лице перенимала такую же слабую, но хитрую ухмылку. И запустив пальцы под неё, она готова была поднять эту мешающую их молчаливой страсти тряпку. Почти задрав её краюшек, он резко одернул её руку, притягивая девушку к себе, уверенно сокращая расстояние их тел. И та, поддалась, полностью отдаваясь сильным и резким движениям Саймона. — Я тебя хочу. Повторяясь, прошептал он, пока его рука, варварски полезла в длинные рыжие локоны, полностью ощущая мягкость каждой волосинки. И прильнув к её шее, он медленно вдохнул тонкий запах её тела, ощущая в нем нежные нотки лепестков жасмина, в сочетании грубого, сигаретного дыма. На что Есения, томно прикрыв глаза, обхватила его шею, будто пытаясь сократить их и так плотно прижатые тела.***
Его рука ползла все ниже, цепляя каждый обнаженный участок её тела. И дотянувшись до ширинки её камуфляжных брюк, он, запинаясь, резко расстегнул её. Их дыхания становились все тяжелее, и медленно поднявши руку обратно, вновь запуская её в рыжие шелковистые волосы, он несколько раз грубо чмокнув её смоченные губы, оставляя меж ними ниточку слюны, медленно спустился к краю кровати. Откинув голову, помогая штанам с себя сползти, она жалобно заскулила, пока его руки, жадно гуляли по её обнаженному животику, не пропуская ни одного сантиметра её манящего тела. Его балаклава была давным- давно приподнята, оголяя его острые черты лица, и он, пользуясь этим, смоченными от поцелуя пухлыми губами, медленно прокладывал дорожку поцелуев. Дойдя губами до мешающей, обтягивающей её формы ткани, он аккуратно, задирая лонгслив, резко вцепился ей в грудь, нежно поглаживая языком соски, и штанги в них. Пока вторая его ладонь, несдержанно поползла в трусики. И когда его пальцы ненавязчиво дотронулись её бугорка, она замычала, сжимая меж длинными пальцами плед. Он был нежен, а его резкие движение и рывки попробовать её всю и сразу, возбуждали все сильнее, понукая обильно намокать. — Саймон… Пожалуйста… Сквозь зубы, прошипела она, пока его пальцы, нежно поглаживали её меж бедер. — Что ты говоришь? Прекращая её гладить, дразнил он. — Не останавливайся… Пожалуйста… Вжимаясь пахом к его пальцам, промычала она. На что тот, похотливо ухмыльнувшись, резко вошел в неё средним пальцем, не отрываясь от нежных поглаживаний её набухшего от возбуждения клитора. И та, заскулила, обхватывая его играющуюю руку. Его дыхание теряло ритм, пока его член, становился все тверже, заставляя ткань его брюк, все больше обтягивать его размеры. Становилось невыносимо тесно, когда из её пухлых губ доносился очередной глухой и тихий стон. Она сводила его с ума… — Войди… Прошу… Хватая ртом горячее пространство вокруг, тяжело продышала она. — Проси ещё. Его голова опускалась все ниже, покрывая поцелуями каждый дюйм её бедер и живота. Он целовал каждый выпирающий рубец и татуировку, не пропуская абсолютно ничего. Каждую родинку, и каждую веснушку. Ему определенно нравилась эта прелюдия. — Прошу… И резко оттянув ткань её трусиков, его голова опустилась вниз, тут же ныряя языком внутрь. Судорога пронеслась по её телу, заставляя мышцы напрячься и дрожать. Спина невольно выгнулась, а из пухлых алых уст вырвался томный, и в то же время облегчающийся вздох. Его язык жадно гулял по каждой складочке, каждый раз меняя темп. И её мышечные икры, рефлекторно залезли ему на плечи. Чувствуя каждую мышцу его до увала накаченной трапеции, она притягивая его ещё ближе. И он поддавался, присасываясь к её пульсирующему клитору. Он знал. Знал, как и когда он может довести её до пика. Но тут же, оттягивал этот момент, меняя угол, скорость, и темп. Но возбуждение тяжело дышащей Есении, брало верх. И он, ощущая как медленно, но уверенно мякнет её тело, поднялся, облизывая влажные от неё губы. От отстраненного и холодного мужчины, не оставалось ничего. Он пылал, изучая каждый участок её кожи. Был нежен, и в одно же время груб. И сглотнув, смазывая пересохшую от томных дыханий полость, она поднялась, притягивая его за плечи. И он, не противился, постепенно вжимаясь своим телом в её формы. Поцелуй за поцелуем. Засосы, и покусывания. Он вжимался в неё все сильнее, заставляя девушку туго дышать. Тишину их дыханий, прервал звук его расстегивающегося ремня. Время казалось растянутым. Каждая приходящая секунда вяло тянулась. А каждый выжидающий момент, превращался в вечность, заставляя сердце, тяжело, и слышимо биться. Он входил медленно и осторожно, наращивая темп с каждым последующим толчком. А его рука, вновь опустилась вниз, уверенно протискиваясь меж сплюснутыми движущимися телами. Массируя её небольшой выступ, стоны становились все громче, пока пальцы лейтенанта, уверенно ласкали её в темп двигающегося в глубине члена. Каждый его стон и рык, доводил до немеющей в конечностях дрожи. Каждый толчок, что становился все глубже и глубже, накрывал новой волной удовольствия. Толчок за толчком, и её тело задрожало. Из пухлых губ, донесся прорывающий тишину визг. Тело окончательно обмякло, когда по мышцам её живота, медленно растекалась его белая жидкость. Нежно целуя её выпирающую ключицу, он упал рядом, переводя запыханное дыхание. Пока его рука, вновь потянулась к растрепанным рыжим волосам, цепляя раскиданные вокруг фотографии. Его пальцы нежно водили по её густым волосам, пока они оба, тяжело дыша, смотрели друг- другу в глаза. В их взглядах чувствовалась взаимность и благодарность, и девушка, подвинувшись, прильнула к его горящей груди, ощущая каждый стук его сердца.***
Мягкий лунный свет будто специально падал на лицо, понукая заспанные, серые глаза, томно раскрыться. Лицо недовольно скукожилось, заставляя брови нахмуренно согнуться, а ресницы задрожали, щекоча щеки. Окончательно раскрыв глаза, взгляд медленно фокусировался, уставишись в освещенный лунными лучами, потолок. Томно выдохнув, слегка нажимая пальцами на веки, она, с трудом повернув голову, ухмыльнулась, фокусируя взгляд на освещаемой лунным светом кровати: Саймон. Он был рядом. Его тело было удивительно расслабленным, а меж пальцами, все также была зажата рыжая прядь её волос. Он мирно сопел, уперевшись лицом в собственное мышечное предплечье, а его балаклава, была все также поднята до носа. Он выглядел как наполовину разгаданная загадка. Ответ которой, скрывался за небольшим слоем скомканной на его лице ткани. Желание поднять её, росло все больше. Но опустив руку, так и не дотянувшись до его лица, девушка вновь плюхнулась на кровать, интуитивно щупая затерянный где- то в ногах телефон. И нащупав желаемое, она, сузив глаза, убавила неприятную, слепящую глаза, яркость. На черной заставке виднелось « 04: 18 » утра. И она, выключив телефон, отложила его себе на грудь. Желание спать дальше, окончательно пропало, и устало выдохнув, она аккуратно поднялась, медленно скрываясь за пределы собственной спальни. Ступив на кухню, по обнаженному телу прошелся щекочущий сквозняк. И тихо подойдя к настежь открытому окну, прикрывая ладонями голую грудь, она вдохнула прохладный, но в то же время приятный, запах весеннего утра. За деревьями виднелась узкая полоска пробивающегося солнечного света, а птицы, щебеча приятную мелодию, уже начинали свое утро. День обещал быть солнечным и теплым. Приятный и манящий запах сирени, все также излучал свои нежные нотки, мирно стоя на кухонном гарнитуре позади неё. Пока в гробовой тишине квартиры, слышались легкие поскрипывания кровати вертящегося и сопящего себе под нос Саймона. Подойдя к раковине, и включая тоненькую струйку воды, она будто заново родилась, пробуждаясь от крепкого сна в объятиях значимого человека. И струсив скатывающиеся по предплечьям холодные капли, она медленно зашагала в прихожую.***
Тихо прикрыв входные двери, оставляя в квартире спящего Саймона, сейчас именно Есения, играла роль сбегающего после бурной клубной ночи прицепившегося в пьяном угаре, спутника. Доставая из кармана первой попавшейся кофты пачку сигарет, она медленно зашагала вниз по лестнице. Желание ощутить весеннее утро, росло с каждой спускающейся вниз ступеней, и наконец раскрыв тяжелую железную дверь, в лицо ударил легкий прохладный ветерок. Несколько раз щелкнув зажигалкой, она вдохнула горький сигаретный дым. Пока ветер, слегка развивал пряди рыжих волос, заставляя дымок игриво плыть и растворяться в утренних розовеющих сумерках. Спустившись с порога, застегивая кофту до конца, она, оглядевшись по сторонам, направилась вперед, покидая пределы своего корпуса. Было легко. Будто, на душе, наконец- то не было привычного, режущие мысли, бремени. Раскалывающаяся от мыслей голова, освободилась от гнетущих в прошлом тревог и сомнений. А мешающие спать проблемы, в миг пропали, растворившись в утреннем тумане. Она получила то, чего хотела. Они. Они, получили то, чего хотели.***
Беседка… Любимое место Джона. Это место и вправду волшебное. Правду говорят… « Истинная красота, в её простоте ». Она ничем не привлекательна, и даже, если честно, особо не внушает доверия своей хлипкостью. Но вид… Он завораживающий. Единственное место, где нет четырехметровых каменных заборов, закрывающих великолепие этого по истине, завораживающего своей красотой, штата. Легкая возвышенность открывает вид на минимальное количество деревьев, откуда до солнца, казалось, можно достать рукой. Природа… Она загадочна. Как бы она не раскрывалась, её тайны неисчерпаемы. Она скрывает тайны глубоких лесов, загадки темных вод, и мудрость возвышенных гор. Её красота необъятна. Лучи медленно поднимающегося солнца, окрашивали её волосы в золотистые оттенки. И она, вдыхая последний сигаретный дым, зажав окурок меж пальцами, медленно опустилась на шаткую, уже давно сгнившую скамью, не отрывая взгляда от постепенно светлеющего неба. Рука медленно потянулась в карман, извлекая из него телефон. И словно автоматически подчиняясь привычке, пальцы сами потянулись к экрану, нажимая на недавний контакт. « — Спишь? ». « — Нет ». « — Прийдешь? ». « — Пять минут ».***
Время казалось длилось бесконечно, словно, каждая минута, растягивалась до предела. Она нервно отстукивала пальцами в такт первой приходящей в голову мелодии, пока взгляд, то устремлялся на завораживающий горизонт, погружаясь в бескрайние просторы, то метался к телефону. Глухие шаги, и она обернулась: Джон… Он жив и цел. Привычная брутальная походка, которая была деловитой даже вне чужих глаз, ровные расправленные плечи… И красный огонек сигареты, освещающий такое родное, и значимое лицо. Она подорвалась с места, пока на лице расплывалась невольная, но теплая ухмылка. Пару шагов, и она оказалась в его родных объятиях. — Рад тебя видеть. Прошептал он, все также обнимая девушку. — Как дела у моего рыжика? Выпуская её из своих объятий, спросил он. — Джон… Заглядывая ему в глаза, прошептала Есения. — Почему не спишь? Улыбка с её лица, все также не спадала. Она однозначно рада этой встрече. — Встречный вопрос. Складывая руки на груди, сузив глаза, спросил Прайс. — Почему не спишь? — Рано… Легла. Выспалась. — Угу… Кивая в сторону скамьи, озадачено промычал он. — Ждал твоего звонка. — Что ты?! Не сто… — Тише будь. Перебивая её, он плюхнулся на непрочную скамейку. — Присаживайся. — Не стоило… Ты устал. Присаживаясь рядом, не противоречив ему, протянула Есения. — Не настолько, что бы не увидеться. Вглядываясь на рассвет, отрезал он. — Рассказывай. — Что? Поворачиваясь к нему, обеспокоено спросила девушка. — Как спишь, ешь? Уж сильно ты исхудала. — Давай не про это… Отводя взгляд, устало протянула она. — Есения. В тишине утра, его голос прозвучал твердо и безукоризненно. Да так, что был слышен даже некий намек на строгость. На что девушка, изрядно помялась, не желая отвечать на наболевший вопрос. — Сплю… Плохо. Пряча взгляд, ответила она. — А ешь? — Тоже… — Значит ты и не ешь, и не спишь… Томно выдохнув, сказал он. — Мы же договаривались. — Нет аппетита. — А когда я был на базе, он был? — Не особо. — Рыжик… Он мягко дотронулся её руки. — Что случилось? И она повернулась, встречаясь с ним взглядом. Его глаза… Глаза, которые всегда были полны нежности и понимания. Такие яркие и синие… Словно глубокое озеро под ясным небом глаза, настойчиво выжидали ответа. В его взгляде читалась открытая тревога. А его глаза, выражали глубокую обеспокоенность, о чем свидетельствовали мелкие морщинки на лбу. Но нужен ли этот ответ? — Ничего такого. Весна, потеплело… Да и работы много было. — Совсем засыпали, да? — Типо того. И он усмехнулся. — Врать, это не твое. На что девушка, обеспокоено залупала глазами. — Если хотела скрыть, то одела бы что- то не с открытой шеей. И прикусив щеку изнутри, она резко открыла камеру телефона, дабы взглянуть на указанную им вещь. И вправду. На тонкой белой шее, виднелось множество бордовых засосов, уходящих ниже к груди. Стыдно прикусив губу, она отложила телефон, пока рядом сидящий Прайс, явно забавлялся ситуации. — Это и есть причина твоего недосыпа? Ухмыляясь, сказал он. — Джон… — Я не собираюсь тебя хаять, рыжик. Ты взрослая девушка. — Извини… — Не извиняйся тогда, когда это не нужно. Забыла? Развернувшись к ней, заботливо сказал он. — Я тебе солгала. — Я понимаю почему. Он устало вздохнул. — Ты… Уверена? Крутя меж пальцев окурок, спросил Джон. — О чем ты…? Внимательно наблюдая за каждым его действием, подавлено спросила она. — Постеснялась бы. Вновь расплываясь в улыбке, ухмыльнулся он. — Врешь, и не краснеешь. И его улыбка мгновенно исчезла, сменившись серьезным выражением лица. Медленно поднявшись, он направился к другому концу беседки, все также крутя бычок меж пальцами. — Ты должна быть осторожна. — Что ты имеешь ввиду? — Он холодный и отторженный… Будто, стена изо льда. Он повернулся к ней. — Он может сделать тебе больно. — Знаю я, знаю! Закрывая ладонями глаза, раздраженно крикнула она. — Я знаю его не первый день, Джон. И если с тобой он один, то со мной он другой. — Быть может, Есения. Его голос был все такой же настойчивый и властный. Джон не скрывал своего недовольства, явно выражая свое несогласие с их союзом. В его глазах мерцала неприязнь, с примесью раздражения и возможной оппозиции. — Между нами ничего нет. — Ты уверена? — Да. И мужчина вновь отвернулся к восходящему солнцу, ловя его пробивающиеся лучи. — Он не находил себе места, Есения. Несмотря на свое недовольство, Прайс оставался сдержанным и спокойным. Устало помотав головой, он медленно, но уверенно, кинул давным-давно потушенный бычок в мелкую траву. А его лучезарный и приятный взгляд, оставался все таким же зажмуренным, не отводя глаз от солнца. Тем временем как Есения, будто парализованная, застыла на месте, смотря ему в спину. По телу пробежались царапающие мурашки, тем временем как губы, невольно приоткрылись. — Когда была свободная минута, всегда пытался куда- то уйти. Долго не мог понять, в чем причина. До момента, пока нам не пришлось спать в одной палатке. И Прайс запнулся. — Я знал, что у него проблемы со сном. И когда я в очередной раз собирался патрулировать местность, он крутился, шепча твое имя. Есения. « Шепча твое имя». Значит… Это правда?. И девушка медленно опустила глаза. Пальцы вцепились в сгнившую древесину, а дыхание стало неровным. Странные паузы и неподвижное лицо, говорили о том, что она борется с собой, прежде чем смочь вымолвить хотя бы одно слово… — Ты… Уверен? Смотря под ноги, ровно спросила она. — Да. — Между нам… — Вы одинаковы. Перебивая её, отрезал Джон. — Во всем. — Я зн… И капитан обернулся, вновь перебивая её. — Гоуст всегда был… Более разговорчив. До одного момента. Эмоции Джона казались непредсказуемыми и нестабильными. Он перепрыгивал от раздражения к нежности, с каждым произнесенным словом. А затем, вконец опечалился. Но она слушала. Молча. Глотая каждое, сказанное им слово. — Он закрылся. Вытащить из него хоть слово, было как… Отбор в блядский SAS. Слушала. Узнавая себя. — Я хочу тебя уберечь. — Джон… Хрипло протянула девушка. — Вы сломаете друг- друга. Взгляд Джона был насупленным, в то же время как его глаза, отражали полное переживаний состояние. — Джон! Она резко подняла на него глаза. — Хватит! Хватит, блять, оберегать меня! — Пойми… Он сделал пару шагов в её сторону, но она перебила его, подрываясь со скамьи. — Понять что?! Ты сам себе противоречишь! Её раздражение бешено нарастало, проявляясь в невольных дерганиях скул и искрах, которые, словно, сыпались из её глаз. А её голос подрагивал, но сохранял все такую же уверенность. — Восемь… Восемь лет, Джон… Из которых два, ты ходишь за мной словно… Призрак… Тебе самому не надоело « Вытирать мне слюни »? — Есения… Он попытался дотронуться её руки, но она увернулась, делая шаг назад. — Что Джон?! Что?! — Я дал… Обещание… — Кому?! Родителям? Забудь! Забудь блять! Их нет! Их нет уже восемь ебучих лет! Она отрицательно помотала головой. — Они ужасные люди… Ужасные блять! Никто… Никто из них! Они не не знали ничего, чего знаешь ты! — Успокойся… — К чему эти обещания?! — Есения, успокойся. — Хватит… Сквозь зубы, прошипела она. Они стояли друг перед другом, лишь сверкая глазами. Есения тяжело выдыхала, чувствуя, как сжимается её горло. Но её глаза… Они оставались наполненными стойкостью и непоколебимостью. В то время как Прайс, лишь молча смотрел на нее. В его взгляде не было обиды или злобы. Он просто молчал, наблюдая как её пылающий огонь, медленно угасал. — Просто… Будь аккуратна. Разрывая минутную тишину, без каких либо эмоций, сказал он. На что девушка, возвращаясь в привычное состояние, лишь отвела глаза, смотря на уже взошедшее солнце. Устало выдохнув, он медленно приземлился на скамью напротив девушки. — В течении недели на базу явиться Гершель. Твоя явка обязательна. — Зачем? — Не знаю. — Это… Все? Пересекаясь с ним взглядом, спросила Есения. На что Прайс, лишь вяло кивнул. — Хорошо… Она сделала пару шагов назад, все также не отводя от него глаз. Она чувствовала. Нужно время. Сверля взглядом сидящего рядом Прайса, который молча смотрел куда-то в пол, она, выдержав неприятную тишину, молча бросилась вон. В её шагах чувствовалось решимость и самообладание. В мыслях присутствовала даже некая жалость, но её негодование, все же брало верх. Она не хотела быть здесь. Не в этот момент. Нужно время. Определенно. Это заключительный вывод. Пройдя пару неуверенных метров, она развернулась, ожидая его реакции. Но он, оставался все таким же неподвижным. Впервые, между ними царствовало ощущение непреодолимой пропасти и недоговоренности. Посмотрев на него пару продолжительных секунд, она томно помотала головой. И сделав заключительный шаг, она решительно ступила прочь. Оставляя после себя что-то ледяное… Ледяное, недосказанное и опрометчивое замороженное ощущение незаконченности.***
Медленно приоткрыв квартирную дверь, её взгляд тут же упал на аккуратно стоящие у стены берцы. Он… Не ушел. И неуверенно, с некой осторожностью ступив внутрь, в нос тут же ударил запах свежесваренного кофе и сигарет, чей дым красиво расплывался на солнечных лучах, рисуя множество своеобразных узоров. Сняв сланцы, она, будто на носочках, ступила на источник манящего запаха. Впервые за три месяца пребывания тут, атмосфера в её собственном жилье была необъяснимо приятная. Будто, ей снова пятнадцать. И собравшись в школу, на столе её ждет еще горячий завтрак, приготовленный ушедшей на работу Евой. Аккуратно высунув голову на кухню, у окна стоял он. Саймон. Он вальяжно покуривал сигарету, облокотившись о гарнитур. Его обнаженная ровная мышечная спина выделялась на фоне света, подчеркивая его рослость и мужественность. Лучи падали на его набитые годами мышцы, вырисовывая каждый контур, изъян и… Множество шрамов. Лишь одна половина половина его спины, была неописуемой своими размерами сплошным ожогом. Тем временем как вторая, не оставляла на себе живого места. Ссадины, ножевые и огнестрельные шрамы... Сколько он пережил, и через что он только не проходил…? — Давно не спишь? Застыв в дверном проеме, робко спросила девушка. — Как ты ушла. Не оборачиваясь, отрезал он. — Не хотела тебя будить. Извини. Она мягко уселась на первый стоящий рядом стул. — Поэтому ушла сама? — Что? Нет! В её голосе проскочило замешательство. — Вышла поговорить… С Прайсом. — Ночью? Все также не оборачиваясь, спросил он. В его грубом и хриплом голосе, чувствовалась удивительная для него настороженность. — Он хотел встретиться еще вечером. — Поговорили? — Не совсем… Ты… Будешь завтракать? Переводя тему, спросила девушка. — Не завтракаю. — Почему? Она встала со стула, медленно подходя к нему. — Я могу… Сделать тосты, или пожарить яичницу. Аккуратно, дотрагиваясь его спины самими кончиками пальцев, перечислила она. — Пей кофе. Я сам сделаю. Потушив сигарету, и оборачиваясь к ней лицом, спокойно сказал он. Его глаза… На фоне черной балаклавы, они выглядели словно утренний туман. Туман, который не предвещал назойливого дождя, или прочей непогоды. А туман самой вершины горы, за которым, открывается миловидные красоты и яркое солнце. Словив его взгляд, её губы растянулись в теплой ухмылке, заставляя ямочки на щеках, появиться. И отступив от плиты, она развела руки, доверяя ему свою кухню.***
Беседа за беседой. На кухне витала непередаваемая атмосфера: Разговоры не о чем, улыбки и смешки, а самое главное… До жути приятный запах еще не приготовленного до конца завтрака. Саймон умело справлялся со всеми кухонными девайсами: Уверенно пожарил тосты, аккуратно перенося их на тарелку, и без проблем дожаривал как казалось на вид, идеальную яичницу. — Кайл хочет сделать Тине предложение. Представляешь? — Смело. — И я о том же. Накручивая рыжую прядь па палец, подперев ногу, подтвердила Есения. — Настоял на том, что бы я приехала на свадьбу. — А ты что? — Что за вопрос? Само собой! Иначе и быть не может. — Кто бы сомневался. Усмехнулся он. — Ага… Слушай... Выпрямив ногу, протянула она. — А не хочешь поехать с нами? — Не люблю такие мероприятия. — Блять, вот это ты загнул. Почему нет, Саймон? Отдохнешь… Выпьешь. — Не по моей части. На что девушка, подкатила глаза. — Серьезно?! — Вполне. Перекладывая яичницу на тарелку, отрезал он. — Даже я согласилась на эту авантюру. Ты уж смотри… — Меня туда звали, что бы я ехал? Ставя перед ней тарелку, усмехнулся мужчина. — Джонни уже на низком старте. А это значит… Вдыхая аромат, протянула она. — Что едут все. — Я подумаю. Усаживаясь напротив, сказал он. — Ешь, пока не остыло. — Пахнет отменно. Отламывая кусочек тоста, отметила та. — Надеюсь, на вкус не хуже.***
Посуда была уже давно помыта, тем временем как Есения, собирала лежащие на кровати снимки, параллельно наблюдая за застегивающим свой бронежилет, Саймоном. — Ты не хочешь… Обсудить? Фасуя фотокарточки, протянула она. — Обсудить что? — Вчерашний вечер. — Зачем его обсуждать? — Ну… Сведя губы в сплошную линию, промычала девушка. — Тебе что- то не понравилось? — Да… То есть… Нет. Нет! — Тогда зачем его обсуждать? Застегнув последнюю молнию, он шагнул к ней, приподнимая пальцем, кончик её подбородка, заставляя их взгляды переплестись. На что девушка, прикусила нижнюю губу. — Саймон… Медленно убрав его руку, протянула она. — Мы переспали. И его глаза выжидающие прищурились. — Но между нами, как и прежде… Ничего нет. — Мы узнали о чувствах друг- друга. А это, главное. Он нежно чмокнул её в губы. — То есть…? Прижимая его ладонь к щеке, вопросительно протянула она. — Я тебе доверяю.